Она перестала глазеть в окна. Райан сидел в выцветшем ситцевом кресле у камина. Иногда он неловко передвигал пакет со льдом, вернувшийся в промежность. Она не видела Райана с самых похорон. Волосы его были по-прежнему черными, а лицо все еще красиво, правда, теперь это лицо словно затвердело, чего раньше не замечалось. Словно, когда ему стукнуло сорок, стерся последний налет детства, и страница на эту тему оказалась навсегда закрытой. Впечатление усиливало то, что он, как ни странно, был облачен в костюм, пусть даже и распустил галстук, плюс к тому брюки его изрядно помялись и намокли.
– Что ты сделал с Лидди?
– А почему ты решила, что я с ней сотворил что-то эдакое?
– Если бы ты просто вел себя, как болван, она не врезала бы тебе. К подобному ей не привыкать.
Он покачал головой, и Марго поняла, что ответа не добьется. Члены ее семьи как никто умели хранить тайны.
– Свифт скоро будет здесь, – сказала она. – Может, хочешь поговорить, пока он не явился?
Он согнулся и наморщил лоб.
– Ты будешь поддерживать меня в намерении продать эту собственность?
– А почему ты так уверен, что решение по этому поводу будет приниматься голосованием?
– Папа всегда говорил, что мы унаследуем это место, когда ни его, ни мамы уже не будет на свете, и потом уже нам вместе решать, как с ним обратиться. Каким же еще образом пятеро людей могут прийти к одному решению?
– А ты не думаешь, что за все эти годы папа мог изменить свое решение? Ты ведь знаешь цену его обещаниям.
– Знаешь, пока он был жив, то одинаково ненавидел всех нас. С чего бы ему изменить свое отношение после смерти?
– Никогда он нас не ненавидел. Он просто не…
– Не… хотел нас? Знаешь, что-то слишком много раз он прокалывался, если причина только в этом.
Она сидела на диване на том самом месте, где любила сидеть ее мать. Цветы на обшивке потускнели, а одна из подушек все еще хранила след маминой спины. Марго даже удивило то, как идеально поместилась ее собственная спина в эту уютную выемку – ведь для нее мать почти всегда была скорее неким бесплотным образом. Что бы это могло значить? Она что, собирается превратиться в собственную мать?
– Выходит, ты ошибся.
Он вздрогнул. Их родители поступали, на ее взгляд, весьма странно, никогда не скрывая того, что рождение Райана они не планировали. Вдобавок они заявляли, что именно это самое рождение стало главной причиной того, что они почувствовали – нужно вернуться в лагерь и продолжить управлять им, особенно после того, как скончался дедушка Макаллистер, а бабушка Макаллистер сбежала во Флориду с тренером по теннису.
– А, на мой взгляд, нам нечего сомневаться в том, что все мы родились по ошибке.
По-видимому, Райан был все-таки прав.
– И о чем нам это говорит? Что одни и те же поступки могут привести к различным результатам?
– Таково определение безумия.
– Это сказал Марк Твен?
– Скорее, Эйнштейн.
Марго задалась вопросом – а были ли ее родители на самом деле сумасшедшими, или они просто попали в ловушку обстоятельств? Людям свойственно возмущаться тем, от чего они не могут сбежать, даже если в этих вещах нет ни доли их истинной вины.
– Ты когда-нибудь думал о том, как они должны были выглядеть в наших глазах?
– Если честно, нет.
– А я думала. Вот они встретились. Влюбились друг в друга. И перестали быть просто людьми.
– Ну и? Хочешь сказать, это мы сделали их не просто людьми?
– Может быть, и мы. Ведь мы… Мы были для них очень многим. Марго снова посмотрела в окно. Озеро безмятежно покоилось. От берега, сидя в каноэ, отчаливал Шон. Лодка прорезала воду, повинуясь его плавным движениям. Марго вздрогнула, вспомнив, как она в последний раз возвращалась с Острова в каноэ, и как весло почти вырывалось у нее из рук, потому что гребла она как безумная.
– А ты задумывался хоть раз, – спросила она, – сможем ли мы забыть то, что случилось тем летом?
* * *
Закончив беседу с Райаном, Марго спустилась в подвал. Лидди сидела перед экраном старого компьютера, просматривая сообщения на фейсбуке. Свет был почти погашен, а жалюзи закрыты. В свете монитора ее кожа выглядела почти прозрачной.
– С каких это пор здесь появился интернет? – спросила Марго.
– Райану установили его тем летом, вот откуда он взялся. А ты что, не знала?
– Теперь знаю. Ну и что там интересного?
– Да ничего особенного. Мне просто нравится смотреть кулинарные ролики.
Лидди нажала кнопку. На экране появилась запись о том, как приготовить печеный хлеб по-голландски. Выглядело вроде не очень сложно. Марго в который раз вспомнила о своей кухне, о том, как по выходным они с Марком затаривались по полной, чтобы обеспечить себя обедами на неделю вперед. Может, стоило попробовать этот рецептик. Марк, кстати, был большим поклонником домашнего хлеба, а эти ребята из ролика вроде говорили дело.
А почему я постоянно вспоминаю о Марке? Вот же дерьмо. Она так ему и не позвонила.
– Ничего, если я воспользуюсь телефоном?
Лидди не ответила, просто кивнув в ту сторону, где около кровати стоял телефон. Марго набрала сотовый номер Марка. Он не поднял трубку, поэтому она оставила сообщение, сказав, что пока сигнала нет, но она попытается еще раз набрать ему попозже.
– Нет смысла говорить, кто звонил, – сказала она. – Да и трубку вряд ли кто поднимет. – Тут она подумала – а может, он перевел ее звонки на голосовую почту, лишь бы показать, как он взбешен тем, что остался не при делах.
– А почему ты не с Марком? – спросила Лидди после того, как Марго повесила трубку.
– В каком смысле – почему?
– Ну, разве не вы у нас сладкая парочка?
– Ни разу.
Лидди запустила еще одно видео – теперь экран занимали здоровенные булочки с корицей.
– Вместе работаете, вместе живете… По мне так – типичная сладкая парочка.
Марго была учителем музыки в старшей школе, там же Марк был заведующим кафедрой математики. Они познакомились в учительской через несколько недель после того, как она начала там работать. Он там вовсю делился своими впечатлениями о только что уволенном директоре. Она хохотала над каждым его язвительным замечанием, и согласилась, когда он попросил у нее номер телефона. Наверняка тогда между ними не возникло ничего особенного, но теперь Марго казалось, что с того момент даже дня не прошло. Они настолько привязались друг к другу, что ей было дико провести без него хотя бы одну ночь. Даже в ночь похорон они не расстались и кое-как уместившись, спали вместе в ее детской кровати.
Иногда Марго думала – может, стоит попробовать подыскать работу в другой школе? Как здорово было бы получить несколько часов самостоятельности, не работая вместе в одном здании. Но, когда она высказала эту мысль вслух, Марк был совершенно ошарашен, не понимая, для чего ей могло это понадобиться. Вот она и отказалась от своей идеи. Она понимала – все вокруг считают, что он без ума от нее, да и она сама иногда думала так же. Было приятно находиться в обществе того, кто без нее потерял бы смысл жизни.
Тип, с которым она водилась до Марка, и который напрочь испортил ее третий десяток, относился к ней почти безразлично. Зато сама Марго нуждалась в нем, и даже сумела приспособиться к его желаниям и прихотям. Но подобные «отношения» в конце концов сокрушили ее душу, так что она не стала бы еще раз затевать что-то подобное.
– Мы все-таки иногда видимся в течение дня, – сказала она. – И на работу ездим вместе, это тоже объединяет.
– Ну, если ты так говоришь…
– А тебе-то какая разница?
– Ух ты. А чего это ты так взвилась?
На дисплее уже красовался конечный продукт – булочка с корицей, которая, похоже, весила не менее шести фунтов. А потом ее слопали четыре экранных персонажа, хотя такого количества еды могло хватить и на двадцать человек.
– Что за гадость.
– Зато какая вкусная гадость. Надо попросить Эми приготовить такую же.
– Может, такие блюда не из ее репертуара.
– А что, очень даже может, – Лидди потерла место, где намечался синяк, и поморщилась.
– Тебе больно?
– Да ничего страшного.
Она протянула руку и подняла рукав рубашки Лидди. Прямо под татуировкой на ее предплечье были две яркие отметины, которые обвивали ее руку, словно некий амулет.
– Это дело рук Райана?
Лидди опустила рукав.
– Да нормально все.
– Так вот почему ты сделала ту наколку, – потрясенно сказала Марго. Надо сказать, что Райан всегда отличался вспыльчивым характером, и ему как-то нужно было брать себя под контроль. Его пытались воспитывать, пытались и применять лекарства, причем поводом для последнего послужило то, как он однажды после отчисления из хоккейной команды МагГилла высадил битой окно на ледовом поле.
– Он что, схватил тебя?
– Не в первый раз, – Лидди наконец отвернулась от компьютера.
И сухо посмотрела на нее.
– Но он же не бил тебя, когда мы были детьми? Ведь не бил?
Лидди встала.
– А может, потолкуем об этом как-нибудь в другой раз?
– Судя по тому, как ты это сказала, мы уже никогда об этом не поговорим.
– Ну, если ты так считаешь…
Лидди обошла ее и направилась к выходу из подвала.
– Ты куда?
– Кейт пришла.
Глава 6. Я понятия не имела
Кейт
Пунктуальность не была сильной стороной Кейт Макаллистер, так что для страховки перед тем, как отправиться в лагерь, она договорилась с Кевином Свифтом, их семейным адвокатом.
И почти сразу пожалела об этом решении. Там ведь соберутся те, кому либо в районе тридцати двух лет, либо около шестидесяти пяти, и общего у них не так уж много. В самом деле, не так уж много, хотя Свифт был их семейным адвокатом со времен ее дедушки. Поэтому, как только они пересекли мост Шамплейн, она завесила окно свитером и сказала ему, что устала – не будет ли он возражать, если она немного поспит? Разумеется, никакой нужды в его разрешении не было, но он сразу же согласился, как, впрочем, соглашался со всем, о чем его просили члены ее семьи. Она с присущей ей легкостью и отключилась в считанные секунды.
Если Кейт приходилось спать в движущихся транспортных средствах, ее посещали самые странные сны, и этот раз не был исключением. Накануне она смотрела последний эпизод «Родины», и теперь ей снилось, что она – шпионка, маскирующая свои белокурые волосы и светлую кожу париком и декоративной косметикой, благодаря которой выглядела экзотически-темнокожей. Шарф она повязала под подбородком так, что едва могла раскрывать рот. Связной должен был встретить ее на базаре у фруктовой лавки. Для опознания была придумана кодовая фраза, что-то там про лимоны, вот только Кейт не могла точно вспомнить, что ей нужно было сказать при встрече.
Базар был шумен и многолюден, в воздухе витали запахи незнакомых специй, продавцы кричали на неизвестных ей языках. Кейт почувствовала, как внутри поднялась паника, когда поняла, что не может найти нужную ей фруктовую лавку, где продавались те самые лимоны. Наконец она увидела ее, и адреналин отпустил. Возле прилавка стояла женщина, нюхавшая ярко-желтый лимон, и пристально его рассматривавшая, словно она пыталась обнаружить соответствие именно этого лимона одной ей известным высоким стандартам. Лицо ее было прикрыто шарфом, поэтому Кейт не могла с уверенностью сказать, что нашла того, кого искала. Хотя, с другой стороны, кто еще мог быть ее связным?
Она тронула женщину за плечо.
– Ну и как, хорошие тут лимоны?
Женщина обернулась. Внутри Кейт все оборвалось. На лбу у той была страшная рана, а лицо было призрачно-бледным.
– Аманда.
Машина дернулась, и Кейт ударилась головой о стекло. Она моргнула, пытаясь сориентироваться.
– Вы что-то сказали? – спросила она Свифта.
– Я спрашивал тебя, насколько хорошо ты помнишь Аманду.
Кейт посмотрела в окно. Они уже ехали по дороге, ведущей к лагерю, той самой дороге, которую она узнала бы где угодно, где ей было знакомо каждое дерево вплоть до последней веточки и каждая уходящая в лес тропинка. Как же она любила все это. И ей казалось, что все время, прожитое вдали отсюда, она провела как в тумане.
– А зачем?
– Просто спросил.
Она достаточно долго была знакома с ним, чтобы понять – он лжет. Всякий раз, когда Свифт говорил неправду, его голос непроизвольно повышался на пол октавы. Таким голосом он нередко произносил фразы вроде: «Вам могут помочь в последний раз» или «Это был несчастный случай». Она задавалась вопросом, где ее дедушка откопал этого Свифта, и что за сделку они заключили, раз были так лояльны друг с другом. Спросить об этом напрямик как-то не приходило ей в голову. Он был словно привычный предмет интерьера, как это место, как эти сосны. Он тоже был высок и потрепан.
– А вы знали ее? – спросила она. – Я как-то забыла.
– Нет, – сказал он тем же голосом. – Не знал.
* * *
Несколько минут спустя он припарковал машину на гравийной площадке за домиком, где обычно останавливались грузовики, доставлявшие еду, достаточную для прокорма более сотни человек трижды в день. Лидди и Марго стояли перед крыльцом, скрестив руки на груди, словно так и ждали, чтобы прочитать Кейт мораль за опоздание, хотя она вовсе не опаздывала. Она сосредоточилась на них, пытаясь отвлечь себя от того, что лежало в домике. Вернее, кого.
Смотреть на своих сестер было все равно, что смотреть на себя, особенно когда дело касалось принятия определенных решений. Если бы она отказалась от солнцезащитного крема и качественных средств по уходу за волосами, то наверняка выглядела бы столь же неряшливо, как Марго. А если подстрижется покороче, да еще наденет одежду, которая обычно продается в отделах для мальчиков, то определенно станет походить на свою близняшку Лидди. Мэри среди них была как бы недостающим звеном, но это же звено было и связующим. Кейт запросто представляла ее, стоящей рядом, в своих неизменных бриджах и длинной косой, ниспадавшей на спину. Волосы Марго были самыми светлыми, Кейт и Лидди отличал ярко-рыжий оттенок, а их глаза были одинакового карего цвета. Отличался только Райан, со своими темными волосами и голубыми глазами, словно ему мало было, что он единственный мальчик в семье.
Она вышла из машины и глубоко вздохнула. Даже воздух здесь пахнул иначе, хотя они проехали всего несколько миль. Как такое возможно?
Лидди направилась к ней, но Марго осталась на месте.
– Итак, ты это сделала, – сказала Лидди, подражая ее голосу – создавалось ощущение, что Кейт слушала саму себя в записи. Потом она обняла Кейт. Вот вам еще одно чувство, вызывающее полную дезориентацию: словно обнимаешься сама с собой. Она буквально чувствовала идентичность своей ДНК и той ДНК, которая пребывала под всеми татуировками Лидди.
– Вы должны были знать о моем приезде, – сказала Кейт. – Я ведь писала, когда отправлялась в путь.
– В целом так и есть. Эй, Свифти, как дела?
Свифт начал рассматривать носки своих сапог. Лидди радовалась, когда ей удавалось поставить его в неловкое положение, а удавалось это ей частенько.
– Я полагал, что наша встреча назначена на десять? – наконец сказал он.
– Абс-хрено-лютно.
– Лидди!
А вот это уже Марго. Может быть, так чувствуют себя все старшие дочери в семьях, но она, похоже, ощущала себя их матерью чуть ли не больше, чем их настоящая мать. Ингрид Макаллистер, в результате четырех беременностей, после одной из которых родила двойню, весьма смущалась сопутствующих этому растяжек. Своих детей она любила, но нельзя было сказать, что они были по-настоящему близки. Она заботилась о том, чтобы они были одеты и ухожены, но вот повозиться с ними, например, в грязной луже, не отваживалась. Кейт иногда задавалась вопросом: а вдруг это своего рода месть за то, что они отобрали у нее юность? Может быть, ей следовало вообще остаться бездетной? Опять же, после того, как Марго подросла, она сместила Ингрид с ее материнской «должности», хотя была еще очень молодой девушкой. Кейт постоянно удивлялась, как это Марго не завела кучу собственных детей, но, как и о многом, происходившем в их семье, она предпочитала не спрашивать.