Сейчас, сидя на кухне, мне кажется, что ниже стали и столы, и табуретки, а кухня и комнаты стали теснее. Вещи изменились. Мама стала совсем седая. Даже глаза у неё посветлели. Новые морщинки, слабый голос…
Набираюсь храбрости: мама, у меня была внематочная. Лицо у мамы – открытая книга. С момента встречи это была радость и гордость: её девочка живёт в большом городе, замужем, интересная работа. Большая и самостоятельная.
После моих слов лицо мамы – огорчение, переживание, потом – такое глубокое сочувствие:
– Доченька, но ведь можно и усыновить?
– Мама, ну как ты можешь?! Чужого ребёнка?! У нас ещё всё получится!
Теперь на лице мамы я читаю только одно – страх. Страх за её единственного ребёнка – за меня. Она мгновенно взвесила и риск, и отведённое время, и то, что у нас с ней сейчас есть, и мои сомнительные шансы в будущем. И для неё главное – это то, что мы сейчас сидим вместе, я здорова, я смогла к ней приехать. И это могло не произойти?! Или может не случиться в следующий раз?
Обнимаем друг друга. Обещаю ей, что всё будет хорошо. И теперь я снова буду приезжать чаще.
Иду мыть посуду. Переворачивая тарелки, вдруг замечаю, что снизу они не отмыты так тщательно, как раньше. Раньше мама отмывала всё вокруг себя. Что происходит с мамой? Может быть, ей не хватает сил? А может быть, желаний? Сколько дней она сидела у окна и ждала меня? Или ходила возле телефона и ждала звонка, пока я устраивала свои личные планы?
Мама действительно сдала за этот год. Кажется, будто она держалась так долго, только чтобы поддержать меня в этой жизни. Теперь она так рада, что у меня есть Половин – человек, которому она меня доверяет. Я тоже рада: «Мама, теперь ты можешь не переживать за меня, займись собой! Теперь мы будем тебя поддерживать».
Идём смотреть телевизор. Как раньше, устраиваюсь у мамы за спиной на диване. Не смотрю фильм, смотрю на неё. Наблюдаю, слушаю её замечания, ощущаю её рядом – запах, тепло. Какая она довольная и счастливая сейчас, когда мы вместе. Как хорошо дома, с мамой.
* * *
Мама действительно передала меня мужу. Через 3 месяца у неё случился инсульт. Я успела приехать и 3 дня была рядом. И даже стала думать, что всё обошлось и скоро её выпишут из больницы. На четвёртый день мама покинула нас.
* * *
Что значат родители для нас? Сначала это люди, которые о нас заботятся. Самые близкие физически – они рядом чаще всех других. Кажется, что они будут рядом всегда. Потом мы начинаем порхать, ищем свободу, начинаем вылетать из гнезда. Кто-то улетает, кто-то остаётся в родном доме. Даже не замечаем, что родители – это наши корни. Они укореняют нас. Где бы мы ни жили и куда бы ни уезжали, родители как точка отсчёта, как кусочек суши, куда можно вернуться. Такие они постоянные, как земля.
Когда мамы не стало, меня мотало почти физически. Я не чувствовала себя ни стабильной, ни защищённой. Казалось, меня тащит неизвестно куда и у меня нет опоры под ногами, мне даже не за что зацепиться. Пальцы скользят по убегающей жизни, ногти ломаются в попытке ухватить её смысл. И ничего нельзя изменить, безвозвратно… Просыпалась ночью и рыдала до удушья. Муж просыпался тоже и жалел меня, и утешал как мог. Моя мудрая любящая мама как всегда всё сделала правильно. Если бы я была одна, без моего любимого человека рядом, как я смогла бы пережить то, что ей пришлось уйти? Но она передала меня в такие надёжные любящие руки. Большие сильные руки обнимали меня, укачивали, рыдания затихали, и я засыпала.
А днём находятся дела и обязанности и жизнь идёт дальше своим чередом.
Без шума и пыли[1]
Даже удивительно, сколько дел можно придумать себе по жизни. Можно нагрузиться работой или бесконечно тратить время на быт либо развлечения. Мы с мужем решали имущественные дела. Это было время самых первых кредитов, страшно как в сказках! Каким-то чудом собрались и купили в кредит своё первое жильё. Наверное, чтобы отвлечь себя от печального максимально, я затеяла там ремонт своими силами. Зато однокомнатная квартира под небесами (на одиннадцатом этаже) стала действительно нашей. Ещё бы! Если прошкурить своими ручками каждый квадратный дециметр всех стен!
Мы жили для себя и друг для друга. Обустраивали своё жильё, работали на любимых или просто работах. Встречались с друзьями, смотрели фильмы, а в выходные выезжали гулять в лес.
* * *
Сколько людей в молодости знают, чего они хотят? И планируют свою жизнь? Да хорошо, если один из ста. Комплект универсальных человеческих целей знает каждый. И на самом деле можно просто жить как все, и часть этих общепринятых целей выполнится сама собой, почти автоматически.
Так, можно ходить на работу и честно хотеть заработать большую, чем вчера, зарплату. И через время сложится твоя карьера. Карьера может не сложиться, но, подыскивая себе место под солнцем, возможно найти не то чтобы лучшую, но действительно любимую работу. Вот такую прямо по душе, когда удивляешься, что тебе за это ещё и деньги платят. И тогда можно считать, что выполнилось предназначение человека. Девушка, окончив институт с красным дипломом, может на первом же месте работы влюбиться и выйти замуж. И оставшуюся жизнь «просидеть» дома, занимаясь детьми, тем же домом и любимым мужем, или просто мужем. Человек может не найти спутника жизни, но свою нерастраченную любовь и энергию выплеснуть на добрые дела. И он будет замечательным человеком!
Как бы просто мы ни жили, это приведёт нас к каким-то результатам, которые прописаны в «Универсальных человеческих целях».
Большинство семей не планируют детей специально. Особенно первых и особенно в ранней молодости. Дети естественным образом случаются, рождаются, и молодая семья становится счастливыми (иногда не осознавая всей этой прелести) родителями.
Возможно, часть семей child-free не планировали свой образ жизни с самого начала. Наверняка часть таких семей сначала не чувствовала себя готовыми к этой ответственности. А позже они не решились нарушить ту гармонию, которая возникла у них за годы жизни «только вдвоём»? Но у части людей дети просто не появляются. По самым разным причинам или вообще без причин. Не появляются год, два, пять, десять. Нет детей, и всё. Сейчас в умных статьях и книгах, похоже, можно найти красивое объяснение любому типу семьи. И у child-free тоже находится множество плюсов. И если уж так получилось, то можно изучить эти плюсы и принять их. Можно прочитать правильную книгу или даже пойти к психологу. Можно убедить себя, что эти плюсы заменят то, что в нашей жизни не получилось. При любом раскладе пересмотреть и заново спланировать свою жизнь. И на самом деле это хорошо. Не нужно жить всё время с чувством горечи. Жизнь этого не заслуживает.
* * *
Как сильно мне не хватало корней… Если бы мама оставалась с нами, наверное, я бы иначе относилась к своей семейной жизни. Могла бы наслаждаться ею такой, какая сложилась. И ведь это действительно была интересная и комфортная жизнь. Оба взрослых человека работают, нет причин уставать и есть время и силы на путешествия, развлечения и общение. Только эта тоска по семейным корням не отпускала меня полностью. Как будто не давала встать в полный рост и вдохнуть полной грудью. Время от времени я прикидывала, где бы можно было поставить кроватку. А какой цвет выбрать для стен, чтобы ребёночку было спокойнее? И плиту надо покупать с защитой от самоподжига. Потом мой инстинкт затухал, а потом снова показывался.
А потом удобная рутинная жизнь снова брала верх. И материнский инстинкт становился всё тише и тише.
Когда в один из дней мой женский цикл снова дал явный сбой, я, честно, удивилась. Это был по-своему шок. И теперь я не знала, чего ждать от этой ошарашивающей новости. Так сильно обжёгшись в первый раз, каждая клеточка меня была готова как к огромной радости, так и к огромной боли. Вот в таком застывшем состоянии я и отправилась к своему врачу. Она в аккурат вернулась из очередного декретного отпуска. И снова было УЗИ, и снова была пауза. Она направила меня с направлением в самое лучшее отделение в городе. И там, не в пример первому опыту, мне сразу поставили диагноз уже второй внематочной беременности. Проверили страховку и назначили день процедуры.
Вот так «без шума и пыли».
* * *
Так я оказалась в комнате, где на окне не было занавесей. Там вообще ничего не было. Там были чистые белые подоконники, белоснежные стеклопакеты и чистые стёкла окон. Бледно-зелёные стены, простая, довольно удобная мебель в палате. За окном стояли голые деревья. За окном стоял март, холодный и прозрачный.
Я смотрела в окно и молчала. И даже не плакала. А девушка Прасковья внутри меня стонала и рыдала, и рвала на себе волосы. А я стояла и не знала, как я буду дальше жить? Как мне построить свою жизнь дальше? Как?
Божий помысел
Есть просто чудесная, замечательная психолог в городе Санкт-Петербурге – Екатерина Сокальская. И у неё есть лекция «Современное бесплодие». В этой лекции она рассказывает о пяти слоях причин бесплодия. Женского ли, творческого ли…
Психология для меня вещь слишком умная, слишком тонкая. У меня не хватает мозгов понять все эти сложные связи и выводы. Но Сокальской я просто верю! Внутри меня такое натуральное доверие ей. Она говорит – и я воспринимаю. Может, и не понимаю умом, но моя душа откликается сразу и верит, что вот эти слова и есть правда. То, что действительно происходит.
Так вот, психолог Сокальская называет пять слоёв, на которых могут крыться причины иногда необъяснимых логически процессов. От поверхности вглубь это: личная история, культурология, родовая история, душа и Божий помысел.
К сожалению или к счастью, я познакомилась с её лекциями через много лет после того периода в своей жизни. Конечно, тогда я также читала различных психологов и не только. Выискивала причину – почему со мной так?! Выслушивала от знакомых и малознакомых, которые сочувствовали моей проблеме, множество советов и историй из жизни. Даже пробовала выполнить пару доморощенных ритуалов. Разве что к гадалкам не ходила.
После ухода мамы, как бы мне ни хотелось укорениться и как бы я ни лелеяла мечту увидеть себя мамашей с колясочкой – счастливую и возрождённую, моё желание угасало. А вместе с ним и силы бороться за эту мечту. И перед тем, как случилась вторая внематочная беременность, сил уже было критически мало, а желание еле тлело. Желание было стабильным, но каким-то уже безнадёжным. И вот вместо того, чтобы потухнуть от новой трагедии (совершенно небольшой, по меркам общества, но моей собственной трагедии), желание словно получило знак свыше. Ну вот так – без стимуляторов, между совершенно бытовыми делами, зачем-то это случилось второй раз?!
И моё сознание ли, подсознание ли после первой реакции, после шока и удара, и горя стало собирать Знаки.
* * *
Это было действительно самое лучшее гинекологическое отделение в городе. Там работал замечательный анестезиолог, наркоз которого не заставил меня 2 дня сомневаться, что выжить было лучшим вариантом. Там за нами ухаживали человечные сестрички и санитарки. И у меня оказалась чудесная врач! Кроме её однозначных профессиональных достоинств было ещё одно. Она разговаривала с нами, своими пациентками. Конечно, немного, но каждый раз не только по истории болезни, но и про саму ситуацию, которая случилась у каждой из нас.
В палате со мной лежала очень молодая женщина, через несколько месяцев после своей свадьбы, с тем же диагнозом. По её виду, по манерам, по «благодарности» врачам, по всему ощущалось благополучие. В той семье всё должно было быть перфектно. Там априори не могло ничего случаться. С другими она общалась по минимуму. Словно само её присутствие здесь, в этой палате, было нелепой ошибкой. Даже сейчас основной её манерой являлась показательная уверенность в себе. А под этой манерой застыли испуг и растерянность. Или растерянность и страх.
Врач присела к ней, выдержала паузу. И мягким оптимистичным голосом стала объяснять ситуацию. Она тактично говорила с моей соседкой, а в моей измученной голове мне слышался другой, скрытый смысл её слов. И с головой у меня тогда, видимо, было плохо.
– У вас от природы очень интересное строение! Ваши трубы, они такие тонеькие-тоненькие, как ниточки! (Ты, дорогая, сама не сможешь забеременеть вообще никогда.) Но сейчас у нас очень продвинутая медицина (а денег у твоей семьи достаточно на много попыток.) Вариант ЭКО (экстракорпоральное оплодотворение) вам очень хорошо подойдёт! И мы обсудим это с вами на следующей консультации.
Так я услышала, правильнее сказать, наконец-то расслышала это слово и увидела перед собой вариант ЭКО.
Со мной она разговаривала на ты. И мне становилось спокойнее и надёжнее, если можно так сказать. Как от общения с подругой.
Во-первых, врач поздравила меня с тем, что трубу удалось сохранить. И я радовалась, огонёк внутри меня раздувался и даже плевался искрами.
Только надо было выполнить несколько процедур по восстановлению трубы: в трубу вводится специальный раствор, который продавливает спайки и промывает её. По крайней мере так это должно работать.
* * *
– Хочешь посмотреть на операцию?
– А вы её снимали?!
– Да, у нас есть все записи.
– Конечно, хочу!
Я вообще от природы любопытная как кошка, а медицина, тем более в таком разрезе, – это волшебство и чудеса. Поэтому мы договариваемся на встречу после одной из процедур.
Прибегаю в отделение, в отдельный кабинет. Врач усаживает меня перед монитором, находит в компьютере день записи, включает… и начинает проматывать: аборт, это снова аборт, это яичники (на экране ускоренно прокручиваются ткани, кровь, слизистые, мелькает металл инструментов)… А, вот ты!
Я смотрю, находясь в ступоре. Что-то похожее я видела, когда смотрела с мужем один из уважаемых им фантастических фильмов. Когда на Марсе или другой планете, огромный робот, управляемый человеком, повторяет движения пилота, сидящего в кабине управления, как в голове монстра. Только у робота из фильма движения получались более ловкими.
Лапароскопия… Маточная труба похожа на сосуд. Ну как бы это и есть сосуд? Только не кровеносный. И щипцы, с утолщениями на концах, которые держат не руки, а провода, неуклюже, словно повторяя движения пилота, стискивают, сжимают этот сосуд и продвигают, перемещают, выдавливают вдоль него комочек. Отпускают, смещаются на непостижимое для меня расстояние и снова сжимают, перемещают, выдавливают.
– Доктор, откуда у меня эта синяя точка возле пупка, как татуировка? Она мне не мешает, просто интересно.
– Это от крюка, которым мы поднимали брюшину. Туда же надо ввести освещение. Вместе с камерой. (Как я поняла своим любительским умом – через один разрез техническая поддержка, через другой непосредственно инструменты?)
– Доктор, а для чего вы это снимаете?
– Как для чего? Для студентов. Должны же они учиться!
Я снова впадаю в ступор. Как студенты учатся такой космической работе?! Практикуют дома на размороженных курицах и лягушках, да простит меня «Гринпис»?! Но когда-то любой из них должен будет встать у операционного стола и работать с живым человеком. У любого из них будет первый и второй и, может быть, десятый раз ещё неуверенный, но уже на живом человеке… И ответственность сразу будет такая, какая будет. Без учёта – первый это раз или десятый. Кто выбирает эту профессию?
А ещё, не в силах отвести взгляд от записи, я понимаю, что хотя движения щипцов – это результат огромного опыта и мастерства, но это движение металла по сосуду из тонкой ткани и слизи. Понимаю, что всё рассчитано (насколько это возможно), но с какой силой получается сдавить трубочку, чтобы не порвать её, при этом не зажав разросшийся эмбрион, а продвинуть его, притом в нужном направлении?!
Врач рассказывает, что трубы восстанавливаются. И показывая запись, гордится тем, что видит на экране. Я верю ей. Я верю, что это отличная работа. Но и она думает, что для восстановления трубы и новой попытки нужно время. А мои биологические часы мне его оставляют совсем-совсем немного. Зато она рассказывает мне про центры, работающие с ЭКО у нас и в городах рядом. Называет статистику, рейтинги, даёт телефоны (пароли и явки).