– Отродясь такого не бывало, женушка! У всякого мастерового одна рука главная, другая подсобная.
– Жизнью клянусь, у отца обе руки на равных трудились, и мастер он был поискуснее тебя!
В сей момент покинуло столяра обычное его благоразумие, и он переложил резец из правой руки в левую, дабы показать жене, что и он не лыком шит. Неловко строгать левой рукой, непривычно. Скользнул резец мимо дерева, и столяр отрубил себе большой палец правой руки. В страшном гневе он хватил этим резцом жену по голове, и та залилась кровью и умерла. Дошла до властей весть об убийстве, и притянули столяра к суду, и порешили лишить жизни посягнувшего на чужую душу. В чистом поле связали ремнями и до смерти забили камнями.
“Прискорбно! – заметил Э йнан, – не гоже мужчине женский вздор слушать. А сейчас расскажу тебе повесть о верной любви и низком коварстве. Слушай внимательно, Забара.”
Любовь и вероломство
Некой восточной страной правил мудрый и добрый царь. Говорили, однако, что к женщинам он не расположен и ценит их невысоко. А царские визири держались другого мнения. Как-то собрались они в диване, и вошел монарх, и они поклонились ему, и завязался разговор на приятную тему. Визири восхваляют женщин. Они-де умны, скромны, мужей любят и верны им, достойно детей растят, сплетен чураются и тайны надежно хранят. Царь не согласен решительно. Мол, если и являют женщины добрый нрав, то притворство это, и они лишь ради выгоды стараются, и над страстями своими порочными не властны, и грешницы в душе.
Дабы бесконечный спор сей разрешить, царь говорит визирям: “Найдите мне любящую супружескую чету. Пусть муж будет примерным семьянином и ловким купцом, а жена – обладательницей мнимых добродетелей, кои вы приписываете женскому племени. С помощью этих двоих я покажу вам, кто из нас прав в разумении женской природы.
Потрудились визири и, наконец, сообщили царю, что искомое обнаружено. Царь призвал к себе примерного семьянина и ловкого купца и с глазу на глаз повел с ним разговор.
– Я наслышан о твоих достоинствах, добрый человек! – начал царь.
– Благодарю. Твой раб склоняет голову перед повелителем, – с трепетом произнес купец.
– Отчего же раб? В другой ипостаси ты нужен мне.
– Весь в твоей воле, о, царь!
– Слушай, славный купец и любящий муж, какова моя надобность. Есть у меня единственная дочь, и она дорога мне больше жизни. Пришло ей время идти под венец, и не хочет она ни принца, ни вельможу в мужья, а желает честного торговца, человека простого, но с добрым сердцем и умной головой. Слово дочери непреложно. И вот, я нашел тебя, и прошу стать мне зятем.
– О, владыка! Да ведь я женат! – воскликнул польщенный монаршим доверием, но донельзя изумленный купец.
– Для царя нет препон неодолимых. Царь рубит узел. Сегодня же ночью убей жену, а завтра сыграем свадьбу.
– Пощади, государь! Я люблю жену, мать деток моих. Не поднимется рука.
– Я сделаю тебя первым визирем. Озолочу и прославлю. Забудешь опасные торговые странствия, станешь жить во дворце, и ложе твое согреет юная красавица – царская дочь. Другим и не грезится, что тебе сбывается!
– Я десять лет женат. Супруга любит и почитает меня, холит и бережет от зла. И убить ее?
– Возвращайся домой, купец, и крепко подумай над царским словом.
Вышел купец от царя, и в душе его негодование, страх и печаль. А дома ждет его нежная жена, тревожится. “Поздно явился нынче. Все ли хорошо у тебя? Здоров ли, муженек?” – спросила. “Все хорошо, любезная женушка!” – ответил несчастный купец.
Наступила ночь, и, убоявшись монаршей мести, купец взял в руки меч, вошел к жене в спальню. Увидал в лунном свете мирно спящую верную подругу, и любовь одолела страх, и опустил меч в ножны, и не совершил греха. В сердце своем проклял всех в мире царей, себялюбцев жестокосердных. А на утро занялся обычными торговыми делами и весьма гордился собой.
Не дождавшись купца, царь вновь послал за ним.
– Убил жену? – спросил монарх.
– Нет, владыка, пожалел ее! – смело ответил купец.
– Прочь с глаз моих! Не мужчина ты, баба!
И ушел купец, доволен, что дело окончилось. Но дело-то продолжалось. Царь велел тайно доставить во дворец жену купеческую. И наедине, но широко распахнувши двери, повел с ней беседу.
– О, чаровница! – начал царь, – я наслышан о твоих добродетелях и восхищен твоей красотой!
– Ах, господин, я простая женщина и не достойна монарших похвал!
– Восхитительная скромность! Прелестница, нет равных тебе в подлунном мире! Я влюблен без памяти, не могу жить без тебя и во что бы то ни стало должен на тебе жениться!
– Ах, повелитель мой! – воскликнула, зардевшись, жена купца, и сердце ее бешено заколотилось в груди, – ведь я мужняя жена!
– Для царя нет препон неодолимых, царь рубит узел! – повторил монарх накануне произнесенные слова, – убей мужа, и станешь моею!
– О, я раба твоя, послушна воле царской.
– Не рабой, а любимой женой будешь мне. Прочих жен и наложниц в прислужницы тебе дам! Царство унаследуешь и владычество безраздельное обретешь!
– С легким сердцем исполню приказ!
– Этим орудием проложишь путь к вершине, – сказал царь, вручая женщине оловянный меч, – а утром я жду новостей.
До земли поклонилась купчиха царю, покинула палаты и припустила домой. Ласково встретила мужа, накормила любимыми кушаньями, поднесла вина, и еще поднесла, и еще. Хмельной, улегся купец спать. А жена вошла к нему, и, ничтоже сумняшеся, без страха и трепета, размахнулась мечом и, что есть силы, ударила им спящего. Оловянный меч разломился пополам. Купец пробудился, трет шишку на лбу, кричит: “Кто ударил меня?” Тут жена впервые испугалась, выпалила: “Спи, милый, вино тебе в голову ударило, или сон привиделся!” Утром спрятала обломки меча, боясь, как бы муж не узнал, и к царю не пошла.
Не дождавшись купчихи, царь послал за ней. Та явилась, страх и досада на лице.
– Убила мужа, красавица? – спросил монарх.
– Нет, – потупившись, ответила она.
– Пожалела? Или любишь его?
– Не о том речь, владыка, – осмелев, проговорила жена купца, – меч, что ты мне дал, – никуда не годен, сломался надвое, и рухнул твой план! Я ли виновата в этом?
– Жди в этой комнате, женщина! – промолвил царь, пряча ухмылку.
Монарх вошел в диван, где собрались визири. Он приказал позвать купца и велел тому поведать историю отвергнутой женитьбы. И торговец выложил все без утайки, ничего не прибавляя и не убавляя, а визири почтительно слушали. Затем царь отправил купца восвояси и кликнул из соседней комнаты купчиху, глянул на нее строго и потребовал немедленно и без оглядки на стыд правдиво рассказать о перипетиях минувших дня и ночи. И нехотя подчинилась она, и исповедь ее воочию явила проницательность восточного царя. А что же визири? Те жадно внимали, разинувши рты, мучимы сознаньем своей слепоты.
“Вот нагляднейшее свидетельство женского вероломства!” – воодушевленно воскликнул Забара и, забыв о размолвке, горячо пожал Эйнану руку. Физиономия последнего выражала многозначительность и глубокомыслие. “Нет предела коварству женщины, – продолжил Забара, – она и убить готова, и над мертвым мужем надругаться может! И я знаю историю пострашнее твоей!”
Два мертвеца
Удивительный обычай соблюдался в одном заморском государстве. Ежели провинится кто перед царем, и владыка велит преступника повесить, то тело казненного будет предано земле лишь через десять дней. А до сего срока оно должно висеть в назидание подданным. Самое же необычайное состояло в том, что повешенного надлежало охранять вельможе, на которого падет выбор царя. А зазевается высокопоставленный страж, и украдут родичи тело единокровника, чтобы схоронить его, в тот же день вельможу самого вздернут на освободившейся виселице.
Как-то взбунтовался против царя некий вассал, и монарх без промедления решил судьбу бунтовщика, и тот окончил жизнь с веревкой на шее. И, согласно обычаю, знатный вельможа заступил на охрану. Спустилась ночь. Вдруг вдалеке раздался плач. Страж прислушался. Голос крепчал. Послышались стоны и вопли. “Что это значит, отчего и почему?” – спросил себя караульный. Плач не утихал, и любопытство одолело страх самому быть повешенным, и вельможа, вскочив на коня, помчался на крик.
Подъехал всадник к кладбищу и видит, молодая женщина пала ниц перед свежей могилой и рыдает, и кричит, и воздевает руки к небу, и рвет на себе волосы.
– Отчего ты ночью одна на кладбище, глупая женщина? – спросил вельможа.
– О, господин мой! – вымолвила несчастная, прервав рыдания, – я любимого мужа схоронила!
– Опасно здесь в такой час. Ступай домой, днем наплачешься вдоволь.
– Свет очей моих угас!
– Отправляйся домой, там и горюй!
– Тут я с ним рядом. Как жесток господь! Отчего и мою жизнь не взял? К мужу в могилу хочу, в землю сырую!
Женщина опять зарыдала безутешно, и великого труда стоило вельможе уговорить ее вернуться домой. Проводивши молодую вдову до городских ворот, он поспешил к своему повешенному, дабы не случилось беды. По дороге думал: “Какая сильная, какая верная любовь!”
На другую ночь вновь послышался скорбный плач. Всадник покинул свой пост, жалость сдавила горло. Он принялся утешать несчастную, и глас сострадания перевернул ее сердце.
– О, господин мой! Как добр ты, как чуток!
– Соболезную тебе, бедная вдова!
– Душа твоя подлинно ангельская. Есть ли в ней страсть ко мне? Скажи “да”, и я пойду с тобой на край света, ибо я полюбила тебя!
– Я исполняю долг, я возвращаюсь к казненному.
– Я с тобой!
Вместе они подъехали к виселице и, о ужас, тело повешенного украдено!
– Немедля беги к себе, а я скроюсь из этой страны, не то завтра мне самому висеть здесь! – в отчаянии воскликнул вельможа.
– Стой! Я придумала! Выроем из могилы тело моего мужа, доставим сюда и проденем его шею в петлю!
– Стыдись, кощунница! Над мертвым надругаться? Лучше смерть приму, а святотатство не совершу!
– Экий праведник ты! Да я сама раскопаю могилу и все прочее своими руками сделаю, и не будет на тебе греха.
Вельможа ответил молчанием, которое вдова приняла за согласие. “Разве худо, если мертвый живым пособит?” – промолвила женщина, а про себя подумала: “Чистоплюй, однако!”
И они вернулись к могиле, и женщина разрыла ее, и видит вельможа – на голове покойника копна волос. И закричал он в отчаянии: “Мой мертвец лысым был, а этот – кудрявый! Зря усопшего потревожили!” Вдова не растерялась. “От греха до греха – один шажок!” – выпалила она и мигом сбрила волосы с безжизненной головы. Так спасся нерадивый страж. А вдова нечестивая, бог ей судья, вельможу безгрешного взяла в мужья.
“Бесстыдные, лукавые, безбожные создания эти женщины!” – горячо воскликнул Эйнан. “Греховные, беспутные, порочные!” – еще жарче подхватил Забара.
– Один великий мудрец, – сказал Эйнан, – насквозь видел женщин и потому презирал их. А жена его была маленькая, да худенькая. “Почему такую неважную супругу себе выбрал?” – спросили мудреца ученики. “Взял меньшее из зол!” – ответил учитель.
– Другой мудрец гулял с учениками, – вторил Забара, – и прошла мимо женщина редкой красоты, и один из питомцев засмотрелся на нее. Учитель стал стыдить юношу, а тот не растерялся и возразил: “Не похоть мой взор направляет, но восхищение совершенным мастерством господа-творца!” Мудрец посоветовал в ответ: “Поменяй местами нутро и внешность и не красавицу, но образину страшную увидишь!”
– Как-то построил человек новый дом, – присовокупил Эйнан, – и начертал на воротах: “Зло не переступит сей порог”. Проходивший мимо мудрец дописал: “А жена твоя как войдет?”
– Некто задумал осчастливить друга, – добавил Забара, – и сообщил ему радостную весть: “Враг твой умер!” А тот ему в ответ: “Лучше б сказал, что он женился!”
Так рассказывали один другому побасенки, барселонский врач Забара и гость его Э йнан. Обиды подвинули их к сему состязанию. Эйнан посмеялся над хозяином, а Забара не утаил недоверия к гостю. И справедливо рассудили оба, что посетовать да попенять на коварство женщин – хорошее средство от размолвки. И вернулась приязнь в сердца мужей, и вновь Эйнан принялся убеждать Забару оставить родной очаг и вместе отправиться за почетом и славой. Как повел гость искусительную речь, так поскучнел хозяин, опять загрустил. И решился Забара, и рассказал Эйнану последнюю байку, дабы тот уразумел причину упрямства.
Чужой край – облыжный рай
Жили-были два приятеля, тигр по имени Полосатый и лис по имени Рыжий. Встретятся, бывало, на лесной тропе, присядут, поговорят. Об охоте, о добыче. Как-то пожаловался Полосатый, вот, мол, обеднели наши места пищей тигриной, а ведь семья большая – жена Полосатиха, детки, и иной день не досыта едят. Полосатый поплакался да и пошел домой, а Рыжий крепко задумался. “Опасно это. Оголодает тигр и разорвет меня, мясом накормит свое полосатое семейство, а шкуру роскошную Полосатихе подарит”, – воображал и содрогался лис. Выход один – расстаться с приятелем, пока не поздно. Но не хотелось Рыжему покидать этот край, и потому задумал он найти для тигра сытное место. Так и поступил.
– Эй, Полосатый! – крикнул лис, – я открыл новую страну!
– Рассказывай, дружище! – сказал тигр и приготовился слушать, открыв пасть.
– Земля эта далеко отсюда, но необыкновенно благодатна и сказочно красива.
– И что ты увидал в той земле?
– Сады цветут, поля зеленеют, мирт благоухает, розы источают нежный аромат.
– А еще что?
– Реки полноводные текут, ключи чистые бьют, озера голубизной сверкают.
– А еще что?
– Соловьи поют, стрижи снуют, голуби с голубками целуются.
– А еще что?
– Лани в рощах щиплют листву, косули прячутся в высокой траве, олени жиреют в лесах, козлы скачут по камням.
– Это – самое главное! Какая сытная страна! – воскликнул тигр и облизнулся.
И отправились Полосатый и Рыжий смотреть сказочный край, ибо глазам веры больше, чем ушам. И увидал тигр, как прав был лис. И сказал он приятелю, что желает перебраться со всей семьей на новое место, вот только посоветуется с супругой. Тут Рыжий огорчился, ибо знал, что Полосатиха не расположена к нему и станет отговаривать мужа, подозревая подвох. “Мудрецы поучают: спроси у жены совета и сделай наоборот”, – сказал Рыжий Полосатому. “Нет, я поступлю умнее. Ежели она даст совет по моему желанию – приму его, а ежели вопреки – отвергну, а то и побью вдобавок!” – ответил тигр.
Явился Полосатый домой, на сердце хорошо. У порога Полосатиха с нетерпением ждет запропастившегося куда-то супруга.
– Отчего это у тебя морда такая счастливая? Где пропадал? Тревожусь я! – встретила мужа Полосатиха.
– Судьба преподнесла нам щедрый дар, милая женушка!
– Благослови, господь, уста доброго вестника! Говори! – воскликнула тигрица радостно, но и настороженно отчасти.
– Я видел сказочно благодатный край, и мы должны переселиться туда.
– Здесь корни наши, никчемна суета насчет других миров. Чем тут не жизнь?
– Природа убога, да и пищи мало.
– Что видел в той райской стране?
– Сады и поля в цвету.
– Хорошо.
– Реки полноводны.
– Хорошо.
– Птицы дивно поют.
– Хорошо.
– Олени, лани, козлы – все в изобилии!
– Это – самое главное! И кто же показал тебе сию землю обетованную?
– Рыжий, мой лучший и вернейший друг! – выпалил Полосатый и с неудовольствием отметил, как нахмурилась морда Полосатихи.
– Да ведь он лис! Жди каверзы от него. Лис, что змей – хитер и злокознен. Не знаешь разве, что змей Адаму и Еве учинил?
– Некстати змей и Адам с Евой упомянуты. Рыжий надежен и благонамерен. Речи и помыслы его – чистое золото, ни грана чуждой примеси.
– Сохрани бог следовать совету, что лис подал, нельзя туда идти!
– Ты, Полосатиха, глупа! Я хозяин! Всей семьей пересилимся! – гневно закричал Полосатый и замахнулся на супругу лапой, но не ударил.
И Полосатиха поняла, что жребий брошен, и спорить нечего, и примирилась со щедрым даром судьбы. И всем семейством двинулись искатели счастья в землю обетованную. А в стороне незаметно трусил Рыжий. Он хотел своими глазами увидать, как укоренятся на новом месте опасный приятель и нелюбезная его супруга. Тогда и тревогам конец.
Обустроился тигриный род неподалеку от берега реки, и неделю-другую благоденствовали и душа и брюхо. Но пошли дожди, и бесконечно прибывала вода, и вышла река из берегов, и затопила тигриный дом. Первыми захлебнулись полосатые тигрята, потом потонула благоразумная тигрица, дольше всех боролся за жизнь глава семьи. Но сгинул и он, страхом смерти объят, испив с опозданием раскаянья яд.