Ходили слухи, что нельзя вставать ночью под этим деревом: уж очень любили приходить к нему духи, когда светила луна.
И вот как-то раз возвращался юноша домой после захода солнца. Возле дерева он заметил человека и подошел, чтобы предупредить о злых духах. Это оказалась красивая девушка – робкая и застенчивая. Однако, когда юноша рассказал ей о злых духах, она рассмеялась. Каждую ночь после этого девушка стояла под деревом, и каждую ночь юноша подходил к ней. Они говорили о жизни, любви, мировоззрении духов.
Однажды они отправились в лес, к домику с черепичной крышей. Там девушка накормила его вкусной едой и окружила любовью, однако ни разу не поцеловала в губы.
Растерянный юноша спросил совета старших, и те поведали ему: это не девушка, это лисица в человеческом обличии. Одна из тех, кто подобно чуме заполонил окрестности. Они сказали: тебе повезло, что ты сбежал из ее когтей. Но, может, раз лисица ему доверяет, он мог бы достать нечто, чем не обладал еще ни один человек?
Говорят, у этих лисиц есть особый камень – еву кусыль. Они прячут его под языком, поэтому девушка и не целовала никого.
Если украсть этот камень, овладеешь безграничными познаниями. Надо лишь взглянуть на небо, и тогда поймешь, как все делается на небесах, и передашь эти знания своим последователям.
Юноша согласился: ему хотелось знать все, что известно небесам.
Следующей ночью он снова пришел под дерево и признался девушке в любви. Потрясенная, она ответила ему взаимностью.
«Раз ты меня любишь, тогда поцелуй меня», – попросил он.
И девушка, поверив в его искренность, поцеловала юношу.
Когда их губы соприкоснулись, он украл у нее из-под языка еву кусыль и спрятал у себя во рту.
Однако, когда юноша бежал от девушки, он споткнулся о камень и вместо неба посмотрел на землю.
И не узнал он ничего о небесах, только о земле.
И все смертные после него знали лишь дела земные.
8
Если улочку с магазином шаманки еще можно было назвать переулком, то дорога, по которой они шли сейчас, скорее походила на какой-то желоб. Протиснуться здесь можно было только поодиночке. В это узкое пространство между домами не попадал солнечный свет, и улочка была вечно скрыта в тенях.
Перед ржавой металлической дверью Нара остановилась и постучала. Никто так долго не отвечал, что Миён успела подумать, будто никого нет дома. Но потом дверь приоткрылась, и из щелки на них уставился глаз.
– Могу вам чем-нибудь помочь? – Голос был мужской, недоверчивый – и в то же время спокойный и вежливый. Глядя на этот захудалый район, Миён ожидала чего-то более грозного.
– Мы пришли к Чуну́, – пробормотала Нара.
– Он занят. Зайдите позже.
Миён успела схватить дверь прежде, чем ту захлопнули у них перед носом. Паренек еще пытался сопротивляться, однако Миён все равно была сильнее. Она распахнула дверь.
Юноша внутри оказался не старше ее, на вид ему было лет девятнадцать-двадцать. На нем была шелковая пижама; волосы растрепаны, как будто он только что выбрался из кровати. Миён приподняла бровь: на дворе уже стояли сумерки. Она оглядела паренька. Он был весьма красив: высокие скулы, прямой нос, глаза теплого карего цвета, высокий рост – Миён пришлось задрать голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Но, несмотря на всю его красоту, она невольно испытывала к нему отвращение. Они были одинаковыми полюсами магнитов, отталкивающимися друг от друга.
– Я обычно не провожу встречи так рано…
– Уже вечер, – прервала его Миён.
– И что с того? – Парень вздохнул и ушел в глубь дома, не дав ей времени отреагировать.
Миён взглянула на подругу. Та пожала плечами, и девушки вошли внутрь сквозь распахнутую дверь.
Они как будто оказались в параллельной вселенной. Миён ожидала увидеть ветхую комнатушку с бетонными стенами и грязными полами. Однако коридор только что не сиял. Гладкие, точно стеклянные стены были белоснежного цвета, от мраморного пола под ногами шло тепло, и даже тапочки, которые нашла и надела Миён, были девственно-белые.
Звуки привели девушек на кухню – сплошь из гранита и стали. Парень держал в руках пакет с кофейными зернами и смотрел на кофемашину. Та выглядела новехонькой, словно ею еще ни разу не пользовались.
– Нам бы с Чуну увидеться. Не знаете, когда он вернется? – Нара подошла к юноше, взяла у него из рук пакет и засыпала зерна в кофемолку. Ох уж эта шаманская натура – вечно девушка всем помогает. Самый главный ее недостаток, как считала Миён.
Парень нахмурился, однако позволил шаманке взять его кружку, чтобы налить эспрессо.
– Что вам от него нужно? – Он облокотился на стойку – прям хоть сейчас фотографируй и ставь на обложку еженедельного журнала мод. Например, «Мятые пижамы».
– Мы бы хотели у него кое-что купить. Талисман, – объяснила Нара, поворачивая ручку на кофемашине. В кружку с шипением полился горячий эспрессо.
– Зачем шаману покупать талисман? Ты ведь сама можешь его сделать.
– Вы знаете, что я шаманка? – запнулась Нара.
– Милая, да от тебя за версту ду́хами пахнет. – Он обвел ее рукой. – Говорю тебе со всей симпатией, на которую только способен парень, еще не получивший свою утреннюю дозу кофеина.
Миён хотела было снова напомнить ему, который час, но решила воздержаться.
– Так ты скажешь нам, где Чуну, или как? – Девушкой снова овладевал гнев.
Парень с благодарным кивком забрал у шаманки чашку и залпом влил в себя кофе.
– Ну, вот он выпил кофе и теперь полностью в вашем распоряжении, – юноша поставил кружку на стол и подмигнул Миён. Она не доверяла этому самоуверенному мальчишке.
– Так вы и есть Чуну? – Нара подозрительно оглядела его с ног до головы.
– Удивлена? – Он тепло улыбнулся, как будто его нисколько не задела реакция девушки.
– Просто не думала, что вы можете так выглядеть, – ответила шаманка.
Миён впервые слышала, чтобы Нара вела себя столь бесцеремонно и грубо. Особенно с кем-то старше ее.
Паренек усмехнулся и ласково провел пальцем по подбородку шаманки.
– Ты думала, на мне будет больше растительности? Что у меня будет красное лицо? Горб и отвратительный запах?
– Ты – токкэби, – догадалась Миён. В ее голосе послышалось осуждение.
– К вашим услугам, – Чуну низко поклонился. Даже несмотря на то, что поклон был в девяносто градусов, он все равно выглядел как издевка.
– И почему ты так выглядишь? – спросила Миён.
– Я – чхонгак токкэби[50].
– Их не существует. – Миён вспомнились все рассказы о «гоблинах-холостяках», таких красивых, что девушки падали к их ногам. Говорят, эти гоблины служат одной цели: любви.
– Тогда кумихо тоже не существует. – Чуну потянулся пальцем к щеке Миён, но та увернулась. Парень улыбнулся. Миён насупилась. – Или же наполовину кумихо? Твоя человеческая сущность проглядывается на раз-два.
Неожиданно девушка зарычала.
– Ох, ну что ты злишься? Не будь ты наполовину человеком, ты бы сюда даже не зашла. У меня случались… неприятности с кумихо.
Миён не нравился этот парень – токкэби, или кто он там.
– Нам нужен талисман, – повторила Нара, напоминая о себе. – Я слышала, вы можете его раздобыть.
– Должно быть, это необычный талисман. Иначе зачем внучке Ким Хюнсук обращаться ко мне?
– Вы и про мою бабушку знаете?
– Такая у меня работа – приходится все знать. – Чуну перевел взгляд на Миён. – Например, я знаю, что твоя мать – Ку Йена, одна из старейших кумихо, с которой мне когда-либо доводилось работать. Хотя это было так давно…
– Это с моей матерью у тебя неприятности были? – уточнила Миён.
– Нет, Йена знает цену хорошим сделкам, – Чуну рассмеялся, потом объяснил: – Она много мне заплатила. Лучший клиент – тот, который платит.
– В общем, нам нужен талисман гуй, – снова влезла Нара.
Чуну удивленно приподнял брови.
– Даосский? Ты знакома с их практиками?
Миён в испуге отшатнулась. В некоторых легендах говорилось, что даосские маги обладали силой, сравнимой с мощью самого Хэмосу[51], бога солнца.
Йена однажды предупреждала Миён не связываться с даосской магией. И тогда в голосе матери слышалось не только презрение, но и страх. Что бы ни напугало мать, должно быть, оно было очень сильным. И опасным.
– А зачем нам нужен… – Миён прервалась, собираясь с силами. – Зачем нам нужен этот талисман?
– Он раскрывает для восприятия, – многозначительно ответила ей Нара.
Миён кивнула. Значит, с помощью этого талисмана она сможет раскрыться и принять бусину внутрь своего тела – на место.
– Понимаешь ли ты, что такое даосские практики? – Чуну заговорил тихо и серьезно, от былого шутовства и следа не осталось. – Может быть, ты считаешь их обычной магией, но это не так. Это как равновесие между небесными и земными путями.
Миён не нравился этот парень. Он их осуждал и относился к ним как к глупым детям, которых надо отругать.
– Лучше скажи, есть ли у тебя талисман.
Он оглядел девчонок, условно считая в уме.
– Может быть, и есть. Сколько отдадите за него? – Чуну посмотрел на Миён. Чутье подсказывало ему, кто будет платить.
– Деньги не проблема. Лучше принеси талисман. – Лисица высокомерно махнула ладонью, прогоняя парня. – Мы и так слишком долго торчим в этом странном месте.
– Слушай, радость моя, мой дом – это произведение искусства. Холодильник передает новости, а плита знает голосовые команды.
– Ты, наверное, чувствуешь себя как дома, когда говоришь с предметами, – усмехнулась Миён. Она считала токкэби единственными, в ком человеческого меньше, чем в кумихо. Кумихо хотя бы рождались, а токкэби – создавались искусственно.
Она наконец-то его задела – Чуну нахмурился и вышел с кухни.
– Зря ты с ним ссоришься. А если он теперь не продаст нам талисман? – нервно прошептала Нара.
– Еще как продаст. Токкэби интересуют только деньги.
Нара закусила губу. В отличие от Миён она сильно в этом сомневалась.
– Впрочем, никогда не слышала, чтобы они работали за деньги, – задумчиво пробормотала лисица. – Что это с ним?
Нара нервно оглянулась на коридор, а затем прошептала:
– Ходят слухи, что Чуну давным-давно потерял свою гоблинскую дубинку и теперь не может призывать сокровища, как остальные токкэби.
Миён чуть не рассмеялась. Чуну строил из себя надменного и всесильного токкэби, а на деле у него даже не было дубинки! А ведь такая дубинка должна быть у всех токкэби. Кумихо никогда их не видела, но во всех легендах и мифах они обязательно упоминались. Волшебные палки, которые могли телепортировать к токкэби все что угодно – если, конечно, он знает, где эта вещь лежит.
– В любом случае, – продолжала Нара, – у него есть связи во всех уголках мира, он не отлынивает и может достать покупателю все что угодно. Нам с тобой повезло.
– Так а что этот талисман делает? – поинтересовалась Миён.
– Он нам нужен для обряда, чтобы призвать силу гуй – пяти призраков. Надо будет преобразовать твои инь и ян, и тогда мы сможем раскрыть тебя для восприятия.
– И вернуть бусину на место?
– Теоретически.
– Теоретически?! – чуть не вскричала Миён. Ей совсем не хотелось отдавать свою судьбу на волю случая.
– Другого варианта у меня нет, – Нара развела руками.
Чуну вернулся с коричневым конвертом в руках. Миён ожидала чего-нибудь повнушительней для магии, которую боялась даже ее мать.
– Я бы спросил, зачем шаманке и кумихо даосский талисман, но мне, если честно, плевать.
– Ну и отлично. – Миён потянулась за конвертом, но Чуну поднял его в воздух и погрозил ей пальцем.
– Не-а. Деньги вперед. С вас миллион вон[52].
– Миллион? – поперхнулась Миён.
– Нет? Я также возьму иены. Или тысячу долларов США. Или твоего первенца. Биткоины пока еще не принимаю, хотя слышал, что они становятся все популярнее.
Миён решила не обращать внимания на сарказм токкэби и неохотно достала кошелек. Не то чтобы ей было жалко денег – их-то у нее достаточно, – но чувствовалось, что токкэби завышает цену. И, судя по его самодовольной улыбке, девушка была права.
– Вот. – Миён кинула купюры на стойку и снова потянулась за конвертом, но Чуну не спешил его отдавать, пока не пересчитает деньги.
Наконец он досчитал и протянул девушке талисман. Миён поборола желание выхватить конверт. Она аккуратно взяла его в руки и вместо поклона склонила голову. Возможно, парня покоробит хотя бы ее непочтительность.
– Приятно иметь с вами дело. Заходите, если понадобится что-нибудь еще. Я слышал, где-то на западе маги используют глаза тритона.
– Ха-ха. – Голос Миён от сарказма звучал ровнее вспаханного поля.
– Спасибо. – Нара низко поклонилась. Вежлива сверх меры.
– Пошли. – Миён тяжелым шагом прошла мимо шаманки в коридор. Там она скинула тапки и с такой силой запихнула ноги в кроссовки, что стало больно.
Когда Миён открыла дверь на улицу, Чуну неторопливо вышел в коридор. Над входом заколыхались пуджоки. Девушка посмотрела наверх. Талисманов было несколько десятков.
– И часто ты продаешь талисманы?
Чуну взглянул на лисицу с любопытством.
– Их довольно часто спрашивают. А что?
– А что насчет токкэби?
– А что насчет нас? – Чуну прищурился.
– Им тоже талисманы продаешь? – Миён вспомнила массивное чудовище в лесу. Где-то же оно взяло тот пуджок.
Взгляд Чуну стал недобрым.
– Я не раскрываю личности своих клиентов. Вы тоже наверняка это оцените.
– Пойдем, сонбэ. – Нара потянула Миён за рукав. Миён в последний раз кинула на Чуну подозрительный взгляд, и ржавая дверь между ними закрылась.
Девушка обернулась и ощетинилась.
– Мне больше по душе, когда у них горб.
– А мне никто из них не по душе. – Нара пожала плечами. – Что ты так пуджоками заинтересовалась?
Миён ответила вопросом на вопрос:
– Часто ли токкэби используют талисманы?
– Я знаю только о Чуну. Большинство токкэби предпочитают магию попроще, типа дубинок. Им не нужны шаманские пуджоки.
– Той ночью, когда я потеряла бусину, у токкэби был с собой талисман. – Миён прижала руку к груди: ей вспомнилась пронзительная боль.
– Даже если он купил его здесь, от Чуну ответа не добьешься. Он славится тем, что на него можно положиться.
– Да неважно. – Все равно тот токкэби уже мертв, и, какие бы у него ни были намерения, они умерли вместе с ним. Надо сосредоточиться на возвращении бусины на ее законное место.
– Что теперь? – спросила Миён, когда они дошли до шоссе.
– Ждем полнолуния.
– Но оно же только через несколько недель! – воскликнула кумихо.
– У меня маловато опыта для даосских практик. Не хочу рисковать. Лучше воспользуюсь силой полной луны.
Миён пришлось сдаться.
– Ладно.
– Все будет хорошо, сонбэ. Доверься мне. – Нара протянула к Миён руку, но лисица попятилась. – Если что-нибудь случится до полнолуния, позвони мне.
– А что, по-твоему, может случиться?
Девочка вздохнула. Она уже давно привыкла к мнительности Миён.
– Просто хочу, чтобы ты помнила: если я тебе понадоблюсь – я рядом. Будь осторожна.
Нара поклонилась и повернула в сторону дома.
Миён прошла мимо автобусной остановки. Ей хотелось прогуляться, прочистить голову.
Бусина пульсировала в кармане. Ее собственное сердце-обличитель[53], которое своим биением словно издевалось над ней.
Не думайте, что вся магия одинакова.
Шаманы долгое время были духовными вождями людей, однако существовали и другие религии.
Прошло много времени с появления кумихо, когда в Стране утренней свежести[54] узнали о даосизме. Это был расцвет государства Когуре. Мудрецы спустились с гор, чтобы обучить людей даосским практикам, и эти практики дошли до самих правителей. Даосы тренировали хваранов[55] Силла и учили дисциплине ума. Дисциплине, с помощью которой, по мнению многих, можно было преодолеть смерть.
Конфуцианский ученый И Хван был одаренным даосом и умел обращаться с магией. Будучи человеком необыкновенной дисциплины, он старался использовать свои способности мудро и редко. Однако все равно по земле ходила слава о его деяниях. Он спас ученика от призрака. Вылечил племянника. Предсказал, что еще девять поколений у семьи не будет наследника.