Я обняла Тамару, и мы попрощались до следующей встречи через неделю.
Часть третья. Стулья № 3. Как восстанавливать самооценку
На следующей встрече через неделю Тамара сказала, что хочет передохнуть от стульев.
Мы вернулись к консультированию. Более поверхностно изучали ее жизнь.
Затем несколько встреч отрабатывали ряд страхов другой методикой «Дойти до дна»: страх, что она заболеет онкологией, страх, что умрет младший ребёнок, что погибнет муж.
Да, эти страхи абсолютно реально убрать.
Каждый из этих страхов отрабатывается отдельно. В 95 % случаев достаточно одной встречи, если в прошлом такого события не было. В 5 % случаях нужно 2–3 встречи на один страх. Но данная книга не о методе «Дойти до дна», а о методе пустого стула.
Вернёмся к Тамаре.
Встреча № 11
Тамара: У меня всегда был комплекс внешности. Я была слишком высокая. Сейчас у меня рост 165 см. Но я уже во втором классе выросла до него. И потом рост остановился. Я очень сильно выделялась на фоне одноклассников. Я даже не задумывалась, что с моим ростом что-то не так, пока моя мать не начала мне это внушать. Я мечтала в первом классе о туфельках с малюсеньким каблучком. Такие были у нескольких девочек в нашем классе. Как же я им завидовала. И просила маму купить такие же. Мы увидели их на рынке.
Но мать с таким ярким выражением лица сказала мне: «Ты что?!!! Какой каблук?!!! С твоим-то ростом?! Все в классе будут смеяться над тобой, что ты как телеграфный столб! “Тётя, достань воробушка” – будут тебя все звать!»
И вот тут я впервые словно начала сворачиваться в улитку. Со мной, оказывается, что-то не так? И я ничего не могу с этим поделать… Я старалась чуть сутулиться, вжимать шею в плечи, чтобы было не так заметно. В школе я стала чувствовать себя чёрной вороной среди прекрасных белых лебедей.
Мне было невыносимо стыдно каждый день, каждый час, каждую минуту, проведённую в школе. Мой стыд был такой токсичный, что, когда все ходили по парам в столовую, я вставала максимально сзади или сбоку одна. Чтобы со стороны не было так заметно, насколько я выше всех. Чтобы хотя б проходящие мимо старшеклассники не подумали, что учусь вместе с ними, и не начали надо мной смеяться.
Классная учительница всегда тоже публично тыкала меня в мой рост: «Ты же на голову выше всех, значит, и читать должна быстрее всех». Я эту фразу – «ты выше, значит, чего-то должна» – слышала все 4 года начальной школы. А я не могла читать и решать примеры быстрее всех. Я старалась изо всех сил, но не могла. Я уже привыкла к мысли, что мой рост, да и вся моя внешность, – это мое проклятие.
Ещё помню, как сильно я хотела и просила, чтобы мне купили цветной яркий ранец. Как у других девочек. Но мать послушала, ухмыльнулась и купила мне однотонный чёрный портфель. Это было полное фиаско – ходить с чёрным, почти пацанячьим ранцем.
Сейчас до сих пор, когда я вижу, как женщины стильно одеваются, у меня комплекс. Словно я всегда одета как-то несуразно, неказисто. У меня комплекс, что я одеваюсь безвкусно, нестильно.
Вам, наверное, смешно сейчас будет это слышать, но я и сейчас очень стесняюсь своей внешности. Повзрослев, увидев, что я интересна мужчинам, умом я поняла, что с моей внешностью все в порядке. Но Душа не слушается ума, и где-то внутри себя я продолжаю скукоживаться в улитку каждый раз, когда смотрю в зеркало.
С этим можно что-то сделать? Или это навсегда?
Сколько стульев нужно сделать, чтобы залечить одну рану?
Валентина: Конечно, можно. Причём убрать можно бесследно. Только здесь будет несколько этапов. Представь, что стыд за рост – это торт. Нам нужно сначала определить количество кусочков этого торта. Сколько человек тебе так или иначе давали понять, что с твоим ростом что-то не так? Про маму и учительницу я услышала. Был ли ещё кто-то? Одноклассники? Другие учителя? Может, мальчик какой-нибудь нравился, но стал дружить с другой девочкой именно в начальной школе?
Тамара: Нет. Ничего такого. Только две женщины: мать и классная.
Валентина: Хорошо. Значит, наш торт состоит из двух кусочков. И съесть их можно только в 2 этапа. Чтобы этот комплекс исчез навсегда, нужно сделать отдельные стулья с мамой и отдельные с учителем. И, скорее всего, это будет за две разные встречи. За один раз ты можешь просто не выдержать. С кого начнём?
Тамара: Ну конечно, от мамы это было болезненней всего. Боже, как же не хочется опять этих стульев.
Валентина: Ну да. ТЫ БЫЛА БЫ СТРАННЫМ ИЗВРАЩЕНЦЕМ, ЕСЛИ БЫ ЛЮБИЛА СТУЛЬЯ. Я таких ещё не встречала. Все любят именно эффект после стульев. Но сами стулья – это отвратительнейшее занятие. Понимаю тебя. Смотри, Тамар, если чувствуешь, что сегодня пока не готова в терапию идти, можем оставить это на следующий раз.
Тамара: Нет уж, давайте. Я ведь уже здесь сижу. И понимаю, зачем мне это нужно. После первых двух стульев мне так полегчало, что это показалось волшебством каким-то. Поэтому я знаю, ради чего я на все это иду. Давайте, что там надо? Игрушку опять выбирать? Вот пусть на этот раз будет не паук, а пудель. Так можно?
Валентина: Конечно, можно. Образ твоей матери внутри тебя может часто трансформироваться, поэтому это нормально – иногда выбирать разные игрушки.
Тамара: А про портфель и про рост – это тоже нужно на разных консультациях делать? Или как?
Валентина: Чтобы это понять, расскажи: про портфель – это только к маме чувства? Или кто-нибудь дразнил за этот портфель? Или, может, у папы тоже просила цветной красивый ранец, но он тоже отказал?
Тамара: Нет, никто не дразнил. К папе у меня вообще не было мысли обратиться. Покупками всегда только мама заведовала.
Валентина: Хорошо. Значит, проще. Не надо делать стулья с разными людьми. Теперь ещё важный вопрос возраста. У тебя про ранец и про рост переживания были примерно в одном возрасте – 1, 2, 3 класс?
Тамара: Ну да, это все была начальная школа.
Валентина: Отлично. Тогда можно про рост и про портфель с мамой сделать метод пустого стула за один раз.
Если бы про рост, например, было лет в 9, а про портфель, допустим, в 15 лет, то пришлось бы делать отдельные стулья. Это были бы два отдельных торта. Либо за одну консультацию, но по очереди. Если бы у тебя на это хватило сил и времени.
А так торт про портфель и рост один (9 лет, плюс-минус год). И он состоит из двух кусочков (мать и классная).
Сидя на пустом стуле своей матери, Тамара обнаружила полную холодность своей матери к себе школьнице. Она услышала, что, оказывается, про рост мать зло пошутила. Что на самом деле мама вообще не видела проблемы в ее росте. А когда узнала, как сильно, оказывается, дочка переживала про «тетя, достань воробушка», мать от души позлорадствовала. Женщине просто очень не хотелось, чтобы девочка выглядела привлекательно, поэтому ни каблучков, ни цветного портфеля она ей покупать не собиралась.
Холодная, высокомерная, без грамма тепла в сторону дочери.
Снежная королева.
Сказать, что Тамара была шокирована материнским хладнокровием, злорадством, сарказмом, это ничего не сказать.
Тамара: Валентина, а разве такое вообще бывает? Я не почувствовала на стуле матери ни грамма любви в свою сторону. Ну вот ни капельки!!! Вот даже намёка на теплоту нет!!! Словно мы две посторонние конкурирующие взрослые женщины. Только вся власть надо мной у неё.
Я 34 года пыталась выпросить у неё любви. Я вглядывалась в ее глаза с надеждой, а там, оказывается, лёд. Я ожидала, что она пожалеет меня и приедет нянчиться с внуками, а ей просто вообще наплевать на меня. Хоть с внуками, хоть без внуков. Как это вообще? Я не понимаю. Я же по-другому смотрю на своих детей. Меня они хоть и раздражают иногда, конечно, но все же больше я смотрю на них с умилением. С нежностью. Почему у неё не так? Может, я была настолько непослушной девочкой?
Валентина: Вот стоп! Пусть ты бы хоть какой там была непослушной, но позлорадствовать, когда она сломала тебе самооценку про рост, – это уже ты ни при чем. Это уже свойство ЕЁ личности. Очень похоже, что она с тобой начала конкурировать уже в том возрасте.
Тамара: В смысле конкурировать?! Разве мать может конкурировать с дочерью?!!!
Валентина: Конечно.
Через неделю Тамара сказала, что тему стыда за свой рост и нестильную манеру одеваться она выдохнула. Весь фокус ее внимания переместился изнутри маленькой 9-летней девочки в злобную мать.
Тамара: Я поняла, что про рост – это был лишь предлог, чтобы меня укусить. Если бы она сказала не про рост, то придумала бы ещё что-нибудь про волосы, или про ноги, или типа того. Дело вообще не в моей внешности – дело в матери. Но мой стыд за свою внешность сменился растерянностью от поведения матери: как так, почему она так со мной поступала? Этот вопрос я задаю себе снова и снова. И у меня нет ответа. Меня это изматывает.
Валентина: Давай вернёмся к конкуренции между вами.
Конкуренция между матерью и дочерью за трон главной женщины в роду
Конкуренция между матерью и дочерью, между сыном и отцом есть всегда. Разница только в том, насколько она проходит открыто или завуалированно, болезненно или через юмор. Но конкуренция есть всегда.
Сначала важно выиграть конкуренцию у родителей, а лишь потом – у равных по возрасту (то есть сиблингов: братьев и сестёр, одноклассников и коллег по работе). Так как от равных победа не усвоится, пока родитель не признал превосходство своего ребёнка над собой.
Так мужчина может пытаться всю жизнь конкурировать со всеми мужчинами вокруг через деньги, медали, марки авто, количество женщин, размер дома, через что угодно. И все лишь потому, что его отец не признал успехи сына ВЫШЕ своих достижений. Но все будет мимо, пока ОТЕЦ не скажет: «Сын, вот В ЭТОМ деле ты меня обогнал, молодец».
Представьте родовую систему, например, из 4 поколений. Допустим, клиентка – 35 лет. У неё есть мама – 60 лет. Бабушка – 85 лет. Есть дочка – 10 лет.
Итого 4 женщины.
Негласно, представьте, что есть трон главной женщины в роду. И на нем восседает одна из ныне живущих. У неё вся власть. Ее слово последнее. Ее нельзя расстраивать. Именно у неё все собираются на праздники. Она владеет большей частью имущества. Может делиться финансами с остальными по своему усмотрению. Она считает возможным всем давать советы, выносить оценки.
Именно эта женщина легко скажет:
– твой муж себя сейчас неправильно ведёт, куда ты смотришь?
– что это он лежит на диване? Пошёл бы лучше сделал…
– и детей своих ты разбаловала, они тебе на шею скоро сядут;
– ты неправильно распоряжаешься своими деньгами;
– ой, что ты там опять придумала себе какое-то хобби, учебу, психолога, деньги с тебя только там выкачивают;
– зачем тебе все эти диеты и косметологи, вечно ты фигней страдаешь;
– вот вспомнишь мои слова.
Это типичные фразы женщины, которая завуалированно даёт понять: «я тут главная, слушай меня, я лучшая жена, чем ты, я лучше умею воспитывать детей, чем ты, я здесь самая-самая. И это место уступать не собираюсь.
Трон мой. Я его без боя не отдам. А чтобы мой трон был незаметный и неприкосновенный, я накину на него пушистый плед с надписью: “Я же о вас забочусь, исключительно из любви, я только добра вам желаю”. А если вы меня обидите, то у меня сразу будет инсульт, инфаркт, давление и камни в желчном пузыре зашевелятся. Причём все это одновременно. И вы должны чувствовать себя в этом виноватыми. И пусть вам будет стыдно пытаться свергнуть меня с трона».
В идеале, в здоровом варианте – это когда на «троне главной женщины в роду» сидит женщина детородного возраста. То есть в нашем случае это та, которой 35 лет, а не 60 и не 85 лет. Это крайне важно, так как именно эта женщина максимально соответствует времени. А значит, она уже лучше разбирается в современных законах, в медицине, в лекарствах, в образовании, в психологии, в современной бытовой технике, в гаджетах.
Именно поэтому она уже примет лучшее решение за всех: в какой город всем переезжать, какое имущество надо менять, в каких больницах лечить старших, в каких учебных заведениях учить младших. Как правило, именно она способна максимально зарабатывать среди других женщин в своём роду. Поэтому она обязана быть у руля.
Как волчью стаю должен вести самый сильный вожак, а иначе вся стая вымрет, так и локомотив родового поезда должен быть самым мощным среди остальных вагонов.
Полное отрицание конкуренции говорит только о том, что у человека недопрожита конкуренция со своим родителем того же пола.
Но старшие женщины, как правило, трон уступать не хотят своим дочерям. А уж тем более невесткам. Дары к ногам – это да, могут принимать. Подарки, поездки, деньги, ежемесячное содержание, лечение, санатории – ладно, так и быть, давай. А вот перестать лезть с советами, которых не просят, – это очень тяжело: «ты пропадёшь без моей мудрости, вспомнишь мои слова потом».
Старших женщин, которые принимают, что теперь их задача – это сидеть с мужем на лавочке, любоваться закатом, восхищаться птичками и природой, при этом не пытаясь рулить событиями и жизнями других людей, – одна из ста.
Причём все оставшиеся 99 человек абсолютно уверены, что совершенно не вмешиваются в жизнь своих детей. Кто угодно, только не я.
Я – молодец. Я точно среди этого 1 %.
Невероятное количество разводов происходит по причине конкуренции между матерью и невесткой, матерью и дочерью.
Примерно та же модель конкуренции работает не только между женщинами, но и между мужчинами.
И этих женщин на троне тоже можно понять. Непонятные слова про «личные границы» им неведомы. «В смысле не лезть в твою жизнь? А где граница между твоей и моей жизнью? Я же о тебе переживаю, значит, обязана тебе это сказать».
Но личные границы – это уже другая тема.
Почему нам сложно провести границы между нашей жизнью и жизнью близких?
Почему люди считают своей святой обязанностью вмешиваться в жизни близких?
Почему так сложно разобраться в этих модных идеях про личные границы?
На самом деле все просто.
Как мы все выросли? Вспомните себя. Была ли у вас своя собственная комната? Не одна комната на двоих-троих детей, а вот прям ваша. Могли ли вы закрыться в своей спальне на защелку? Стучались ли к вам в комнату родственники? Был ли свой собственный шифоньер? А если и общий с кем-то, то были ли полки только ваши, на которых никто не может ничего трогать без вашего разрешения?
Был ли ваш письменный стол, где только вы могли делать уроки или играть? А если нет, то были ли хотя бы ящики в столе, которые были исключительно ваши? Была ли ваша одежда только ваша или ее мог надеть ещё кто-то? Обувь? Ваши игрушки?
Отсутствие материальных физических границ порождает их отсутствие и внутри нас. Если у сестёр, например, были общая комната, шифоньер, стол, одежда, то во взрослом возрасте человек феноменальным способом как-то так организует свою жизнь, что в его быт будет постоянно кто-то вторгаться. То родственники, то бесконечные гости будут жить в его квартире. То кто-то возьмёт в долг и не вернёт. То такая сестра будет вечно кого-то содержать или сама быть уверенной, что ее кто-то должен содержать. Она то вечно кого-то будет спасать, то раздавать советы, то мучиться от чужих советов и оценок.
Вот такие последствия у общих полок в шифоньере.
Если же у ребёнка в комнате было своё пространство, то почти всех гостей он отправит жить в отель. И почти никогда не будет давать и брать в долг. «Твоя жизнь – моя жизнь» – они видят иначе, чем дети коммуналок.
Какой выход? Даже при любых стесненных условиях искать неприкосновенные участки пространства и имущества, которые у ребёнка никто не имеет права трогать без его разрешения.