Ну, вот и Весёлый. Мальчик подошёл к бараку, в котором жила его знакомая. Почерневшее от влаги строение выглядело убого. Все окна, кроме двух на втором этаже, забиты фанерой. На стук дверь немедленно распахнулась – на пороге именинница.
– Здравствуй, Галка.
– Здравствуй. А я уж подумала, ты забыл. Проходи, пожалуйста.
Мальчик переступил порог.
– С днём рождения тебя.
– Спасибо, – ответила девочка. – Ох, и грязищи же ты натащил, Вовка. А я ведь пол помыла.
– Сниму, не переживай.
– У тебя ботинки новые? – оживилась она. – А где сапоги?
– Да на них же и выменял.
– Хорошие ботинки. Только зимой в них замёрзнешь. Уже снегом пахнет.
– Ты сегодня ещё на дворе не была?
– Нет. А что?
– Им не только пахнет, он уже идёт вместе с дождём.
– Ужас! – воскликнула девочка. – А ведь под магазином в нашей обуви долго не постоишь.
Мальчик снял ботинки и в шерстяных носках, подаренных тётей Марией, прошёл к табурету.
– Галка, а помнишь того дядьку на чердаке?
– Конечно. Неприятный тип. До сих пор обидно, что он не за что накричал на нас.
– А ведь он оказался лазутчиком.
– Как? – Галя растерянно схватилась за ворот кофточки. – Этого не может быть. Он же так беспокоился за нас.
– За свою рацию он беспокоился, – пояснил Вовка. – Но теперь его поймали, и вредить он больше не будет.
– Так он что, самый настоящий фашист?
– Не знаю. Может быть, и не самый настоящий, но что он немецкий агент, это точно. И знаешь, что его погубило?
– Что? – затаила дыхание девочка.
– То, что он на нас наткнулся.
– Ты рассказал о нём в милиции?
– Да. Правда, не сразу. Потому что некогда было думать о нём. А потом в какой-то момент я вдруг понял, что это враг. И уже на следующий день он попался.
– Ты молодец, Вовка. Умеешь думать.
– И ты молодец, – сказал мальчик. – Ведь мы вместе были, когда его увидели. И если бы не ты, всё могло бы кончиться иначе. Короче, начальник милиции передал тебе свою благодарность и ценный подарок.
– С-спасибо, – неуверенно сказала девочка. – А ты не разыгрываешь меня?
– Тю. С какой бы стати я тащил сюда вещмешок? – Подарок в нём.
– Покажи, – подалась она вперёд.
– Он твой, сама и вытаскивай, – нарочито равнодушным тоном сказал мальчик.
Девочка подошла к вещмешку, оставленному у порога, проворно развязала его и медленно вынула из него один валенок. В глазах её начал разгораться восторг. Вынула второй. Жадно осмотрела оба валенка.
– Это мне? – прижала она их к груди.
– А что, и у вашей кошки сегодня день рождения? – улыбнулся Вовка.
– Боже мой! Прямо не верится. Я морозов этих пуще огня боялась. А тут такие валеночки. И подшиты как здорово. Чудеса какие-то.
– У меня теперь тоже такие валенки, – сказал мальчик. – А в подшивку их отдавал я.
– Спасибо, Вовка! – Девочка порывисто подошла к нему и чмокнула его в щеку. – Ты меня так выручил, слов нет.
Паренёк зарделся и грубовато предложил ей:
– Ты померяй, померяй сначала.
– А я и так вижу, что они мне впору, – радостно ответила она. Но валенки всё-таки надела. – Хорошо сидят. Ну, всё. Теперь я ни за что не замёрзну. А сейчас чай будем пить с конфетами.
Минут через двадцать в Галином стакане начала дребезжать ложечка.
– Самолёты, – огорчённо сказала девочка. – Как и на твоём дне рождения.
– Теперь дни рождения почти у всех под бомбёжку проходят. Вот гады! Второй раз уж летят сегодня. Вы куда-нибудь прячетесь?
– Нет. Сейчас некуда. Все траншеи водой залиты. Да и надоело уж. А в городских убежищах сухо?
– Нормально. Некоторые там чуть ли не живут. У одной мамаши сынок вот такой, – показал он руками, – три месяца всего. Так она практически всегда в убежище. Там ничего, спокойно. Некоторые даже читают, играют в шахматы, а дети уроки делают.
Послышались отдалённые взрывы бомб. Настроение окончательно испортилось.
Шла седьмая неделя осады Ленинграда. Гитлеровцы день и ночь сыпали на город бомбы и снаряды, атаковали его окраины, в Ладожском озере топили баржи с продовольствием, лезли из кожи вон, только бы переломить ситуацию. Но их дорога побед упёрлась в Ленинград. И горожане не по собственной воле, а по великой нужде, по самой что ни на есть насущной потребности, становились его защитниками.
Вовка уже несколько дней ездил вместе с ребятами из отделения по обезвреживанию неразорвавшихся боеприпасов на задания. К опасной работе он, безусловно, не допускался, но от его помощи не отказывались. Бомбы замедленного действия авиация сбрасывала и поштучно, и целыми партиями. Поэтому часто случалось так, что бойцов МПВО высаживали по одному вблизи мест падения таких бомб и уезжали дальше. Работы по их разрядке инструкция предписывала проводить в одиночку, но на подготовительном этапе помощь все же была не лишней.
Третий день подряд мальчик помогал Евгении Осиповой. Ей чуть более двадцати. Она мила, жизнелюбива и решительна. Вовке это нравилось. И он с удовольствием носил за ней лопату, подсумок с торцевыми ключами, зубилом и молотком, и фонарь «летучую мышь». Женя относилась к нему по-доброму.
В этот день авианалёт начался после семи утра. Тёти Марии дома уже не было. Вовка наскоро оделся, взял со стола две варёные картофелины, тоненький ломтик сала, несколько листьев квашеной капусты и выскочил во двор. Многоголосый рёв самолётов, торопливый грохот зениток, свист и взрывы бомб, и эхо, похожее на стоны земли, оглушили его. Но не остановили. Он быстро управился со своим скудным завтраком и заторопился к месту сбора.
У здания милиции стояла дежурная полуторка. Евгения, живущая в соседнем доме, была уже здесь. Увидела Вовку, заулыбалась.
– Привет, напарник, – сказала она.
– Привет, – ответил он.
Подошли ещё трое мужчин и девушка, поздоровались. Едва успели переброситься несколькими словами, как на крыльцо выбежал капитан Трошин. Увидев своего начальника все, кроме Вовки, поспешили к нему. Водитель схватился за рукоятку и стал заводить двигатель, а мальчик полез в кузов. Трошина Вовка побаивался, тот был старше всех и выглядел очень суровым.
Но вот задачи поставлены и отдана команда «По местам». Все полезли в кузов, Трошин – в кабину. У него работа самая опасная, потому что к «своей» бомбе он доберётся последним. Машина быстро набрала скорость и, разбрызгивая снежницу, помчалась маршрутом, известным одному лишь водителю. Вскоре высадили девушку, вторым – одного из мужчин, а на третьей остановке из кузова вылезли Осипова и Вовка.
Трошин распахнул дверцу кабины. Женя подошла к нему. Тот на плане города указал пальцем на один из квадратиков и, перекрывая шум двигателя голосом, сказал:
– Ваш объект – вот этот детский сад. Он сразу за этим домом, – показал он рукой. – Двухэтажный. Вопросы?
– Нет вопросов, – ответила девушка.
– Удачи, ребята! – крикнул капитан и захлопнул дверцу.
Машина рванулась дальше.
– Мы сегодня столько времени потеряли, – сказала Женя. Боюсь, что кто-то может не вернуться…
И, не мешкая, они вошли под арку дома. Детсад они увидели сразу и побежали к нему.
– А из-за чего мы потеряли время? – не совсем понимая, спросил Вовка.
– Из-за того, что эти скоты сбросили все «тугодумки» на один район. Пока всех ребят развезут по точкам… в общем, кто-то может и не успеть.
– А эта бомба у тебя какая по счёту?
– Девятая.
– Ну, вот видишь, уже восемь фугасок – и ни одной осечки. Не волнуйся. Всё будет нормально.
– Откуда у тебя этот оптимизм? – задыхаясь от бега, спросила она.
– Ты умная, – стараясь вселить в неё уверенность, прокричал Вовка, – и хорошо знаешь, что делать.
– Знать бы ещё, сколько времени в запасе?
Послышались встревоженные голоса. Вблизи детского сада среди голых берёз стояла группа взрослых и ребятишек. Они все с недоумением и любопытством смотрели на таких не серьёзных на вид спасателей. Евгения коротко спросила:
– Всех вывели?
– Да, – ответила ей красивая статная женщина. – Я заведующая. Мы уже минут двадцать тут стоим.
– Куда бомба упала? – пресекая ненужные разговоры, спросила Осипова.
К ним приблизился тщедушный старичок.
– Пойдёмте, покажу, – сказал он. И распахнул калитку. – Я здесь завхозом работаю. А бомба упала, прямо скажем, неудачно для нас: в той половине здания, где подвала нет. Она пробила два верхних перекрытия и внизу одно. Так что её нужно искать где-то под полом.
– Какое там расстояние между полом и землёй?
– С полметра будет, местами больше.
– Как туда пробраться? – с волевыми нотками в голосе спросила Осипова.
– А лаза туда будто и нет, – растерянно сказал завхоз. – Разве что щели…
– Я не кошка, в щель вряд ли пролезу. Трубы, кабели есть под полом?
– Ну а как же?
– Как их туда прокладывали? – нетерпеливо спросила Женя.
– А ведь верно. Там из подвала есть небольшой проем. Вот такой примерно, – изобразил он руками прямоугольник, размером с форточку. – Но можно ли в него пролезть, не знаю.
– Хорошо.
Метров за пять до здания, по стене которого пролегала извилистая, словно молния трещина, они остановились.
– Где бомба? – спросила завхоза Осипова.
– От этого окна, – указал он, – метра три-четыре вглубь.
– А вход в подвал?
– Из помещения. От главного входа сразу налево и вниз.
– Подвал открыт?
– Вот ключ, – протянул он ей связку ключей. И добавил: – тот, что полый.
– Володя, зажги лампу. Беру лопату, мало ли что там. И ключи.
Мальчик присел, заслонил лампу от ветра и, приподняв стекло, зажёг фитиль.
– Готово, – сказал он.
– Спасибо. А противогаз и часы, – она расстегнула ремешок на руке, – пусть пока побудут у тебя. Они мне будут мешать сегодня.
– Хорошо.
Девушка повесила на плечо сумку с инструментами, взяла лампу и лопату.
– Всё. Я пошла, – сказала она. И бросила через плечо: – А вы за ограду, а лучше ещё дальше отойдите.
– Удачи, Женя! – сказал мальчик.
– И тебе, Вовка.
У паренька тревожно сжалось сердце.
Вскоре к детскому саду подошёл участковый милиционер.
– Ну, как там дела? – спросил он ожидающих развязки.
– Отсюда не видно, – вяло сказал завхоз.
– Там такая девочка, как наша Люся, – кивнула заведующая на одну из своих сотрудниц, – что она может?
Вовка посмотрел на часы: десять минут прошло, и промолчал. «Рано ещё», – отметил он. И больше уже не слышал ничего, кроме тиканья часов. А оно становилось всё отчётливей и громче. «Двадцать минут. А её все нет. А ведь пора бы. – Мысли становились всё горячей. – Значит, что-то пошло не так. Медлить больше нельзя. Ни секунды!»
Мальчик огляделся. Милиционер, стоя к нему спиной, с увлечением рассказывал собравшимся новый криминальный случай из своей практики, – чего-чего, а подобных новостей у него нынче в избытке. Калитка – нараспашку. Неожиданно для всех Вовка прыгнул в калиточный проем и, как вспугнутый зверёк, помчался к главному входу в помещение. Сзади что-то кричали ему, но он уже думал о своём.
«Вот он вход. Теперь налево. Дверь в подвал. Технологический проем. Ох, и узкий же! И как только она пролезла? – А руки уже рвали на фуфайке пуговицы. – Всё долой! Хватит кепки и рубашки. Теперь-то и я пролезу».
Мальчик выхватил из кармана фуфайки две свечи, спички и, вскочив на края опрокинутого бочонка, ужом вполз в отверстие. Впереди ни единого проблеска света. Вероятно, мешают перегородки. Вовка зажёг свечу и на коленях проворно полез вдоль кабеля. Местами он поднимался и шёл, пригнувшись, но чаще полз. В подполье было сыро и брюки быстро промокли. Мальчик мог бы двигаться и быстрей, но пламя свечи и так едва держалось на фитиле. Пахнуло керосином.
Вовка напрягся. Под ногами что-то хрустнуло. Всмотрелся: блеснули осколки стекла от лампы. Он присел. А вот и сама «летучая мышь» лежит. Без стекла. Вовка поднял её, наклонил и зажёг от свечи. Сгорбившись, сделал шаг, второй. И тут он увидел светлый черенок лопаты, а слева от него – лежащую на боку Женьку. Фугаска, освобождённая от земли, – поблизости. Килограммов на пятьсот будет. Взрыватель всё ещё в бомбе.
«Что же здесь случилось? – Вовка, внимательно оглядывая всё вокруг, приблизился к ней. – Сейчас это главное, – решил он. – Но где инструменты? Надо лампу подвесить, иначе ничего не увидеть». Мальчик приподнял её над собой, осмотрелся. И вдруг он ощутил, как мгновенно увлажнились его шея и ладони. Почти рядом со своей рукой он заметил оголённые жилы надорванного кабеля с оплавленной изоляцией.
«Бомба только чиркнула по нему, но не оборвала, – догадался Вовка. – А Женя, видать, нечаянно коснулась голого провода. И вот результат. Так… теперь о бомбе. Она упала минут пятьдесят назад. Если механизм установлен на час, то времени у меня всего-то минут пять-семь. Успею ли?»
Вовка занервничал, но тут же собрал волю в кулак, успокоился. К нему вернулась уверенность, сноровка. Он опять стал чувствовать время. Пятнадцать секунд – и лампа подвязана носовым платком прямо к кабелю. Ещё пять – и подсумок с ключами найден. Он выхватил из него инструменты, выбрал один из торцевых ключей, примерил на зажимное кольцо взрывателя: диаметр – в самый раз.
Мальчик продел в ключ рычаг и рванул его против часовой стрелки. Ещё и ещё. Ни малейшей подвижки. Тогда он вытряхнул всё из подсумка, свернул его втрое, обернул им рычаг, взял в руку молоток и трижды ударил им по рычагу. Тот чуть-чуть подался. Ещё три удара полегче, и зажимное кольцо стало отвинчиваться. И вот, наконец, оно снято. Мокрыми от пота руками, едва дыша от волнения, Вовка осторожно извлёк взрыватель, затем вывинтил капсюль детонатора. Он не знает, что с ними делать. Поэтому он отнёс их метра на три от бомбы, положив их по разные стороны от неё. «Кажется, успел… Теперь надо посмотреть, что с Женей?»
Мальчик склонился над Осиповой. Взял её руку и долго искал на ней пульс. Когда уже отчаялся найти его, под подушечками пальцев он вдруг почувствовал слабые толчки крови. «Бьётся сердечко, – успокоился он, – значит, жива». Мальчик насухо вытер ладони о рубашку и хотел было похлопать Женю по щекам. Замахнулся, но ударить не смог, жалко. Тогда он начал тормошить её, трясти. Она едва слышно простонала. И тут хлестнул по ушам громкий хлопок. Осипова мгновенно открыла глаза.
– Что это было? – испуганно спросила она.
– Взрыватель хлопнул, – радостно улыбнулся Вовка.
– Ты успел? – всё ещё не веря в удачу, спросила она.
– Успел. Она безопасна, – покосился он на бомбу.
– Молодец… какой же ты молодец, Вовка! – Она неуверенно села, пощупала затылок, поморщилась. – А что… что всё же случилось… со мной?
Вовка указал на оголённый кабель.
– Током ударило.
– Вот дела. И как я этого не заметила? – озадаченно произнесла Женя.
– Мысли у тебя другим были заняты, вот и не заметила.
– Это верно. Торопилась я. Боялась, не успею. А время замедленного действия всё-таки час.
– Да, похоже на то.
– Вовка, а как ты понял, что со мной что-то неладно?
– Когда прошло минут двадцать, а ты так и не появилась.
– Но тогда я не понимаю, как ты мог успеть?
– Я торопился. Очень.
– Спасибо… – Она облегчённо вздохнула. – Ну, хватит нам в этом подземелье копошиться. Собираемся, и полезли на свет божий. Пусть Трошин сам вытаскивает эту дуру. Я на неё смотреть не могу.
Они выбрались из подполья грязные, уставшие. И поплелись к калитке. Встретил их рассерженный милиционер.
– Вы, почему инструкцию нарушаете? – с негодованием спросил он. – Я буду вынужден доложить по команде.
Женя посмотрела на него с явным сочувствием, устало отмахнулась.
– Безнадёжный вы человек. Если бы этот мальчик сейчас не нарушил инструкцию, – положила она руку на плечо Вовки, – то пять минут назад не стало бы ни меня, ни этого детсада, ни ближайшего дома. Да и вас, пожалуй.
Милиционер сконфузился и отступил.
– А что, большая бомба? – спросил завхоз.
– Килограммов на пятьсот, – ответил Вовка. – Вручную её никак не вытащишь.
– Кстати, – Осипова повернулась к милиционеру, – прямо над бомбой висит не по инструкции оголённый кабель. Меня уже стукнуло там, век не забуду. Предупредите тех, кто приедет.
– Вас током ударило? – забеспокоилась одна из женщин. – Я врач, и аптечка у меня с собой. – Присядьте на скамью, я вам ранку обработаю.