– Как пожелаешь, мне же больше достанется, придется обойти все бордели города, не беда, – с этими словами он, посмеиваясь, пошел прочь из гостинной в сопровождении двух гвардейцев, что за все это время не издали ни звука. Когда за принцем закрылись двери в коридор, меня схватили за плечо и резко подняли на ноги. Все тело затекло от согнувшейся позиции и принимать стоячее положение было немного трудновато, но, растянув мышцы, выпрямляюсь и перевожу взгляд на суровое лицо блондина.
– Смерти моей хочешь? – неожиданно поинтересовался он, а в глазах горел огонек ярости. Рассматривая Лорда Алистера при нормальном освещении и с близкого расстояния, невольно отмечаю для себя, что мужчина довольно привлекательный, а уж сейчас тем более.
– Хочу вернуть свою жизнь, – прямо заявляю я, будучи не в состоянии оторвать от него взгляда. Отрицательно покачав головой, он поднимает планшет и начинает бегать пальцами по экрану. К своему сожалению, ничего не могу рассмотреть.
– Жизни, которую ты хочешь вернуть, больше нет и никогда не будет, смирись. Его Высочество принц Рейнхард вполне ясно сказал, где твое место, – прошипел он сквозь зубы, даже не оторвавшись от планшета. Смею предположить, что после приказа принца дел у Лорда Алистера стало очень много.
– Мое место там, где сейчас Скарлатина Лей Мортанс, а вот ее – как раз в том гадюшнике, где вы меня оставили, – терять мне было больше нечего. Решит казнить – пусть так, я сделала все, что только могла, но раз даже второй принц не прислушался к мольбам и просто рассмеялся, то больше рассчитывать не на что.
– Ты вот его видела? – шепотом интересуется Лорд Алистер, невольно указав в сторону выхода из дворца, – Вот он сейчас собирается отправиться по местным борделям в поисках бывшей фаворитки под номером Одиннадцать сорок семь. Причем, его странное поведение, продемонстрированное здесь нам, вызвано вовсе не хорошим настроением, а пребыванием под кайфом. Его зрачки были просто огромны. В таком состоянии он себя совершенно не может контролировать, и если он ее найдет – то я боюсь представить, что с ней сделает. Хорошо, если ее родная мать узнает. Так что оказываться на месте Скарлатины в текущий момент – самая плохая идея, что могла бы прийти тебе в голову, – от того, как он это сказал, мне стало дурно, а холодок пробежал по спине. Собеседник на самом деле был в ярости, но я никак не понимала, почему. Неужели из-за меня? Логично предположить, ведь его могли казнить за подобный просчет, раз из поезда пропала претендентка в фаворитки. Разве что, никто в это не поверит, пока все участники события не признаются в случившемся. Поведение Его Высочества принца Рэймонда теперь стало понятно, и я пожалела бедных Майерсов, которые попадут в исправительное учреждение только из-за того, что попались на глаза не тому человеку и не в тот момент.
– Под кайфом? От чего? – не совсем поняла я, но Лорд Алистер никак не отреагировал на мои слова и отрицательно покачал головой.
– Отправлять тебя вместе с ними слишком опасно, устроишь там еще одно восстание, мне только этого не хватало, – пробубнил он, а я ничего не могла сделать и просто стояла и смотрела на человека, решающего мою судьбу в текущий момент, – ну ты хотела попасть во дворец, оставайся тогда тут, – неожиданно заявил он, а я готова была прыгать от радости, но тут в двери гостиной постучали и в помещение неуверенно заглянула женщина в сером приталенном платье, русые с сединой волосы собраны в пучок на затылке.
– Добрый день, вы просили меня позвать? – осторожно интересуется она, переводя взгляд с меня на мужчину, и не зная, к кому лучше обращаться. Ее просто вызвали сюда, не сообщив, кто именно отдал такое распоряжение.
– Да, я просил вас позвать. Передаю ее в ваши руки и под вашу ответственность, а я пока пойду оформлю бумаги, – указав на меня, сообщил блондин, а повернувшись лицом, хитро улыбнулся одним уголком губ, – Добро пожаловать в императорский дворец в качестве младшего обслуживающего персонала. Под каким именем тебя записать? – да он просто издевался и делал это совершенно прямо и открыто. Сжав руки в кулаки, со злостью смотрю на Лорда Алистера, но ему все равно, он ждет от меня имя, для указания в бумагах о приеме на работу.
– Я прошу прощения, Лорд Алистер, я правильно поняла, что девушка на должность младшей служанки вместо Евгении? – на всякий случай уточнила женщина, склонив голову перед ним, хотя не должна была. Положительно ей кивнув, блондин продолжал ждать, а я для себя решила продолжить игру, раз он так хочет, и позволяет мне это сделать.
– Добрый день. Позвольте представиться, меня зовут Скарлатина Лей Мортанс, – присев в реверансе перед женщиной, чего я так же не должна была делать, мило улыбаюсь ей и блондину. В его глазах снова горит настоящая ярость, она просыпается там в определенные моменты. Звучание этого имени – одно из них.
– Прекрасно, – проговорил он, поспешно развернулся и покинул гостиную, уткнувшись глазами в планшет. Прикусив губу, перевожу взгляд на ожидающую меня в дверях женщину. Пока плюс во всем этом только один: я осталась во дворце.
Глава 3. Минингит
Исправительная колония с говорящим названием “На Урале” оказалась не совсем такой, как я себе представлял. Целое поселение, отдаленно напоминавшее город, огороженное высокой бетонной стеной с колючей проволокой по периметру и разгуливающими по ней гвардейцами. Только они и строгий режим напоминали о том, где на самом деле ты находишься. Условно всю территорию можно поделить на две части: административную и жилую. Главная и самая широкая улица прямо в центре аккуратно разграничивала половинки города и шла от массивных ворот прямиком к центру управления.
Два жилых, пятиэтажных панельных дома располагались справа. Размещенные строго один рядом с другим. Подъезды выходят строго на главную улицу. Все просматривается и освещается. У каждого подъезда дежурит охранник. Задерживаться на лестничных проемах нельзя, за этим постоянно следят. Вышел из квартиры – будь добр, покинь здание. Скрыться от внимания гвардейцев негде. Не удивлюсь, если и на крышах оборудованы посты наблюдения, не бросающиеся в глаза снизу.
С правой стороны от дороги большой павильон, оборудованный под кухню и столовую. Длинные столы от одной стены к другой, с такими же скамейками по обе стороны, а сразу от входа начинается огороженная решеткой тропа к окну выдачи. Вытянувшись змейкой с несколькими поворотами, она казалась целым лабиринтом. Все остальные здания с этой стороны дороги – обязательные для любого города предприятия, и именно на них отрабатывала повинность меньшая часть заключенных. Больница тоже была своя: двухэтажная бетонная постройка с четырьмя кабинетами на втором этаже, большим приемным залом, операционной и уборной на первом. Все остальное – то, без чего ни один город не смог бы полноценно функционировать: сортировка и переработка мусора, котельная, электроподстанция, склады, ателье, очистительные сооружения и прочее.
Несмотря на все это, самым главным предприятием, ради которого и был выстроен весь этот город, оставались шахты, располагавшиеся в нескольких километрах от стен. Работников каждое утро выстраивали в шеренги и под конвоем уводили. Трудились в три смены, меняться местами или договариваться с другими заключенными об изменении времени работы нельзя. Все строго по спискам, никаких исключений. Это вполне понятно и доходчиво разъяснил офицер, совершавший распределение при нашем поступлении, и огласивший распорядок дня. Новичкам по традиции доставалась ночная смена.
На самом деле, я оказался жутко удивлен, когда был отправлен сюда, а не к стене на расстрел вместе с остальными активными участниками нашего небольшого мятежа. Перед глазами до сих пор представлялись улицы родного города, лежащие на них трупы и фигура человека с тростью и шрамом на лице. Стрелял по людям только он, все остальные солдаты использовали дубинки, слезоточивый газ или шокеры, но никак не огнестрельное оружие. Всех, кто попался к ним, скручивали и доставляли во временный лагерь для задержанных на территории школы – моего дома. Именно там, на старой спортивной площадке, очень кстати огороженной забором с одним входом, собирали активистов и буйных.
Тем же, кому не посчастливилось наткнуться на парня с тростью, никто не мог помочь. Если раздавался звук выстрела – это означало, что на улице стало на один труп больше. Он не промахивался, и не оставлял живых, даже если люди ни в чем не виноваты. Судя по выражениям лиц солдат, они сами побаивались маньяка с пистолетом и старались держаться подальше, на приличном расстоянии, следуя по опустошенным улицам.
Не буду спорить или отрицать, идея оказалась ужасной, и мне с самого начала следовало это понять. Попытка разбудить народ и поднять его на бой с тиранией Императора провалилась, и заплатили за нее вовсе не те, кто должен был, а простые жители. Свою семью я так и не нашел, ведь они прятались в здании школы, а меня задержали как раз на подступах к центру и заперли вместе с остальными на спортивной площадке. Отца, матери, сестры или даже ее мужа среди содержавшихся там людей не оказалось, как и одиннадцать сорок семь, что неудивительно. Мерзавка знала, чем все обернется, и в этом была ее основная цель. Не удивлюсь, если эта баба сдалась гвардейцам и рассказала душетрепещущую историю про похищение из поезда. Не следовало идти у нее на поводу и поддаваться на провокацию, но девушка знала, чего я хочу и сыграла на этом.
Многих из тех, с кем мы оказались заключены, впоследствии казнили. Они не хотели идти на диалог, вели себя агрессивно и сопротивлялись. Только из-за этого признаны виновными в организации и подстрекательстве. Несколько человек я хорошо знал, они на самом деле помогали в распространении слухов и листовок, но ничего больше. Диму среди толпы не видел, но с ним другая история. Будучи зятем главы администрации, он, скорее всего, смог выбраться целым и невредимым, а может, даже без клейма участника мятежа.
Следовало послушать Скерли, ничем хорошим подобные действия в нашей стране никогда не заканчивались. История знала удавшиеся революции, но тех потерь, что понес наш город, оно не стоило. Волнуясь исключительно за родителей и младшую сестру, о судьбе которых я ничего не знал, очень надеюсь, что им повезло больше, ведь они не вышли на улицу, как те, что оказались здесь, со мной, а значит, их не в чем обвинить, они простые жертвы обстоятельств, и с ними должны обойтись по-справедливости. По крайней мере, я считал так, а вот какое мнение на этот счет у руководства отряда гвардейцев и монстра с пистолетом в особенности – я не знал.
Что внутри колонии царят отдельные правила и порядки, я понял, когда при входе в озвученную при распределении квартиру, у меня отобрали выделенное на смену постельное белье, одежду и гигиенические принадлежности. На резонный вопрос, что же я теперь буду делать и где брать замену – мужчины посмеялись, пожали плечами и заявили, что это мои проблемы. Осмотрев то, что осталось: свободные плотные брюки, рубашка и куртка, а на кровати матрас, подушка и одеяло без белья, прикусываю губу и понимаю, что самое интересное еще впереди. Хорошо хоть разделение смен на шахте и распределение кроватей в комнатах сделано так, что двое из одной комнаты почти никогда не пересекаются со своими соседями. Когда придет время уходить в ночную смену, соседи только вернутся со своей, а когда вернусь я, они как раз проснутся и пойдут по своим делам перед отправкой на работу.
Квартиры одинаковые: две комнаты по девять метров каждая, прихожая, туалет и ванная. Две двухэтажные кровати для четырех человек на комнату. Один шкаф на всех с разделением полок, открыв который, я убедился, что за личное пространство придется еще повоевать. Завтрак с семи до десяти, обед с часу до трех, ужин с пяти до семи. Окошко выдачи открывается ровно в назначенный час и закрывается по графику, даже если в него стоит очередь от самых дверей. Не успел – ходи голодный. Спасибо, что предупреждают заранее о такого рода вещах, первые дни без части полученной на распределении информации дались бы еще труднее. Попав в колонию, я понял, что именно здесь придется выживать, а вот дома у меня все было в порядке. Была работа, крыша над головой, да, денег не хватало, но временами я мог позволить себе купить что-то, сейчас и здесь такого не будет.
Я хотел добиться лучшей жизни, хотел показать людям, что они способны на большее и достойны иного, а получилось все наоборот. Подвел и погубил целый город, благо в живых не осталось людей, знающих о моей роли в мятеже. Стоит попавшим сюда вместе со мной догадаться, кто виноват, и я пожалею, что монстр с пистолетом не прострелил мне голову. Вот же угораздило, не ту блондинку послушал, ой не ту.
Первую ночь работать было особенно тяжело, ведь я не спал целый день, и не успел как следует отдохнуть перед назначенным часом. По распорядку от меня требовалось находиться на главной улице и ждать гвардейцев. Так и случилось: нас собрали, выстроили, заковали в кандалы и ровным строем повели за пределы колонии к шахтам. Весь путь запомнить не удалось, но я успел отметить выложенную ровным асфальтом дорогу с оградой по обе стороны. Она вела строго от пункта А в пункт Б, без возможности свернуть куда-либо. Оказавшись на месте и получив указания, взялся за дело, но через первые полчаса понял, что руки дрожат от усталости, дыхание участилось, а голова начала раскалываться от нехватки воздуха. Не знаю, как я, привыкший работать в офисе и отправлявший целыми днями телеграммы, пережил ночь физического труда в нечеловеческих, по моим меркам, условиях. Никто из заключенных со мной не разговаривал, не делился опытом и не пытался помочь. Только гвардейцы отдавали команды, следили и контролировали.
Ничего, кроме погрузки камней и земли на тележки сегодня мне не поручили. Их требовалось вывозить и сваливать снаружи, освобождая в шахте столь необходимое место. Увидев, что мне с трудом удается дышать из-за стоявшей повсюду пыли, выдали респиратор, но он не помогал. В конце смены болело все – руки, ноги, поясница, шея. Вернувшись в комнату, упал на кровать и отрубился в ту же секунду, даже не успев раздеться и не обратив внимания на отсутствие постельного белья. Все это казалось такой мелочью, не требующей внимания. Выспаться все равно не удалось. Холод и жесткость матраса заставляли ворочаться каждый раз, когда я ощущал, что бедро или целый бок начинают болеть еще больше. Открыв глаза, заставил себя подняться и понял, что каждое движение дается с неописуемым трудом.
Горячей воды в трубах уже нет. Ее давали с семи утра и пока не кончится определенный на каждый дом резерв. Умывшись в холодной и наскоро приняв душ, закутался во всю свою малочисленную одежду. Пока соседей по комнате нет, решил своровать у них запасные штаны и белье, сразу нацепив их на себя для сохранности и тепла. Все честно, они конфисковали мою, новую, только что выданную, а я забрал их. Часы в коридоре показывали обеденное время, и я решил попробовать посетить столовую. Если очередь будет не очень большой, есть шанс получить порцию горячей еды.