В зеркале отразился человек.
Его глаза были черными, как у вороны, дыхание – холодным, как могила.
Он стоял за спиной королевы.
Глава 9
Королева сделала глубокий вдох, сжала кулаки, заставила себя повернуться и посмотрела ему в глаза.
Незваный гость приходил к ней каждую ночь, и ничто не могло его остановить. Как бы велика ни была ее армия, сколько бы крепостей и военных кораблей она ни построила, ему все было нипочем.
Он был высок, худ и бледен. Синие жилки просвечивали на висках. Корона из резного обсидиана с кроваво-красными кристаллами венчала гордую голову. Плащ цвета ночных теней, застегнутый на пуговицы у горла, покрывал его узкие плечи.
Человек поклонился королеве. Та ответила ему поклоном – перед ней был король, наследник древней династии.
– Твои враги смеются над тобой, Аделаида, – начал он, а его зеркальный двойник заговорил с двойником королевы. – Здесь, под крышей твоего замка, султан, император и король называют тебя тщеславной пустышкой, влюбленной в свое отражение и завидующей чужой красоте.
Королева ответила зеркалу горькой улыбкой:
– Я не даю им настоящих причин для насмешек, вот и приходится их выдумывать. Ничто не пугает слабого мужчину так, как сильная женщина.
Он опустил руку на плечо королевы. Тонкие белые пальцы заканчивались длинными черными когтями. Придвинувшись к ней ближе, он прошептал:
– Они говорят, что у тебя есть волшебное зеркало, которому ты каждый вечер задаешь один и тот же вопрос: «Зеркало, зеркало на стене… кто прекрасней всех в стране?»
– Что ж, хотя бы в половинном уме им не откажешь: половину они угадали верно, – сказала королева. – Пусть болтают. Обо мне распускали слухи хуже этих. Куда хуже. Хотя опасна любая ложь. Тот, кто осмеливается клеветать на короля, рано или поздно расстается с головой, но когда клевещут на королеву, голову, как правило, теряет она. – Королева говорила с горячностью, скрывая за гневом тревогу; король понял это и улыбнулся. – Все они замышляют против Грюнланда, все до единого. Я знаю, – продолжила королева. – Король Хинтерландии…
– Это не главный твой враг, – перебил ее человек в черном. – Как и султан, и император. Есть другой враг, куда опаснее этих.
– Кто? – жадно спросила королева, с тревогой распахнув глаза.
Пальцы черного короля еще крепче сжали ее плечо. Когти пронзили тонкую ткань мантии и воткнулись в плоть.
– Зеркало, зеркало на стене… – начал он, и его беспросветно-черные глаза впились в отраженные серебристой поверхностью глаза королевы.
– Кто готовит гибель мне? – закончила она.
Изображение в зеркале исказилось, но тут же выправилось и обрело резкость.
Губы королевы раскрылись, однако с них не слетело ни звука. Кровь отхлынула от ее щек.
– Нет, – наконец выдавила она, – нет, этого не может быть.
Перед ней было лицо подавленного, глубоко опечаленного человека. Щеки в красных пятнах, глаза, опухшие от слез. Испуганный взгляд.
Софи.
Глава 10
Королева отвернулась от зеркала и от ночного гостя, порывисто отошла на другой конец комнаты и схватилась за спинку стула, чтобы не упасть.
Она заговорила лишь минуту спустя.
– Ты ошибаешься, – с усилием выдавила она. – Хотя нет, – поправилась она, и на ее губах заиграла презрительная улыбка. – Ты сошел с ума. Принцесса – пустое место, глупая, мягкосердечная девчонка. У нее нет армии. Нет флота. Ей не хватает силы духа, чтобы наказать провинившуюся собаку, так как же она бросит вызов могущественной королеве?
– Я не ошибаюсь и не сошел с ума. Я видел это своими глазами, – ответил ночной гость.
Ее улыбка искривилась и погасла. Она подошла к нему.
– Чего ты хочешь от меня? – спросила она прямо.
У него в руках откуда-то взялась пустая стеклянная шкатулка с замками и петлями, отлитыми из золота. Он поставил ее на стол:
– Принеси мне ее сердце.
Целая буря эмоций пронеслась по лицу королевы – неверие, испуг, ужас. Не сводя глаз со шкатулки, она отшатнулась и покачала головой.
– Много лет ты обращаешься ко мне за советом, – продолжил ночной гость. – С тех самых пор, как я нашел тебя скорчившейся у этого самого зеркала во дворце твоего отца. До сих пор слышу топот солдатских сапог по коридорам в ту ночь. Вижу свет факелов, играющий на обнаженных клинках. А ты разве забыла?
Королева ответила ему прямым взглядом. Это далось ей нелегко – смотреть ему в глаза было все равно что заглядывать в бездну. Их темная глубина сначала поднималась навстречу ее взгляду, потом окутывала ее и тянула к краю.
– Я не могу сделать то, о чем ты просишь, – прошептала она.
Он прищелкнул языком:
– Одним приказом ты посылаешь тысячи людей на смерть в бою. Не моргнув глазом, следишь за тем, как ломают шпионов на дыбе. Улыбаешься, когда топор отсекает голову предателю. И теперь не решаешься избавиться от какой-то девчонки?
– Она же ни в чем не виновата.
– Она – угроза, – настаивал он. – Она глупа и слаба. Разве ты сама так не говорила? Доверить ей правление Грюнландом – все равно что посадить на трон несмышленого младенца. Ты это знаешь, и твои враги знают не хуже тебя. Разве ты не видела их в зеркале? А они уже кружат возле тебя, замышляют твое падение.
Королева закрыла глаза. Гость подошел к ней так близко, что она почувствовала его запах: от него пахло полночью, железом и прахом.
– Разве зеркало когда-нибудь говорило тебе неправду? Разве я когда-нибудь тебе лгал? – настойчиво продолжал он, но королева не отвечала. – У тебя есть выбор, – сказал он и растаял в воздухе.
Королева закрыла лицо руками.
– Я не могу убить ее. Не могу, – простонала она.
Она опустила руки и снова взглянула в зеркало, но на этот раз увидела не взрослую женщину, а юную девочку. Девочка стояла на коленях. Ее лицо было в слезах, платье – в крови.
Слова ночного гостя эхом звенели у нее в ушах. Разве зеркало когда-нибудь говорило тебе неправду?
– Никогда, – шепнула она.
Черный король далеко, но он слышит ее ответ; он читает прямо в ее сердце. И улыбается. Она верит, будто призывает его. Думает, что он в ее власти. На самом деле между ними идет война, и ей не одержать победу. Потому что она не знает, как победить такого врага.
Это он, король, вертит ею как хочет. И вертел всю жизнь: в детстве, в юности и теперь, когда она стала взрослой. Даже когда он не с ней, он все равно рядом. Нашептывает ей в ухо, острым когтем ведет по спине так, что кровь стынет в жилах.
Небо светлеет. Звезды меркнут.
Королева принимает решение.
Она берет со стола шкатулку.
И зовет егеря.
Глава 11
Темный Лес
Заря едва занялась, когда на узкую лесную тропу, один за другим, вышли семеро братьев: каждый чуть выше бочонка для сбора дождевой воды, в рабочей одежде и колпаке. Они шагали, забросив на плечо кирки.
За ними шел паук: спинка коричневая, как лесной орех, брюшко – сливочно-белое. Он возвышался над самым высоким из братьев на целый фут. В одной из многочисленных лапок-рук он держал корзинку из ивовых прутьев.
Паук на ходу выпустил вверх тонкую паутинку и опутал ею хорошенького белого мотылька – тот всю ночь играл в салки с лунным светом и вот, возвращаясь домой под утро, зазевался и был пойман. Быстро подтянув добычу к себе, паук проглотил ее целиком. Крылышки мотылька защекотали его пищевод.
– Я есть хочу, – пожаловался младший брат, который шел впереди. – Интересно, что Вебер собрал нам на обед?
– Мы едва позавтракали, а ты уже думаешь об обеде? – отозвался другой брат, шедший за ним.
Младший остановился и раздраженно глянул через плечо:
– Ну и завтрак – маринованная говядина с черным хлебом. А колбаски где?
– Шатци, будь любезен, шагай, а? – сказал второй брат и слегка подтолкнул его.
– Не толкайся, Юлий! – воскликнул Шатци и толкнул его в ответ.
– Эй, вы, хватит! – вмешался в перепалку третий брат. – Вебер положил колбаски, я видел. А еще он положил…
Тишину прорезал крик, пронзительный и тонкий. Братья застыли на месте.
Тот, кто начал ворчать, крепче сжал рукоять кирки и скинул ее с плеча.
– Вы слышали? – обратился он ко всем.
– Дурацкий вопрос, Якоб.
– Разумеется, слышали.
– Как такое можно не услышать?
Братья отвечали сердитыми голосами, но всякий, кто услышал бы их в тот миг, сразу понял бы, что им просто не по себе.
– Это он, – угрюмо сказал Якоб. – Снова кого-то забрал.
– Ммм, нет. Вряд ли, – с напускной веселостью возразил Шатци. – Скорее птица. Или белка.
– Белка? Белки не умеют визжать, болван, – сказал Юлий.
– Ну да, пока не обнаружат, что кто-то стащил у них орехи.
– Думаешь, это смешно, Иеремия? Ничуточки, – продолжал Шатци капризным тоном. – И вообще, как ты можешь шутить на эту тему после того, что случилось…
– Не обращай на него внимания, Шатц, – посоветовал Йоост, четвертый брат. – Это защитный механизм. Иеремия прячет под юмором тяжелые переживания.
– Ой, не надо! – взмолился Юлий.
Йоост бросил на него сердитый взгляд:
– А может, ему трудно справляться с болью. Ты когда-нибудь задумывался над этим?
– А может, он придурок.
– Заткнитесь уже, а? – зашипел на них Якоб.
Все притихли, напряженно выжидая.
– Вот видите? Ничего не случилось, как я и говорил! – Шатци всплеснул руками, точно разгонял страх. – Может, пойдем?
Новый крик разорвал утренний воздух. Якоб сорвался с места и побежал.
– Куда ты? – крикнул ему вслед Шатци.
– Надо его остановить! – бросил на ходу Якоб.
– Не получится… Мы же пробовали!
– Значит, попробуем еще раз!
Шатци закрыл глаза. Сжал кулаки:
– На этот раз без меня. Кто бы это ни был, он уже мертв, а видеть их всегда так больно. Как будто это снова Яспер. Я не могу. И не пойду.
Что-то зашелестело в кустах рядом с ним. Шатци открыл глаза. Все, кроме него, бежали за Якобом. Он один стоял на тропе, не считая вороны, которая примостилась на ветке у него над головой. Едва Шатци увидел ее, как она каркнула. Тут же отозвалась вторая, за ней – третья. Наклонив головы, все три птицы смотрели на него черными блестящими глазами, так, словно увидели большую жирную личинку.
Шатци вздрогнул. Вороны все прибывали. А значит, их хозяин был поблизости.
– Подождите меня! – завопил он.
И вприпрыжку помчался за братьями.
Глава 12
Якоб с треском прорывался через подлесок, подняв над головой кирку, чтобы в любой миг пустить ее в дело. Немного не добежав до пруда, он споткнулся и опустил инструмент. Перед ним лежала несчастная: навзничь, в луже собственной крови. Она уже не дышала, глаза смотрели в небо.
Два брата, Йозеф и Иоганн, подбежали и упали рядом с ней на колени. Остальные стояли.
– Поздно, – пробормотал расстроенный Шатци. – Умерла.
– Нет. Еще теплая, – возразил Иоганн, прижав ладонь к щеке девушки. – Есть шанс…
– Шанс? – взвился Шатци. – Может быть, ты не заметил, но у нее вырезали сердце!
– Где Вебер?
Паук поставил корзинку на землю и засеменил к девушке.
– Что он может сделать? Ее ведь тоже нет, – сказал Шатци, заламывая руки. – Наверняка она уже улетела.
– Никуда не улетела. Здесь она. Ты что, не видишь?
Пройдя между людьми, паук опустился на землю рядом с девушкой, заглянул ей в лицо восемью глазами, и тут что-то легкое, как пух, и прекрасное, как солнечный луч, слетело с ее губ. Переливчатое, словно жемчужина, оно немного помешкало и устремилось вверх.
Паук принялся прясть так быстро, как только мог.
– Торопись, Вебер, – подгонял его Иоганн. – К нам вот-вот пожалуют.
И он указал на небо. Оно потемнело, но не из-за туч… а от воронья. Тысячи черных птиц слетались со всей округи, сбиваясь в огромную воронку, которая раскручивалась над прудом, то опускаясь, то снова поднимаясь. Казалось, будто невидимая рука запускает волчок над Темным Лесом.
– Это он. Сейчас будет здесь, – заговорил Шатци, в чьем голосе звучал страх.
– Но зачем? – спросил Йозеф. – Ведь, судя по всему, он уже получил ее сердце.
– Кто его знает? Надо убираться.
– Не успеем. Он нас увидит.
– Значит, надо прятаться. Давай, Вебер, шевелись.
Паук уже сплел из своей нити прочную паутину. Теперь он встал и жестом рыбака, который бросает сеть, закинул свое изделие в воздух. Сеть сразу обвилась вокруг диковинного переливчатого предмета. Паук поспешно потянул ее к себе, собрал края и скрепил их второй нитью. Теперь пленница никуда не денется.
– Молодец! – похвалил его Иоганн. – А сейчас всем прятаться, живо!
Юлий схватил корзинку Вебера и укрылся за большим камнем. Иеремия с ним. Остальные разбежались по кустам, кто-то даже вскарабкался на дерево.
Приметив трухлявое бревно, паук нырнул под него. Там он затих, прижав светлое брюшко к жирной черной земле и прикрыв собой узелок с драгоценной добычей.
Он даже дыхание затаил, будто умер, – знал, что его ни в коем случае не должны найти. Ведь от него зависела сейчас судьба живой многоцветной жемчужины. Он чувствовал, как та бьется в его паутине, точно мотылек, обреченный и прекрасный.
Это была душа убитой девушки.
Глава 13
Женщина в черных лохмотьях, бывших когда-то платьем, склонилась над мертвой девушкой и поморщилась.
– Иногда я убиваю, братец, – огорченно сказала она и потянула себя за прядь свалявшихся черных волос.
– Эту девушку убила не ты, сестрица. А егерь, – отозвался тот, кто стоял рядом с ней. – Зарезал острым ножом.
Женщина кивнула, но как-то неуверенно и снова дернула себя за волосы – так сильно, что прядь с тошнотворным треском отделилась от головы. Посмотрев на окровавленные корни, женщина отбросила волосы в сторону.
– Иногда я учу. А иногда дарю подарки, – пробормотала она.
– Иногда, – подтвердил тот, кто стоял рядом.
Женщина опустилась на колени, провела кончиками пальцев по крови на жакете убитой. От ее прикосновения та свернулась, затвердела и стала горсткой рубинов.
– Где сердце? – спросила она, глядя на разверстую грудь девушки.
– В стеклянной шкатулке. Ждет меня.
Наклонив голову набок, женщина посмотрела на брата:
– Сколько же сердец тебе нужно, братец?
– Все. До единого.
– Тогда нечего мешкать. От Темного Леса до замка много миль.
Брат протянул руку. Сестра поднялась с земли и взяла ее.
Они были похожи – высокие, бледные, с черными, как смоль, волосами. Только глаза были разные. Его – полные тьмы. Ее – красные, в прожилках кровеносных сосудов, источающие безумие.
Не прошли они и десяти шагов, как брат остановился и завертел головой, по-волчьи нюхая воздух.
– В чем дело?
– Кажется, она еще здесь. В смысле, ее душа. Не уходит. Я ее чую, а ты?
Он выпустил руку сестры и медленно, неуверенно закружился на месте. Его взгляд стал острым, проникая сквозь мглу, обшаривая камни, деревья, пока не уткнулся в трухлявый ствол у самого пруда. Человек в черном шагнул к нему.
Женщина не сводила с него глаз.
– Эй, братец – сказала она, и ее бескровные губы раздвинулись в улыбке, – не знай я тебя, решила бы, что ты боишься.
Тот замер. Затем, повернувшись к сестре, захохотал так, словно услышал самую смешную шутку в своей жизни. Сестра тоже засмеялась, но по-другому: его смех напоминал потрескивание льда, ее был скрипучим и безумным. Вместе они отправились домой, в свой замок, а их голоса еще долго раздавались в тишине леса. Там, где они проходили, с ветвей срывались вороны и с громким карканьем уносились прочь.
Услышав их грай, лисица, таившаяся в кустах шиповника, оскалила зубы и загнала своих лисят в логово. Кролик скакнул в нору. Большая лягушка вздрогнула и укрылась под листом кувшинки.
А неподалеку с облегчением перевели дух семь человечков и большой паук.
Глава 14
– Вебер! – прошептал Иоганн. – Слышь… Вебер! Они ушли?
Голос шел из кроны дерева.
Паук высунул из-под ствола голову, одну лапу, потом другую. Приподняв верхнюю часть тела, он вгляделся во тьму и наконец кивнул.
Иоганн спрыгнул на землю. Другие братья тут же последовали его примеру и появились из своих укрытий.
Йозеф поглядел на тропу, по которой ушли брат и сестра.
– Это не он убил девушку, – сказал он.
– А он никогда не убивает. Всегда находит тех, кто сделает за него грязную работу, – сказал Иеремия и добавил, как выплюнул: – Ублюдок!