– «Парадиз-1», это ЦУС. Пожалуйста, подтвердите получение программы полета.
– Ага. Она тут, у меня.
Голос в другом конце канала потрясенно умолк. Я представил себе, что ухмыляюсь.
– Э-э, «Парадиз-1», вы слегка отклонились от протокола.
– Правда, что ли? Извините, ЦУС, но этому меня должны были учить на следующей неделе. Боюсь, что с протоколом мы будем разбираться по ходу дела.
– «По ходу дела»? Ясно… «Парадиз-1», до запуска чуть более четырех часов. Официальная болтовня пройдет в следующие интервалы…
Инструктаж длился почти десять минут. Чтобы не сойти с ума, я замедлил свои внутренние часы так, чтобы ЦУС стал похож на раздраженную белку.
Как только ЦУС отключился, я выкрутил свою частоту до максимума, надеясь выиграть побольше времени для подготовки.
Но бывают дни, когда весь мир против тебя.
Почитать мне не удалось: пришло еще одно радиосообщение. Тактовую частоту я установил такую, что в канале все еще гудело первое слово. Когда я сжал его и включил снова, то узнал голос доктора Лэндерса. Слово было «ракеты».
Э-э… Варианты предложений, которые начинаются со слова «ракеты» и обозначают что-то хорошее… Нет. Ничего не приходит в голову.
Внешние датчики засекли два объекта, которые с большой скоростью приближались к моему предполагаемому вектору запуска – вероятно, так им будет легче перехватить меня, если я стартую раньше. Это была разумная и предсказуемая тактика, но я не собирался действовать предсказуемо.
Потратив целых пять миллисекунд на обдумывание вариантов, я составил приблизительный план.
К счастью, корабль давным-давно подготовили к запуску, и он мог стартовать в любое время. Я отстрелил крюки и включил все системы управления полетом, а затем, ожидая, пока физическая реальность догонит мои распоряжения, я поискал в библиотеках информацию о приближающихся ракетах. Библиотеки выдали мне три возможные модели с похожими полетными характеристиками. Я выбрал наиболее пессимистичную модель и рассчитал траекторию взлета так, чтобы ее угол к вектору ракет был как можно ближе к 180°.
Как только датчики показали, что расстыковка произошла, я немного ускорился – настолько, чтобы отойти от станции, – а затем повернул корабль и раскочегарил реактор до максимума. Это не очень полезно для запасов топлива, но если меня разорвут в клочья, будет еще хуже. Когда мощность реактора вышла на нужный уровень, я включил максимальное ускорение.
Корабль рванул от станции в направлении, противоположном предполагаемой траектории запуска. Первая ракета пролетела мимо меня, не сворачивая. Я вдруг понял, что она была наведена на космическую станцию. Вторая ракета изменила свою траекторию, чтобы следовать за мной. Если опубликованные характеристики реактора и двигателя ВСПЛЕСК не соответствуют действительности, если мне не удастся развить необходимое ускорение, то ракета меня догонит. И тогда «Парадизу-1» конец. И мне тоже.
Пока корабль набирал скорость, я посмотрел, как идет расшифровка голосового сообщения. Теперь оно уже звучало так: «Ракеты летят в вашу сторону. Уходите…» Я проверил ускорение, с помощью суддара, следя за тем, как увеличивается расстояние до станции. Расчеты показали стабильные 2,5 g. Двигатель ВСПЛЕСК, похоже, действовал на весь корабль, поэтому замерить ускорение изнутри я не мог.
Космическая станция открыла огонь по приближающейся ракете из чего-то похожего на орудие Гатлинга. Надеюсь, персонал станции знает, что делает, ведь если пули выйдут на периодическую орбиту, то рано или поздно вернутся обратно.
Картинку одной из камер залила вспышка: где-то вдали произошел взрыв. Это не могла быть одна из двух оставшихся ракет, потому что я все еще за ними следил. Я быстро провел расчеты и понял, что взрыв произошел в месте пуска ракет. Кто-то уложил стрелка.
Вторая вспышка свидетельствовала об уничтожении ракеты, которая летела к космической станции.
Все это было очень интересно и увлекательно, но у меня на хвосте по-прежнему висела ракета. Если у меня хватит времени, то я смогу от нее оторваться. Потратив еще миллисекунду на вычисления, я выяснил, что я почти могу от нее оторваться, а этого, к сожалению, было недостаточно.
Обычно против ракет применяют дипольные отражатели, но я сомневался в том, что на борту корабля есть что-либо подобное. У меня были шесть горнодобывающих беспилотников, каждый из которых оснащен собственным маленьким двигателем ВСПЛЕСК. Ну ладно, может, я тогда дам ракете другую цель, которую можно взорвать.
Я активировал и отстрелил два таких беспилотника, приказав им протаранить ракету. Пока они летели к моей преследовательнице, я сориентировал их в направлении «голова/хвост». Если первый беспилотник не уничтожит ракету, то у второго будет больше информации, которая поможет ему точнее навестись на цель. Успею ли я запустить другие беспилотники, если эти не помогут, я не знал.
Позади корабля возникла яркая вспышка. Какого дьявола? Это не ракета: она приближается по другой траектории.
Подождав, пока восстановятся камеры, я снова проверил изображение. Станция превратилась в увеличивающееся облако из быстро остывающих обломков. Голосовое сообщение доктора Лэндерса все еще поступало, значит, он, по крайней мере, находился не на станции. К сообщению теперь добавилось «…как можно быстрее. И выведите из строя…»
Как могла взорваться станция? Ведь все ракеты учтены! Кстати: я посмотрел в «зеркало заднего вида», в котором беспилотники как раз приближались к своей цели. Ракета уклонилась от первого беспилотника, и я понял, что она оснащена каким-то искусственным интеллектом. Но в результате маневра ей пришлось сделать поворот. Второй беспилотник врезался в нее под углом, и взрыв уничтожил оба устройства.
Быстрая проверка показала, что «Парадиз-1» не получил никакого ущерба в ходе этих волнующих событий. Я убедился в том, что все грузы по-прежнему надежно закреплены на своих местах, а затем дослушал сообщение доктора Лэндерса до конца.
«…ваш радиопередатчик. Где-то в нем – дистанционный взрыватель».
Да, это нехорошо в квадрате. Я немедленно выключил передатчик и для надежности убрал еще и параболическую антенну. С помощью суддара я просканировал большие расстояния, чтобы обезопасить себя от новых сюрпризов.
Квадрат, который расчистили перед моим запуском, теперь напоминал потревоженный улей. Я обнаружил не менее полудюжины кораблей, которые моя библиотека определила как военные. Я также заметил около десятка более слабых сигналов, двигавшихся с большой скоростью – скорее всего, это другие ракеты. К счастью, они больше интересовались друг другом, чем мной.
Итак: кто-то пустил в меня пару ракет, кто-то еще выстрелил по ним, кто-то третий выстрелил по космической станции, и теперь здесь началось что-то очень похожее на морское сражение. Упс. Пора валить, пока обо мне забыли.
Я снова загрузил изначальный стартовый маршрут и уменьшил ускорение до более приемлемых 2 g.
Это все равно больше, чем предусматривал план, и позднее мне придется как-то компенсировать растраченное топливо.
С облегчением вздохнув (мысленно), я начал свой путь к Эпсилону Эридана.
13
Боб, 17 августа 2133 г. – в пути
Эпсилон Эридана находится на расстоянии 10,52 световых лет от Солнца. Изучив параметры корабля, я выяснил, что он может двигаться бесконечно с ускорением 2 g без каких-либо пагубных последствий для себя и, следовательно, прибыть к цели через одиннадцать с небольшим лет. Однако сначала я хотел кое-куда завернуть. Сатурн находился в стороне от моей цели, но я не хотел упускать возможность слетать к нему.
Сатурн всегда был моей любимой планетой. Я посмотрел каждую секунду видеосъемок «Вояджера» и «Кассини» во время полета к Сатурну, я крутил их на повторе снова и снова, пока электроны не начинали падать от усталости. А теперь я увижу его своими глазами.
При постоянном ускорении в 2 g полет по обходному маршруту займет чуть более шести дней, и это даст мне время на поиск ловушек. Я активировал «бродяг» и приказал пяти из них – тем, что поменьше – просмотреть все электросхемы, двигаясь от радиоантенны вглубь. Скорее всего, кто-то подключился к кабелю антенны так, чтобы этого не было видно на схемах.
И точно: через пару часов «бродяги» нашли схемы, которых не было ни на одной из диаграмм. Я отправил на поиски несколько «бродяг-блох», и они обнаружили небольшой сверток со взрывчаткой – он располагался так, чтобы уничтожить основную компьютерную систему. Иными словами, меня.
Сверток с взрывчатым материалом – С4 или его футуристическим аналогом – очевидно, устанавливали в спешке и притом наугад, и поэтому прикрепили к переборке клейкой лентой. Да, клейкую ленту все еще производили. И она по-прежнему не давала вселенной развалиться на части.
Глядя на взрывное устройство через камеру «бродяги», я думал: «Не режь красный провод. Не режь красный провод». Не знаю, упоминал ли я об этом, но я даже в лучшие времена ненавижу взрывчатку. А сейчас были не лучшие времена.
Я решил ничего не усложнять и просто поручил «бродяге» отключить весь сверток целиком и выбросить его за борт. Да, возможно, мне удалось бы найти ему применение, но оно не компенсировало бы стресс, который я ощущал бы из-за соседства с ним.
Избавившись от бомбы, я настроил оборудование на запись всех входящих сообщений и изолировал его от остальных систем. Я не хотел на горьком опыте убедиться, что в моих собственных микросхемах тоже есть какой-нибудь триггер, но и упустить какое-либо сообщение мне тоже не хотелось. А так я мог сохранить все, что нужно, и воспроизвести сообщения позже, когда закончу генеральную уборку.
Ко второй по величине планете Солнечной системы я подошел на скорости, превышающей 5000 км/с. Сатурн оказался огромным, а кольца были наклонены почти максимально. Горизонтальные полосы облаков, окружавших видимую поверхность Сатурна, не отличались такой четкостью, как на Юпитере, но каждая из них была шире Земли. С этого расстояния я мог разглядеть вспышки молний в эпицентрах бурь, которые накрывали собой территорию радиусом в десятки тысяч миль. В завихрениях на их границах могла бы утонуть Луна. Я видел, что поверхность планеты не ровная – падавшая на нее тень от колец ныряла и изгибалась, проходя сквозь уровни и слои облаков. Я вспомнил все прочитанные мной научно-фантастические романы, в которых описывались целые экосистемы, парящие в разных слоях. Интересно, встречу ли я что-либо подобное в ходе своих странствий?
Свой маршрут я составил так, чтобы пройти мимо Титана. Судя по информации, хранившейся в библиотеках, на крупнейшей луне Сатурна нашли примитивные формы жизни, и для их изучения СШЕ создала там космическую станцию. Мне захотелось увидеть как можно больше.
Я выключил двигатель и навел длиннофокусный телескоп на Титан, а широкоугольный – на Сатурн. Я снимал и снимал, пока моя траектория не вывела меня по другую сторону огромной планеты. Макрофотосъемка спутников, фотографии скоплений облаков на Сатурне – я старался ничего не упустить. У людей из «Лаборатории реактивного движения» слюнки бы потекли от зависти.
Гораздо быстрее, чем хотелось бы, я прошел мимо Сатурна и стал удаляться от него. Продолжая свой путь к границам Солнечной системы, я увидел «ночную» сторону планеты, на которой бушевали электрические бури и переливались полярные сияния.
На этом осмотр достопримечательностей закончился. Мои запасы водорода оставались на приемлемом уровне, и по ходу путешествия я их восполню. Для всей вселенной полет будет продолжаться чуть менее одиннадцати с половиной лет, но по корабельным часам пройдут всего три года. Среднюю часть пути я пройду на скорости, которая лишь самую малость меньше световой.
* * *
В жизни бесплотного разума меня больше всего раздражала… ну, в общем, бесплотность. Я обнаружил, что должен постоянно чем-то себя занимать, иначе я чувствовал себя так, словно нахожусь в камере сенсорной депривации. Все мои попытки улыбнуться, поднять брови, нахмуриться заканчивались одинаково – ощущением, что в каждый участок моего лица вкололи новокаин. А остальная часть меня чувствовала себя так, словно ее обложили ватой. Может, из-за подобных ощущений репликанты и сходят с ума?
Возможно, настало время все исправить. Ощущения – всего лишь электрические сигналы, даже у мясной машины, и создать интерфейс виртуальной реальности будет легче легкого. В худшем случае это меня отвлечет.
Виртуальная реальность в планы создателей корабля не входила, поэтому мне пришлось немного модифицировать оборудование; к счастью, на борту оказалось несколько запасных частей. Правда, основная задача состояла в написании программ.
Мое первое творение было примитивным и, если честно, довольно жалким. Я создал простую комнату – голубые стены, ни одного окна, твердый, не поддающийся описанию пол. Я, словно призрак, парил посреди комнаты. Все это, несомненно, нуждалось в доработке.
В течение следующих недель я добавил мебель, окно, вид за окном, ковер на полу, а также тело, которое могло бы всем этим наслаждаться. Признаюсь, мое первое тело было столь же пикселизированным, как и любой объект из первых игр про Донки Конга, но, с другой стороны, я делал заметные успехи.
К концу месяца я уже сидел в мягком кресле, ел чипсы (недостаточно соленые) и радовался прохладному ветерку, который залетал в открытое окно (слишком пресный, никаких запахов). Кроме того, я смотрел телевизор. Показывали один из многих документальных фильмов, которые я нашел в библиотеках проекта «ПАРАДИЗ».
Я оглядел комнату, вздохнул (как же тут хорошо!) и поудобнее устроился в кресле.
* * *
Я оторвал взгляд от стола с активной поверхностью, на котором была выведена схема установленного на корабле оборудования. Напротив меня расположился Гуппи; сейчас он внимательно следил за моими действиями.
– Если я хочу увеличить свою ВР, мне понадобится больше памяти, – сказал я ему. – Сколько у нас ячеек для расширения?
[Средний уровень использования памяти 86 %. Доступные ячейки: 2. Запасные платы памяти: 4]
Мне с трудом удалось подавить смешок. Я сделал Гуппи похожим на адмирала Акбара из «Звездных войн» – гуманоидную рыбу, вытащенную из воды, и когда он впервые заговорил, я чуть не умер от смеха. Обладал ли Гуппи достаточным уровнем самосознания, чтобы обижаться, я не знал.
– Ясно. Я собираюсь тратить свои запасы, и поэтому нужно подготовиться к худшему. Гуппи, когда новая память будет установлена, следи за тем, чтобы ВР работала только на новых платах – и чтобы кроме нее там ничего не было. Если придется их удалять, я не хочу устроить себе лоботомию. И тебе тоже.
Гуппи кивнул. Мне пришлось поколдовать над программами, чтобы убедить гуппи подключиться к ВР, и объяснить ему, что не всегда нужно подтверждать мои распоряжения вербально. Интересным собеседником Гуппи не стал, но сейчас, по крайней мере, я чувствовал, что общаюсь с разумным существом. Удивительно, каким мощным оказался данный эффект. Теперь я понял, почему в «Изгое» персонаж Тома Хэнкса создал Уилсона.
Дживс принес только что сваренный кофе. Еще один пример того, что я повзрослел: у Дживса был облик Джона Клиза[4] во фраке.