Эрик положил руки в карманы, носком дорогих ботинок откидывая осколки в сторону. Вот почему ты не удивлялся, когда увидел меня. Просто злился. Ты знал, кто я теперь. Меня похоронили все, кроме тебя, Крейн.
– Через два года, – парень присел на корточки возле меня, а я боялась пошевелиться, – уже тогда отец болел, а инвесторы отозвали свои вложения. – Эрик размял шею, противно хрустнув позвонками, и продолжил: – Я никогда не хотел продолжать его дело. А тут был шанс снова войти в этот круг, вернуть доверие благородных. Но это меня тогда беспокоило в последнюю очередь. В итоге мать взяла все на себя. Мы просто договорились, что их деньги теперь только их. А моя семья сама по себе, – отсутствующий взгляд Эрика был направлен на мой покосившийся шкаф.
– Я совсем недавно узнала про смерть твоего отца. Соболезную, – выдавила из себя, снова привлекая внимание детектива.
– Не соболезнуешь. Даже я расстроился только потому, что он мой отец, – Эрик усмехнулся и провел рукой по короткому ежику волос, – тогда я и подался к Смотрящим. А участие в Бесконечной войне, выписка из Дома Рабоса и фамилия Крейнов за плечами сделали процесс быстрым и безболезненным, – парень вздохнул, а я сглотнула ком, вставший в горле. – Все искали тебя, опираясь не на то, что знали о тебе, а на то, что думали, что знают. Я не специально познакомился со Старейшим – мы случайно столкнулись на границе Эписа, на братских могилах Воинов. Он не знал, кто я. А мне достаточно было лишь взглянуть на его исписанное письменами тело, чтобы понять. Только тогда я подумал, что если ты не среди умерших, то или в Доме, где никому не придет в голову тебя искать, или среди некромантов. Дальше – дело техники. Вылазки некромантов, жалобы людей на «темные дела». Вот в один из таких допросов мне и описали тебя, – Крейн вздохнул, замолкая.
– Некромант… – начала было я, но Эрик перебил.
– …не может иметь семьи, – Крейн провел рукой по доскам и продолжил, – Воин, выбирающий между защитой общины или своего ребенка – плохой воин, – подняв с пола осколок, произнес Эрик, – это сказал мне Старейший в первую же нашу встречу. Поэтому я не задавал ему вопросов о тебе. Никому из них. Поэтому ни слова не сказал при Лео. Но ты же понимаешь, что настанет день, когда они все узнают? – Крейн натирал осколок пальцами, полируя зеркальную поверхность, а я, как загипнотизированная, не могла отвести взгляд.
День, которого я боялась и оттягивала как могла. Что сделает община, когда поймет, что у меня есть сын? Безмолвную это не смутило, и я прошла инициацию, хотя и рисковала жизнью. Им же просто и в голову не пришло, что Рабос, прошедший войну, мог иметь детей.
– Макс нулевой, Эрик. Рабос без энергетического резерва. Дом убьет его. Как еще я могла защитить своего сына? – проговорила я, отчеканивая каждое слово.
– Например, воспитывать его, как любая нормальная мать, Вел. Воином его и без нас сделают окружающие. Ты – Воин, Вел. С очень слабым энергетическим резервом – но ты выросла в Доме и стала настоящим бойцом. Ты, да не сожрет твою душу Безмолвная, была на Бесконечной войне. Смотрела в глаза Чудовищу и выбралась живой! Почему тогда именно ты так не веришь в него? – Крейн повернулся и вопросительно посмотрел на меня.
– Я верю в него больше, чем ты думаешь, Эрик! Поэтому знаю, что то, что убивает остальных, станет его спасением. И если для защиты необходимо отказаться от ребенка – то именно это и должна сделать мать, Крейн. Он мой сын! – голос сорвался на крик.
Крейн снова вздохнул. Не знаю, что он так старательно пытался высмотреть в моих глазах, но судя по тому, как разочарованно отвел взгляд – не нашел. А я снова почувствовала, как накатило облегчение. Всегда тяжело, когда он словно пронзает глазами, заглядывая в самую душу.
– Как и мой, Вел.
Нервно дернувшись, я отвернулась к окну. Все время в подземельях гнала от себя мысли о том, что на другой стороне оставила не только сына. Я сосредоточилась на Максе и старалась не думать больше ни о ком. Долгое время Крейн был моим хорошим другом. Мы сами все испортили.
– Тогда кому, как не тебе, понять меня, Эрик? Ты бы не сделал для него того же? Ты, – ткнула пальцем в мужа, – отказавшийся от всего ради него, от семьи, от денег и наследства, – прошипела я, – еще тогда, когда Макс даже не родился.
– Он – моя семья, – Эрик поднялся, – вы оба были семьей. И плевал я на его энергетический резерв, на твое происхождение и на то, что так неправильно. Я готов был отдать жизнь за вас обоих, Вел. А теперь что? Если раньше моему сыну грозила опасность из-за того, что он – Рабос, то теперь его пропавшая на пять лет мать стала некромантом, – голос мужчины перешел на рык, а я втянула голову в плечи – ты понимаешь, что именно сделала? Теперь для Макса угроза как твои друзья-некроманты, так и все твои враги!
– Не вали все на меня, Эрик! У тебя-то, детектива Башни Смотрящих, наследника, отрекшегося от рода, обладателя самых высоких запасов энергии с неконтролируемыми выбросами, врагов, конечно, нет, – практически выплюнула я.
– Зато моя собственная мать не может меня сожрать, Вел.
Лучше бы ты влепил мне пощёчину, Крейн. Да, некромант должен питаться. Теперь я не просто источник угроз для сына. Я сама представляю опасность для него. Но не настолько.
– Я не могу поверить в то, что ты делала это для защиты сына, Вел.
Брови поползли на лоб. То есть настолько отвратительной матерью меня считает человек, с которым мы вместе прошли самые главные ужасы жизни? Осирис, знавший меня с детства, видевший в походах и заставший безумие. Оскорбить сильнее Крейн просто уже не мог.
– Зря.
Эрик схватил меня за руку и потянул на себя, поднимая на ноги. Я зашипела, а мужчина схватил за плечи и, сжимая их до боли, тряхнул.
– Сейчас, глядя мне в глаза, скажи, что ты не пыталась поднять. И я поверю тебе, Вел. Каждому сказанному тобой слову. Я сделаю все, чтобы помочь тебе выбраться из этого дерьма. Ну?
Надежда, которую я никогда не смогу оправдать. Горечь моей лжи, готовой вырваться наружу. Но я не поступлю так. Больше никогда.
Рука с висящими на ней грязными кусками гниющей плоти, тянущаяся ко мне. Запах, от которого желудок стоит в горле. Белые обглоданные кости. И жуткий вой в моих ушах. «В-в-ва-а-а-а-а-а-а…». Воспоминания, которые навсегда поселились в моем мозгу. То, от чего хочется вскрыть череп и вытащить пальцами, лишь бы не видеть снова и снова. Ни одна печать не смогла удержать. Старейшина блокировал, но оно снова возвращалось. Мертвые братья вокруг. «Я отпускаю тебя».
– Не могу сказать, Эрик. – Крейн вздрогнул и отпустил меня.
– Собирайся, нас ждет Башня Смотрящих. Я готов очень внимательно выслушать все, что расскажешь, – Эрик было направился к двери, но остановился.– Вот, Макс сказал передать тебе, – в воздухе что-то блеснуло.
Поймав, я раскрыла ладони. В руках лежало фамильное кольцо Крейнов. То, что я оставила в кроватке. Единственное, что было у моего сына от матери все эти годы. Я посмотрела на Эрика.
– Если ты думала, что сын не скажет своему папе про то, как общается с мамочкой, то ты совершенно его не знаешь, Вел, – Крейн усмехнулся.
– Эрик, – замялась, но слова, на удивление, полились сами, – я не могла желать лучшего отца для Макса, чем ты.
Мужчина грустно улыбнулся. Старые загрубевшие раны кровоточили сегодня у нас обоих. Казалось, что мы давно вылечились и очерствели. Но нет. Пять долгих лет. Бездна между нами. Но если бы это был не он – могла я быть спокойна за Макса все это время?
– Мы оба знаем, что это не так. И кого ты хотела видеть на моем месте, – детектив отвернулся, – жду тебя внизу.
Когда еще не было Правящих, задолго до начала Бесконечной войны, на Земле жили люди. Говорят, что не было у них Даров, а была лишь жизнь. Конечно, те, кто не предполагает Мира другого, кроме созданного последним гневом Всевышнего, уже и забыли, как в его же Книге описано создание общества. Люди, разозлившие Его. Древнее человечество. Отрицание их существования тем не менее не мешало современному обществу вовсю использовать блага старой цивилизации. Одним из таких даров и была Башня Смотрящих.
Стояла она на севере Эписа, где начиналась граница, острой пикой пронзая облака. Но мало кто из законопослушных граждан знал, что подвалы Башни были так же глубоки, как высока вершина. А уж о том, что происходило глубоко под землей, знали лишь сами Смотрящие. Целые лабиринты, уходившие в самое сердце Мира. Говорят, что, если прислушаться, от Башни доносятся стоны навечно заблудших душ. Про нее ходило множество слухов, но одна легенда, больше похожая на сказку, которую еще детьми мы шепотом рассказывали в Доме Рабоса, была моей любимой.
Жил в Эписе мужчина из Древних людей. Плохи были дела его – молодая жена ушла, забрав детей, засуха убила урожай, а голод и морозы – всех его родных. От горя решил он руки на себя наложить. Выпил крепко и начал мылить веревку. И тогда, пожалев, явился Всевышний к нему и предупредил, что, если не исправятся люди, падет на них Его гнев. Но если мужчина заставит всех подчиниться – помилует Всевышний, а самого человека вознаградит Дарами. И станет его жизнь веселее, вернется жена, а поля всегда будут плодородить.
Только вот ошибся Всевышний. С черной душой был человек. Не любил он людей и не стремился к помощи. Решил он, что не нужна ему жена, променявшая на другого, да и дети не нужны. А возделывать поля каждый год слишком долго и хлопотно. Не стал он предупреждать никого, решил извлечь выгоду от гнева Его. Продал все свое имущество и закупил камня. И начал строить башню.
Всевышний явился снова. Спросил он: предупредил ли тот людей? Утвердительно ответил человек. Исправились ли люди, спрашивал Всевышний, готовы ли преклониться. На это отрицательно ответил человек. Каждый день возводил он здание вверх, а каждую ночь прятался внутри и рыл вниз. Снова пришел к нему Всевышний. И снова спросил про людей. И заново отрицал все мужчина. Тогда Всевышний сказал: «Если через седмицу не одумаются – сожгу я всю землю, высушу реки, и не будет покоя ни единой душе». Заплакал мужчина и попросил не трогать лишь Башню. Мол, сам в ней спрячется, запасет еды и будет после землю восстанавливать. Не понравилось это Ему, но вида не подал. И дал добро Всевышний.
Перестал человек и спать, и есть – только строил Башню. Но теперь уже всем рассказал о гневе Всевышнего. И что есть место в Эписе, которое обойдет кара Его. И предложил купить место в Башне. Только от усталости забыл совсем, когда же назначенный день. Очередь выстроилась от всех концов Эписа.
Дни шли, а ничего не происходило. Потребовали деньги свои назад люди – отказал человек, уверяя о воле Его. Разозлись люди и заперли мужчину в подвале Башни. Мол, как вспомнит, куда их деньги спрятал, тогда и выпустят. В назначенный день явился Всевышний и не нашел доверенного своего. Разгневался он на род людской, запылало Солнце. И как только огонь пошел по земле, увидел Всевышний, что побежали люди в Башню. И понял тогда все.
Переоделся в обычного человека и вместе со всеми зашел. День искал он своего доверенного – не нашел. Второй искал. И каждый раз забирался все выше и выше. Добравшись до пика, кинул Всевышний взгляд на владения свои и понял, что лучше, чем на вершине, не видел никогда Эпис. Но так и не найдя человека, разозлился и разжег Великий огонь. Не пощадил Всевышний никого – выгорела Башня дотла. Но от огня открылись замки подвала, и вышел человек оттуда, и пал ниц в покаянии. Хотел покарать его Всевышний, да больно понравилась Башня. И сказал Он человеку: «Быть тебе глазами моими, не знающими сна и отдыха. Блюсти закон и порядок». И вырвал один его глаз Всевышний, забрав себе, чтобы не мог более обмануть Его человек. Так появились Смотрящие.
Поправив на плече рюкзак, я забежала в крутящиеся стеклянные двери, стараясь успеть вслед за Крейном. Детектив шел не оборачиваясь. Вот и зачем, спрашивается, я ходила в душ? Мокрые чистые волосы лишь слегка охлаждали шею, еле прикрывая шрам номера. За две минуты ходьбы моя свежая одежда была такой же противной и липкой, как та, что я сняла после дневных приключений. Да и гардеробчик у меня не разгуляешься, черные и белые майки да такие же шорты. Что еще могло пригодиться некроманту в такую жару? Поселиться под носом у самих Смотрящих пришло в голову мне в последний момент. Всем известно, что самое важное лучше прятать на виду. Да и как показал сегодняшний день – это оказалось весьма предусмотрительно.
Поток холодного воздуха от кондиционеров заставил остановиться. Безмолвная, в вечном покое храни души тех, кто придумал это гениальное изобретение. С удовольствием ощутив прохладные потоки на лице, я закрыла глаза. И тут же в меня врезались, снося с дороги. Рюкзак упал на пол.
– Извините меня! – приятный молодой Осирис наклонился вместе со мной за рюкзаком. – Вы не ушиблись?
Отрицательно помотав головой, я улыбнулась, пытаясь вытянуть рюкзак из рук своего нового знакомого. Парень улыбался, не выпуская сумку. По-моему, от непривычного внимания порозовели щеки. Надеюсь, что это не сильно заметно на смуглой коже.
– Манти Валери, мне еще долго ждать? – Крейн стоял чуть поодаль, сложив руки на груди.
Лицо молодого Смотрящего перекосило, а черные зрачки в почти бесцветных глазах расширились, заполняя радужку. Улыбка исчезла, а вместо нее появилась гримаса злости. Очень знакомое мне выражение лица.
– Манти? Вы – некромант? – словно не веря в услышанное, спросил Осирис.
Утвердительно кивнув, я покрепче сжала лямку упавшего рюкзака. Осирис отшатнулся, выпустив свой край сумки, и, раздирая руку, стал бешено тереть ладонь о штанину формы.
– Крейн, ты окончательно поехал? Что Оно, – не поворачиваясь, ткнул на меня пальцем парень, – здесь делает?
– Это ты поехал, Марил, – сказал Эрик, а я подумала, что это один из многочисленных родственников Елены, – манти Валери консультирует нас по важному делу. И если тебе не хватает воспитания не зубоскалить в коридорах, а яиц на то, чтобы не шугаться каждого прикосновения к вещам, – то тебе тут делать нечего, – Крейн отвернулся и пошел прочь.
Поймав вторую лямку рюкзака, я удивленно приподняла брови. Интересный след. Что-то с молодым Осирис было не так, но я не могла сейчас понять что. Быстро достав из рюкзака блокнот, я подцепила остывающее пятно жизни и пихнула на первую попавшуюся открытую страницу. Разберусь потом.
– Манти Валери, я вас жду.
Кинув блокнот в сумку, я перекинула рюкзак через плечо и устремилась за Крейном. И только сейчас почему-то подумала, что извиниться очень хотелось мне. Я снова приволокла неприятности для него.
Глава 4
В кабинете Крейна было прохладно и очень тесно. Кирпичные красные стены, увешанные картами, досками и полками с книгами, настойчиво намекали на клаустрофобию. Тонкое маленькое окно, расположившееся под самым потолком, надежно прятало помещение от любопытных глаз. Пройдя вперед, Эрик нажал кнопку на чайнике и выдвинул стул из-за деревянного письменного стола Я поискала взглядом, на что присесть. Найдя за дверью табурет, наконец скинула на пол рюкзак, устроилась поудобнее.
– Прежде чем мы начнем, – Эрик покрутил в руках Книгу, – ты должна дать клятву, что все, что будет произнесено здесь, по твоему мнению, является правдой.
Протянув мне главный атрибут каждого человека, детектив ждал. Клятва на крови. На Его слове. От напряжения хрустнула шея. Я нервно сглотнула, отгоняя страх. Может ли некромант держать в руках Книгу? Никто из нас этого не знал. Пройдя через испытания на инициации, выжившие уже никогда не прибегали к Слову. На переходе Безмолвная забирала Дары Всевышнего. Наделенные возможностью управлять потоками жизни, некроманты навсегда лишались энергетической оболочки. Ведь именно она была ограничителем внутренних ресурсов каждого из нас. Мы избегали атрибутов Всевышнего скорее по наитию, от незнания. Пока все вокруг не считали нас людьми, мы и не заметили, как сами поверили в это.