Эдуард Петрушко
Деревня 3
«И настало время, изошло со всех сторон омерзение и безутешность, земля содрогнулась и застонала, когда пылающий огонь осветил землю ,и пурпурная луна взошла над небесным океаном: в ту пору грешник прикинулся волколаком и вышел на охоту свою еженощную. И вот признаки, по коим можно узнать волколака: голова его – мохнатый котел злобы; зубастое рыло у него, стопы кривые и громадные; когти его – серпы, приуготовленные для жатвы смертельной; глаза его полны крови и гноя. И нет от него спасения и защиты ни праведнику, ни грешнику, ни дщери, ни младенцу. И смотрел Антихрист, как терзает чудовище без милосердия свои жертвы, и радовалось черное сердце Антихриста кровавой жатве…»
Магнус Упсальский. Трактат "О вервольфах, мантикорах и иных порождениях Тьмы", 1338 год. Гл.XXXVIII.
ВСТУПЛЕНИЕ
В глазах темнота, нет ни страха, ни боли, ни эмоций. Меня не существует ,я заключен в какую-то невидимую оболочку страха и ужаса. Я вижу то, что не должен видеть живой человек, я делаю то, что люди не делают, возможно я мёртв, но это не вызывает у меня особых забот.
Но что – то пугает меня. Я взаперти и посажен в клетку. Пытаюсь протиснуться сквозь железные прутья, но они крепкие ,да и расстояния между ними слишком мало. Пробовал рывком их раздвинуть, но холодный металл не дрогнул. Я напрягаю мышцы так, что слышен хруст сухожилий и костей, но проклятое железо молчаливо наблюдает за моей бессмысленной борьбой.
От безысходности хожу из угла в угол по тесному, сковывающему движения вольеру. Бежать, бежать… С каждым шагом слово эхом отдавалось в мою голову.
Мечусь по клетке, пока не закружится голова. До чего тесно! Бежать хотелось так сильно, что ныло все тело. Останавливаюсь и сквозь прутья смотрю в мутное окно на другой стене помещения. За стеклом висит большая ,как блин, яркая луна. Она завораживала и пьянила. Хотелось разрушить ненавистную клетку и кинуться в окно под ее живительный свет.
Я хочу бежать. Мчаться, как ветер. Тихо и неслышно, как падает сухой лист с дерева. Скользить беззвучно, как тень совы. Но проклятый вольер отбрасывает мои желания назад. Я ненавижу его. От бешенства я начинаю издавать утробные звуки и брызгать слюнною.
Начинается боль. Она грызет мое тело изнутри как будто в меня влили соляной кислоты. Я начинаю кричать и кататься по полу, на глаза падает кровавая пелена. Тьма поглощает меня и накрывает крыльями ужаса. Судорожно глотаю воздух, почти задыхаюсь, мне кажется еще секунда и я умру… Но вдруг кровавый туман начинает рассеиваться, глаза начинают видеть, а уши слышать. Тело приобретает особую гибкость и силу, я чувствую себя все лучше и лучше. Пришел восторг и упоение. Дикое, пьянящее чувство радости – освобождения от человеческого тела и разума. Вокруг слизь и остатки моей прежней человеческой оболочки.
Я жив, но не могу понять хорошо это или плохо. Как мне себя вести и что делать? Где я? И самый главный вопрос ― кто я?!
Я какая-то тварь, страшная и опасная. Руки превратились в чудовищные лапы с огромными когтями, тело покрылось шерстью, а в пасти появились огромные клыки. Зачем мне все это, мысли цепляются одна за другую, кажется вот – вот и я сойду с ума. Появляется какая – то девушка. Я сижу на задних лапах и готовлюсь к прыжку, хотя понимаю, что стальные прутья не дадут мне разорвать это небольшое, но до боли знакомое тело. Неожиданно она бросает сквозь прутья кусок мяса, который пахнет женскими духами, я тут же проглатываю его. Она продолжает меня кормить…
ГЛАВА I
Яна Кашина по приезду в далекую таежную деревню прикормила кота, который бесцеремонно перебрался жить к ней в дом. Яна незамысловато назвала своего сожителя Федором. Они были довольны компанией друг друга, жили мирно, Федя наглел и по ночам стал спать в ногах у новой хозяйки. Через некоторое время Яна заметила определенную странность в поведении кота.
По приезду в деревню, Яна познакомилась с Ольгой Зуевой, которая, как и она лечилась от наркомании. Новые подружки, по инициативе Зуевой, начали посещать «посиделки» женщин в деревне, на которых обсуждались странные и непонятные вещи. Возвращаясь с «сеансов» домой ,Яна обратила внимание, что Федя стал вести себя как-то странно. Особенно он нервничал, когда приходила Ольга. То суетливо прохаживался взад-вперед по комнате – шерсть дыбом, спина изгибалась верблюжьим горбом. То вдруг запрыгивал на старый шкаф и долго неподвижно сидел, наблюдая за хозяйкой оранжевыми остекленевшими глазами. И еще эти странные утробные звуки, которые он издавал, как чревовещатель, не открывая пасти, яростно размахивая дрожащим хвостом. Однажды он зашипел ,как петарда, и вылетел в открытое окно, больше Яна его не видела.
Все происходящее в деревне пугало Яну – недавняя попытка проникновение в ее дом, странное поведение жителей деревни и собственно новые друзья, которые приехали в глухую деревню, на месяц раньше ее. Их было несколько человек, имена которых она успела выучить: Игорь Школов, его друг Матвей Сизов, Артем Смирнов, его подруга с которой она сдружилась – Ольга Зуева, Были еще двое, но они сразу куда- то пропали это был Краев Сергей и его девушка Вика. Вместе с Яной в деревню на лечение прибыл напыщенный Артур Смыслов. Всех их объединяла одна беда – героин, который испепелял их жизнь. Они добровольно приехали в богом забытую деревню, где жили как отшельники без телефонов и гаджетов, которые у них отобрали по приезду. Старшим в деревне был Яков, крепкий уверенный мужчина, с непререкаемым авторитетом.
В один из дней, Яна гуляла по деревне между стройных аккуратных бревенчатых домов и разглядывала ветошь между рамами, обделанные птицами стены и беленькие шторки с рюшками. На улице уже стояли заморозки, иней расположился на лохматых кочках, ледок покрыл мелкие лужицы. Застыла и не шелохнется трава, прихваченная морозом, тишина, даже птицы не поют. Девушка подошла к колодцу и не умело подняла ведро воды. Вода стала густой и медленной. Яна долго смотрела в ведро на свое отражение и не понимала, что она делает в этом забытом Богом месте с его ненормальными жителями. Скучно, но перенесенная героиновая ломка, лечение из трав и настоек, отсутствие связи с цивилизацией, делали свое дело. Она потихоньку отвыкала и забывала героин.
Вчера на ночные «посиделки», старая бабка по имени Анисья принесла завернутую в шерстяную шаль – икону. Анисью в деревне недолюбливали из-за того, что та была неразговорчива, мрачна и все время бормотала себе что -то под нос. Многолетняя привычка хронически одинокого человека, но людям казалось, что она говорит дурное, пытается сглазить или навести порчу.
Она держала ее у груди, бережно, как ребенка. Анисья медленно развернула шаль и установила икону на алтаре, роль которого исполнял обычный стол, накрытый куском черной ткани. Перед образом зажигали свечи, и когда они разгорались ,все собравшиеся делали почтительный шаг назад, ослепленные мрачной торжественностью и неведомой мощью, которую источала икона.
На иконе был изображен волчий лик. Кровожадная пасть, с клыков стекает кровь, причем так естественно, что кажется вот-вот, и она польется на стол. Под ногами у волка лежат человеческие черепа и кости. На вопросы Яны, о странности иконы Анисья односложно отвечала:
– Добром вашу болезнь не смыть, скоро поймете, – тихо говорила она, почетно стоя в первых рядах возле старинной иконы. Лицо у Анисьи было покрыто глубокими морщинами ,и в темноте она была похожа на печеное яблоко. Именно Анисья лечила Яну от наркомании и снимала героиновую ломку. Анисья использовала заговоры и молитвы, незамысловатые рецепты и соборы из почек осины, бруснику, корни папоротника, троелистка, зверобой и цветы багульника.
Ее подруга, Ольга Зуева, которая, собственно, и привела Яну на эти посиделки, когда устанавливали икону будто, становилась другая – она уходила в какие-то другие миры и измерения. После того как баба Анисья уносила икону, они в тишине разливали кипяток по кружкам, в которые уже погружены пакетики дешёвого чая «Принцесса Нури». Разговоры были простые и слегка наивные – о ведении хозяйства, погоде и подготовку к зиме.
Яна пыталась задавать Ольге вопросы о смысле этих сборищ, иконе и непонятных разговорах.
– Это все анахронизм, какое – то идолопоклонение, – говорила Яна. Эти бабушки, не знают, что такое Яндекс и телевизор смотрят раз в неделю, когда Яков включает генератор. А ты им в рот заглядываешь.
Ольга, вне этой старушечьей компании, была нормальной продвинутой девушкой, с адекватными взглядами и планами на будущую жизнь. Ольга, на вопросы Яны отвечала также односложно, как и Анисья:
– Эта икона помогла мне забыть наркотики, она лечит. Поверь мне у нее огромная сила и чудотворное влияние. Помолчав, Ольга продолжила – ты пойми они живут в своем мистическом мире, преисполненном своеобразных верований и традиций. А мы у них в гостях, так что принимай все как есть и особо не задумывайся.
На следующий вечер, стоя перед иконой, Яна почувствовала резкую боль, ломоту в теле, и такой ужас, какого человеку не дано испытать ни в час рождения, ни в час смерти. Затем эта агония внезапно прекратилась, и она пришел в себя, словно после тяжелой болезни. Все ее ощущения как-то переменились, стали светлыми и радостными. Яна как будто стала сильнее и моложе. Ее охватил какой-то необычный восторг и веселье…
ГЛАВА II
Артур Смирнов лежал на панцирной кровати и не мог уснуть. Он думал обо всем сразу – о жизни в Москве, своих успехах и падениях. Ему было непонятно как он мог, будучи сильным спортивным человеком скатиться на социальное дно и стать наркоманом. Генератор в деревне не работал и Артур зажег несколько свечей и подошел к стопке дров. Он, наверное, только, сейчас в деревне узнал, что такое печка и как ее топить. Бросив в огонь полено, Артур остался сидеть на корточках и смотрел на разгоравшейся огонь.
Маленькие язычки пламени быстро охватили кору дерева. Полено было еще сырым и сгорать оно будет медленно, сопротивляясь огню. Смирнов лег на кровать, прислушиваясь к шипению, которое раздавалось, когда в огне горела смола полена. Он закрыл глаза и старался ни о чем не думать.
Свечи горели ровно, разбрасывая свет по его убогой комнате в бревенчатом небольшом доме. Присутствовало ощущение какого-то затмения. Что-то было не так. Артур, отогнал тревожные мысли и провалился в тревожный дрем.
Через какое-то время Артур резко проснулся ,как от громкого звона будильника. В голове зашевелились тревожные мысли. Свечи не горели, тьма поглощала все окружающее пространство. Сердце Артура екнуло, он сощурился, вглядываясь в темень, но не смог рассмотреть даже контура окна. Тьма была неестественной, кромешной и густой. Даже в самую глухой ночь, в комнате, где есть окна, можно увидеть хоть что-то. Артур не видел ничего, ему как будто заклеили глаза. Клаустрофобией он никогда не страдал, но сейчас ему стало неприятно, казалось, в комнате стало меньше воздуха. Он отрывисто и натужно вздыхал как будто это был последний кислород на земле.
В пик его паники с тайги раздался вой – гнусный, протяжный и монотонный. Так могло выть только самое подлое, обделенное всякими признаками живого, чудовище. Или раздавленный червяк если бы ему вдруг дали голос. Звук то усиливался, то угасал, и казалось, что ему не будет конца. Потом вой резко прекратился и Артур опять провалился в беспокойный сон. Этот сон был похож на могильный покой. У него мелькали видения – он видел свою умершую мать, которая пыталась ему что – то сказать, потом неожиданно появлялись образы страшных чудовищ, которые гнались за ним.
Утром, проснувшись от яркого солнца и ополоснувшись холодной водой с умывальника, Артур одел теплую фуфайку, которую ему дали взамен модного пуховика и вышел на улицу.
Наступала зима. Красное светило перестало высоко подниматься над землей, показывалось редко и ненадолго, находясь низко над горизонтом. Оно ненадолго разорвало утренний мрак и освещало землю яркими лучами. На деревьях беззаботно прыгали воробьи, громко чирикали ,рассматривая Артура черными бусинками глаз.
От безделья Артур пошел в заброшенный сад рядом с деревней, где он любил бывать в хорошую погоду. Сад из сотни чахлых фруктовых деревьев смотрелся в тайге странно, и как будто стеснялся за свой вид. Артур не понимал, как эти деревья, за которыми никто не ухаживал, выживают в суровом климате. С каждым годом они дичали и болели. Немногочисленные груши и яблоки, которые они давали далеко не каждый сезон, были твердыми, червивыми, изуродованными гнилью и паршой. Их никто не собирал. Артур сорвал яблоко и пнул его ногой словно футбольный мяч.
– «Гол! Я – Роналду», —сказал он сам себе. «Похоже я дичаю и немного схожу с ума», – думал Артур ,возвращаясь в деревню. Он надеялся скоро выбраться с этой добровольной самоизоляции и уже слезшему с героина, вернуться к нормальной жизни в Москве.
Позади что-то треснуло, словно стрельнуло холостым выстрелом. Где -то слева в зарослях прокричала хищная птица. Послышалось резкое хлопанье крыльев, но никто с земли не поднялся. Артур поспешил обратно и ускорив шаг. Он не понимал почему «главный колхозник» Яков негодует по поводу того, что кто-то уходит за пределы деревни, даже днем. Хотя Артуру и самому не хотелось далеко уходить от поселка, вокруг которого что -то постоянно происходило. Что именно Артур понять не мог. Ну воют по ночам волки, ну люди дикие и настороженные, оно и понятно они в тайге безвылазно живут. Но было еще что-то такое, чего Артур понять не мог.
Увидев первый дом, Артур сбавил темп ходьбы и тяжело выдохнул будто за ним гнался медведь. По дороге навстречу ему шла девушка и несла два ведра картошки. Споткнувшись о камень, она припала на одну ногу и рассыпала урожай. Артур незамедлительно поспешил на помощь и начал помогать девушке собрать корнеплоды.
– Надо быть осторожнее, – сказал Артур, собирая картошку в вёдро. Девушка скромно смотрела вниз, складывая летний урожай в ржавые ведра. Она была очень красива. Незнакомка была с длинными, русыми волосами, одетая в стильную древнерусскую телогрею с вышивкой по подолу, на рукавах и вокруг горловины.
Над головой раздался лебединый крик… Эти нежные, тоскливые звуки становятся все ближе и ближе, наполняя грустью сердце Артура. И из-за леса появляются огромные белые птицы. Они легко парили в пустынном небе, словно корабли в море. Раскачиваясь на крыльях, они проплыли над их головами и скрылись за таежным горизонтом. С ними, медленно стихая, замолкла их прекрасная песня. Неожиданно откуда-то взявшиеся лебеди, деревенская красавица, наполнили Артура какой-то детской сентиментальностью и ему захотелось влюбиться, искренне и навсегда.
– Вас как зовут? – спросил Артур вытирая руки о теплые штаны, которые ему тоже выдали взамен джинс. В этом наряде Артур чувствовал себя неловко и выглядел явно не на «100 процентов».
– Люба, – скромно сказала девушка и выпрямившись прямо и без стеснения посмотрела в глаза Артуру. Черты ее лица были безукоризненными, кожа идеальная. Старомодность придавала незнакомке шарма. Артур взял ведра и пошел рядом с Любой. Солнце светило ярко на душе у него стало тепло и спокойно.
Неожиданно появился крепкий Школов Игорь, давно влюбленный в местную красавицу, он почти силой забрал ведра у Артура и не поблагодарив, сменил спутника Любы. Ошалелый и подавленный Артур остался стоять на дороге.