Сердечно рады приветствовать вас в нашем le paradis oublié.
Генеральный менеджер отеля
Месье Леконт Арно».
Хелен испугалась. Это какая-то ошибка. Это письмо предназначено явно не ей, а какой-то другой счастливице. Почтальон ошибся.
12 июня. Так скоро.… Надо срочно поговорить с Урсом, он отправил письмо не по адресу.
А настоящая мадам Грюнберг может опоздать на зван
н
Не теряя времени, Хелен вернулась в дом и набрала номер почты.
Увы, ее ждало разочарование, сменившееся удивлением. Письмо предназначалось именно ей.
В течение оставшегося дня женщина мучительно продумывала варианты развития событий. Кто? Зачем? Она несколько раз порывалась разорвать письмо в клочья, чтобы избавиться от терзающих сомнений. Но не решалась.
Вечером того дня она отправилась в спальню с твердым решением отказаться от поездки.
Но стоило первым лучам солнца заиграть на озерной глади, Хелен вскочила с постели и заказала билет до Лозанны.
Она подумала, что, возможно, получила последний шанс попасть в «потерянный рай» – мир безмятежного покоя, где нет места зависти и где она давно простила журавля – Гюнтера.
КАТРИНА ЛЕШЕР
Леконт Арно… Леконт. Имя ей неизвестно. Видимо, в руководстве отеля произошли изменения. В прошлом году, когда она неделю гостила в «Роял Парке», генеральным менеджером был Франсуа Бове, милый обаятельный гасконец. Женский угодник и балагур. Красавчик, одним словом!
Поклонник чокнутого Дали, о чем свидетельствовали устремленные вверх острия усов, блуждающий оценивающий взгляд сластолюбца и выставленные в холле для обозрения копии полотен и скульптур испанского мастера.
Странный внешний вид не умалял отменных профессиональных качеств француза. Внимание к каждой мелочи, любезность, радушие и искренность. Да, искренняя заинтересованность в каждом госте, вне зависимости от категории номеров. Порой ее раздражало, что Франсуа уделял куда больше внимания маленькой леди, проживающей с няней в номере на нижнем этаже, чем ей, арендующей годами лучший из сьютов.
Но именно независимость и беспристрастность господина Бове вызывали уважение.
Все меняется. Контракты заканчиваются. И у генеральных менеджеров тоже.
Катрина нахмурила лоб, но лишь на секунду. Излишние эмоции могли спровоцировать внешние изменения. К чему?
«Жаль, гасконец был чертовски сексуален.… В его нескромных слащавых глазах пряталась еле уловимая чертовщинка, которая меня возбуждала…»
Женщина бросила распечатанный конверт на пол и приказала жалюзи подняться. Яркий солнечный свет наполнил помещение, окутывая теплом.
Следующее указание было дано окнам. Фрамуга слегка приоткрылась, впуская в спальню легкий аромат левкоя и влажной утренней хвои.
Ничего удивительного в том, что ее выбрали из бесконечного (какое странное слово!) количества претендентов. Катрина Лешер относилась к особым гостям не только «Роял Парка», но и десятка других эксклюзивных отелей мира. Она входила в немногочисленную когорту тех небожителей, чье присутствие уже ставило отель на ступень выше, невольно добавляло одну звезду к заявленным пяти.
Женщина сладко зевнула и потянулась. Ее рука скользнула по прохладному шелку на дальней стороне кровати. Бровь – ниточка дрогнула.
«Мальчишки нет. Совершает привычный моцион – получасовую пробежку по парку? Пусть порезвится. Он славно поработал прошлой ночью».
Катрина облизнула губы от нахлынувшего воспоминания и медленно провела руками по телу, проверяя его на упругость. Удовлетворенно рассмеялась.
Жизнь прекрасна и в пятьдесят с хвостиком.
Хотя только она знает, сколько ей на самом деле. Десять лет назад Катрина перестала отмечать дни рождения. Навсегда замерла на провокационном сороковом рубеже, не решившись через него переступить.
Да и к чему?
Ее тело молодо и свежо, полно силы и желания. Лицо ухожено и подтянуто. Предмет черной зависти дряхлеющих сверстниц, не способных вложить деньги в красоту.
В частной лаборатории под Брюсселем хранятся оптимальные параметры ее внешности, идеальные показатели состава крови, кожи, волос. Каждые три года Катрина ложится на несколько дней в закрытую клинику на профилактику- «тюнинг», возвращает телу тонус, приводит в гармонию энергетические потоки, насыщает увядающую кожу коллагеном и антиоксидантами, поэтому и выглядит божественно, не хуже двадцатилетних старлеток. За деньги она получила бессмертие, или, точнее, его длительную иллюзию.
На смену устаревшим инъекциям, шлифовкам и скальпелю в косметологии пришли нанотехнологии, позволяющие добиваться нужных результатов, восстанавливать эталонный образец в минимальный срок.
Ни один злой язык не посмеет разнести слух, что между ней и ее бойфрендом два десятка лет разницы. В свете они считаются идеальной парой.
Легкий сквозняк наполнил комнату свежестью летнего утра, приподняв занавески, словно крылья мотылька. В холле послышались торопливые шаги, и из порыва ветра соткался молодой темноволосый мужчина.
– Милая, я приготовил тебе фреш, – он обезоруживающе улыбнулся и опустился перед кроватью на колени.
Катрина глазами приказала поставить стакан с соком на столик.
Мужчина послушно выполнил требование и, присев на край кровати, взял ее руку и нежно сжал пальцы. Щек коснулось теплое дыхание. Запах молодой, увлажненной дорогим лосьоном кожи вызвал трепет, и черные, как смоль глаза склонившегося мужчины тут же потащили в омут.
Они имели особую власть над ней, да и над всеми, кто входил с ним в более-менее продолжительный контакт. Крупные, черные, словно обсидианы, они открывали дорогу в бездну. Завлекали, тянули, завораживали. Зацепившись за них, невозможно было оторваться. Кир знал это и не раз использовал свою странную силу.
У Катрины буквально замирало сердце, когда бездна, притаившаяся в темно-карих глазах молодого любовника, обращалась к ней. Часто они понимали друг друга без слов.
Госпожа Лешер впервые попалась на волшебный крючок три года назад, подобрав мальчика в закрытом клубе для истеблишмента. Окунувшись с головой в шоколадную нежность потерянных очей, Катрина не нашла сил от нее отказаться. Очарование юностью и простодушием нового любовника продлились довольно долго.
Сейчас вкусный малыш, ласковый и очень послушный, начал приедаться.
Женщина уже подумывала, кого из приятельниц осчастливить переходящим призом, но ее останавливал неожиданный факт. В хладнокровной красавице, лишенной сентиментальности, мотивированной лишь на достижение собственного блага, дал робкий росток материнский инстинкт. Исподтишка, по-предательски выполз на свет. Ей доставляло странное удовольствие опекать Кирилла, как сына, которого у нее никогда не было и уже не будет.
Но и о плотском влечении она не забывала.
Хотя приходится сознаться – либидо зрелой женщины в последние годы заметно снизилось. Время получалось обмануть лишь внешне.
Катрина не отчаивалась, она не чуралась экспериментов. Кир также приветствовал их.
Преобразившись до неузнаваемости, они инкогнито посещали свингер-пати и закрытые вечеринки, где женщина любила наблюдать за оплаченным соблазнением своего партнера. Воскресив на краткий миг желание, она отсылала девиц прочь и наслаждалась взрывом подзабытой страсти.
Здесь, на Сардинии, она часто устраивала подобные эксперименты на своей прогулочной яхте посреди открытого моря. Ограниченность пространства добавляла остроты ощущениям, и Катрина позволяла себе совместные утехи с эскортом. Получалось неплохо.
Собрав силы, она отвела глаза от Кирилла. Почему близость по утрам вызывала в ней раздражение? Почему хотелось продлить очарование покоя? Зачем намеренно обманывать себя? Просто ее тело, несмотря на титанические усилия, все равно старело и не желало растрачивать восстановленную во сне энергию.
А любовь понарошку давно не компенсировала затрат.
– Пришло приглашение на благотворительную ерунду, малыш.
Эвиан, берег Лемана. На два лица, как обычно. Основное мероприятие в ближайшее воскресенье. Составишь мне компанию? Хотя – почему я спрашиваю?
По тонкому чувственному лицу склонившегося над ней молодого человека скользнула тень:
– Катрина, я устал от толпы. Когда мы приехали на виллу, я вздохнул с облегчением. Рассчитывал заняться этюдами. Посмотри вокруг и насладись забытым покоем, красотой моря, солнцем. Не прошло и двух дней, как ты предлагаешь мне сорваться и вернуться в задыхающуюся от жары Европу. Неужели тебе не наскучило видеть лица одних и тех же людей, перемалывать пустые новости и улыбаться до судорог на лице?
Катрина внезапно вспыхнула от раздражения. Села в кровати:
– Во-первых, толпы там не будет – лишь узкий круг особо значимых клиентов отеля.
Если я не появлюсь, пойдут слухи, начнут молоть разную чушь. Мой статус и имидж требуют участия в подобного рода вечеринках.
Во-вторых, я никогда не клею на губы улыбку, потому что привыкла их видеть вокруг. Деньги позволили мне быть самой собой.
В-третьих, ты, видимо, забыл, какой роскошный там олеандровый лабиринт, ожидающий твоих набросков.
И, наконец, в-четвертых: если тебе по каким-то причинам наскучило сопровождать меня – ради бога. Душу твою я не покупала. А за тело уже заплатила сполна.
Скажи мажордому, чтобы заказал вылет в любую точку мира. Денежное довольствие на первое время получишь. Итак?
Ей нравилось наблюдать сдержанное проявление гнева в молодом любовнике. Стиснув зубы и побледнев, Кирилл прикрыл глаза, потемневшие еще сильнее от нахлынувшей ярости. Через секунду он уже взял себя в руки и, как ни в чем не бывало, приветливо улыбнулся:
– Когда вылетаем, моя королева?
Проявление строптивости, последовавшее за ней унижение и, как результат,
—
– Сразу как ты сделаешь меня своей королевой, верный Тристан… – Катрина взяла его дрогнувшую похолодевшую кисть и положила себе на бедро. – Или… я этого не заслужила?
СИБИЛЛА КОППЕЛЬМАУЭР
Крошка Сибилла не находила себе места. Перевернув вверх дном студио, где жила, она так не и не нашла желаемого.
Почетный гость домов «Шанель», «Диор» и «Валентино», член фан-клубов «Луи Виттон» и «Москино», обладатель золотых и платиновых дисконтных карт от «Прада» и «Версаче» – это все она, несчастнейшая из смертных, глупышка Сибилла Коппельмауэр. И все потому, что потеряла самое актуальное на данный момент сокровище – скидочную карту великой «Империи Армани». Ту, что дает возможность еще за год до подачи новейшей коллекции в сеть, в розницу приобрести топовые экземпляры и в течение двух сезонов пожинать завистливые и восхищенные взгляды.
И это случилось именно сейчас, когда по всем мировым панелям прошла реклама их унисекс-тренда – «разумной одежды», способной не только корректировать недостатки фигуры, но и менять оттенки в зависимости от времени суток. А самая фенька была в том, что специальные парфюмированные капсулы на долгое время избавляли вещи от табачного дыма и реагировали на изменения температуры.
Похожую новинку в прошлом летнем сезоне выбросила на рынок компания «Джимми Чу». Дизайнеры потрудились над созданием обуви, изменяющей полноту и высоту каблука, а также цвет. Обувь-хамелеон, новый писк. Туфли-трансформер – топ бренд – 2021. Сибилла, как почетный фанат лейбла «Чу», одна из немногих получила в подарок пилотный экземпляр трансформирующихся лодочек. Это была удача!
И вот как назло вожделенный пластик «Армани», дающий право вновь приобщиться к небожителям, бесследно пропал. Или был украден завистницами… Хотя – какой смысл красть? В чипе ее персональные данные, списки прошлых покупок, бонусные баллы…
Вибрация в кармане джинсов отвлекла несчастную от бесплотных поисков и раздумий. Увидев изображение отца, девушка в нерешительности замерла.
«Только старика на мою голову не хватает! Сейчас задолбает осточертевшими проповедями».
Прождав пару минут в надежде, что терпение Гюнтера Коппельмауэра иссякнет, Сибилла в конце концов усовестилась и нажала на прием:
– Привет, папуль! – мягким кошачьим голосом заговорила обманщица, мгновенно преобразившись в пай-девочку. Она старалась не злить отца, потому что в гневе герр Гюнтер был особенно страшен.
– Гнев… Keinesfalls15!
Милая, о чем ты? Разве папа может злиться на такое сокровище, посмотри на себя в зеркало, Schatzchen16!
Тихий проникновенный голос сестры Жозефы завораживал.
– Посмотри на себя, милая. Видишь розовые нежные щечки, роскошные мягкие локоны, невинный взгляд ангельских глаз?
Сибилла почувствовала легкое прикосновение к щеке чужих пальцев. Холодных и липких.
– Посмотри, моя радость, взгляни внутрь себя. Ты сама невинность. Weiss Gott17!
Рука наставницы соскользнула с ее щеки вниз и затрепетала на кружевах платья на уровне набухшей груди.
Сибиллу замутило от воспоминания.
– Ты нежна, дитя мое, словно лепесток майской розы, – ледяные пальцы скользнули под болтающуюся пуговицу и застегнули ее.
Девочка захлебнулась в немом крике. Слезы бессилия заструились по пухлым щекам.
Сибилла, повзрослев, никогда впредь не позволяла дотрагиваться до пуговиц на одежде.
Она предпочитала раздеваться сама. Везде и всегда. Только сама.
– Нет! Я ужасна. И никому не нужна!!! – девочка с криком вырвалась из рук воспитательницы и, содрогаясь от рыданий, бросилась по коридору прочь.
Вырвавшись на свежий воздух, она опустилась коленями на каменные ступени приюта и взмолилась, подняв заплаканное личико к ночному небу:
– Папа, папочка, забери меня отсюда. Ты можешь ругать меня, сколько хочешь, но, пожалуйста, забери!!! Я боюсь сестру Жозефу, – малышку била дрожь.
Сибилле было десять.
Но должно было пройти еще два года до того, как Гюнтер Коппельмауэр, соблюдя необходимые формальности, официально удочерил Сибиллу и забрал из приюта в дом родителей.
Раньше девочка гостила у дедушки в Карлсруэ по неделе на Пасху и на Рождество, пару раз старик Каппельмауер позволял сиротке приехать на его день рождения. Воспитанный на строгих традициях протестант не особо привечал внебрачного ребенка, ошибку молодости любимого Гунно.
Поэтому воссоединение отца с дочерью воспринял без энтузиазма.
Гюнтер, напротив, души не чаял в малышке. После того как обнаружил ее в приюте Святой Анны в предместье Фюссена, он мечтал лишь об одном: забрать маленькое кучерявое сокровище себе. Как воспоминание, как позднее раскаяние.
Много лет назад обманщица Катрина исчезла из его разрушенной жизни, прихватив самое дорогое- не родившегося ребенка.
Сколько раз Гюнтер пытался связаться с ней и узнать о судьбе дочери, но тщетно. Спустя пять лет, в канун Рождества, на его адрес пришло сообщение от поверенного фрау Лешер. Во вложении была метрика родившейся восемь месяцев спустя после шутовской свадьбы девочки.
День, когда он получил эту новость – 23 декабря 1997 года – долговязый Гунно-«журавель» не забывал никогда. Неудачник и пессимист воскрес к новой жизни, встрепенулся, окреп, преисполнился ответственности.
Его бездарное существование обрело святой смысл.
Мерзкая сестра Жозефа. Ее прикосновения прохладны и прилипчивы, словно ползущий по телу слизень.