Лиам мелкими шажками приближался к катеру, и плеск волн о пирс казался ему пушечными залпами. Он шел осторожно, держась по центру, ощущая качку, хотя и знал, что это невозможно. Дыхание стало резким и быстрым, как всегда. Ладони вспотели, несмотря на дождь.
Он никогда не ходил на катере, но, когда тот стоял у причала, частенько набирался смелости залезть на борт и выпить пива с братом. Обычно Шон в шутку опускал мотор в воду и заводил его, угрожая выйти в реку Делавэр, чтобы помочь Лиаму преодолеть изнуряющий страх, навечно укоренившийся из-за их матери. Работающий мотор вселял в Лиама настоящую панику. Шону, похоже, нравилось смотреть, как брата корежит, когда он добавляет газа и делает вид, будто собирается отдать швартовы. Но Лиам знал, что на самом деле брат никогда не отчалит. Что бы он ни говорил, невозможно представить узы крепче. Шон приглядывал за ним и защищал его. Катер никогда не покинет причал. Он это знал, и все же логика никогда не побеждала панику.
Лиам осторожно поставил ногу на край причала и шагнул на корму «Бэйлайнера». Он так крепко вцепился в ограждение, что напряжение чувствовалось даже в плечах. Черная вода лизала подошвы его ботинок, пытаясь ухватить из-под платформы для ныряния и утащить на глубину. Он перекинул одну ногу через борт, перебрался через ограждение и перенес вторую ногу. Дождь заливал лицо, пока он обретал равновесие.
– Шон!
Открылась дверь в каюту. Шон вынес спасательный жилет и бросил его брату.
– Привет. Не слышал, как ты пришел.
Лиам прошаркал к дверному проему и ввалился внутрь, схватив спасательный жилет и надев его на шею.
– Мы можем встречаться в баре? Почему ты заставляешь меня проходить через это?
– Посещения катера – шаг к твоему выздоровлению.
– Я никогда не выздоровлю.
– С таким отношением нет.
Каюта внутри была простой. Диван, который раскладывался в кровать, маленький столик, который можно было сложить, и самая маленькая на земле кухонька. В основном Шон использовал катер для рыбалки и иногда спал на борту, когда плавал в Вирджинию или Кейп-Код. Лиам прошел в каюту и снял дождевик, потом просунул руки в спасательный жилет и защелкнул замки. Дождь барабанил по крыше, заглушая радио, передающее классический рок.
– Увидев Керри сегодня, – сказал Шон, – я испугался. Кто-то что-то знает. Знает, что мы были знакомы с Керри. И знает про маму.
Лиам прошел в глубь каюты:
– Единственные, кому все известно, это я, ты, Керри и Дон. Если только ты не рассказывал кому-то еще.
– Я ничего не говорил.
– Я тоже.
– А Керри? Она могла рассказать своим друзьям.
– Возможно. Я никогда не встречал никого из них, так что не могу быть уверен.
Шон глотнул пива.
– Бумажные цветы, которые мама сделала для нас в тот день, не были открытой информацией. – Лиам сел на диван. – Об этом не говорили в новостях. Откуда кто-то мог узнать про них?
– Неоткуда. Но тот, кто убил Керри, знает обо всем. О тебе, обо мне, о цветах, о вашем романе.
В каюте повисло тяжелое молчание.
– Вспомнил что-нибудь о вчерашней ночи? – спросил Шон.
– Ничего. Отправлю свою кровь на анализ на токсины. Проверю, не накачали ли меня чем-нибудь.
– Думаешь, это хорошая идея? Я хочу сказать, разве люди не захотят узнать, почему ты проверяешь свою кровь?
– Я проведу это через офис Герри Кейн в больнице Джефферсона. Моя команда не узнает.
Шон поставил пиво:
– Не вижу толстовку, за которой ты приходил вчера вечером. Полагаю, ты ее забрал. Видел ее дома сегодня утром?
– Да я даже не помнил, что собирался сюда за толстовкой, пока ты мне не сказал. Черт, я даже не знаю, о какой толстовке речь.
– Лиам, что происходит?
Лиам пожал плечами:
– Понятия не имею.
Глава 10
Гроза перешла в легкую морось, Лиам сидел в машине и смотрел на свой дом, в голове теснились мысли и чувства.
Простой загородный дом на участке в четверть акра в Южном Джерси, белый с черными ставнями, в старомодном, но не утратившем своей прелести колониальном стиле. В нескольких окнах горел свет, но все остальные были темными. Со своего места на подъездной дорожке Лиам видел кусочек каменного колодца желаний, который сам устроил прошлым летом. Ветерок легонько раскачивал висящие на крыльце кашпо с растениями. В тишине машины все это казалось Лиаму лишь картинкой. Далекой, не принадлежащей его реальности. Особенно после того, что он видел сегодня.
Когда-то они с Ванессой были счастливы и теперь пытались вновь отыскать это счастье. Но столько всего произошло. Их познакомил общий друг. Ванесса училась на медсестру, а Лиам изучал криминалистику. Они понравились друг другу с самого начала, но по-настоящему связало их то, что оба еще в детстве лишились отцов. Отец Ванессы скончался от сердечного приступа, когда ей было десять лет, и она стала первым человеком в окружении Лиама, кроме Шона, который представлял, каково потерять родителя, когда ты еще ребенок. Ванесса понимала, с какими трудностями столкнулся Лиам, вынужденный расти без родителей. У нее оставалась мать, но чувство потери отца присутствовало всегда. Скоро понимание и сочувствие переросли в любовь, и он понял, что нашел женщину, с которой хотел бы провести остаток жизни. Нашел свою вторую половину.
Они поженились вскоре после окончания колледжа. Она устроилась на работу в районную больницу, а он поступил в академию. Друзья считали их идеальной парой, но, как всегда бывает, за благополучным фасадом скрывались трещины, и с годами эти трещины становились глубже и шире. Первым испытанием стала новость о том, что Ванесса не может иметь детей. Они обсуждали усыновление, но всерьез ничего для этого не предпринимали. Всегда присутствовавшее чувство потери стало глубже и более личным, когда они осознали, что у них никогда не будет семьи, которую оба рисовали в своем воображении. Последний удар обрушился, когда у мамы Ванессы диагностировали терминальную стадию рака мозга.
Эмоциональный кризис Ванессы грянул быстро и без предупреждения. Лиам видел признаки, которые наблюдал у собственной матери, и это его пугало. Она не желала делиться с ним своим горем, и Лиам начал отдаляться. Когда ее мать наконец скончалась, Ванесса заполнила свое внезапно освободившееся время сверхурочными дежурствами в больнице и нежеланием возвращаться к жизни, которую вела раньше. Лиам пытался восстановить общение, но она отгородилась от него. Скоро их брак дошел до точки, когда они виделись только в коридоре, когда один возвращался с работы, а другой уходил. Их разговоры состояли из невнятных приветствий.
Когда Ванесса обратилась за поддержкой к алкоголю, Лиам увидел в этом конец и задумался о разводе. Однако решил остаться с ней, понимая, что, несмотря на все их сложности, его уход окончательно уничтожит ее, а он не хотел брать на себя ответственность за это. Он видел, что потеря сделала с его матерью, и не мог так поступить с Ванессой. Вместо этого он завел внебрачный роман с Керри. Так продолжалось несколько лет, пока однажды вечером, ни с того ни с сего, Ванесса не расплакалась и не попросила его полюбить ее снова. Они обратились за помощью к психологу и нашли способы восстановить то, что когда-то было между ними. Она перестала пить. Вместе они начали новую жизнь и отыскали искру той страсти, которая дремала. Она хотела заботиться о нем, и он позволял ей. Он постарается все исправить. Он обязан ей хотя бы этим.
Его отношения с Керри длились почти два года. Их познакомил Шон, и так же, как при первом взгляде Лиама на Ванессу, между ними моментально возникло притяжение, хотя Керри и была немного младше. Они весело проводили время, смеялись и занимались сексом, словно влюбленные. Но однажды Керри все прекратила и стала умолять его восстановить отношения с Ванессой. Она хотела, чтобы он вернулся к жене и попытался все исправить. Она не хотела становиться причиной, по которой распадется брак Лиама. Сказала, что ему нужно начать все с нуля, и он неохотно согласился. Но он скучал по ней. Скучал по всему в ней. А теперь она по-настоящему ушла. Умерла. И это невыносимо.
Шон постучал в стекло и вернул его в реальность. Лиам взял портфель и вышел из машины на дорожку.
– Ты в порядке? – спросил Шон.
– Да. Задумался. Идем.
Они вдвоем прошли по каменной дорожке к дому. Лиам открыл дверь, и их приветствовала симфония, играющая в стерео. Успокаивающая музыка попыталась погладить его, убаюкать в своих объятиях и защитить от суровой реальности внешнего мира, но проиграла подступающей головной боли. Он поставил портфель на пол рядом с маленькой банкеткой около лестницы и сел снять промокшие ботинки.
– Это ты? – крикнула Ванесса из гостиной.
– Да. С Шоном.
– Ужин в холодильнике.
– Я уже поел.
Ванесса вышла в прихожую. На ней были спортивные штаны и футболка. Она улыбнулась, поцеловала Шона в щеку и крепко обняла.
– Жалко, что вы поели. Там хватит на всех.
– Длинный день, – ответил Шон. – Пришлось перекусить, когда была возможность.
– Лиам привел тебя в качестве группы поддержки?
– Нет. Мы работали над новым делом в районе, и мне просто захотелось заскочить и поздороваться. Узнать, как твои дела.
– Мило с твоей стороны. У меня все хорошо. Вам что-нибудь налить?
– Нет, спасибо.
– Вы выяснили, что произошло вчера вечером? Заполнили пробелы?
– Просто слишком много выпили, – сказал Лиам.
Шон кивнул.
– Да. Мы начали с шотов, перешли на пиво и закончили шотами. Я привез его домой.
– А твоя одежда?
– Я оставил ее у Шона в машине. По-видимому, начал раздеваться по дороге домой.
– Вообще-то, – вставил Шон, – его вырвало, и одежда воняла, так что мы бросили ее в багажник. Я завезу вещи, когда постираю. Сейчас они у меня дома.
Ванесса подошла ближе к мужу.
– Ты в порядке? – Она коснулась его лба тыльной стороной руки, как мать проверила бы ребенка. – Выглядишь не очень хорошо.
– Все нормально. Просто это новое дело, оно меня вымотало.
– Хочешь поговорить?
– Не очень.
– Расскажи, тебе станет легче.
Лиам смотрел на жену, но видел только Керри. На краткий миг он разозлился на Ванессу за то, что жива, но прогнал эту мысль, встал с банкетки и пошел к лестнице.
– Не думаю. Чувствую себя погано. Я просто поднимусь, приму душ и лягу спать.
– Да, мне тоже пора, – сказал Шон. – Увидимся завтра.
– Хорошо.
Шон чмокнул Ванессу в щеку:
– Рад был повидать тебя, как всегда. И будь полегче с моим братом. Он не умеет пить.
Ванесса засмеялась:
– Значит, все-таки группа поддержки.
– Возможно.
Ванесса проводила Шона до двери и смотрела, как он бежит обратно по каменной дорожке к своему пикапу. Когда он уехал, она повернулась к мужу.
– Послушай, – в ее голосе слышалось отчаяние. – Извини, что язвила утром. Не знаю, почему я так завелась из-за того, что ты отдохнул вчера вечером. Это такая ерунда. Я не хочу ссориться. Договорились?
– Договорились. Я тоже не хочу ссориться.
– Хорошо. Хочешь чаю?
– Нет. Я правда хочу в душ и спать.
– Может, пива? Я надеялась, что мы побудем вместе. Поговорим, посидим. Можем посмотреть сериал.
– Не сегодня.
Ванесса кивнула, едва заметно поджав губы.
– Ладно. Если ты так хочешь.
– Именно этого я и хочу.
– Просто психолог сказала, что нам следует проводить вместе как можно больше времени, когда мы оба дома.
– Я посмотрю с тобой фильм или сериал как-нибудь в другой вечер. Сейчас мне нужно лечь. Серьезно. Я вымотался.
– Как насчет завтра? Мы с Джойс обедаем в «Талуле» в центре. Встретишь меня там и перекусишь с нами?
– Я постараюсь, обещаю.
– Мне бы хотелось. – Ванесса сделала последнюю попытку, отвела волосы с его глаз и провела мягкой ладонью по его скуле к шее и плечу. – Знаешь, я могу полежать с тобой. Может, у меня получится прогнать эту головную боль.
Лиам не ответил. Он отвернулся и начал подниматься по лестнице к своей спальне, на ходу расстегивая рубашку. Перед глазами стояло лицо Керри, опухшее и посиневшее. Теперь, когда он остался один, сердце болело еще сильнее.
«Где ты был прошлой ночью? Почему не помнишь?»
Внизу Ванесса окликнула его последний раз:
– Я люблю тебя!
И снова он не ответил. Вместо этого он вытер побежавшие по щекам слезы и прошел в ванную. Включил душ, и шум воды заглушил неконтролируемые рыдания, которые наконец прорвались на поверхность. Керри мертва. Его сердце разбито.
Глава 11
– Мальчики? Мальчики, посмотрите-ка! Идите на кухню!
Шон выждал несколько ударов сердца после того, как закрылась входная дверь и мамины шаги переместились из гостиной в кухню. Он бросил ярко-желтый самосвал, с которым играл, и побежал вниз по лестнице. За спиной слышались шажки Лиама, но братишка спускался медленнее и осторожнее, слишком медленно, чтобы угнаться за Шоном.
Мама стояла у стола, за которым они ели каждый вечер. В длинном персиковом сарафане и белой блузке. Темные волосы были собраны в хвост, и солнце, светившее в окошко над раковиной у нее за спиной, создавало вокруг нее почти магический ореол. Когда Шон вбежал в кухню, она улыбнулась, потом покопалась в большом коричневом бумажном пакете, который стоял перед ней, достала из него несколько предметов и выложила их рядком на зеленую клеенку.
Вошел Лиам и остановился рядом со старшим братом, тяжело дыша, как будто только что пробежал олимпийскую эстафету. Он инстинктивно схватил Шона за край свитера и придвинулся ближе.
– Что это? – спросил Лиам.
– Это, – начала мама, доставая из пакета последнюю вещь, – наш новый проект. Я покажу вам, как делать бумажные цветы, и мы станем вместе делать их и продавать соседям. Люди будут их покупать, и это принесет нам немного денег, пока профсоюз не даст вашему отцу новую работу.
Шон подошел к столу и почувствовал, как рядом пристроился Лиам.
– Мы будем делать бумажные цветы?
Мама подняла небольшую стопку разноцветной бумаги.
– Ага. Разные. Розы, тюльпаны, маргаритки. Разных цветов. Смотрите.
Мальчики забрались на стулья и стали смотреть. Мама взяла ножницы и вырезала из цветной бумаги несколько деталей в форме капель. Затем она взяла детали и сложила их в треугольники, после чего закрутила треугольники вокруг длинной проволоки.
– Не очень похоже на цветы, как по мне, – сказал Лиам.
– Терпение, – ответила мама.
Шон ткнул брата в голову:
– Заткнись и смотри.
Мама скотчем прикрепила бумагу к проволоке и стала добавлять к бутону новые лепестки, закрепляя каждый у основания. Она так и продолжала вырезать детали в виде капель, а затем складывать и закреплять их, пока не получился хороший цветок будущей бумажной розы. Наконец, она примотала к длинной проволоке проволочные листья, чтобы создать стебель, и обрезала конец отцовскими кусачками. Положила розу на стол и посмотрела на сыновей.
– Это цветок! – воскликнул Лиам.
– Красиво, мам, – сказал Шон. – Мне нравится.
Мама улыбнулась и взяла еще бумагу.
– Их можно продавать в церкви, на лотерее или даже на толкучке. Будет весело.
– Будет позорно, – ответил Шон. – Все мои друзья бывают в этих местах. Если я буду продавать цветы, они перестанут со мной водиться.
– Это ради семьи, – сказала мама. – Когда дело касается семьи, все должны вносить свой вклад. Никогда не забывай это. Родная кровь важнее всего. И я гарантирую, если бы твои друзья оказались в такой же ситуации, их родители тоже заставили бы их вносить свою лепту. Что бы ни случилось. Понятно?
– Ага, понятно.
– Хорошо. А теперь двигайтесь поближе и берите бумагу. Сделаем один вместе. Я покажу.
Мальчики придвинули свои стулья ближе, и каждый взял проволоку и бумагу.
– Хорошо, сначала берем проволоку…
* * *
Огни моста Бена Франклина на фоне темного неба казались звездами, которых сегодня не было. Шон сидел на корме своего катера, слушая шум машин над головой и позволяя речному течению качать его. После дома Лиама он вернулся в гавань, чтобы посидеть и подумать. Домой пока не хотелось. Дождь кончился, в воздухе похолодало.
В тот день они смастерили много бумажных цветов, как и в последующие дни и месяцы. Их отец был плотником и состоял в профсоюзе, для него в порядке вещей было иметь заказ или два, а потом несколько месяцев ни одного. Такой цикл. Так что они делали цветы и продавали их по городу. Друзья дразнили его, но люди в Южной Филли всегда поддерживают друг друга, так что соседи покупали цветы без лишних вопросов и помогали чем могли. Родные заботятся друг о друге. Он рано усвоил этот урок и следовал ему всю жизнь. Быть поддержкой Лиаму. Ничего другого он не знал.