Что они на сей счет сообразили, ясно из того, что далее никто из них меньше 8 выстрелов не производил, и естественно, все зачетную норму выполнили.
Это я не про состояние нашей советской армии в те времена, а про тот запасной её «материал», которому и пострелять в удовольствие не пришлось.
Но я по таким мелочам на Советскую Власть не обижаюсь.
Она дала мне возможность совместить мою тягу к таёжным путешествиям с полезной производственной функцией приведения в известность бескрайнего и по большей части ещё неизведанного «зелёного моря» наших лесов.
Лесная таксация в системе «Всесоюзного лесоустроительного предприятия» давала возможность организовать в них рациональное хозяйство с десятилетним сроком повторного лесоустройства. Именно поэтому тогда в лесном хозяйстве был относительный порядок, совсем не так ка сейчас. Регулярное обследование лесов вот уже 30 лет, как почти полностью отсутствует.
Лес рубит кто угодно, в любом возрасте, неизвестно куда вывозит, и никто лесосек не восстанавливает. Тайга горит там, где никогда не горела. Пожары тушатся неделями с применением современной могучей техники, армией и «зелеными» добровольцами…… Раньше с этим делом запросто справлялся один лесник, который просто отлавливал поджигателей.
В других случаях лес спасала противопожарная авиаохрана лесов, смысл которой был в ежедневном патрулировании легкомоторной авиацией первичного возгорания и экстренного тушения очагов пожара небольшой десантной группой профессионалов.
Сейчас, во время спутниковой связи, про пожар становится известно, когда он (а по-прежнему лес горит в 90% случаев от поджогов населения) «неожиданно» подходит к домам не только лесного поселка, но и областного центра!?
При том почти всегда, так неожиданно, что жители выскакивают (по передачам ТВ) в одних портках, позабыв даже прихватить нужные документы.
Большего бардака власти в организации лесного хозяйства страны придумать не возможно……
Но я опять отвлекся.
Ведь обещал про таежные приключения!?
Ну, вот вам основное, в связи с которым я никогда не охотился на крупную дичь, хотя вокруг было полно изюбря, лося, кабана, пятнистого оленя, косули и помельче, вроде кабарги и пр…….Дело было осенью 1962 года в том самом моем заветном месте – бывшем поселке лесозаготовителей на Стеклянухе.
В 50-х годах на этом месте лес был вырублен и подзарос разной порослью при сплошном высокотравье. Идеальное место для осенней охоты на косулю. И вот как-то, по наводке местного лесника вечером в пятницу, к нам на табор завалилась целая кодла охотников из Владивостока с целью раздобыть рога красавца самца косули, которого тот самый лесник и выследил.
Вся эта бригада на хорошо оборудованных «засидках» две ночи подряд ожидала этого красавца. Но он каким-то образом, как поутру в понедельник перед отъездом группы рассказал лесник, «нюхом обходил засидки», кормился рядом, но в безлунные ночи никто его не увидел и не услышал!
Рано утром вся охотничья компания погрузилась в грузовик лесозаготовителей, и отбыла восвояси. Я же, как всегда взявши мелкашку, отправился по проезжей, довольно широкой просеке на работу. И только отошел метров за двести от поляны, как вижу в 100—110 метрах дорогу, этак степенно и не торопясь, переходит козёл косули.
У меня, видимо, сработал охотничий инстинкт.
Мигом падаю на землю, в лужу, одновременно стаскивая с плеча ружьё. Козел уже почти скрылся за стеной леса, остается видимой (точно помню – половина туловища). Стреляю ему в пах.
Слышу – попал!
Пуля мелкашки при попадании издает в такой момент характерный хлопочек, словно выстрелил в подушку. Козел делает быстрый прыжок и скрывается от обзора.
Ну, мало куда попал. Спокойно подхожу к месту, откуда он прыгнул и что же вижу!?…Этот красавец лежит в четырех метрах от дороги, без движения, лишь только поднимает на меня голову и смотрит чуть раскосыми черными печально-влажными глазами, словно говоря: – За что же ты, нехристь, меня убил!
Радость удачной охоты, как рукой у меня снимает.
Понимаю, что прострелил ему почки и это предсмертный болевой шок.
Добиваю ещё одним выстрелом беднягу, взваливаю на плечи и несу на табор к своим «бичам», которые на радостях по такому случаю объявляют себе выходной.
– Оставайтесь, Николай Алексеевич, сейчас шашлыков нажарим!
Я отказываюсь, ухожу и возвращаюсь только поздно вечером. Мои бичи за день косулю сожрали, но оставили мою порцию и обещали выделать вожделенные для охотников рога самца мне на память. К порции я так и не смог притронуться, от чучела отказался……..
Можете смеяться, но я видимо, принадлежу к тому психотипу россиян, которые, вырастив на зиму в прокорм себе кабанчика, за которым полгода ухаживали и даже звали, скажем, Борькой, собственноручно забить его не могут и зовут для этого «смертоубийства» соседа.
Так это или нет, но с тех пор я больше ни в одну крупную дичь никогда не стрелял.
Мне кажется, что в том есть некий таежный зарок красоты, который нарушать безнаказанно нельзя.
Как говаривали те мои «бичи» – «Бог падлу метит!».
И платить за это кощунственное чревоугодие моей лесоустроительной шайке пришлось очень скоро.
Погода неожиданно испортилась……
И начались проливные нескончаемы муссонные приморские дожди. Льют день, другой, третий …..неделю!
То, что на работу не выйдешь – полдела, главное, что в бригаде из 8 человек уже как 4 дня кончились основные продукты. Это конечно не голод, когда есть рис и гречка, но поскольку уже двое суток как кончилась тушёнка и сгущенка, это уже ЧП – основа для «голодной забастовки».
Ни один уважающий себя бич (в тогдашнем лексиконе это переводится как бывший интеллигентный человек) в экспедиции в таких «ужасающих нечеловеческих условиях» на работу не выйдет. На мои доводы, как же они коротают зимы в котельных домов, где подрабатывают кочегарами, они отвечают, что нечего путать «божий дар с яичницей»!
Про божий дар я ничего не понял, а про яичницу мне стало понятно – её я должен им обеспечить.
Но погода нелетная, а лесовозная дорога, что идёт по руслу Стеклянухи, вообще исчезла под напором паводка, который может спокойно вынести любой лесовоз в Японское море. Правда можно выйти из леса за 25—30 км к поселку, но идти придется в обход по обрывистому крутому берегу реки, по сплошной буреломной глухомани, на что мои бичи пока что не готовы.
Кое-кто из оптимистов пытается охотой добыть пропитание, но все это кончалось только насморком.
Делать нечего, надо спасать от голода собратьев по профессии. Пошел к реке, дождь видимо прекращается, но реку обычной глубиной по колено, не узнать………. Стремительный поток в 1.5—2 метра глубиной катит по дну огромные валуны, время от времени их стук друг об друга явно слышится.
Но отмечаю, что направление течения не изменилось. Оно такое же, как и в межень. А дорогу лесозаготовители строили по всем правилам лесовозной науки: она четко переходит с берега на берег согласно направлению течения, чтобы облегчить движение перегруженного лесовоза вниз по реке.
Попробовал воду – теплая, хоть сейчас купайся!
Принимаю решение: сплавляться «голышом» по лесовозному треку.
Раздеваюсь до плавок, пакую одежду в небольшой рюкзак, креплю его повыше на плечах за головой, надеваю свои «туристические» ботинки, и… вплавь по течению.
Правда, плаваньем это никак не назовешь!
Это как поплавок, надо только держаться на плаву в струе потока. Он переносит тебя с берега на берег, где по обычно сухим отмелям, а сейчас покрытыми относительно спокойной водой по колено и выше, можно сотню метров пройти пешим ходом вдоль берега до другого переката, и вновь всё повторить.
Однако в наиболее глубоких местах, чтобы не выбиться с видимой трассы, приходится изредка отталкиваться ногами от дна. И валуны тут не страшны, поскольку я двигаюсь уж точно быстрее.
Это превращается для меня в настоящую спортивную игру.
Я даже не заметил как всего через час с небольшим с очередным перекатом «выплыл» на открытый степной бережок перед маленьким поселком Стеклянуха.
Моё появление после 20 километрового заплыва не было отмечено в книге Гиннеса, видимо потому, что тогда еще про существование российских рекордов завсегдатели пивных ирландских пабов ещё и не догадывались.
Видимо поэтому моё появление из реки, в голом виде перед каким-то мужичком с удочкой, неизвестно что удившего с крутого бережка в мутной воде, прошло без оваций.
Это явление его никак не удивило!
Он как-то невнятно-неохотно бросил на меня взгляд, ничего не сказал и даже не пошевелился.
Я же сел, вылил воду из ботинок, оделся (удивительно) в почти сухую одежду и по тогда ещё простой грунтовой проселочной дороге через полчаса был у начальника партии в Шкотово.
Через пару погожих дней вернулся с очередным лесовозом на базу своего отряда, застал всех в добром здравии, радостными воплями встретивших долгожданную тушёнку, плюс по пол литра «на нос» в знак их пролетарской выдержки и стойкости в «нечеловеческих условиях жизни». Естественно, в счет их невыплаченной зарплаты, за последние три месяца.
Но это происшествие, так сказать, чисто производственного уровня. Поэтому следует рассказать про другое приключение, связанное с бытовой повседневностью таёжной жизни тех времен, которая мало в чем изменилась и сейчас для лесной российской глухомани.
В том смысле, что нельзя к ней относиться панибратски.
Начну с конца этой истории……. Спрашиваю пожилого шорца, к которому волей неведомой экспедиционной судьбы нас с товарищем занесло:
– У тебя тут фрукты какие-нибудь есть?
Он смотрит некоторое время задумчиво на крону кедра и отвечает: – Ест… Ест!….Бурундук ест….Белка Ест!
Думаете, он тут совсем дикий?
Ну, нет…..в нём говорит коренной таёжный тысячелетний менталитет полного довольствия той жизнью, которую он ведет, и который в том (дай бог памяти каком) кажется 1958 году, никак не изменился коренным образом.
И думается, не изменился и по сей день.
Поэтому не могу не рассказать подробно об этом небольшом происшествии по третьему году моей полевой экспедиционной жизни во время летних студенческих каникул, которые растягивались на весь сентябрь месяц.
Этот прогул занятий деканатом факультета прощался мне по причине: во-первых хорошей успеваемости, а во-вторых, исходя «из производственной» необходимости – справки, которую всегда выдавал мне начальник 3-й Воронежской лесоустроительной экспедиции Ю-В Лесоустроительного предприятия Гослесхоза СССР.
Как говорится это вам не «хухры мухры»!
Отчего речь пойдет именно о третьем годе, а не, скажем, о втором, расскажу как-нибудь далее….А тут дело было так…….
Прибыли мы с однокашником Борисом Ром……ым (которому этого происшествия хватило, чтобы более никогда не думать об экспедиционной жизни) на базу партии в кемеровскую горную тайгу Таштагольского района, в поселок лагпункта Усть-Анзас.
Встретил нас, по случаю полевой проверки там оказавшийся, главный инженер экспедиции (не могу вспомнить его фамилии), но отчетливо помню его «колоритную» внешность. Вместо необходимого в этом, как и вообще в любом «клещевом» таёжном районе, энцефалитного костюма он расхаживал в своей обычной «городской» форме: фронтовой офицерской гимнастерке, в галифе и хромовых сапогах.
Нашему приезду он несказанно обрадовался:
– Вы, ребятки, как раз вовремя!
Мне необходимо отправить снаряжение в Сынзас. Это недалеко километров 25 и вам туда же. Так что сбегайте в офицерскую столовую лагпункта, подкрепитесь, а я пока подготовлю вам лошадь.
Ну, мы быстренько сбегали, весьма сытно пообедав, и увидели у входа в столовую навьюченного смирного мерина.
Главный, посмотрев, не свои огромные ручные часы, говорит:
– Ну, вот и хорошо, времени третий час, лошадь мало нагружена, можете связать и положить на вьюки свои рюкзаки и вперед, вот туда……. Махнул рукой в конец ближайшей лесной опушки.
Я, как бывший, уже по третьему году, «старослужащий» – экспедиционный рабочий, прошу дать хоть какие-нибудь письменные кроки маршрута нашего похода.
Он смотрит на меня подозрительно и вещает:
– Тайга, ребятки, – это тропинка! Она вам не дорога, с неё абы куда не свернешь. Идите себе, идите, и она приведет куда надо…..
Ну, мы и пошли. Тропинка действительно хорошо протоптана, видимо по тем временам – основной путь вьючного сообщения. Только вот постепенно стала менее заметной, а километров через 15 вдруг взяла и раздвоилась: ни как в сказке на три дороги, а только на две тропы.
Но нам-то оттого не легче, по какой следовать?
Думали, гадали и……не угадали…….Идем уже третий час после развилки, давно уже должны бы прийти в Сынзас.
Тропа становится плохо заметной, хотя ещё вьется по тайге и никак не кончается.
Понимаем, что заблудились!
А кругом такая тишайшая глушь……Могучая 250-летняя кедровая тайга!
Ни шороха, только где-то настырно кричит кедровка. Это такая таежная птица, вроде нашей сороки, которая постоянно оповещает все лесное сожительство о продвижении некой человеческой опасности.
Борис говорит, что надо бы подготовится к ночлегу, скоро начнет смеркаться.
– Давай, хоть кедровку подстрелим!
У меня, купленная на стипендию, одноствольная «Тулка» 16-го калибра. Пытаюсь как-то незаметно скрасть настырную крикуху, но эта несъедобная тварь ближе, чем на 40 метров, не подпускает……. Вот же стерва!
Ни один благородный тетерев, не говоря уже о доверчивом рябчике, так себя не ведет!?
Таки пальнул разок – мимо!
Думаю, прошли мы никак не менее 35 километров, должна же эта тропинка (по пророчеству главного инженера) нас куда-то привести.
– Идём, говорю Борис, дальше, жрать все равно нечего, погода хорошая, заночуем, как только смеркнется.
И действительно – дорогу осилит идущий!
Прошли ещё с километр и слышим слева журчание горной речки. Тропа выныривает на большую поляну с одинокой избой, от которой нам навстречу несется огромная лайка, а за ней ещё две поменьше!
На шум выходит из дома тот самый шорец, с которого я и начал этот рассказ. И хотя с двустволкой наготове, но весьма дружелюбно нас встречает, успокаивает собак.
Спросив откуда мы, и куда идем, говорит, что нам в другую сторону надо было идти, всего с десяток километров от развилки. Помогает развьючить нашу лошадь, стреноживает её, чего мы естественно толком не умели, пускает её пастись.
И лишь затем, предлагает пройти в дом.
Дом изнутри гораздо больше, чем кажется снаружи. Это пятистенок, в первой части которого – зимнее стойло для лошади, а в большей половине – весь скарб шорца.
Он раздувает костер во дворе, который служил до того хорошим дымокуром от таёжного гнуса и ставит на него казан:
– Сечаза, – говорит, – уха будет.
Спрашиваю: Как же ты поймаешь рыбу, уже темнеет?
– Зачем поймаешь, рыба сам себя ловит!
Идет к речке, достает из садка четырех крупных хариусов и принимается их потрошить.
Борис проявляет готовность ему помогать и старик, знакомясь с ним, спрашивает как его имя. Тот отвечает, что он Борис Вячеславович.
Шорец заразительно смеётся:
– Врешь, однако….Нельзя так человек назвать (по слогам с трудом повторяет) – Вя-чесл-ав- ович….
Собеседник удивленно возражает, как же так:
– Ты знаешь, кто такой Вячеслав Молотов?
Шорец глубоко задумывается…
– Ну, что ты, – настаивает Борис, – Это же наш недавний министр иностранных дел!