Слева от двери висел на стене старый черный телефон с диском. Он висел здесь столько, сколько я себя помнила. Скорее всего, именно с него Лекси звонила мне, прежде чем утонула.
Возьми же долбаную трубку, Джекс! Я знаю, что ты дома! Я чувствую!
Рядом с телефоном я увидела настенный календарь, раскрытый на июне, и перевернула июньский лист назад, чтобы взглянуть на майскую страницу. Ничего особенного. Некоторые числа были обведены, рядом стояли пометки: прием у врача, сеанс у психотерапевта, ремонт машины, осмотр у зубного, обед с Дианой, ужин с Райаном… Поразительно! Моя сестра ужинала с Райаном, а я даже не знала, что он вернулся в город!
Райана я помнила худым подростком с шапкой рыжих курчавых волос, который появлялся в Ласточкином Гнезде на десятискоростном спортивном велосипеде, готовый следовать за Лекси, куда она прикажет, участвовать в любом придуманном ею безумном предприятии. Как-то они вдвоем почти все лето искали в лесу павлина. Я хорошо помню день, когда Лекси вбежала в патио возле бассейна, где сидели бабушка, Терри, Рэнди, тетя Диана, дядя Ральф, Райан и я. Погода была жаркая, и нам казалось, что у воды должно быть прохладнее. Взрослые потягивали коктейли, мы с Райаном резались в «гоу фиш»[2]. Когда мы играли вдвоем, я почти всегда выигрывала: по его лицу кто угодно мог угадать, какие карты у него на руках. И тут появилась Лекси. Лицо у нее раскраснелось, глаза сверкали, на щеке краснела свежая царапина. Она заявила, что только что видела в лесу павлина и даже загнала его почти на вершину Чертовой горы, но потеряла в густых кустах.
Лекси говорила быстро и громко; она была очень возбуждена, словно действительно видела в лесу павлина. Как и следовало ожидать, взрослые подняли ее на смех.
– Откуда в наших краях павлины? – сказала тетя Диана.
– Наверное, это был фазан. Или тетерев, – предположил дядя Ральф.
– Это был павлин! – настаивала Лекси. – Я уверена. Он развернул свой красивый хвост.
– Тетерев тоже может разворачивать хвост веером, – сказал отец Райана.
Это как раз в духе Лекси, подумала я. Увидеть старого облезлого тетерева и превратить его в прекраснейшую птицу на свете.
– Я не идиотка и прекрасно знаю, как выглядит тетерев, – отрезала моя сестра. – Я видела павлина и намерена его поймать. Если никто из вас мне не верит, я сделаю это сама. – И она повернулась, чтобы уйти.
– Я верю! – выкрикнул Райан, роняя карты на стол. О нашей игре он, разумеется, уже забыл.
Лекси остановилась и посмотрела на него.
– Я помогу тебе его поймать, – поспешно добавил Райан, и за это я его возненавидела.
* * *
Когда с кофе было покончено, я почувствовала, что неплохо было бы перекусить, и повернулась к холодильнику. На дверце я увидела приклеенный скотчем список:
Купить:
Молоко.
Кофе.
Сыр.
Длинные гвозди и шурупы.
Спросить у Билла насчет камеры ночного видения (инфракрасной и с датчиком движения).
Холодильник оказался почти пуст. На полках я обнаружила пакет скисшего молока, полбанки концентрированного супа, пустой контейнер из-под вишневого мороженого «Бен и Джерри», несколько сморщенных лаймов и пакетик с приправой. В одном из шкафов обнаружилась начатая коробка засохших грэм-крекеров. Начав приборку, я отправляла их по одному в рот и думала о том, что мне надо будет купить, чтобы не умереть с голода.
И все это время меня не оставляло ощущение, что Лекси не умерла, что она где-то наверху и вот-вот сойдет вниз – растрепанная со сна, в мятой пижаме и с рубцом от подушки на щеке. Она сядет к столу, окинет взглядом прибранную кухню и скажет что-нибудь вроде: «Ну, ты даешь, Джекс! Порядок – ошизеть!»
Когда я подметала пол, из-под стола выпорхнул тетрадный листок. На нем было написано:
«1 июня.
В воде что-то есть!»
Я замерла, чувствуя, как глазные яблоки пульсируют в такт ударам сердца. Наконец я медленно повернула голову к окну и бросила взгляд на бассейн. Его черная, как обсидиан, поверхность была неподвижна и блестела, точно полированная. Почему-то это знакомое с детства зрелище очень меня нервировало, и я поспешила задернуть занавеску, а потом снова взялась за щетку.
Когда пол был выметен, посуда – вымыта и кухня снова стала выглядеть почти нормально, я направилась в гостиную. Свинтус следовал за мной, держась, впрочем, на почтительном расстоянии: похоже, ему было любопытно, что́ я затеваю.
– От любопытства кошка сдохла, – напомнила я ему, но Свинтус пропустил предостережение мимо ушей.
Мне не потребовалось много времени, чтобы убедиться, что и здесь не осталось ни одной лампочки. Некоторые из них были даже не вывернуты, а разбиты: металлические цоколи с острыми осколками стекла по краям по-прежнему оставались в патроне, и я задумалась, как их теперь оттуда извлечь.
Но это было не самое срочное дело, поэтому я начала с того, что собрала все грязные чашки и тарелки, которых в гостиной тоже хватало, и отнесла на кухню. Затем я принялась за бумаги и вырванные из альбомов семейные фотографии, которые были разбросаны по всему полу.
Ураган «Лекси».
На некоторых листках мне попался загадочный шифр, над которым я ломала голову еще вчера. Дата, время, какие-то координаты и результаты измерений. Д-6: 6/9 23:05 – более 50 м! Листы с такими надписями я складывала отдельно, надеясь разобраться с ними позже. А вот еще один: 6/10 Им не нравится свет. Пока горит свет, они не подойдут. О господи!.. Она что, прикармливала каких-то лесных зверьков? Зачем? Пыталась приручить? Или у нее просто начались галлюцинации? У Лекси уже бывали галлюцинации, когда ее болезнь обострялась, так что ничего невероятного в подобном допущении я не видела. Ладно, потом… Я старалась складывать эти разрозненные записки в хронологическом порядке, но даты были проставлены далеко не на всех листах. Да и кто сказал, что там, где они стояли, дни и месяцы были указаны верно? Во время болезни Лекси нередко путала даты.
Вот еще листок, на котором написано больше, чем на других. Я поднесла бумагу к глазам, с трудом разбирая скачущий почерк сестры:
Расспросить Диану о Марте – воображаемой подруге Риты. Позвонить Джекси и узнать, помнит ли она что-то, что мама когда-то рассказывала нам о Рите – особенно о Рите и Марте.
Этот вопрос Лекси мне так и не задала. Может, забыла, может, не успела. Впрочем, я бы ее, пожалуй, разочаровала: мне было совершенно нечем с ней поделиться. Мама никогда не говорила о своей сестре. Во всяком случае, не со мной.
Потом я подобрала страничку, датированную 12 июня. Эти слова Лекси написала пять дней назад:
Теперь я знаю, чтó я видела. Нет, я не сошла с ума, и это была не галлюцинация. Я думаю, она появилась из воды.
Я покачала головой и вдруг заметила небольшой бумажный прямоугольничек бледно-розового цвета, застрявший под ножкой кофейного столика. Наклонившись, я вытащила его и прочла:
Она не та, за кого себя выдает.
Я вздрогнула, вспомнив, что́ сказал мне Деклан о нарисованных им рыбах. «Они оказались не теми, за кого себя выдавали. Они превратились в другое…»
* * *
Положив розовую бумажку на стопку тетрадных листов, скопившихся на столешнице, я двинулась в угол, где валялся целый ворох каких-то документов, в основном – ксерокопий. Здесь были копия составленного городским землемером описания Ласточкиного Гнезда и прилегающего участка, копии справок о налогах за девятьсот лохматые годы, копии древних журнальных статей, а также копия кадастрового плана Бранденбурга за 1865 год. Каждый земельный участок на плане был снабжен пояснительными надписями, сделанными хотя и очень мелкими буквами, но таким четким, почти каллиграфическим почерком, что мне не составило труда прочесть их, даже несмотря на неважное качество ксерокопии. Согласно этому плану, в 1865 году источник и земельный участок вокруг него принадлежали некоему Нельсону Девитту. А вот на копии старой карты за 1929 год земля вокруг источника принадлежала уже мистеру Бенсону Хардингу. Кроме того, на участке появилось строение, обозначенное как «Отель «Бранденбургский источник».
В том же углу я нашла потрепанную книжку в мягком переплете. Называлась она «История вермонтского Бранденбурга».
Похоже, мою сестру интересовала не только наша семейная история, но и история нашего дома, земельного участка и всего городка. Журнальные статьи, которые я нашла, тоже посвящены Бранденбургу, и я поняла, что если я намерена читать каждую, то никогда не закончу с уборкой, поэтому я просто сгребла их в кучу. На некоторых статьях остались чернильные пометки, сделанные либо четким, аккуратным почерком, либо неряшливыми, почти детскими каракулями: так Лекси писала во время приступов болезни. Как бы там ни было, за последние несколько месяцев моя сестра, похоже, проделала весьма впечатляющую работу: статей имелось несколько десятков, и все они были посвящены источнику или отелю; в некоторых упоминалась и наша семья.
Примечания
1
Кюблер-Росс, Элизабет – американский психолог швейцарского происхождения, создательница психологической модели, описывающей эмоциональное состояние неизлечимо больных или людей, потерявших своих близких.
2
Детская карточная игра, в процессе которой требуется собрать как можно больше наборов из четырех карт одинакового достоинства.