Новая военная кампания началась на Кавказском фронте, где в январе-апреле 1916 года генерал Н.Н.Юденич провел Эрзурумскую и Трапезундскую наступательные операции, в ходе которых русские войска заняли стратегически важные города в восточной части Османской империи – Эрзерум, Трапезунд и Эрзинджан.
Но самый большой успех ожидал русскую армию на Юго-Западном фронте, где летом 1916 г. был проведен знаменитый Брусиловский прорыв. 4 июня 1916 г. после мощной артиллерийской подготовки войска пяти армий Юго-Западного фронта перешли в наступление против крупной группировки австро-германских войск.
Первоначально успешное наступление А.А.Брусилова ставка верховного командования не поддержала. Не ожидая такого успеха, поэтому не смогла вовремя организовать четкое взаимодействие других фронтов с Юго-Западным. И наступление захлебнулось. В результате после продолжительных позиционных сражений к середине августа 1916 г. фронт стабилизировался по линии Стоход – Киселин – Галич – Станислав – Делятин.
Несмотря на очевидные просчеты, по мнению большинства военных историков (Н.Ростунов, А.Строков, Н.Таленский, С.Базанов, В.Цветков), Брусиловский прорыв имел огромное военно-политическое значение, поскольку положил начало коренному перелому в ходе Первой Мировой войны в пользу стран Антанты (Российская империя XVIII – начала ХХ вв. Полный курс истории России. Кн. II. Концептуал, 2019, с.448-450).
Однако не все историки также положительно оценивают Брусиловский прорыв. С.Нелипович, А.Уткин полагают, что именно в сражении на полях Галиции, Волыни и Буковины были полностью истреблены остатки старой кадровой армии и русского офицерского корпуса, а безвозвратные и санитарные потери Русской императорской армии были в три с половиной раза больше, чем потери противника (Там же, с.450).
В целом война была непопулярна у русского народа, и он выразил свое отношение к ней двумя новыми, ранее невиданными, массовыми явлениями: братанием с врагом и массовым дезертирством.
Братание. В истории войн до ХХ века примеров братаний, т.е. дружеских контактов между военнослужащими армий-противников, почти нет. Известны лишь случаи братания солдат с повстанцами во время различных революций. А во время Первой мировой войны это феноменальное явление, неожиданно для правительств воюющих стран, стало массовым.
В 1915 году война в Европе окончательно перешла в окопную стадию. Линия фронта на востоке протянулась от Прибалтики до Дуная. Крупных сражений и перемещений войск не происходило, и среди солдат по обе стороны линии фронта стали распространяться слухи о скором прекращении войны. На этом фоне братания стали охватывать целые воинские соединения. В основном контакты сводились к обмену продуктами и сувенирами. К примеру, в австрийской армии ощущалась нехватка хлеба, а в России в 1914 году был введён «сухой закон», распространявшийся и на армию. Поэтому русские обменивали хлеб и баранки на водку и коньяк. При этом солдаты обеих армий охотно фотографировались вместе.
В 1916 году православная Пасха по времени совпала с католической. Это стало поводом для братаний почти по всему Восточному фронту, обменом продуктами дело уже не ограничивалось, проводились совместные застолья и даже импровизированные концерты. На время встреч командиры батарей договаривались между собой о прекращении обстрелов, а разведчики с обеих сторон вместо захвата «языков» просто обменивались пленными.
Командование противостоящих армий издавало грозные негодующие приказы, но дальше этого дело не шло, серьёзно наказывать «братающихся» было опасно – среди измотанных войной солдат и офицеров могли возникнуть массовые бунты (HISTORY HERALD. Братания на первой мировой. https://zen.yandex.ru/media/historyald/brataniia-na-pervoi-mirovoi-5c0e28cd55af0e00aaf 236d7?).
Дезертирство. Накануне Первой мировой войны дезертирство в царской армии существовало и даже увеличивалось. Так, в 1911 г. за самовольные отлучки, побеги и неявку были осуждены 8.027, а в 1912 г. – 13.358 человек. После вступления России в войну проблема дезертирства стала еще более острой. В сентябре 1914 г. командующий Юго-Западным фронтом Н.И.Иванов отмечал большое количество бродящих солдат и целых групп, их распущенность, случаи мародерства. С фронта писали, что при отходе полков второй очереди солдаты разбегались по деревням целыми взводами; множество дезертиров появилось в Варшаве. Солдаты массами бежали с поездов, шедших на фронт. По оценке начальника штаба Юго-Западного фронта М.В.Алексеева, с поездов дезертировали до 20% нижних чинов. Зимой 1914 г. власти были озабочены уже дезертирством с фронта.
Только Варшавским жандармско-полицейским управлением за декабрь 1914 г. – февраль 1915 г. были задержаны 3.500 дезертиров. На железных дорогах Юго-Западного фронта с 15 декабря 1914 г. по 15 января 1915 г. задержали 12.872 человек.
Множество случаев дезертирства было отмечено во время «великого отступления» летом 1915 г., когда после тяжелых боев солдаты «разбредались», частью попадая в плен или совершая побеги домой. Начальник снабжения Юго-Западного фронта сообщал в мае 1915 г., что солдаты, отстав от своих эшелонов, самовольно занимают затем места в пассажирских вагонах, размещаются на площадках и даже на крышах. Фронтовые штабы фиксировали в донесениях массу дезертиров, скрывавшихся среди беженцев. Еще больший размах приобрело дезертирство с поездов, перевозивших маршевые роты, которые комплектовались из ратников ополчения. На Юго-Западном фронте эти побеги составляли по 500–600 человек с поезда, т.е. более половины состава. При этом не действовали никакие меры предупреждения побегов: солдаты спрыгивали с поездов на ходу, невзирая на выстрелы охраны. Как правило, беглецы находили убежище в собственных или чужих деревнях, где жили месяцами. Беглые, отсталые, бродяжничавшие солдаты толпами появлялись на железных и грунтовых дорогах и Северo-Западного фронта, внося в войска «тлетворный дух деморализации».
Дезертирство сопровождалось беспорядками, мародерством, грабежами в тылу армии, что отчасти являлось следствием широкого участия войск в реквизициях имущества и поджогах полей с урожаем. Дезертирство проникло глубоко в тыл России: в декабре 1915 г. толпы бродячих солдат появились в Московском военном округе.
Зимой 1915–1916 гг. возникло новое явление: побеги с санитарных поездов легко раненых, которые либо бежали к себе в деревни, либо бродили по окрестным селениям. Весной 1916 г. только на Юго-Западном фронте задерживали около 5 тыс. дезертиров в месяц. Волна дезертирства нарастала, с осени 1916 г. она стала особенно мощной и уже не ослабевала вплоть до конца войны. На этом и Румынском фронтах солдаты просто бежали домой, и сами ротные командиры признавали, что «умные повтикали, а дураки остались».
Бродячие солдаты часто устраивались на работы в прифронтовых городах, жили в притонах с сожительницами или с проститутками, занимались кражами, грабежами, подделкой документов для других дезертиров, сбытом обмундирования, просили милостыню. В тылу фронта появились авантюристы из числа дезертиров, выдававшие себя за офицеров, агентов снабжения продуктами и т.п. Дезертиры легко включались в беспорядки на этапах и распределительных пунктах (например, в Гомеле и Кременчуге осенью 1916 г.). Повсеместными были оскорбления дезертирами полицейских и жандармов на железной дороге, вплоть до драк и выбрасывания их из поездов. Шайки дезертиров появились даже в Астрахани.
Сколько же всего было дезертиров в царской армии в годы Первой мировой войны? Согласно данным Ставки, до весны 1917 г. их насчитывалось 195.000. По всей вероятности, те цифры, которыми располагала Ставка, рассчитывались из числа задержанных при побеге с фронта в тыл. Но только по официальным данным военных и жандармских учреждений на фронте и в тылу были задержаны около 420.000 человек, что на порядок превышает количество дезертиров в германской (35–45 тыс.) и британской (35 тыс.) армиях.
Менее всего сведений о количестве дезертиров, осевших во внутренних губерниях России. В целом же по стране с конца 1914 г. до марта 1917 г. задерживалось и проживало по месту жительства около 800.000 дезертиров. Общая же цифра тех, кто перед революцией прошел путь дезертира, включая незадержанных, может составить 1–1,5 млн. Количество дезертиров в 1,5–2 млн. оценивают и в историографии. (Previous Entry | Next Entry. ДЕЗЕРТИРСТВО В ЦАРСКОЙ АРМИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. Aug. 26th, 2013 at 4:25 PM https://russ-ad.livejournal.com/162582.html. Источники: Асташов А.Б. – Война, плен и дезертирство в XX веке; Головин Н.Н. – Россия в Первой мировой войне; Днепровский А. – Записки дезертира; Миронов Б.Н. – Социальная история России периода империи; Нарский И.В. – Фронтовой опыт русских солдат в «германской» войне до 1917; Россия в мировой войне 1914–1918 года (в цифрах)).
Главной причиной рассмотренных двух массовых явлений в русской армии во время Первой Мировой войны являлось то, что, по мнению автора, солдаты и народ России в своем большинстве ЭТУ ВОЙНУ СЧИТАЛИ НЕСПРАВЕДЛИВОЙ и оба этих явления УЖЕ «ПРОЦВЕТАЛИ» ЕЩЕ ДО ПОСЛЕДОВАВШИХ В 1917 Г. РЕВОЛЮЦИЙ! Большевики приписываемой им разрушительной роли в разложения армии не играли в силу простого отсутствия у них в то время соответствующих практических возможностей.
Императору и его полководцам было трудно управлять армией в данной войне, в которой многие русские солдаты не желали воевать с присущими именно русским воинам самоотверженностью, отвагой и лихостью, свойственных им в прежних войнах. Это была не их война и явно не за Родину, а за царя и веру уже не очень-то хотелось голову класть, хотя монархисты и церковь с этим категорически и бездоказательно не согласны.
Б) Экономические изменения в Российской империи в годы Первой Мировой войны
Этот вопрос рассмотрим преимущественно на материалах советского историка, доктора исторических наук, профессора, специалиста по экономической истории России начала XX века – А.Л.Сидорова. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОССИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. ИЗДАТЕЛЬСТВО "НАУКА". Москва, 1973.
Введение всеобщей воинской повинности в большинстве стран Европы, быстрый рост регулярных армий и образование огромных обученных резервов стихийно наталкивали военных специалистов на мысль, что в будущих войнах армия будет представлять фактически весь народ, а исход войны будет решаться не отдельными выигранными сражениями, а истощением одного из участников войны. Такая постановка вопроса приводила к признанию зависимости боеспособности армии от роста промышленности, железных дорог и технического прогресса. Особенно большое значение придавалось железным дорогам.
Русско-японская война с ее ограниченными масштабами не способствовала формированию правильной точки зрения среди работников русского Генерального штаба. Военные руководители окончательно согласились с тем, что будущая война будет скоротечной, продлится несколько месяцев и, во всяком случае, не более года. Соответствующие взгляды развивались и в военных академиях.
Первая мировая война 1914 г. с первых же дней стала вестись с огромным напряжением всех людских и материально-технических ресурсов. Мир не видел еще под ружьем столь больших армий, вооруженных огромным количеством орудий истребления людей – пушками, пулеметами, минометами, авиацией. Линия Восточного фронта России только в Европе растянулась на 1.500 км. С началом войны Российской империей была проведена мобилизация, после проведения которой русская армия насчитывала (вместе с кадровым составом) 5,5 млн. человек, а после дополнительных призывов в 1914 г. под ружьем уже было 6,5 млн. человек (А.Л.Сидоров. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОССИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. ИЗДАТЕЛЬСТВО "НАУКА". Москва, 1973. Раздел первый. Царское правительство и военно-экономическая мобилизация тыла. Глава первая. Роль промышленности в боевом снабжении армии в начале войны).
Естественно, что эта армия сразу поглотила мобилизационные запасы и предъявила к слабой русской промышленности невиданные ранее требования. Огромную армию надо было вооружить и пополнять вооружение, одеть, накормить, перевезти и т.д. Все это по-новому ставило вопрос о роли промышленности в работе на армию. Можно с полной уверенностью сказать, что среди государственных и военных руководителей России никто не думал до войны об организации тыла, о работе всей промышленности для снабжения армии на случай такой войны, которая началась. («Мобилизация промышленности в иностранных государствах» вып. 1. М., 1924, с. 5-7). В своей работе («Мобилизация промышленности для нужд войны. Общие основы» М., 1925, с. 60-61) П.Каратыгин высказывает мнение, что германская военная доктрина также исходила из краткосрочности войны, но более сильные производственные средства позволили ей быстрее исправить начальную ошибку. Германия быстрее своих противников провела мобилизацию промышленности, и это обеспечило ей перевес в боевой технике.
Начавшаяся война со всей очевидностью показала, что русской армии, имевшиеся запасы, заготовленные в мирное время, позволили только ее начать. А далее требовались те средства, какие ей должны были предоставить производительные силы своей страны. (Е.З.Барсуков. Указ соч., т. 1, с. 160-161).
В целом мощность трех оружейных заводов России использовалась за три предвоенных года от 7 до 12%. Их суммарная годовая производительность была рассчитана на 525.000 винтовок, а изготовлено было в 1911 г. 37.000, в 1912 г. – 47.000 и в 1913 г. – 65.000 штук (ЦГВИА, ф. 962, оп. 2, д. 48, л. 33. Свод сведений о численном составе войск, ружьях, пулеметах и патронах). Одновременно с катастрофическим сокращением производства винтовок Главное Артиллерийское Управление (ГАУ) в целях экономии в 1912 г. сократило на заводах запасы стальных ствольных болванок с 240.000 до 100.000 штук. Поэтому к началу войны на заводах осталось ограниченное количество болванок для изготовления винтовок. В результате целая армия (140.000 человек) в первом году войны осталась без винтовок.
Политика ГАУ в деле производства патронов лишила армию к началу войны полного комплекта патронов – не хватало 300 млн. патронов сравнительно с утвержденными мобилизационными нормами. Изготовление полного комплекта планировалось ГАУ на 1915 г., а полная замена патронов старого образца на новые, остроконечные, намечалась лишь на 1918 г.
Еще хуже обстояло дело с порохом. Пороховые заводы не успевали обеспечивать снабжение артиллерии. Только в 1913 г. начались работы по незначительному расширению трех пороховых заводов, а также строительство 8 снаряжательных мастерских. Предложение ГАУ построить новый пороховой завод не встретило поддержки в министерстве, и до войны он не был выстроен (ЦГВИА, ф. 962, оп. 2, д. 128, лл. 58-70. Свод сведений о снабжении армии порохом).
Составляя планы мобилизации армии и ее стратегического развертывания, правительство не обратило внимания на техническое оснащение своих предприятий, в связи с чем состояние большинства из них не соответствовало достигнутому к тому времени уровню развития техники и тем задачам, которые они должны были выполнить.