В Федеративной Германии внимательно следили за развитием событий. Уже в 6 часов вечера в Западном Берлине начался многотысячный митинг, на котором выражалось сочувствие немецким собратьям. Канцлер ФРГ Конрад Аденауэр в тот же день выступил со специальным заявлением в бундестаге: «Вне зависимости от того, как демонстрации берлинских рабочих будут расценены, они стали большим подтверждением воли к свободе немецкого народа в советской зоне». С помощью Радио американского сектора (РИАС) в прямом эфире передавались сообщения в поддержку берлинцев. Около секторальной границы были установлены два мощных репродуктора, и говоривший по-русски диктор призывал полицию и советские войска не оказывать сопротивления восставшим и переходить в западный сектор Берлина.
А в ГДР в это время уже шли массовые аресты участников демонстраций. Один из арестованных на допросе показал, что накануне ему предложили участвовать в демонстрации за хорошую плату. Это свидетельствовало о том, что недовольство восточных немцев использовали западные спецслужбы. В Западный Берлин прибыл шеф ЦРУ Ален Даллес, а также высокопоставленные военные и представители госдепартамента. Над некоторыми советскими объектами на низких высотах ежедневно пролетали военно-транспортные самолёты, с которых сбрасывались листовки с враждебными выпадами в адрес Советских вооружённых сил и социалистического строительства в Восточной Германии.
К вечеру 18 июня напряжение стало стихать. В города вслед за бронетехникой стали входить пешие части. Хорошим подспорьем оказалась и немецкая полиция, проявившая себя очень дисциплинированно. Захваченные помещения освобождались путём «выдавливания» восставших. В некоторых случаях приходилось партийных функционеров и работников немецкой госбезопасности спасать от самосуда. В провинции малочисленные демонстрации продолжались ещё с неделю. Из доклада полковника Фадейкина в Москву:
«Совершенно секретно.
В целях быстрейшего окончания фильтрации задержанных в связи с событиями в округах, где имели место антиправительственные выступления, созданы тройки в составе секретарей окружкомов СЕПГ, начальников местных отделений МГБ и окружных прокуроров…
По состоянию на 12.00 29 июня с. г. всего задержано 9344 участника антиправительственных выступлений, из них в процессе фильтрации освобождено 5122 человека, оформлен арест на 2196 человек, закончены следствием и переданы в судебные органы дела на 1063 человека. На 29 июня с. г. осуждены судебными органами ГДР 294 человека, из них 259 – на разные сроки наказания и 35 оправданы».
По сообщению министра госбезопасности ГДР, в стране погибли 19 демонстрантов и 2 человека, не принимавших участия в событиях, а также 4 сотрудника полиции и госбезопасности. Были ранены 1236 демонстрантов, 61 прохожий и 191 сотрудник госбезопасности ГДР.
По данным советских спецслужб, в ГДР в антиправительственных выступлениях приняли участие: 17 июня – более 470 000 человек; 18 июня – более 242 000; 19 июня – около 57 тысяч; 20 июня – около 13 тысяч человек. Многие офицеры и солдаты за образцовое выполнение задач командования были награждены орденами и медалями СССР. Командующему группой советских войск генерал-полковнику Андрею Гречко было присвоено звание «генерал армии».
Тогда же при активной помощи СССР стала создаваться Национальная народная армия ГДР. Трудящиеся «изъявили желание» наверстать вынужденный простой «ударной работой в выходные дни» и «возместить убытки, взяв повышенные обязательства». Однако события 1953 года не забылись ни в СССР, ни на Западе. Они потом легли в основу решения о возведении Берлинской стены.
Шла холодная война. Было понятно, что спор между социализмом и капитализмом решится в Германии. Для победы социализма необходимо было, чтобы по экономическим показателям ГДР обогнала ФРГ. Однако в 1960 году в ГДР наблюдались пустые полки в магазинах, хотя проблем с едой не было, и дефицит ощущался в значительно меньшей степени, чем в СССР. Несмотря на то, что в ГДР уровень жизни был вдвое выше, чем в СССР, народ республики уходил на Запад. Только за 1960 год в ФРГ бежали из ГДР почти 200 тысяч человек.
На встрече в августе 1961 года Хрущёв выговаривал с негодованием Вальтеру Ульбрихту: «Когда два года назад я приезжал к вам на съезд партии, всё было в порядке. Что приключилось потом? Вы ведь собирались обогнать ФРГ до 1961–1962 годов». Хрущёв, может быть, не знал, что и два года назад «всё в порядке» не было. Просто, как и в других странах соцлагеря, действовала система приписок и лакировки действительности. Ведь и сам Хрущёв заявлял, что в 1980 году советский народ будет жить при коммунизме. И вывод этот он делал на основе тех данных, которые давали ему помощники.
А тогда в ответ на упрёк Хрущёва, Ульбрихт признался: «Население ставит требования, выполнить которые невозможно». Хрущёв заявляет: «Мы даём вам неделю – две на подготовку в экономическом плане. Потом вы созовёте парламент и официально объявите: «С завтрашнего дня на границе будут действовать КПП. Проезд запрещён. Проход только с разрешения компетентных органов ГДР». А населению Хрущёв предложил разъяснить, что стена должна обезопасить страну от шпионов Запада. И вот 13 августа 1961 года вокруг западной части Берлина появилась стена из бетона и колючей проволоки длиной 165,7 км, из которых 45 км проходили внутри города прямо по городским кварталам. Она была оборудована караульными вышками, а кое-где и самострельными установками.
Тот, кто решался бежать из ГДР, шёл на смертельный риск. Для 136 человек, пытавшихся преодолеть Берлинскую стену, это закончилось гибелью. Кто-то подорвался на минах, тонул в водах Шпрее, других подстрелили восточные пограничники. Стена возводилась «для защиты от шпионов Запада», а стреляли по восточным немцам. Много лет не было точно известно, кто отдал приказ о строительстве стены: Вальтер Ульбрихт или Никита Хрущёв. Только сравнительно недавно в Москве был обнаружен документ, содержание которого описано выше.
А восточные немцы продолжали покидать ГДР. Всего за период с 1945 по 1961 год отток населения на Запад составил около 2,5 млн. человек. Для этого использовались любые средства. Уходили по фальшивым документам, уползали по канализации и телефонным каналам, улетали на самодельных воздушных шарах, уплывали на моторках, резиновых лодках, самодельных парусниках, с помощью аквалангов. Власти ГДР изъяли из обращения все акваланги, баллоны и запчасти к ним. На побережье дежурили катера с эхолокаторами, засекавшими даже передвижение дельфинов и стай мелких рыбёшек. Вдоль границы стали ездить передвижные эхолокаторы, выявлявшие свежие туннели.
Лодочные моторы в ГДР были запрещены к продаже. Не существовало и яхт-клубов, столь типичных для морских стран. Советский журнал «Катера и яхты» к распространению в ГДР был категорически запрещён и изымался прямо на таможне. Парашютный и планерный спорт в ГДР также были запрещены. Всё побережье ГДР, граничащее с ФРГ, было объявлено закрытой военной зоной.
Люди начали уходить по телефонным тоннелям. Правительству ГДР пришлось немало потратиться на заделку этих тоннелей. Когда во время этой работы несколько рабочих ушли на Запад, продолжать её пришлось под охраной советских автоматчиков.
Стена охранялась специальными патрульными подразделениями, подчинёнными полиции ГДР. Подразделения эти были оснащены стрелковым оружием, современными средствами слежения, сигнальными системами, натренированными служебными собаками. Если нарушители границы не останавливались после предупредительных выстрелов, охрана имела право стрелять на поражение. На практике у беглецов шансы на успех составляли примерно 50 на 50. Около 5 тысяч человек смогли перебраться через стену, и приблизительно столько же было поймано, и около 200 человек было застрелено полицией.
Так продолжалось до 1989 года, когда по инициативе одной из общественных организаций Евросоюза и венгерской оппозиционной партии Демократический форум была организована в Шопронпуште дружеская встреча для жителей двух соседних стран – Австрии и Венгрии. Под лозунгом «Европа без границ» они хотели добиться политической свободы. Планировалось, что венгерская делегация на автобусе пересечёт границу в Шопронпуште, в качестве доказательства новой горбачёвской политики гласности посетит ближайший австрийский городок и вернётся обратно.
О готовящемся пикнике стало известно в ГДР. И вот в 3 часа дня венгерский подполковник Бела Арпад и пятеро его пограничников увидели перед собой плотную колонну из 150 восточных немцев, которые в полном молчании продвигались к пограничному переходу. Между ними оставалось расстояние, которое можно преодолеть в течение 20 секунд. Подполковник понял, что стоит пограничникам только возразить, и толпа их сметёт. Как только первая группа оказалась на той стороне, за ней последовали другие сотни и тысячи восточных немцев. Ради того, чтобы перебраться на Запад, они бросали на венгерской стороне сотни автомобилей и другое имущество. По словам очевидцев, незнакомые люди обнимались от радости, плакали и смеялись.
После того пикника восточные немцы поняли, что либеральное Венгерское правительство фактически открыло свою границу с западными странами, и сотнями тысяч хлынули в Венгрию. В Будапеште они располагались в палаточном городке, во временных убежищах, а также в подвалах посольства ФРГ. И вот, наконец, 11 сентября Венгрия официально разрешила восточным немцам выезд на Запад…
Сама Венгрия осенью 1956 года пережила восстание, подавленное советскими танками. С тех пор в течение нескольких десятилетий она находилась в унынии, как и другие страны Восточной Европы.
В Чехословакии после Второй мировой войны народ очень симпатизировал СССР и во всём старался подражать. После ХХ съезда чехи стали приезжать в СССР туристами или на учёбу и увидели, что в СССР далеко не всё так идеально. Люди начали понимать необходимость проведения реформ. Чехи хотели строить «социализм с человеческим лицом».
С 1967 года в руководстве ЧССР обострилась борьба между «прогрессистами» и «консерваторами». Первый секретарь КПЧ Антонин Новотный, занимавший этот пост с 1953 года, уже многих не устраивал. На январском пленуме 1968 года на этот пост был избран Александр Дубчек, который считался центристом. Однако уже 30 января на VII съезде сельхозкооперативов Дубчек заявил о необходимости демократизации социализма. Через пару месяцев началась Пражская весна. В конце марта ЦК КПСС разослал партактиву закрытое письмо. «Происходящие события в Чехословакии стремятся использовать империалистические круги для расшатывания союза Чехословакии с СССР и другими братскими социалистическими странами».
Но Дубчек был просоветским деятелем. Он, как и другие центристы, не хотел кардинально менять в Чехословакии социализм. Это он объяснил Брежневу, Ульбрихту, Живкову и Гомулке 23 марта на встрече членов Организации Варшавского Договора в Дрездене. Под давлением центристов 5 апреля была опубликована «Программа действий КПЧ», в которой говорилось о том, что у ЧССР есть свой путь к социализму. И строительство его невозможно без демократизации всей общественно-политической системы. Партия в таких условиях выступает не как руководящая сила, а просто служит делу свободного социалистического развития.
Началась реорганизация социал-демократической партии, в стране назревала реальная многопартийность. Газета «Правда» с середины июня начала критиковать отдельных членов КПЧ. 14 июля в Варшаве состоялась чрезвычайная встреча руководства стран ОВД, на которую представители Чехословакии приехать отказались. В процессе обсуждения чехословацких событий Тито и Чаушеску выступили в поддержку КПЧ. Они считали, что всё происходящее в ЧССР является внутренним делом этой страны.
19 июля в «Правде» сообщалось об обнаружении в Чехословакии американского оружия, переправленного из ФРГ. Отмечалось также, что Чехословакия недостаточно защищена от Запада. По инициативе советского руководства в Чернее-над-Тиссой проводились переговоры с чехословацкой делегацией. Переговоры шли трудно и продолжались 4 дня. Наконец делегации переехали в Братиславу, где 3 августа было подписано коммюнике, в котором фиксировалось право ЧССР проводить реформы по своему усмотрению при выполнении всех обязательств по отношению к ОВД.
Но прогрессисты истолковали это как слабость советского руководства и неготовность применить силу. Они всё больше начали оказывать давление на центристов. Руководство ЧССР надеялось также, что США не допустит силового воздействия со стороны СССР. И это было ошибкой. Они не учли реакцию США на события в ГДР 1953 года, на события в Венгрии 1956 года, на строительство Берлинской стены в 1961 году. В Праге и других городах распространялись слухи «Запад нам поможет».
В этой обстановке первый секретарь словацкой компартии Васил Биляк и ещё 18 видных партруководителей 3 августа тайно направили Брежневу письмо с просьбой о военной помощи в смещении Дубчека. Предлагалось это сделать до 19 августа, так как 20 августа должен был собраться Президиум ЦК КПЧ.
После подписания в Братиславе соглашений в стране начали проводиться хорошо организованные демонстрации, призывающие к более жёсткому курсу по отношению к СССР и к нейтрализации Чехословакии. 16 августа многие чехословацкие газеты начали дружно в жёстком и антикоммунистическом тоне требовать от руководства дальнейшей либерализации. Советскому руководству стало ясно, что руководство ЧССР утратило контроль над ситуацией. «Правда» призвала Дубчека навести порядок и обеспечить выполнение того, что было согласовано в Братиславе. Но ситуация не улучшилась.
18 августа маршал Гречко собрал весь руководящий состав Вооружённых сил СССР и сказал: «Я только что вернулся с заседания Политбюро. Принято решение на ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию. Это решение будет осуществлено, даже если оно приведёт к третьей мировой войне». Операция получила название «Дунай». В ночь с 20 на 21 августа в эфире прозвучал сигнал «Влтава-666», и операция началась.
В течение 36 часов около 30 танковых и мотострелковых дивизий СССР и его союзников оккупировали страну в самом центре Европы. По своим масштабам это была самая грандиозная стратегическая акция в послевоенный период. В боевую готовность всего были приведены 70 дивизий ОВД. Считавшаяся одной из лучших в Европе 200-тысячная чехословацкая армия получила соответствующий приказ и оставалась в казармах. В 6.00 советской танковой колонной был взят под контроль генштаб, к 7.00 было взято здание правительства, к 9.00 под контролем оказались почта, телеграф, теле- и радиоцентры. В 9.00 в кабинет Дубчека вошли десантники. Дубчек, Черник, Смрковский и Кригель были арестованы службой госбезопасности ЧССР. Арестованные были переданы советской стороне и обвинены в саботаже и срыве ранее достигнутых соглашений.
Для народа СССР вторжение войск советская пропаганда оправдывала якобы существовавшей тайной угрозой Чехословакии со стороны ФРГ. Сообщалась выдумка о том, что в Чехословакию под видом туристов прибыли десятки тысяч германских военнослужащих, готовых по сигналу провести военные действия. Основная масса советских людей этому верила и ввод войск одобряла.