– Мертвое. Да, я понял. Дело за малым – найти призванного, готовящего ритуал Воскрешения по мотивам детских сказок, и отправить назад к Безмолвной, – Осирис рухнул на стул, откидываясь на спинку, – проще простого. С чего начнем?
Потерев уставшие глаза, я открыла блокнот.
– Так понимаю, друзей, родственников, знакомых ты уже опросил, – Эрик кивнул; ну а я не сомневаюсь, что свою работу Крейн всегда делает хорошо. Я взяла в руки губку и провела по доске, очищая ее. – Давай я расскажу тебе все, что поняла про жизненные потоки людей на поляне возле Лилиан.
– Отлично, – Крейн ободряюще улыбнулся, – но я все же предпочту начать с кофе.
Еще очень долго мы выписывали и обсуждали каждую пометку из моего блокнота. Сначала данными расписали все три доски. Когда место закончилось, решили очистить одну и оставить ее под мозговой штурм, перейдя на листы бумаги. Крейну пришла в голову идея разместить все следы на карте места убийства согласно давности, дальности, повторениям и яркости. Я активно поддержала и приступила к расставлению флажков. В итоге, когда уже давно в кабинете горел электрический свет, а время перевалило далеко за полночь, заметила, что Крейн тихонько задремал на своем стуле.
– Эрик, – тихонько тронув детектива за плечо, сказала я, – Эрик, просыпайся.
Потерявшийся в пространстве Осирис потер глаза. Пустые стаканчики из-под кофе заняли все свободное от раскиданных бумаг пространство. По-моему, за сегодня мешки под глазами Крейна стали еще больше. Сейчас, в электрическом свете, он будто постарел. Хотя я и понимала, что это невозможно для Осириса его возраста, прорывы энергии вызывали беспокойство.
Крейн схватил стоявший к нему на минимальном расстоянии стакан и одним глотком осушил его. Угадал. Это был последний ледяной кофе, который мы делали часа два назад.
Мы молчали. День подошел к концу, а это значит, что первую партию наша команда проиграла. Совершенно не хотелось сейчас думать, что из-за наших ошибок где-то уже обрывается чья-то жизнь. Но и забыть об этом было невозможно. Мозги отключались, ведь не спать такое количество времени просто невозможно. Три часа ночи. Если я прямо сейчас на что-нибудь не лягу – придется снова летать в стены.
– Безмолвная, я испортила день рождения собственного сына, – ударив себя по лбу, я поморщилась.
– Не в первый раз, – съязвил Крейн, растирая лицо руками.
– Он этого не помнит. А сегодня Макс очень хотел провести день не с няней, а со своим отцом, – разговор стал складываться сам собой, то ли это от усталости, то ли в попытках уйти от гнетущего чувства вины. – Он очень редко видит тебя, Эрик, и часто об этом переживает.
Крейн опустил руки и внезапно сделал шаг на встречу. Удержалась, лишь бы не отшатнуться. Мне показалось, что от детектива шло тепло. Как раньше. Его ладонь прошла совсем рядом со мной, отчего я постаралась не задрожать. Всегда он действовал на меня как удав на кролика. Никогда и ни от кого не чувствовала угрозы, если Крейн рядом. Но не понимаю, почему же боялась его самого до сих пор.
– Мы самые ужасные родители, Вел, которых только можно представить, – Крейн потянулся за Книгой.
Сложно не согласиться. Макс рос с отцом, которого не было дома целыми днями, без бабушек и дедушек, ведь из-за того, кто его мать, семья отреклась от него, когда он даже не родился. У сына не было друзей, ведь его защищали от мира всеми доступными способами. Обидеть ребенка с нулевым резервом энергии мог даже самый слабый. Про то, что его мать – некромант, бросившая сына в младенчестве, даже и говорить не стоит. Оба мы хороши.
Крейн молча поднял со стола Книгу и кинул ее в обычный пластиковый пакет. Вот это да, Крейны знают, что такое пакет? Все, потрясений для меня на сегодня достаточно. Я встала и, закинув блокнот в рюкзак, направилась к выходу.
– Я, кажется, знаю, как нам исправить ситуацию, – голос Эрика остановил меня.
Я обернулась на детектива. На его лице смешалось все. Не надо было даже тянуться за потоком, чтобы увидеть эмоции. Сомнения, предвкушение, опасение, желание, страх, облегчение. Догадка, промелькнувшая в моей голове. Безмолвная, пожалуйста. Во рту пересохло от волнения, а руки затряслись. Пожалуйста. Ночь, поэтому нас все равно никто не увидит. Одним глазком. Мучительные пять лет.
Сейчас перед Крейном я была максимально беззащитна. Он мог сделать что угодно, просить что хочет. Именно в эту секунду я как никогда отчетливо понимала, почему у некромантов нет семьи. Если сейчас Крейн попросит взамен создать ему призванного – я сделаю это не задумываясь. Но Эрик просто грустно улыбнулся.
– Поехали. Будем знакомиться с сыном.
– А ты не боишься, что… – я не смогла закончить фразу, так как считала неправдой то, что собиралась сказать.
– Во-первых, я ни на секунду не отойду от вас. У него нет резерва, чтобы защищаться от некроманта. Ну а во-вторых, Книга Крейнов признала в тебе члена нашей семьи. А этого бы не произошло, будь ты угрозой одному из нас. Отец, – Эрик сглотнул слюну, – никогда не мог брать ее в руки. И только перед смертью рассказал почему.
Глава 5
Дорога до дома Крейна стала мучением. Какой Макс сейчас? Все это время я чувствовала сына, говорила с ним, но не видела. Насколько вырос? Может, он маленький милый пухляш? Или, наоборот, уже с выправкой отца гордо смотрит на окружающих? Страхи поползли в голову. Что он скажет, когда увидит? А вдруг я ему не понравлюсь? Эрик всегда был слаб к красивым женщинам, откуда я могу знать, с кем мне сейчас придется соревноваться перед собственным сыном. Я посмотрела на Крейна, спокойно сидевшего за рулем авто. Скала непробиваемая, а не мужик. А то я не чувствую, как ты нервничаешь, лица он мне тут корчит. У самого поджилки трясутся не хуже меня самой.
Тут ехать-то всего пять минут, а было ощущение, что это самая длинная дорога в жизни. Я нервно заелозила на сиденье, осторожно рассматривая в окно местность. Вот мы проехали парк, тут недалеко. Через сколько поворот? Уже и не вспомню. Про парк-то сложно забыть. А остальное и стерлось из памяти.
– Не бойся, ты ему понравишься, – сказал мне Крейн, усмехнувшись.
– Барышням своим так будешь говорить, а я и так знаю, понравлюсь, – задрав нос, резко отвернулась, чуть не врезавшись лбом в окно машины, – я же его мать.
Внутри все заледенело. Он может меня не простить. Я не простила. После Дома Рабоса, где каждый день становился последним для кого-то из нас. После Бесконечный войны. Я нашла ее и не смогла простить. Просто ничего не почувствовала, глядя на чужую красивую женщину. Смотрела, и ничего не повернулось. Дала мне жизнь? Нет. Оставив меня на ступенях Дома Рабоса, она чуть не отобрала ее обратно. С болью и мучениями, несколько раз. Каждый день в Доме – это слезы. Если кто-то и дал мне жизнь, то это Крейн. Он сделал меня сильнее. И пусть мы долго не ладили и в принципе не переносили друг друга, именно Эрик спас меня тогда, когда у меня не было шансов выбраться. Я верила ему. И поэтому тогда, когда нужно было отказаться, послушала его. Потому что он всегда знал, как лучше. Потому что если Валери оказывается в заднице, где-то рядом стоит Эрик и расписывает план действий. Но у него должна быть своя жизнь. Я не имела никакого права так с ним поступать.
Автомобиль остановился. Эрик повернулся и протянул руку, убирая волосы с моего лица. Я невольно дернулась. Злость обжигающей волной проникла в мои легкие, разрывая изнутри, выворачивая наизнанку. Серые глаза потемнели, насколько это вообще возможно у таких, как он. Крейн сжал пальцы в кулак, но ничего не сказал.
Не всегда я реагировала именно так. На его случайные прикосновения, поддержку. Я старалась это изменить, но слишком многое разделяло нас. Сейчас это уже не имело никакого значения.
– Идем, – распахивая дверь, сказал Эрик, не глядя на меня.
Двухэтажный огромный белый дом. Он нисколько не изменился с тех пор, как я видела его в первый раз. Железные ворота с затейливым узором, каменная тропинка, ведущая ко входу по аллее красивейших цветов. Засуха была не страшна тем, кто способен энергией закрыть свое жилище. Именно такую защиту и питал Крейн. Около самого входа я остановилась, набирая побольше воздуха в легкие. Эрик неумолимо прошел вперед, открывая дверь. Как в и первый раз много лет тому назад, я не могла перешагнуть порог. Руки дрожали, а зубы стучали, словно от холода. Крейн усмехнулся и, закатив глаза, втолкнул меня внутрь.
– Анна, у нас гости, – крикнул Крейн, заходя в дом.
Безмолвная, да не сожри его душу. Время – глубокая ночь! Ну или раннее утро. А он собирался разбудить весь дом. Хотя здесь уже никого и не осталось. Место, которое я так и не смогла назвать своим домом, хоть и провела здесь больше двух лет. Белый дом был таким не только снаружи. А после темных и пыльных углов приюта я чувствовала себя здесь лишней. Да и, кроме Крейна, никто бы не был рад Рабосу в родовом гнезде благородных Осирис.
Ничего так и не изменилось. Словно я вышла вчера и вот вернулась. Все такое же холодное, бездушное, идеальное. Каждая измеренная дизайнерами деталь интерьера лишь одним видом унижала меня. Отец Эрика был педантом до самого конца. От этого в доме будто отсутствовала душа. Теплее было в подземельях, чем здесь. Не в силах наступить на белоснежный пол в обуви, я скинула свои мягкие тапочки, покрытые еще утренней землей. Неожиданно Крейн присел, снимая собственные ботинки. Серьезно? Он умеет разуваться на пороге? Любого изменит отсутствие полного дома слуг.
– Ох, Эрик! – с лестницы раздался голос, показавшийся мне смутно знакомым. – Какие гости в такое время? Ты решил уже и в дом притащить эту фифу? Видит Всевышний, если это она – я выкину на улицу вас обоих прямо сейчас!
Противный укол под ребра. Внутри что-то заворочалось, но я отогнала мысли прочь. Интересовало больше другое. Ра, показавшаяся на лестнице, остановилась. Моя квартирная Хозяйка. Все с теми же туго стянутыми на затылке волосами, тучная женщина запахивала свой желтый халат цвета вырви-глаз. Страх. Тот же самый, что так приятно щекотал мой нос в квартире. Я постаралась улыбнуться, принимая самый миролюбивый вид.
– Девка, что-то случилось? Как ты меня нашла? – ее взгляд переместился на Эрика. – Мальчик мой, прости непутевую старуху. Вот, добавила хлопот на твою голову, – причитания закончились, и она снова повернулась ко мне, уже на бегу смешно шаркая тапочками. – Так что случилось-то? Ну? Воды в рот набрала?
Эрик разогнулся, отставляя в сторону ботинки. Ра Анна стояла, уперев руки в бока, и, слегка наклонившись, выжидающе смотрела на меня. Весь ее грозный вид, к сожалению, никак не мог заглушить исходящий страх. Я повернулась к Крейну.
– Скажи, что ты не вмешивался в это, – с подозрением сказала я, приблизившись к детективу.
– Если бы я знал, что будет так смешно, – обязательно бы вмешался, Вел, – сказал Эрик и, уже повернувшись к моей квартирной хозяйке, добавил: – Анна, это манти Валери.
Изумленные глаза Ра грозились вот-вот вылезти из орбит. С каким-то подозрением женщина смотрела то на парня, то на меня. Крейна явно забавляла вся эта ситуация. Я же начинала чувствовать себя еще более неудобно, чем в самом начале.
– Эрик, да смилостивится Всевышний, тебе живых баб мало?
Волна гнева чуть не сбила меня с ног. Запах гари ворвался в нос противным обжигающим облаком. Захотелось сжаться и забиться в самый дальний угол. Крейн был в бешенстве. Эмоциональные качели детектива становились угрозой для окружающих. Это нужно будет обсудить.
– Анна, – совладав с собой, начал Крейн, – в этом доме мы не осуждаем происхождение, ошибки прошлого и силу либо ее отсутствие обитателей.
Женщина втянула голову в плечи, становясь визуально меньше. Сила Крейна пугала и подчиняла не только меня. Хозяйка послушно закивала, опустив взгляд в пол.
– Валери – мать Макса, – сделав паузу, чтобы прочистить горло, Эрик повернулся ко мне и посмотрел в глаза. Хотелось зажмуриться, но отвести взгляд было невозможно. Так же, как и просто не смотреть на него.
– И точно такой же, как мы, полноправный обитатель этого дома.
– Прости меня, сынок. Глупая старуха, что с меня взять. Да и правда куда лучше, чем фифа эта твоя, – Крейн дернулся, а хозяйка, поняв, что сболтнула снова лишнего, перевела взгляд на меня. – Только деньги за проживание я вернуть уже не смогу, манти. Уж больно они нужны были, – растерянно разведя руками, сказала Анна.
Я посмотрела на напряженное лицо Эрика и испуганную женщину. Как она вообще оказалась у Крейнов? У него же нет денег. И, черт. Снова отстраниться от слов про девушку Эрика у меня не вышло. Ни себе, ни людям. Да, Валери, ты конченая эгоистка. Конечно, у Крейна своя жизнь, ведь именно этого ты так долго добивалась. Достаточно просто порадоваться за него. Большего от друзей не требуется.
– Не нужно ничего возвращать, не волнуйтесь. Я продолжу жить в вашей квартире, – почти шепотом сказала я, – а сейчас, простите, я очень хочу увидеть сына.
Идя по знакомым коридорам, я наконец поняла, что не все в доме осталось неизменным. Детские игрушки, которые еще не успели убрать, заменили все дорогие артефакты. Здесь почти не осталось картин – вместо них висели семейные фото. Внутри противно засосало. Отец и сын. Они прожили вдвоем пять лет. Кто я теперь здесь? Портрет Эрика остался на месте, в самом конце коридора, запечатленный вполоборота, Крейн в возрасте восемнадцати лет. Тогда еще его волосы были собраны на затылке в тугой короткий хвост, а на пальце блестело родовое кольцо.
Около детской, а та осталась на прежнем месте, Эрик остановился и тихонько приоткрыл дверь. Ноги превратились в вату. Сглотнув ком, вставший в горле, я сделала шаг.
Пеленальный стол и маленькая кроватка исчезли. Диван, на котором я часто засыпала с сыном на руках, занял их место. В углу стоял детский столик, заваленный листами с рисунками. Беглого взгляда хватило, чтобы понять – младший Крейн и в этом пошел в отца. Наконец, набравшись смелости, я перевела взгляд на кровать.
Белые, словно лист бумаги, волосы ребенка обрамляли лицо серебристым ореолом. Такие же ресницы и кожа. Даже несмотря на то, что Макс был еще совсем маленьким, очевидно, что и черты лица у него от отца. Это крайне редко, когда ребенок со смешанной кровью получал от Осириса так много. Светловолосых Рабосов за свою жизнь я встречала, может быть, трижды. А уж чтобы такого было совершенно не отличить от Осириса – подавно. Маленькие пальчики сжимали край одеяла. Макс был совершенной копией Эрика. Неуверенный шаг, и я снова остановилась и повернулась к Крейну.
Он ждал. Оперевшись на дверной косяк, внимательно смотрел на меня. Но Крейн не был напряжен. Расслабленное лицо, опустившиеся плечи. Эрик не боялся, он просто смотрел.
– Твоя копия, – прошептала я и не заметила даже, что улыбаюсь.
Было немного завидно, но почему-то совсем не грустно. Мой сын был красив. Хотя какая мать считает иначе? Но быть похожим на отца для Макса действительно могло значить многое.
– Как только он проснется, ты поймешь, что это не так, – очень тихо, улыбаясь, ответил мне Эрик.
Крейн вошел в комнату и сел на край кровати, поправляя сыну одеяло. Знакомый взгляд. Я ни на секунду не сомневалась, что Макс самый дорогой для него человек. Как и для меня.
– Можно? – я неуверенно указала на Макса.
– Для того, чтобы обнять сына, тебе не нужно просить у меня разрешения, Вел, – даже не поворачиваясь ко мне, ответил Крейн.
Больше я не могла выдержать. Быстрым шагом приблизилась к кровати и встала на колени около нее. Руки потянулись сами. Еле теплая бархатистая кожа детской ручки, я коснулась ее лишь кончиками пальцев. Макс заворочался и повернулся на бок. Морозная свежесть заполняла легкие. И еще что-то неуловимое. Я не могла разобрать лишь по одной причине – это был мой запах. Несмотря на то, что Макс был настоящим Крейном, я наконец почувствовала свое присутствие. Мой сын.