– Совсем сбрендила, – произнесла Лиза несколько раздраженно.
– А ты будто не хочешь на пикник!
– Конечно, не хочу! Хотела бы – поехала бы.
– Ну ты и зануда, скажу я тебе. Тогда хоть другим удовольствие не порть. Я бы на твоем месте ни в жизнь не отказалась.
– А я на своем отказалась. Больше не предложат. – Последнюю фразу Лиза произнесла с легким раскаянием.
– Пошли к «Красному льву». Поболтаем, пока платформа тронется, – попросила Салли.
– Чтоб мне пусто было, если пойду! – с жаром воскликнула Лиза.
– Тебе и так пусто. А я боюсь: вдруг Гарри не пришел, буду одна стоять как дура. Пойдем, Лиза, хоть лошадок посмотришь.
На самом деле Лизе ужасно хотелось посмотреть и лошадок, и платформу, и принаряженную публику, но она еще некоторое время вредничала. Салли повторила просьбу. Наконец Лиза согласилась.
– Ладно, схожу с тобой, дождусь, пока это старое корыто тронется.
Она не потрудилась надеть шляпу, вышла в чем была. Девушки поспешили к пабу, который снаряжал платформу.
Хотя до начала оставалось еще почти полчаса, платформа была на месте, у главного входа, – широкая, длинная, с сиденьями, расположенными поперек, каждое сиденье рассчитано на четверых. Платформу волокли две крепенькие лошадки; кучер как раз проверял упряжь. Салли опередили с полдюжины человек; они заняли места на платформе. Гарри еще не пришел. Девушки остановились у входа в паб, стали наблюдать за приготовлениями. Из паба выносили огромные корзины со всяческой снедью; ящики с пивом заталкивали под сиденья, под ноги кучеру, и даже подвешивали под платформой. По мере того как подтягивался народ, Салли волновалась все больше.
– Господи, где его носит! – воскликнула она. – Разве можно так опаздывать?
И стала смотреть в сторону Вестминстер-Бридж-роуд, не идет ли Гарри.
– А если он вовсе не появится? То-то он у меня попляшет! Всю душу вымотал!
– Еще целых пятнадцать минут, – равнодушно заметила Лиза.
Наконец Салли увидела своего дружка и бросилась ему навстречу. Лиза осталась одна. Все эти приготовления, ожидание праздника выбили ее из колеи. О самом факте отказа Тому она не жалела; жалела лишь о том, что принять предложение ей помешала совестливость. Подошли Салли с Гарри; одетый в лучший воскресный костюм, включающий даже сорочку и воротничок, Гарри был под стать своей девушке. Вдобавок он прихватил гармонику, чтоб не скучать в дороге.
– Лиза, а ты что, разве не едешь? – удивленно спросил Гарри, заметив, что Лиза без шляпы и в переднике.
– Нет, – отвечала Салли. – Дура, правда? Том ее пригласил, а она уперлась.
– Во дает!
Затем они взобрались по лесенке на платформу и сели, а Лиза вторично за утро осталась одна. Народ подтягивался, почти все места были уже заняты. Лиза знала всех присутствующих, но они слишком боялись, что придется ехать стоя, и потому отделывались от Лизы кивками. Наконец появился Том. Увидел одинокую Лизу и подошел к ней.
– Лиза, может, все-таки поедешь с нами?
– Нет, Том, я ж сказала: не поеду. Это неправильно. Нечестно. – Лизе казалось, она должна повторять слово «нечестно» больше для себя, чем для Тома.
– Без тебя и мне там делать нечего, – сник Том.
– Ничем не могу помочь, – мрачно отвечала Лиза.
В эту секунду из паба вышел человек с охотничьим рожком, и Лизино сердце екнуло, ибо, если Лиза что и любила, так это звуки охотничьего рожка. Ей показалось, что она сама себе подписала приговор, причем неоправданно жестокий; почему она должна сидеть дома, когда другие намерены развлекаться? Лица были такие веселые, что Лизе тотчас представились все удовольствия пикника. Она чуть не плакала. Нет, ей нельзя ехать, и она не поедет; она дважды повторила это «нельзя» про себя; трубач тем временем протрубил в знак того, что платформа скоро тронется.
Двое припустили бегом, и Лиза, когда они поравнялись с ней, узнала Джима Блейкстона. С ним была женщина, вероятно жена.
– Лиза, ты едешь на пикник? – крикнул Джим.
– Нет, – ответила Лиза. – Я не знала, что вы едете.
– Жаль, что не едешь. То-то бы повеселились.
Лизе оставалось только сдержать всхлип; как она хотела поехать! Несправедливо ей сидеть одной; чем она такое заслужила? Не отказом же выйти за Тома, в самом деле! Нет, на свежую голову нежелание выходить за Тома вовсе не казалось Лизе причиной уклоняться от пикника; зачем она упрямится, непонятно. Она начала думать, что вела себя глупо; в конце концов, кому польза от того, что она не едет с Томом; да и кто оценит ее жертву, кто скажет: «Вот порядочная девушка!» Салли так напрямую дурой назвала и не поперхнулась.
Том мялся рядом, молчал; от одного его вида молоко бы скисло. Джим чуть наклонился к ней и низким голосом повторил:
– Мне очень жаль, что ты не едешь.
Это стало последней каплей. Лизе ужасно хотелось поехать; она больше не могла упираться. Если бы только Том еще раз ее пригласил, если бы дал возможность переменить решение естественным и приличным образом, она бы сказала «да». Но Том как воды в рот набрал, и Лизе пришлось выкручиваться самой. Получилось очень неуклюже.
– Видишь ли, Том, – сказала Лиза, – я не хочу тебе праздник портить.
– Без тебя не поеду. Какой смысл одному?
А ну как он не повторит приглашение? Что тогда Лизе делать? Она взглянула на часы над дверью паба. До отправления всего пять минут. Вот ужас, если платформа тронется, а Том так и будет молчать! Сердце билось как бешеное, пальцы как бы сами собой теребили передник.
– Что же мне делать, Том, милый?
– Ехать, конечно. Лиза, пожалуйста, скажи «да».
Итак, предложение поступило. Оставалось изобразить легкое замешательство, и дело в шляпе.
– Том, я бы поехала, но ты уверен, что это будет честно?
– Конечно, честно! Едем, Лиза! – В восторге Том схватил ее за руку.
– Что ж… – Лиза потупилась. – Если иначе я тебе праздник испорчу…
– Я без тебя не поеду; клянусь, не поеду! – воскликнул Том.
– Только это не значит, что я твоя девушка, договорились?
– Не значит, не значит. Как ты хочешь, так и будет.
– Тогда я согласна! – взвизгнула Лиза.
– Стало быть, едешь? – Том ушам своим не верил.
– Еду! – отвечала Лиза с широкой улыбкой.
– Я знал, что ты согласишься! Какая ты славная, Лиза! Гарри, Лиза с нами!
– Лиза тоже едет? Ура! – обрадовался Гарри.
– Лиза, так ты передумала? – уточнила Салли.
– Да!
– Ура! – обрадовалась Салли.
– Вот молодец, Лиза, – одобрил Джим и улыбнулся ей одной.
– Тут как раз два места! – закричал Гарри, хлопая по сиденью.
– Придержи их! – отозвался Том.
– Я только сбегаю скажу маме.
– Осталось три минуты! Давай быстрей! – отвечал Том.
Лиза бросилась домой, а Том крикнул кучеру:
– Подожди, приятель, сейчас еще девушка придет.
– Отчего не подождать, подожду. Небось не на пожар спешим, – добродушно отвечал кучер.
Лиза ворвалась в комнату (миссис Кемп еще спала), завопила:
– Мам, я в Чингфорд на пикник!
Стащила с себя старое платье, нырнула в новое, лиловое; сбросила старые стоптанные туфли, сунула ноги в новые ботинки. Мигом расчесала волосы и закрутила челку – по счастью, она с субботы не развилась – надвинула черную шляпу с перьями, выскочила на улицу, побежала, взлетела по лесенке на платформу и, едва дыша, плюхнулась Тому на колени.
Кучер щелкнул кнутом, трубач протрубил в рожок, и под радостные выкрики и смех платформа покатила в Чингфорд.
5
Отдышавшись, Лиза стала оглядывать попутчиков и начала с женщины, которую привел Джим Блейкстон.
– Это моя жена! – Джим указал на нее пальцем.
– Что-то я вас на улице не видала, верно, вы редко выходите, – сказала Лиза вместо «рада познакомиться».
– Ой, редко, – подтвердила миссис Блейкстон. – У меня меньшой корь подцепил, так я и дома с ног сбилась.
– А сейчас ему лучше?
– Гораздо. Он быстро поправляется. Джим хотел ехать нынче в Чингфорд и говорит мне: слышь, говорит, давай со мной, тебе развеяться надо. Оставляй, говорит, Полли – это наша старшая – оставляй Полли за хозяйку. А я говорю: славно, поехали, Полли справится. Вот мы и едем.
В продолжение этой тирады Лиза исподтишка рассматривала миссис Блейкстон. Во-первых, платье: миссис Блейкстон напялила что-то черное, бесформенное; во‑вторых, шляпа: нелепый капор, сейчас такие никто не носит. Затем Лиза перешла непосредственно к внешности миссис Блейкстон. Среднего роста, толстая, крепко сбитая тетка; непонятно, тридцать ей или все сорок. Лицо как блин, рот шире ворот, а прическа! Обхохочешься, как Том и говорил: посредине темени пробор, волосенки прилизанные и в мелкие косицы заплетены. И сразу видно, что силы ей не занимать, хоть она и пашет всю жизнь, и детей всякий год рожает.
Всех остальных пассажиров платформы Лиза знала; теперь, когда места были благополучно заняты и праздничный поезд тронулся, нашлось время на взаимные приветствия. Все радовались, что Лиза едет, потому что с ней никогда не бывало скучно. Лизиным вниманием завладел молодой бакалейщик, который нарядился нынче в старинный костюм – серую куртку и узкие панталоны, щедро усыпанные блестящими пуговицами.
– Привет, Билл! – крикнула Лиза.
– Привет, Лиза! – отвечал Билл.
– Ну и прикид у тебя! Ни дать ни взять граф!
– Эй, Лиза Кемп, – скривилась подружка Билла, – не лезь к моему парню, не то узнаешь, где раки зимуют.
– Расслабься, Клэри Шарп, не нужен мне твой дружок, – отвечала Лиза. – У меня свой имеется, второй-то лишним будет. Верно, Том?
Том просиял, от счастья не нашелся что ответить и просто пихнул Лизу локтем.
– Полегче! – возмутилась Лиза, схватившись за бок. – Ты мне ребра переломаешь!
– Чего уж там – ребра! – выкрикнула Салли с похвальной любовью к точности. – Небось за корсет из китового уса беспокоишься.
– Заткнись!
– Так ты в корсете? – с деланым простодушием уточнил Том и обнял Лизу за талию, чтобы проверить.
– Руки убери, – велела Лиза.
– Я ж только узнать, в корсете ты или нет.
– Я сказала, не смей меня щупать.
Том не повиновался.
– Убери руки, – повторила Лиза. – Будешь меня тискать – придется на мне жениться.
– Так я ж того и добиваюсь!
– Дурак, – рассердилась Лиза и сбросила руку Тома.
Лошадки бежали резво, трубач с воодушевлением дул в свой рожок.
– Гляди не лопни с натуги, – посоветовал кто-то в ответ на особенно резкую руладу.
Платформа катила на восток; было уже позднее утро, улицы становились все оживленнее, транспорта прибавилось. Наконец они выехали на дорогу, ведущую непосредственно в Чингфорд, и увидели, что туда нынче устремился едва ли не весь Ист-Энд. К Чингфорду двигались пролетки и двуколки, запряженные осликами и пони; лоточники; двухместные экипажи, четверики, другие платформы – все, к чему возможно прикрепить колеса. То и дело попадался ослик, из последних сил тянущий четверых упитанных налогоплательщиков; ослика легко обгоняла пара холеных лошадок, управляемая счастливыми супругами. Люди здоровались, перешучивались; больше всех шумели на платформе, снаряженной в «Красном льве». Солнце поднималось и жарило все сильней; казалось даже, что на дороге стало больше пыли и жаром пышет еще и снизу.
– Ну и пекло! – слышалось отовсюду. Народ потел и отдувался.
Женщины сняли капоры и накидки, мужчины, следуя их примеру, освободились от пиджаков и остались в одних сорочках. Что дало пищу для изрядного количества шуток (причем далеко не всегда поучительного характера) по поводу предметов одежды, с которыми та или иная персона с радостью расстанется. Откуда напрашивается вывод, что честный, прямодушный англичанин понимает намеки из французских комедий куда лучше, чем принято считать.
Наконец вдали показался паб, где предполагалось дать лошадкам отдохнуть и обтереть их мокрой губкой. Об этом пабе в последние четверть часа только и говорили; теперь, когда он стал виден на верхушке холма, раздались радостные возгласы, а один бездельник, особенно мучимый жаждой, затянул «Правь, Британия», в то время как другие пели менее патриотическую песню «Пиво, славное пиво!». Платформа остановилась у дверей паба, люди горохом посыпались на землю. Паб был тотчас взят в осаду, официантки и мальчики на побегушках бросились выносить пиво жаждущим.
Коридон и Филлида. Идиллия
Согласно канону, в процессе ухаживания любезный пастушок и прелестная пастушка пьют из одного сосуда.
– Давай, пей уже, – сказал Коридон, учтиво вручая своей милой пенящуюся кружку.
Филлида молча приблизила ротик к кружке и смачно глотнула. Пастушок наблюдал с тревогою.
– Эй, ты тут не одна! – воскликнул он, видя, что Филлидина головка запрокидывается все выше, а содержимое кружки неумолимо убывает.
Прелестница остановилась и передала кружку своему возлюбленному.
– Ну ты сильна! – протянул Коридон, заглядывая в кружку, и добавил: – И сноровиста. – Затем галантно приложился губами к тому самому месту, где кружки касался ротик его милой, и допил содержимое.
– Вот это я понимаю! – заметила пастушка, причмокивая. Она высунула язычок, облизала свои прелестные губки и глубоко вздохнула.
Любезный пастушок, прикончив содержимое кружки, тоже вздохнул и молвил:
– Я бы от второй порции не отказался!
– Раз уж ты первый начал, я вот что скажу: этого хватило только горло прополоскать!
Вдохновленный ее словами, Коридон, как верный рыцарь, побежал к барной стойке и вскоре возвратился с полной кружкой.
– Теперь ты первый пей, – предложила заботливая Филлида.
Коридон сделал долгий глоток и вручил ей кружку.
Филлида с девичьей скромностью развернула кружку так, чтобы не коснуться следа от губ Коридона, на что Коридон не преминул заметить:
– Ишь, какая брезгливая.
Тогда, не желая огорчать возлюбленного, Филлида вернула кружку в исходное положение и приложилась алым ротиком именно к тому месту, где касался кружки Коридон.
– Ну вот и все! – сообщила она, вручая возлюбленному пустую кружку.
Любезный пастушок достал из кармана короткую глиняную трубку, продул ее, набил табаком и закурил, меж тем как Филлида вздохнула при мысли о прохладном напитке, струящемся по ее гортани, и от удовольствия погладила себя по животу. Коридон сплюнул, и его милая тотчас сообщила:
– Я могу плюнуть дальше.
– А вот и не можешь.
Она предприняла попытку и преуспела. Коридон собрался и снова плюнул, дальше, чем в первый раз; Филлида тоже плюнула. Идиллическое состязание продолжалось, покуда рожок не возвестил, что пора ехать дальше.
* * *
Наконец они добрались до Чингфорда, и здесь-то лошадок освободили от упряжи, а платформу, где предстояло обедать, откатили под навес. Все изрядно проголодались, но есть было рано, и пассажиры платформы рассыпались на группки и пошли выпить. Лиза с Томом и Салли со своим дружком завернули в ближайший паб, и, пока они пили пиво, Гарри, большой любитель спорта, в лицах изобразил боксерский турнир, что имел место в прошлую субботу и запомнился, в частности, тем, что один из участников скончался от полученных увечий. Несомненно, событие было из ряда вон выходящее; Гарри уверял, что присутствовали даже несколько очень важных персон из Вест-Энда, говорил об их безуспешных попытках остаться неузнанными и о замешательстве, когда один болельщик из озорства крикнул: «Атас, полиция!» Гарри втянул Тома в продолжительный спор о боксе, в котором Том, будучи человеком застенчивым и покладистым, потерпел бесспорное поражение. Затем все четверо вернулись на платформу, где уже накрывали обед – вытаскивали из-под сидений корзины со снедью, выставляли бутылки пива, от вида которых пересыхали и без того сухие гортани.
– Сюда, леди и джентльмены – если, конечно, вы настоящие джентльмены, – вопил кучер. – Лошадкам нужно подзаправиться!
– Придурок! – послышалось в толпе. – Мы тебе не лошади – мы воду не пьем.
– Вижу, леди, вы очень умная, – не растерялся кучер. – Наверняка только из пансиона.