В том, что касается огромного значения Брежнева для Советского Союза, сегодня едины все. Как-никак, он правил страной и формировал ее на протяжении 18 лет. Таким образом, он был вторым после Сталина по продолжительности нахождения у власти, в то время как Хрущев пробыл у кормила правления только одиннадцать лет. Преемники Брежнева – Андропов и Черненко не проработали на своих постах и двух лет каждый, прежде чем их не стало; М. С. Горбачев за шесть лет своего руководства привел Советский Союз к гибели. Поэтому авторы новых исследований сходятся в том, что Брежнев был вообще самым успешным представителем советского стиля управления17.
Об архивных фондах
Как уже говорилось, научное исследование биографии Брежнева началось так поздно еще и потому, что ситуация с историческими источниками в течение длительного времени была непростой, а отчасти остается таковой и по сей день. Документы Брежнева находятся в Архиве Президента РФ (АП РФ), не считая досье, которое органы безопасности собрали на Брежнева и которое Хрущев приказал сжечь в 1956 г., когда перевел Брежнева в Москву в качестве своей правой руки18. АП РФ в принципе недоступен для иностранцев, и работать там могут только немногие граждане России. Правда, АП РФ в 2009–2010 гг. передал копии фонда Брежнева Российскому государственному архиву новейшей истории (РГАНИ). Там дела были заново систематизированы и зарегистрированы в двух описях, первая из которых доступна для читателей с лета 2014 г. С тех пор по ней можно заказывать дела, если они не находятся на секретном хранении. Таким образом, вторая опись еще совершенно недоступна, да и из первой многое не выдается, например «Заметки Брежнева членам Политбюро», «Личное дело генерал-майора запаса Брежнева» или его история болезни. К тому же РГАНИ в мае 2016 г. закрылся и снова откроется для читателей на новом месте, наверное, в 2018 г. Возмещением и сокровищницей является онлайн-выставка о Брежневе, показывающая в свободном доступе много не доступных в архиве и даже из второй описи документов, включающих шифры19.
Фонд Политбюро, находящийся в РГАНИ, тоже большей частью недоступен. Политбюро было средоточием власти и «центральным пунктом управления» не только для партии, но и для всей страны. Сам Брежнев так объяснял Вилли Брандту работу Политбюро: «Политбюро заседает регулярно по четвергам каждую неделю с 15 час. (исключения: особые события, гости и т. д.). Продолжительность заседания неограниченна. На практике большей частью с 15 до 19 час., причем в принципе на основе письменных предложений. При рассмотрении внешнеполитических вопросов соответствующие проекты разрабатываются Министерством иностранных дел, иногда в сотрудничестве с соответствующим отделом ЦК; при рассмотрении экономических вопросов – Госпланом или заинтересованными министерствами. Если я решаю, что определенный вопрос следует поставить на повестку, то за три дня до этого рассылаю относящиеся к делу документы, так что Политбюро имеет возможность ознакомиться с материалом и сформировать мнение. Утверждение повестки дня является привилегией Генерального секретаря. На каждом заседании Политбюро я докладываю ряд текущих вопросов, некоторые обсуждаются и включаются в повестку. Некоторые вопросы я представляю товарищам, чтобы они могли изложить свое мнение о них. Позже эти вопросы обсуждаются»20. В качестве высшей политической инстанции Политбюро разрабатывало и утверждало пункты повестки дня, решения по которым с последующей реализацией должны были принимать ЦК и министерства. Правда, по мнению сотрудника Брежнева К. Н. Брутенца, по-настоящему интересные и важные материалы находятся не в протоколах Политбюро, а в «особых папках», разумеется, тоже недоступных21. Вместо них для данной работы использовались неопубликованные, но также хранящиеся в РГАНИ, стенограммы пленумов ЦК с 1964 по 1982 г., которые проводились в среднем два раза в год. Записи показывают, что в ЦК открыто говорили о проблемах, но многие места в тексте с пометкой «не для печати» свидетельствуют о том, что острые темы нельзя было фиксировать даже в протоколе, циркулировавшем на условиях секретности. С 2011 по 2016 г. я провела не одну неделю в РГАНИ и от всего сердца благодарю его сотрудниц, которые принимали меня очень дружески и уже вскоре приветствовали как добрую знакомую. Их сердечность немного компенсировала то обстоятельство, что в РГАНИ нельзя, как и прежде, пользоваться ноутбуком, и все записи приходится делать только от руки. Я хотела бы с благодарностью упомянуть Людмилу Степанович, которая любила рассказывать о временах, проведенных под Берлином, где находился ее отец, военнослужащий, и которая умерла в конце 2015 г.
Так же трудно обстоят дела с российским архивом госбезопасности (ранее КГБ, ныне ФСБ) и Архивом внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Первый совершенно закрыт, второй после неоднократных запросов предоставил мне доступ, но в читальный зал выдавались только пресс-релизы и дела протокольного отдела. Все политические документы оставались под замком. Этот несостоявшийся просмотр источников компенсировался ознакомлением с доступными документами министерств иностранных дел в Берлине, Париже и Вашингтоне. В свою очередь, недоступность документов КГБ могла быть отчасти заменена предоставленным вдове А. Д. Сахарова Е. Г. Боннэр после 1991 г. правом сделать копии всех документов, касавшихся ее мужа, с которыми сегодня можно ознакомиться в Архиве Сахарова. Я благодарю трех сотрудниц, которые не только помогали мне работать с документами, но и приглашали на обед на кухню в музее-квартире Сахарова.
Кроме Москвы, я посетила все архивы в местах, где жил и работал Брежнев: в Днепродзержинске на Украине, который с 2016 г. снова, как и до революции, называется Каменское, городе, где родился и учился, а в 1937 г. начал свою политическую карьеру Брежнев. Директор тамошнего исторического музея Наталья Буланова предоставила мне доступ к своему собранию документов, за что я ее сердечно благодарю. Когда я посетила ее в июне 2014 г., она радовалась и очень удивлялась тому, что в «такие времена» – вскоре после присоединения Крыма и с учетом вооруженного конфликта на Востоке Украине – кто-то интересуется Брежневым. Она рассказала, что до начала мирового экономического кризиса было много запросов от китайцев, которые хотели проследить жизненный путь Брежнева. В Днепродзержинске начали разрабатывать маршруты исторической экскурсии по родному городу Брежнева, но с обострением отношений с Россией туристского спроса больше нет. Очень предупредительны и готовы помочь были и сотрудницы в архивах города Запорожье (Украина), где Брежнев после войны работал первым секретарем обкома партии, и в Днепропетровске (Украина, с 2016 г. город называется Днепр), где он работал как до, так и после войны. Но ни в одном из украинских архивов нет личных фондов Брежнева: с приходом к власти в 1964 г. Брежнев приказал перевезти в Москву все личные документы, осталась только анкета 1947 г., но ее можно лишь переписать, а не сфотографировать.
В Молдавии и Казахстане, чьи партийные организации Брежнев возглавлял в 1950–1952, 1954–1956 гг. соответственно, обнаружилась та же картина: личного дела Брежнева не было, но все стенограммы – от пленумов ЦК до заседаний партбюро аппарата – доступны. Особую благодарность я адресую директору Архива Президента Республики Казахстан Борису Джапарову, превратившему архив из места хранения государственной тайны, где ранее сотрудники цензурировали записи исследователей, в платформу просвещения и свободы информации. В дальнейшем г-н Джапаров планирует сделать все документы доступными в Интернете в цифровой форме.
Все еще трудное положение в российских архивах и недостаток источников личного происхождения восполняется настоящим потоком дневников, мемуаров и интервью, которые оставили соратники Брежнева. Речь идет о его сотрудниках из аппарата ЦК, руководителях региональных парторганизаций, товарищах по оружию времен Великой Отечественной войны, политических союзниках и соперниках, о потерявших свои посты членах Политбюро, смещенном председателе КГБ, переводчиках и фотографе советского лидера, о его телохранителях и врачах, а также – не в последнюю очередь – о главах государств и правительств Запада, с которыми Брежнев общался. Это богатая источниковая база, пусть и не заменяющая «особые папки», рассекречивания которых историки до сих пор страстно ждут, но, по всей видимости, позволяющая лучше оценить «продукт “Брежнев”», чем это было бы возможно на основе официальных документов.
О «мемуарах» Брежнева
Касательно «мемуаров» Брежнева имеется анекдот тех времен: Брежнев вызывает к себе секретаря ЦК по идеологическим вопросам М. А. Суслова: «Слушай, Михаил Андреевич, ты мою книгу “Целина” читал?» – «Конечно, Леонид Ильич, даже два раза, изумительная книга!» – отвечает тот и пятится к дверям. «Михаил Андреевич, куда же ты так спешишь? – останавливает его Брежнев. – Да вот, хочу пойти в третий раз перечитать…» Суслов ушел, а Брежнев размышляет: «Смотри-ка, все так хвалят эту книгу… Может, и мне прочитать?»22 Уже при жизни Брежнева было секретом полишинеля, что он не написал ни строчки своих «мемуаров», которые в трех частях вышли в журнале «Новый мир» в номерах за февраль, май и ноябрь 1978 г. Они назывались «Малая земля», «Возрождение» и «Целина» и рассказывали, соответственно, о его военном опыте, восстановлении Украины после войны и о годах работы в Казахстане. Трилогия была незамедлительно переиздана. Тоненькие книжки, объемом не более ста страниц каждая, но растиражированные в миллионах экземплярах, были сразу же объявлены обязательным чтением в школах. В ноябре 1981 г. в «Новом мире» увидела свет следующая часть под заглавием «Воспоминания», главы четвертая и пятая «Жизнь по заводскому гудку» и «Чувство Родины», где описывались ранние годы Брежнева до и после революции. Уже посмертно, в январе 1983 г., вышли главы с шестой по восьмую: «Молдавская весна», «Космический Октябрь» и «Слово о коммунистах», которые хотя и дополняли картину пребывания Брежнева в Молдавии и его работы секретаря ЦК по оборонной промышленности, но в целом были не так детализированы, как предшествующие тексты. «Слово о коммунистах» состояло почти исключительно из пустых пропагандистских фраз. «Мемуары» обрываются до 1964 г., т. е. до прихода Брежнева к власти. Хотя существуют восемь частей, но и по сей день почти всегда говорят о «трилогии», имея в виду написанные от имени Брежнева воспоминания. Мы многое знаем о том, как эти «мемуары» распространялись и осмеивались, но нам почти ничего не известно, кто и почему задумал их издания23. Судя по всему, это была высшая точка формирования культа личности Брежнева, чей жизненный путь требовалось окончательно соединить с историей Советского Союза, и не подлежит сомнению, что «воспоминания» сыграли свою роль в увековечивании образа Брежнева, пусть и с несколько другими оттенками. Брежневу приписывалась решающая роль в важнейших событиях, происходивших в стране. Сотрудник Брежнева Георгий Арбатов полагает, что льстецы среди сотрудников генсека уговорили его, что он-де должен записать то, что так часто и охотно рассказывал им как анекдоты из своей прежней жизни, когда они сидели в дружеском кругу на правительственной даче или в охотничьем домике24. Но, как утверждает публицист Владислав Владимиров, «мемуары» – дело рук одного Черненко, который продвигал их, чтобы потешить самолюбие Брежнева, рассчитывая стать его преемником. Александр Мурзин, единственный литературный негр, который дал понять, что занимался этой деятельностью, также свидетельствует, что именно Черненко вместе с генеральным директором советского информационного агентства ТАСС Л. М. Замятиным во время поездки на поезде убедил Брежнева написать мемуары. Как рассказывает Владимиров, Черненко ссылался на мемуары Черчилля, Жискар дʼЭстена, де Голля и других выдающихся государственных деятелей, чтобы соблазнить Брежнева этой идеей. Тот возразил, что Ленин, мол, воспоминаний не писал, но Черненко нашелся и тут, сказав, что это сделала за него жена, Надежда Крупская25. Еще одно мнение высказали Е. И. Чазов, начальник 4-го Главного управления при Минздраве СССР, и бывший посол в ГДР П. А. Абрасимов. По их словам, историю с мемуарами выдумали главный идеолог Суслов и КГБ, чтобы объяснить творческим процессом «уходы Брежнева в тень», когда он долго не появлялся на людях; таким способом предполагали скрыть его наркотическую зависимость26. Как рассказывает телохранитель Брежнева Владимир Медведев, вероятно, все вместе «партийные идеологи» участвовали в том, чтобы Брежнев покончил, наконец, со своей сдержанностью, с позицией, согласно которой не было «ничего особенного, так жизнь сложилась»27. Он заявил: «Товарищи убедили меня опубликовать воспоминания о пережитом, о работе, войне, партии. Это нужно народу, нужно нашей молодежи, воспитывающейся на примере отцов»28.
Условие, которое, очевидно, выдвинул Брежнев, давая в итоге согласие на работу над своими «мемуарами», заключалось в том, что он сам не будет их писать, а ограничится помощью авторскому коллективу. Курировали проект руководитель ТАСС Замятин и главный редактор «Комсомольской правды» Виталий Игнатенко. В апреле 1977 г. они пригласили четырех лучших журналистов страны на тайную встречу, рассказали им о замысле и, судя по всему, предоставили право выбрать, кто какую главу из жизни Брежнева хотел бы писать29. Анатолий Аграновский, автор «Известий», выбрал годы на Украине, писатель Аркадий Сахнин – войну, а два журналиста «Правды» Владимир Губарев и Александр Мурзин – космос и жизнь в Казахстане соответственно30. Партия не только направила лучших советских публицистов на выполнение этой задачи, но и создала в ЦК специальный отдел. Теперь авторы были уполномочены провести собственные исследования по всему Советскому Союзу, «прошерстить» все архивы и поговорить с очевидцами событий31. Вот литературные негры и выезжали на места, где проходила жизнь и деятельность Брежнева, а Черненко заботился о том, чтобы руководители соответствующих партийных организаций размещали их на должном уровне и предоставляли доступ ко всем документам32. Это необходимо иметь в виду, когда речь идет об источниковедческой ценности «мемуаров». Их авторы никоим образом не давали простор своему воображению и не работали с вымышленными подвигами и достижениями. Это подтверждают и многие сподвижники Брежнева: немало из того, что он сам рассказывал им, они позже прочитали в «воспоминаниях». Правда, журналисты не сами разговаривали с Брежневым, а получали уже готовые записи характерных эпизодов33. В итоге проблема «мемуаров» заключается не в ситуации с источниками, которые не всегда можно проверить, а в осмыслении материала, превращенного в героический нарратив. Далеко не самые значительные эпизоды оказываются преображенными в ключевые исторические события. Брежневу приписываются чужие подвиги, а некоторые факты интерпретируются столь свободно, что в них нельзя распознать правду. Это становится очевидным, если сравнить «Малую землю» с мемуарами офицеров. Поэтому народ придумал злую остроту – эпиграф к мемуарной книге Брежнева «Малая земля»: «Все, что было не со мной, помню!»34.