– Расскажи им про снэпчат, – попросила Майя.
Она улыбалась во весь рот.
Сьюзан поджала губы, явно стараясь не расхохотаться.
– Так вот, когда я несколько раз ему отказала, он прислал мне в снэпчате фотографию своего члена.
– Что-о-о?! – взвизгнули мы с Рози.
И мы с девчонками рассмеялись так громко, что к нам стали оборачиваться.
– Вот прикиньте, – сказала Сьюзан. – Я тоже офигела. И он был вот такой…
Она сделала движение руками, и я узнала тот жест, который мы увидели, когда только вошли в кафе. Видимо, он обозначал, что у Алекса маленький пенис.
– Не стоило фотографировать, короче. Видимо, поэтому он и отправил в снэпчате, где нельзя сохранять картинки, – она вздохнула. – Очень жаль, потому что я бы вам показала.
– Какая жалость, – с каменным лицом ответила Майя.
– А потом он говорит: «Можешь отправить сиськи в снэпчате». И я сказала: «Лучше твое лицо», и он явно решил, что я флиртую, потому что прислал мне фотку своего лица. На этом мое терпение закончилось, и я перестала отвечать.
– И что он? – спросила я.
– Ну, когда я замолчала, он написал мне еще несколько раз и назвал тварью, – с самым спокойным видом рассказала она. – Мораль истории такова: я только зря потратила свое время. Лучше бы провела его с вами, ребят.
Говоря это, она посмотрела мне прямо в глаза и улыбнулась своей обычной дружелюбной улыбкой.
Я улыбнулась в ответ, но думала лишь об одном. Триггер – событие, вызывающее репереживание психологической травмы. Что-то тут не сходилось. Как человек с психологической травмой может быть таким веселым и жизнерадостным? Я вгляделась в лицо Сьюзан. Она в этот момент повернулась к Майе и всплеснула руками, рассказывая очередную шутку. Может, я замечу что-нибудь? Нет, ничего. Просто обычная Сьюзан с ее ухмылками, закатыванием глаз и колкостями. Совершенно обыденная жизнерадостность.
Нам принесли еду, и разговоры стихли. Я решила, что настал мой час.
– Кто-нибудь смотрит «Улицу Коронации»? Что там сейчас происходит?
– Ты же сама не смотришь, – сказала Рози.
Краем глаза я заметила, что Сьюзан вынула трубочку из своего напитка, поднесла ее к губам и начала жевать с безучастным видом.
– Да, не смотрю. Но недавно наткнулась на «Фейсбуке». Мне просто любопытно.
– Ну, там объявили новую сюжетную линию. Типа она такая противоречивая, – сказала Майя. – Но на самом деле ничего такого.
– К этому уже давно шло, – добавила Левина. – Несколько недель.
Майя кивнула:
– Ага, сериал совсем загибался. У Дениз этот новый бойфренд, Дейв. И дочка Кларисса, которой сколько там… пятнадцать?
– Четырнадцать, – поправила Левина.
– Ага. Четырнадцать. И ей не нравится Дейв. И она ему тоже. Они вечно ругаются и все такое.
– Кларисса та еще сучка, – сказала Рози, накалывая на вилку ломтик помидора. – Дейв так старается, а она вечно его доводит.
– Ну так вот, в четверг они сильно поругались, пока Дениз была на работе, – продолжила Майя. – И Кларисса сказала, что Дейв… как она сказала?
– Стареющий лузер, – подсказала Левина, ни на секунду не задумавшись.
– И Дейв дал ей пощечину, – закончила Майя. – Вот и вся великая драма, к которой так долго шло.
– Ну… это была не совсем пощечина, скорее удар, – поправила Левина. – Вот так…
Она подняла руку и как-то странно ею взмахнула, не сжимая пальцев в кулак.
Рози рассмеялась:
– Это еще что такое?
– Скажи, не очень реалистично? – Левина широко улыбнулась и пожала плечами. – В общем, это был не совсем удар, но и не просто пощечина. Поэтому продюсеры и раздули из этого целый скандал.
– Да какая разница, – равнодушно отозвалась Майя. – Я думаю, они хотели, чтобы зрители посочувствовали Клариссе. Но знаете что? Она сама напросилась. Вела себя как сволочуга.
Сердце у меня в груди отбивало неровный, напряженный ритм. Ладони вспотели. Наверное, я совершила огромную ошибку. Не надо было заговаривать об этом. Все время нашего разговора Сьюзан сидела молча, наблюдая за девочками с непроницаемым выражением лица. Совершенно бесстрастным. Однако когда Майя сказала последнюю реплику, Сьюзан слегка вздрогнула и на секунду прикрыла глаза. Когда она снова их распахнула, то поймала на себе мой взгляд. Она прищурилась, явно заметив странное выражение у меня на лице. Но Сьюзан тут же расслабила лицевые мышцы и стала выглядеть абсолютно нормально. Словно не было никакой вспышки боли.
– Нельзя так говорить, – упрекнула Левина Майю, но в голосе у нее звучали шутливые нотки.
Никто не заметил перемены настроения Сьюзан.
– Он взрослый мужик, и он ударил ее. Неважно, пощечина это была или нет.
– Ой да ладно. – Майя закатила глаза. – Если она не хотела схватить леща, не надо было его бесить.
– Какая-то тупая сюжетная линия, – сказала я.
Рози потянулась к моей тарелке и взяла картошку фри.
– Это ж мыльная опера, чего ты еще ждала. Знаешь, сколько у них на улице жило серийных убийц? По сравнению с одним этим фактом все пощечины мира покажутся мелочью.
– Ну, может, дальше будет интереснее, – сказала Левина.
– Да, может, Кларисса наконец заткнется, – сказала Майя.
Все трое рассмеялись.
Сьюзан резко встала – что было непросто, так как она сидела, зажатая между стеной и столом.
– Сейчас вернусь, – сказала она.
– Мне подвинуться? – спросила Левина.
– Нет, сиди, – ответила Сьюзан, перелезая через спинку своего стула.
Я проследила за ней взглядом. Она пошла мимо дверей в туалет, прошла все кафе и направилась к выходу. У меня внутри все оборвалось, и я подумала, что меня сейчас стошнит.
– Можно твой коктейль? – Майя склонилась вперед и уже протягивала руку к моему стакану.
– Да, конечно, – ответила я рассеянно и поднялась. – Сейчас вернусь.
Рози недоуменно посмотрела на меня.
– Что-то случилось?
– Голова разболелась от холодного. – Я показала на свой коктейль.
Отговорка получилась нелепая, но это неважно. Я уже отошла от стола, и они не могли меня допросить.
На улице стоял такой ветер, что стоило мне выйти за дверь, как волосы швырнуло в лицо. Пытаясь заткнуть их за уши, я обернулась по сторонам, выглядывая Сьюзан. Через несколько секунд я заметила ее на другой стороне дороги. Она стояла спиной ко мне, но эти светлые волосы я бы узнала где угодно.
Я перешла через дорогу в толпе других пешеходов. Что мне ей сказать? Начать с извинения? Признаться, что я нарочно завела разговор, но не знала, к чему он приведет? Я ни разу не видела ее расстроенной или злой. Как она вела себя во время конфликтов? Что мне делать, если она начнет меня обвинять?
Я подошла к Сьюзан почти вплотную, но все еще не придумала, что скажу. Она стояла, перегнувшись через перила, и глядела на море, прижав рукой телефон к уху.
– Пожалуйста, приезжай меня забрать, – сказала она.
Как странно звучит ее голос. Я не сразу поняла, что это от слез. Она плачет из-за меня.
– Я знаю, но не могу.
Произнося эти слова, она обернулась, словно почувствовала мое присутствие. Она окинула меня быстрым изумленным взглядом. В трубку она сказала:
– Пять минут? Хорошо, десять. Я подойду. Спасибо.
Сьюзан опустила телефон и положила в карман джинсов. Она не отводила от меня взгляда.
Мне нужно было что-нибудь сказать, но мозг отказывался мне служить. Я раскрыла рот. Тишина.
– Что тебе нужно? – спросила она.
От ветра я не могла разобрать интонации в ее голосе. Ей правда интересно? Или она хочет, чтобы я отвязалась?
По лицу Сьюзан струились слезы. Исчезло все, что я считала ее чертами: уверенность, харизма, оживленность. Осталась лишь размазанная по щекам тушь.
– Прости, – выдавила я наконец.
– За что?
Она удивленно посмотрела на меня из-за пелены слез.
– Я… я…
Слова застряли у меня в горле. Сьюзан явно не догадывалась, что я спровоцировала тот разговор – и сделала это совершенно осознанно.
– Я не знала, что так случится. Мне просто хотелось узнать.
– Ты о чем?
В ее голосе слышалась усталость. Может, подумала я внезапно, может, она хочет, чтобы я ушла и она могла поплакать в одиночестве.
– Что ты хотела узнать?
Теперь отступать поздно, Кэдди. Учись признавать свои ошибки.
– Я увидела сообщение у тебя на стене. Про… э… про «Коронацию» и триггеры… Я не знала, что это значит, и…
Сьюзан поджала губы и, тяжело моргая, уставилась на меня пристальным взглядом.
– Элли?
Я кивнула. Она покачала головой:
– А я ведь знала, что надо просто удалить. Но решила, что это у меня паранойя.
Наступила долгая пауза. Интересно, подумалось мне, если я прямо сейчас развернусь и убегу, сделает ли это меня ужасным человеком.
– Не понимаю, как ты вообще увидела переписку, – сказала она наконец. – Мы же даже не дружим на «Фейсбуке».
Жар стыда пробежал у меня по телу и остановился где-то в горле.
– А, ты зашла с аккаунта Рози, – сказала она.
Я кивнула. Она сжала челюсти, не давая себе заговорить, и потрясла головой.
– Знаешь, когда ты заговорила про сериал, я подумала, что это совпадение. Что я слишком заморачиваюсь, потому что меня сильно задевает, когда говорят про насилие. Но, видимо, надо было прислушаться к себе.
Между нами повисло слово «насилие». Я так отчаянно хотела сказать что-то подходящее… Но смогла выдавить лишь:
– Мне так жаль.
– Я знаю, – лицо Сьюзан исказилось от ветра и боли. – Всем всегда просто обосраться как жаль.
Швырнув мне в лицо эти слова, она развернулась и зашагала прочь.
– Подожди. – Я заспешила следом. – Ты куда?
– Сара приедет меня забрать, – не оборачиваясь, ответила Сьюзан. – Можешь идти обратно в кафе.
– Нет, мне нужно…
Я оборвала себя на полуслове. Что мне было нужно?
– Что тебе нужно? – спросила она, остановившись на светофоре. – Ты уже извинилась, что еще?
Изменившись в лице, она повернулась ко мне.
– А, поняла. Тебе нужно знать мою историю.
– Нет, – быстро возразила я.
– Ты хочешь, чтобы я во всем призналась, да? Ответила на твои вопросы? Ты ведь поэтому пошла на мою страницу, хотя мы даже не друзья.
Я с ужасом почувствовала, что вот-вот расплачусь. Но заговорить я не успела: она состроила гримасу и сказала раздосадованно:
– Я имею в виду, не друзья на «Фейсбуке». Мы не состоим друг у друга в друзьях. А так-то мы, конечно, дружим.
Она посмотрела на меня с каким-то внезапно растерянным видом.
– Дружим ведь?
– Да, да, конечно, – быстро ответила я.
Загорелся зеленый, и мы вместе шагнули на дорогу.
– Ты не обязана мне ничего рассказывать.
Мы молча перешли на другую сторону.
– Ты знаешь, они ошибаются, – сказала она наконец. Очень тихо сказала. – Я имею в виду Рози. И Майю с Левиной. То, что они сказали… – Она остановилась на обочине и засунула руки в карманы. – Что Кларисса сама виновата? И что теперь она, может, заткнется? Люди вечно такое говорят. И думают тоже. Что просто так ничего не случается. Что наверняка ты сама что-то сделала. – Она пнула асфальт носком кеды. – Мне хотелось, чтобы это подольше оставалось тайной. Стоит людям узнать – и они сразу начинают относиться к тебе по-другому. Даже глядеть на тебя по-другому.
Она выразительно на меня посмотрела, и я изо всех сил попыталась не глядеть на нее по-другому.
– Можно мне спросить? – осторожно спросила я.
– Один вопрос, – сказала Сьюзан.
Мне на мгновение показалось, что она улыбнется, но вместо этого она напряженно сглотнула и выдохнула воздух, глядя вдаль.
– Ты поэтому живешь с Сарой?
Она кивнула.
– Сара забрала меня от них. От родителей. То есть на самом деле от папы. Отчима. Я называю его папой. То есть я думала, он мой… – Она резко замолчала и сделала глубокий вдох. – Слушай, я хреновый рассказчик. Если вкратце, то папа – ну, отчим – часто бил меня. Сильно. Так что приехала тетя и забрала меня. И теперь я живу здесь.
Из-за угла появилась машина, и Сьюзан с надеждой изогнула шею, вглядываясь в нее.
– Это Сара. Слава богу.
Она помахала мне, и машина остановилась рядом. Сьюзан шагнула вперед и открыла дверь. На секунду мне показалось, что она уедет, ничего больше не сказав, но она развернулась ко мне и произнесла:
– Не говори Рози. Я сама ей скажу, ладно?
– Ладно. А что мне сказать насчет того, что ты ушла?
– А вот это, – Сьюзан забралась на сиденье, – это уже твоя проблема.
И она решительно захлопнула дверь.
Я отступила назад. От чувства вины на меня накатила усталость. Я была уверена, что машина вот-вот отъедет, но потом оконное стекло опустилось, и передо мной появилось лицо Сьюзан.
– Сара говорит, это было невежливо.
– Ну… – сказала я.
Сьюзан отвернулась от окна. Я услышала, как она переспрашивает («Что?»). Она снова повернулась ко мне.
– Похоже, мне надо сказать тебе, что ты не виновата в случившемся.
Я прижала ладонь к груди.
– Ага, я вас услышала.
По ее лицу пробежала короткая, почти невольная улыбка.
– Тогда до встречи.
– Ага. Пожалуйста…
– Не извиняйся больше. Пока, Кэдс.
Я не успела больше ничего сказать: она подняла стекло и помахала мне, пока машина отъезжала от обочины. Я неловко помахала в ответ. Автомобиль доехал до поворота и скрылся.
Когда я позже вернулась домой, на «Фейсбуке» меня поджидало одно уведомление и одно сообщение. Я заранее знала, от кого они. И правда: Сьюзан Уоттс подала заявку в друзья. Перед тем как принять заявку, я кликнула по сообщению.
«Сим разрешаю шпионить за моей страницей во имя Дружбы. Подруга (КЭДНАМ ОЛИВЕР) в любое время может воспользоваться правом:
1. Заходить на страницу ко мне (СЬЮЗАН УОТТС).
2. Посылать мне сообщения, включая а) последние новости, б) ссылки на статьи (только хорошие), в) видео и/или фотографии собак (не кошек).
3. Смотреть информацию о моих других друзьях, если она находится в общем доступе.
Принятие заявки будет рассматриваться как юридически обязательное согласие на эти условия.
Я сидела и улыбалась, как дебил.
Я, подруга (КЭДНАМ ОЛИВЕР), сим соглашаюсь на данные условия. Подруга также желает еще раз выразить сожаление о прошлых проступках.
Буквально через минуту раздался звук уведомления.
Данные условия подразумевают начало дружбы с чистого листа.
От облегчения и радости у меня закружилась голова. Я нажала на кнопку «Подтвердить» рядом с ее именем и обновила ленту новостей, чтобы проверить, прошла ли заявка. Все было официально.
Кэдди Оливер и Сьюзан Уоттс теперь друзья.
Часть II
8
Когда мы увиделись со Сьюзан через четыре дня (в присутствии Рози), казалось, что ничего не изменилось. Сьюзан вела себя точно так же, как до происшествия в дайнере: дружелюбно болтала и осыпала нас с Рози вопросами о том, что она пропустила. Она уезжала в Кардифф навестить своего брата – его, кстати, зовут Брайан. Не знаю: то ли это совпадение, то ли Сьюзан запаниковала, когда рассказала Рози правду, и на некоторое время решила исчезнуть.
Сьюзан поделилась всем с Рози наутро после происшествия в дайнере. По словам Рози, она «будто говорила о ком-то другом». Сама Рози восприняла новости очень спокойно, будто ей было все равно.
– Ну, – сказала она мне тем вечером по телефону. – Я догадывалась, что там что-то в этом духе. Если кто-то не хочет о чем-то говорить, там наверняка творился ад. Так что я не собиралась заставлять ее мне рассказывать. Но я рада, что она рассказала. Сбросила груз с души, понимаешь?
От ее слов мне стало еще хуже.
– Они там живут впятером, – рассказывала Сьюзан про жилье своего брата.
Она держала покрывало за два угла и энергично его встряхивала.
– Вы вообще можете в это поверить? Впятером! Круто было бы жить с друзьями!
Мы пошли на пляж в странной, почти глупой надежде, что поймаем последние лучи солнца. Вместо этого пляж встретил нас серыми тучами и холодным ветром. Казалось, Сьюзан и Рози это ничуть не смутило: когда я предложила поменять планы и вместо этого пойти ко мне домой, они стали яростно возражать. Даже перейти в парк аттракционов на берегу они не согласились.
– Зато представь, если они поссорятся. – Рози наморщила нос. – Как жить в одном доме с человеком, который тебя не выносит?
– Ну, к двадцати годам люди уже почти взрослые, – сказала Сьюзан. – Может, они и не ругаются особо.