– Ты уже всю поверхность видел? – недовольным голосом произнёс вахтенный офицер Шахов.
– Всю – не всю, а треть планеты – да. Если здесь сплошной лес, то и вся поверхность покрыта лесом, – Косинов громко хмыкнул. – Даже намёка на горы нигде не видно и даже невозможно представить, есть ли на планете какие-то животные, если нет свободной от деревьев территории.
– Почему бы им не жить на деревьях? – принялся аргументировать Шахов. – На Земле достаточно животных, которые рождаются на деревьях, живут на них и на них же умирают. Даже на землю никогда не спускаются.
– Возможно, ты прав, вахтенный. Ты ещё забыл сказать о птицах. Но почему-то их не видно, – продолжил возмущаться Косинов.
– Я вижу одну, – заговорил Олег Поляков. – Вдали что-то темнеет над деревьями.
– Ты уверен, что это птица? – произнёс Шахов, всматриваясь в экран пространственного обзора.
– Определённо! Между ней и лесом отчётливо просматривается синева. Возможно, это океан.
– Уж слишком большая птица, – Шахов громко хмыкнул.
– Возможно, это стая птиц.
– Сейчас увидим.
В зале управления крейсера наступила тишина. Вся вахта пристально всматривалась в экран пространственного обзора, на котором быстро разрасталось тёмное пятно, и чем крейсер ближе подходил к нему, тем становилось понятнее, что это, возможно, и не птица или их стая.
– Корабль! – вдруг раздался громкий возглас Косинова.
По залу управления прокатились громкие шорохи. Теперь уже всем остальным вахтенным стала понятна необычная форма приближающегося объекта.
– Торможение! – раздался громкий голос вахтенного офицера, хотя этот приказ он мог отдать лишь самому себе, так как за штурвал крейсера держался сам.
Бег территории планеты на экране пространственного обзора, над которой шёл крейсер, начал замедляться, а вскоре и вовсе остановился. Вся вахта с замиранием сердца всматривалась в приближавшийся странный корабль, больше похожий на огромного жука, утыканного какими-то странными наростами.
Над пультом управления вдруг вспыхнула голограмма, в которой отображался этот самый огромный жук, как оказалось, утыканный не наростами, а орудийными башнями. Экипаж чужого корабля, видимо, тоже остановил свой корабль, увидев крейсер, и, скорее всего, экипажи кораблей теперь всматривались друг в друга. Никаких характеристических показателей о чужом корабле, кроме расстояния до него, на экране не отображалось.
– Поляков! Ты видел этот корабль? – поинтересовался Шахов.
– Нет! – негромко ответил Олег.
– Как нет? – возмутился Шахов. – Чей же он?
– Не знаю. Это другой корабль, – продолжил негромко говорить Олег.
– И что теперь? – донёсся голос Косинова. – Будем сражаться или уйдём?
В тишине зала управления донеслось несколько шорохов, и над пультом управления вспыхнула ещё одна голограмма, в которой отображался капитан крейсера.
– Господин капитан! Чужой! – достаточно громким голосом сказал Шахов.
– Сейчас буду! – резко произнёс Сиреневый, и голограмма с его отображением тут же погасла.
В зале управления наступила полная тишина.
Прошло совсем недолгое время, и в зал управления, шумно дыша, вбежал капитан крейсера.
– Где? – буквально выкрикнул он.
Никто ему не ответил, так как голограмма с отображением странного чужого корабля продолжала висеть над пультом управления. Видимо, увидев голограмму, Сиреневый после недолгого молчания повернул голову в сторону Олега Полякова.
– Поляков! Ты этот корабль видел? – поинтересовался он.
– Нет, господин капитан. Это совсем другой корабль.
– Проклятье! Сколько же их здесь?
Никто из вахтенных на его вопрос не ответил.
Ничем больше не поинтересовавшись, Сиреневый подошёл к креслу вахтенного офицера и стукнул рукой по его спинке.
– Свободен!
Вахтенный офицер тут же развернулся вместе с креслом и, поднявшись, шагнул в сторону.
– Вахту сдал! – негромко произнёс он.
– Вахту принял! – не глядя на Шахова, произнёс Сиреневый, так же, не глядя, сел в кресло и повернулся в сторону пульта управления, к которому тут же метнулась его рука.
– Боевая тревога! Экипажу занять боевые посты! – отдал он приказ.
Шахов тут же развернулся и быстрым шагом покинул зал управления.
– Откуда он? – произнёс Сиреневый, ни к кому конкретно из вахтенных не обращаясь.
В зале управления повисла тишина.
– Откуда он появился? – уже выкрикнул капитан всё так же без адреса.
– Выполз из-за горизонта, – заговорил Олег Поляков, дёрнув плечами. – Но был ли он здесь уже давно или только появился, его экипаж не доложил, – с явной иронией произнёс он последнюю фразу.
– А если мы опоздали с колонизацией и планета уже колонизирована какой-то другой цивилизацией? – высказался Косинов.
– Такого не может быть, – резким голосом заговорил Сиреневый. – Астрофизик экспедиции наблюдал за планетой весь путь от старой станции. Никаких кораблей в её пространстве не наблюдалось.
– Значит, что-то не увидел, – произнёс Поляков.
– Не увидел, значит, ничего не было, – с явным злом аргументировал Сиреневый.
Он нажал ещё несколько сенсоров на пульте управления. Голограмма с отображением чужого корабля тут же погасла, но вспыхнула другая голограмма, в которой отображалось лицо вахтенного офицера грузового корабля.
– Коммандера! Срочно! Чужой! – буквально на одном дыхании произнёс Сиреневый.
Вахтенный офицер в голограмме повернулся в профиль. Его губы начали шевелиться, но его голоса слышно не было. Он опять повернулся в фас. В зале управления крейсера наступила тишина. Олег буквально одним глазом всматривался в голограмму, а другим – в экран пространственного обзора, где продолжал отображаться неподвижный чужой корабль. Такой космический корабль он видел впервые и, какой цивилизации он мог принадлежать, не имел представления. Наконец голограмма мигнула, и в ней теперь отображался коммандер экспедиции Эвор Тостесен.
– Гард коммандер! – тут же заговорил Сиреневый. – Перед крейсером, на расстоянии около трёхсот километров, чужой корабль.
Он подался к пульту управления и ткнул пальцами в несколько его сенсоров.
– Голограмма с его изображением на грузовой корабль отправлена, – Сиреневый выпрямился. – Наши действия?
– Глаз с него не спускайте. Если он начнёт проявлять агрессию – уничтожить. Уверен, это по силам твоему экипажу. Но первыми не начинайте, – достаточно резким голосом произнёс Тостесен.
– А если он направится в сторону портатора? – поинтересовался Сиреневый.
– Уничтожить!
– Да, гард коммандер!
Голограмма с отображением Тостесена погасла, но голограмма с отображением чужого корабля продолжала висеть над пультом управления крейсера.
– Я бы грохнул его – и не было бы проблем, – предложил Косинов.
– А если это мирный корабль? – возразил Олег Поляков.
– У мирного не было бы столько орудийных башен, – сыронизировал Сиреневый.
– У наших разведывательных кораблей арсенал ещё внушительнее, – аргументировал Поляков.
– Такой малый корабль не может быть разведывательным, – Сиреневый покрутил головой. – Это класс фрегата. Это военный корабль. Он не предназначен для очень далёких переходов. Значит, где-то неподалёку есть или его носитель, или чужой портатор. Проклятье! Неужели мы действительно опоздали?
– Так и будем висеть перед ним? – возмутился Косинов. – Сколько: сутки, сто, год?
– Столько, сколько потребуется. Затем мы сюда и пришли, – резким голосом ответил Сиреневый.
– Я бы подошёл к нему поближе, – заговорил Олег Поляков. – Для атаки в атмосфере это большое расстояние. Энергетические лучи в ней ведут себя иначе, чем в пространстве.
– Ты прав! – Сиреневый кивнул головой. – Сближаемся до сотни.
Голограмма с изображением чужого корабля погасла, и на экране пространственного обзора стало видно, что видимая территория планеты пришла в движение. И тут же стало понятно, что чужой корабль тоже пришёл в движение. Корабли начали быстро сближаться.
В зале управления крейсера наступила полная тишина. Вся вахта с замиранием сердца уставилась в экран пространственного обзора.
* * *
Когда расстояние до чужого корабля сократилось почти до ста километров, крейсер начал быстрое торможение, и, как только он завис, вахтенные увидели, что чужой корабль продолжал двигаться.
– Командир, а он не остановился, – негромким голосом произнёс Косинов.
– Тем хуже для него, – заговорил Сиреневый. – Уверен, у крейсера броня крепче.
– Таран! – едва ли не прошептал Косинов.
– Помолчи! Всем боевым постам! – неожиданно резким и громким голосом заговорил Сиреневый. – Идём на сближение! Быть внимательными!
Корабли сближались. Вернее, приближался чужой корабль, так как крейсер висел на одном месте. Олег Поляков бросал частые взгляды в сторону капитана, но Сиреневый сидел будто окаменев, держась обеими руками за штурвал и уставившись в экран пространственного обзора.
– У него преимущество. Он в движении, – произнёс Поляков при очередном взгляде на капитана.
Сиреневый промолчал, будто не услышал. Олегу ничего не осталось, как, состроив гримасу досады, отвернуться.
Прошло ещё некоторое время. Стало однозначно понятно, что чужой корабль не намерен снижать скорость, так как уже невозможно было отвернуть из-за сил инерции. Возникла угроза тарана, так как и уничтожение чужого теперь не спасало крейсер от столкновения с его обломками и получения повреждения уже от них.
Олег Поляков откинулся на спинку кресла и сузил взгляд до щёлочек.
И вдруг крейсер тоже начал движение.
«Поздно!» – молнией мелькнула у Олега мысль досады.
Но неожиданно произошло то, чего Олег Поляков никак не ожидал от капитана крейсера: изображение на экране пространственного обзора резко скользнуло вниз, показывая, что крейсер резко пошёл вверх, и в тот же миг Олег понял, что уже не сидит в кресле, а лежит на его спинке. Поле тяготения планеты оказывало совершенно другие действия на корабль, нежели пространство, где естественной силы тяжести не было, а она создавалась искусственно генератором масс корабля.
Олег открыл глаза, чуть отстранился от спинки кресла и повернул голову в сторону капитана – Сиреневый тоже лежал на спинке кресла, и штурвал едва не упирался ему в грудь. И в этот миг в зале управления заметно потемнело. Олег повернул голову в сторону экрана – центральная часть экрана была чёрной.
Крейсер вдруг задрожал. Дрожь начала усиливаться и уже достигла такой амплитуды, что у Олега начали стучать зубы.
– Гад! Я сильней! – донёсся явно возбуждённый голос Сиреневого.
Олег опять повернул голову в сторону капитана – тот по-прежнему лежал на спинке кресла, было видно, что он толкает штурвал от себя не только руками, но и коленями, но тот будто заклинило, и он не поддавался.
Олег попытался отстраниться от спинки кресла ещё больше, потому что дрожь шла именно от неё, и кроме стучания зубов у него начало отдавать болью в проблемной руке. Но его усилия не увенчались успехом, так как он едва напрягал ущербную руку, в ней тут же возникала ещё более сильная боль, а отстраниться от спинки одной рукой не получалось.
Пока Олег барахтался в кресле, дрожь крейсера заметно утихла, да и кресло уже не лежало, а потихоньку клонилось вперёд. Олег замер, и вдруг сила инерции резко бросила его вперёд, и если бы он не держался за подлокотники в это время, то непременно вылетел бы из кресла. В ущербной руке возникла настолько сильная боль, что он невольно простонал. Он скользнул взглядом по экрану: хотя его большая часть была по-прежнему тёмной, но по краям экрана можно было понять, что крейсер стремительно приближается к поверхности планеты. Олег опять повернул голову в сторону капитана – тот всё ещё сидел, упираясь коленями в штурвал. Вдруг колени капитана скользнули вниз, Олега настолько резко бросило вперёд, что его ущербная рука не удержалась за подлокотник, и он всё же вылетел из кресла, но хват второй руки оказался настолько надёжен, что он лишь развернулся вместе с креслом и скользнул по полу, никуда не улетев.
– Проклятье! Вахтенный! Ты что творишь?! – донеслись из пульта управления громкие возгласы членов экипажа, находящихся не в зале управления.
Зал управления наполнился зловещим красным светом из-за не скольких терминалов на пульте управления, вспыхнувших красным цветом.
– Мы сошлись брюхами. Крейсер оказался сильнее. Он дожал чужого, – раздался явно возбуждённый голос Сиреневого.
Олег поднялся, но в кресло не сел, а остался стоять, продолжая держаться за подлокотник, так как крейсер был изрядно накренившийся и сохранять равновесие было достаточно сложно.
– Перегрузка энергосистемы! Температура генератора превышена! – донёсся синтезированный системой управления мужской голос.
– Проклятье! Придётся ждать! – раздался явно злой голос Сиреневого. – Все живы?
– Жив! Жив! Жив… – донеслось разноголосье членов экипажа.
Олег насторожился – женского голоса среди отвечавших он не услышал.
– Рязанова! Ответь! – нарушая субординацию, выкрикнул он.
Прошло несколько мгновений, никакого ответа от Ольги Рязановой не пришло.
– Капитан! Я к Рязановой! – выкрикнул Олег и, развернувшись, побежал к выходу, передвигаясь по полу едва ли не боком.
– Стоять! – догнал его громкий голос капитана.
Но, будто не услышав его, Поляков выбежал в коридор и побежал в сторону медлаборатории, где должна была находиться Ольга Рязанова во время боевой тревоги.
* * *
Вбежав в медлабораторию, Олег сразу же увидел возникшую в ней проблему: анабиозную камеру медлаборатории сорвало с креплений постамента, и она, оказавшись на накренившемся полу, скользнула к стене, видимо, около которой в тот момент находилась Ольга Рязанова, и, сбив её с ног, прижала к стене. Была ли Ольга жива, было непонятно, так как она лежала без движений.
Олег бросился к анабиозной камере и попытался оттащить её, но она оказалась очень тяжёлой и от его усилий лишь чуть покачивалась, оставаясь на месте.
– Проклятье! Проклятье!.. – непрерывно повторял Олег, скользя обувью по полу, но анабиозная камера так и не двигалась.
Вдруг рядом с его руками появились ещё чьи-то руки. Олег бросил быстрый взгляд на хозяина рук – это был Шахов. Анабиозная камера начала качаться сильнее, но по-прежнему так и оставаясь на месте.
– Она весит почти шестьсот килограммов, – заговорил Шахов. – Да ещё плоскостью с захватами легла. Капитан явно перестарался с манёвром. Сейчас пригоню адронов. Я видел их неподалёку в коридоре.
Выпрямившись, он развернулся и побежал из медлаборатории. Олег тоже выпрямился и…
Его сердце буквально остановилось – перед анабиозной камерой, с обратной стороны от него, висел в воздухе большеглазый гуманоид в белой накидке, точно такой, какого он видел на старой, уничтоженной ирригами, станции землян.
«Ирриг!» – догадка больно кольнула мозг Олега.
Он невольно попятился, и анабиозная камера вдруг поползла вслед за ним, а за камерой скользил ирриг.
Как только анабиозная камера отползла на достаточное расстояние от стены, освободив Ольгу Рязанову, которая продолжала неподвижно лежать около стены, Олег, не отдавая отчёта своим действиям, бросился к Ольге. Подняв её, он развернулся, пытаясь сообразить, что делать дальше, как вдруг увидел рядом с анабиозной камерой большой светлый круг на полу.
– Встань в круг! – вошли ему напрямую в мозг, минуя уши, слова, произнесённые голосом Владимира Шахова.
Олег покрутил головой, вахтенного офицера в медлаборатории не было. Тогда он перевёл взгляд на иррига – рука большеглазого гуманоида странным образом выходила из его одежды, будто была пришита к ней с внешней стороны, и показывала на светлый круг на полу медлаборатории.