– И все-таки я очень везучая, – прошептала Фатима, спускаясь с дерева, – хвала Судьбе.
Жизнь – это весы, думала она, осторожно пробираясь по лесополосе, и сейчас на ее чашах оказались мы с Адой. И кто из нас перевесит – решит Судьба.
7
Последний день ее пребывания на восточном побережье выдался ветреным и пасмурным, но Фатима не возражала, такая погода ей очень даже нравилась, ветер освежал ее мысли и бодрил, а она очень устала. Времени было слишком мало, так что ей приходилось сжимать свои планы, растягивая время, жертвовать сном и думать, думать и действовать. И такая организованность принесла свои плоды – она закончила всё, что намечала, даже немного раньше, так что успела немного вздремнуть, но опять пожертвовала сном, на этот раз ради этой прогулки. Не могла она уехать, не увидев это вид еще раз, не подпитавшись неиссякаемой силой, которую излучало это место, так что она заставила себя встать с кровати и направилась сюда, на свою скалу. Она не сомневалась, что здесь ей сразу станет лучше, да, она устала и чувствовала себя каким-то бродячим зомби, но это место всё исправит, здесь билась энергия, и если ты умел к ней подключаться, она вливалась в тебя, заполняя каждую клеточку своим живым светом. Ее тянуло сюда, и этому зову она не противилась, а с удовольствием следовала за ним.
Послеполуденное солнце так и не выглянуло из-за облаков, а ветер стал еще сильнее, и Фатима с удовольствием подставляла ему лицо, шагая по поселку и автоматически приветствуя знакомых, кому-то кивала, кому-то улыбалась, а один раз даже вступила в небольшой и бессмысленный разговор, какие обычно заводят люди на курортах от безделья. Она была вежлива и дружелюбна, но мыслями она была далеко, за привычной для всех маской кипела совсем другая жизнь, и даже усталость не смогла замедлить бешеный темп ее мыслей.
Прошедшие дни проносились перед глазами, как слайд-шоу, все дни, что она провела в лесополосе и в поле, изучая распорядок дня и местность вокруг воинской части. Она даже ночевала там, чтобы выяснить, сможет ли она под покровом темноты подобраться к забору. Выяснила, что сможет, и эта ночь врезалась ей в память – таких громадных звезд она давно не видела, а так, лежа в поле, под этим черным куполом, вдыхая запах трав и ощущая буквально физически таинственную ночную тишину – такого с ней еще не случалось. И она улыбалась этим звездам, таким далеким и таким равнодушным, улыбалась, потому что этот момент был прекрасен, и она знала, он не повторится. Чувства бывают волшебными всего один раз, и она умела ценить эти мгновения, она знала, что в жизни нет ничего дороже этого секундного волшебства. И она твердо решила передать это знание сыну, пусть он будет богат по-настоящему, а только то, что можно сохранить в душе – истинное богатство.
Вертолет больше не прилетал, но ей и без этого зрелищ хватало, она изучала врага, чтобы напасть и одержать победу, и хотя каждый день за высоким ржавым забором походил на предыдущий, она не упускала ничего, внимательно следила и запоминала, а во время ночной вылазки даже прошлась по периметру. Она подошла так близко, что могла даже ощутить запахи, идущие от кухни и от машин, стоящих под открытым небом. Неслышно, как тень, она кралась вдоль забора, внимательно осматривая его на предмет камер или проводов с током, ничего подобного не обнаружила, и это радовало, но она понимала, что не зная четкого расписания прилетов, вся эта легкость станет бесполезной – не могла же она проникнуть на базу и жить там в ожидании вертолета. Хотя, подумала она, вдыхая маслянистый запах техники, которая стояла меньше чем в метре от нее за забором, будь у меня волшебное кольцо как у мистера Бэггинса, я бы могла жить тут хоть месяц, как он во дворце короля эльфов. Она читала эту историю Яну, и вместе они немало пофантазировали на тему кольца, которое способно подарить невидимость. В ту ночь она поняла, что ей придется стать невидимой, чтобы проникнуть на борт вертолета, только вот волшебное кольцо еще никто не изобрел, и никакие деньги в мире не могли ей помочь в этом. Впрочем, подумала она, в какой-то степени я всегда была невидимкой, и на деле не раз становилась ею, так что придется прибегнуть к не волшебным способам обмануть людские глаза.
Но главный вопрос по-прежнему оставался открытым – ей нужно было знать, как часто прилетает вертолет и есть ли вообще какой-то график, без этого всё теряло смысл. И единственный способ это выяснить – наблюдение, это она понимала, но не могла же она поселиться здесь, в этой лесополосе, на месяцы и ждать, у нее была и другая жизнь, сын, отель. Сложно жить за двоих, когда имеешь всего одно тело, думала она, и особенно, когда физически надо раздвоиться, но как? Одну ее часть ждали на другом конце страны, у второй были дела на этом. Нужно было срочно найти решение, и она нашла. Деньги многое решали в этом мире, и не только фантазии Романа, телохранителя Ады, превращались в реальность, у Фатимы тоже была фантазия, и ее деньги тоже сделали ее настоящей.
За приличную сумму из своего скрытого счета – не всё же надо светить, у нее ведь было две жизни, одна теневая, вторая на виду, и обе были обеспечены всем необходимым – она купила себе вторую пару глаз, теперь она могла раздвоиться. Маленькая камера питалась от аккумулятора, заряда хватало на полгода, но ей столько и не понадобится, спутник транслировал картинку 24 часа в любую точку мира, так что закрепив этот маленький глаз где нужно, она могла спокойно уезжать и жить своей обычной жизнью, при этом наблюдая за базой в прямом эфире или отсматривать записи.
Чудо техники, подумала Фатима, получая на почте соседнего города посылку, за срочность ей пришлось еще доплатить, но чудеса никогда не бывают дешевыми, и она считала, что еще немного отдала за возможность быть одновременно в двух местах. Теперь оставалось только установить этот электронный глаз и убираться восвояси, этот занюханный поселок и пьяные туристы ей уже порядком поднадоели. Ей надо было знать, как часто прилетает вертолет, и самое простое и самое верное решение – лесополоса напротив воинской части.
Все гениальное просто, думала Фатима, весь вечер возясь с инструкциями и настройками, а наутро отправилась в ставшую уже почти родной лесополосу. На этот раз она прихватила с собой ноутбук, она ведь должна была проверить картинку – какой от камеры прок, если она будет исправно показывать ей поле или ветки. Несколько раз она лазила туда-сюда, пока наконец не нашла идеальное место, позаботилась о том, чтобы ветки не закрывали обзор, но при этом скрывали бы крошку от возможных наблюдателей. Хотя в глубине души понимала, что эти меры уже чересчур, военные здесь напоминали сонных пчел поздней осенью, они лениво и медленно блуждали по территории, не замечая ничего и совершенно не ожидая подвоха. Но правила есть правила, железная дисциплина – залог долгой жизни, а она хотела прожить еще много лет, хотела увидеть, как вырастет Ян, как девушки станут виться вокруг него, черт, да она даже подумывала о внуках, а почему нет?
И уж точно она не хотела умирать, так не узнав, кто был тот голубоглазый молодой человек, именем которого она назвала сына, так и не получив ответа на главный вопрос: что он испытывал к ней, и что она испытывает к нему? Когда-то давно, когда она еще не была Фатимой, она хотела умереть, но с тех пор многое изменилось, ее жизнь снова обрела смысл, а когда есть что терять, начинаешь бояться, и этот страх заставляет цепляться за жизнь, защищать ее всеми доступными способами.
Итак, потратив почти весь день на установку и настройку своих вторых глаз – или третьего глаза – Фатима уже ночью, лежа в кровати, любовалась прекрасной картинкой, даже ночью инфракрасное излучение делало видимым всё, что творилось на сонной военной базе. Звука, правда, не было, но зачем ей звук, слушать пение птичек она могла и у себя дома. Главное – было четкое изображение в любое время суток и показатель время/дата, так что она могла составить график прилета, уж за 2 месяца вполне могла. Молодец я, подумала она, с наслаждением погружаясь в сон, такой желанный и такой долгожданный, но недолгий – ее ждало еще одно дело, самое приятное прощальное дело. Упаковав все вещи и приготовившись к отъезду, Фатима отправилась на скалу, к волшебному месту силы.
Едва она вышла за пределы города-поселка, как местность стала абсолютно безлюдной, как будто за невидимой линией с надписью Ухтинск начиналась зона отчуждения. Но ее это радовало, компанию они никогда не любила, особенно в таком волшебном месте. Ветер свистел в ушах, трепал одежду, как будто пытался схватить ее своими невидимыми руками и увести куда-то за собой, пустая дорога и низкое темное небо выглядели как ожившая картина, иллюзию нарушали только голоса и шум моторов, ветер приносил их из поселка. Если здесь, на равнине, ветер имеет такую силу, подумала Фатима, любуясь окружающей ее зловещей красотой, то там, на скале, он, наверное, как ураган, еще сдует в море. И мысль эта вызвала улыбку. Да, она любила играть с опасностью, и ничего не могло ее исправить, она была такой, какой ее родила мать, и научилась принимать себя, пусть на это и ушли долгие годы.
По тропе она поднималась глубоко погруженная в свои мысли, ветер, действительно усилившийся на высоте, толкал ее, пытался вырвать сумку, которую она перекинула через плечо – в ней был термос с чаем и булочки, она хотела пообедать именно здесь – если уж получать удовольствие, то по полной. Была и еще причина: ей хотелось провести здесь как можно больше времени, потому что в глубине души она знала, что больше никогда не вернется сюда, никогда не увидит это место и этот фантастический вид.
Она так погрузилась в себя и свои мысли о камере, Аде и ее острове, что даже не заметила сразу, как перед глазами промелькнуло что-то яркое, лишь когда боковое зрение поймало объект и послало сигнал в мозг, ее рефлексы проснулись. Фатима резко повернула голову, сильный порыв ветра заставил ее прижаться к валунам, она поднялась уже достаточно высоко и увидела, что ветер унес платок, женский и яркий, и унес его с вершины. На ее месте кто-то был. Разочарование и даже злость кольнули ее сердце, это место было волшебным, оно требовало уединения, оно не предназначалось для компаний, там был только один источник энергии, и подключиться к нему можно было лишь в полном одиночестве. И что, пойти обратно, спросила она себя, прекрасно понимая, что если сейчас уйдет, то уже не увидит эту красоту, другого времени на визит у нее не было. Сейчас или никогда, подумала Фатима, проклятая фраза проклятой жизни, вечный выбор, и, как правило, не из приятных вещей. Несколько секунд она постояла, вслушиваясь в ветер, но ничего не услышала, тот, кто был наверху, молчал, что ж, уже что-то. Когда решения нет, подумала она, лучшее, что можно сделать – дать выбрать судьбе… или прислушаться к себе.
Пока она размышляла, ветер крутил платок в своих невидимых рука и вдруг внезапно бросил, только что ветер дул почти с ураганной силой, и вдруг разом затих. Яркая шелковая ткань красиво спланировала на склон и повисла на ветке кустарника. Вот тебе и ответ, подумала Фатима, как зачарованная глядя на пеструю материю, как огромный цветок украшающую куст. Особенно не задумываясь над тем, зачем она это делает, она начала спускаться, это был порыв души, тихий голос интуиции, и она по привычке доверилась ему. Пришлось сойти с тропы и пробираться по крутому и шаткому склону, но она не думала об этом, ей нужен был этот платок, и она шла к нему, а все эти «зачем» и «почему» она просто выбросила из головы.
Не надо искать объяснения самым простым и самым сложным вещам, вспоминал она давний совет, человеку уготована середина, поэтому ее и называют золотой, мы живем между небом и землей, между адом и раем, здесь, как раз посередине.
Снова налетел ветер, но ветки крепко держали платок, так что Фатима, преодолев склон, без труда схватила его. Ткань была прохладной и приятной на ощупь, она поднесла его поближе, по-прежнему не думая, и до нее долетел едва уловимый нежный запах духов. Кто ты, задалась вопросом Фатима, еще раз поднося платок к лицу и поворачивая голову к вершине, и ей вдруг нестерпимо захотелось это узнать, увидеть хозяйку платка, женщину, носившую такие изысканные духи. Она чувствовала, что это нужно ей, а может, это было простое желание или интерес, она снова не стала углубляться и искать объяснения, просто пошла на зов, как делала всю свою жизнь. Она вернулась на тропу и поднималась чуть ли не бегом, время уходило, она чувствовала это. Ветер пытался отнять у нее свою игрушку, вернуть себе, но она крепко сжимала шелковую ткань, наслаждаясь ее прохладой и гладкостью. Перед смой вершиной Фатима снова приложила ее к лицу и глубоко вдохнула нежный и такой призрачный аромат, она уже почти влюбилась в него и решила, что, может быть, даже спросит у хозяйки платка название ее духов. Только очень необычная женщина выберет такой запах, подумала Фатима и сделала последний шаг к вершине.
Перед ней открылась площадка и валуны, на которых она сидела, теперь на них сидела женщина, всё правильно, хозяйка платка была здесь, всё еще была. Она не повернулась, скорее всего не слышала приближения Фатимы, так что она могла рассмотреть незнакомку, оставаясь невидимой столько, сколько пожелает. Со спины трудно было определить возраст, но Фатиме показалось, что она уже не молода, хотя и до старости ей явно было далеко – спина прямая, черные как у нее самой волосы стянуты в тугой пучок, она куталась в большой черный жакет и не сводила глаз с моря. Женщина сидела совершенно неподвижно, как статуя, но что-то в ней было, что-то исходило от нее, какая-то мощная энергия, и Фатима это почувствовала.
Ей стало еще интереснее. Она застыла, наблюдая за незнакомкой, не решаясь нарушить тишину и неподвижность женщины. Фатима стояла совершенно бесшумно, ни один камешек не укатился у нее из-под ног, она ничем не выдала себя, но вдруг женщина на камне повернулась. И не резко, как поворачиваются в испуге или от неожиданности, нет, она повернулась не спеша, как будто давно знала, что она больше не одна и теперь просто решила нарушить молчание.
– Не стоит стоять там слишком долго, – сказала она, спокойно глядя на Фатиму, – а то просверлите мне дырку в спине.
Раньше ее никто не заставал врасплох, поэтому Фатима крайне удивилась, а кроме того, разве не она считала, что застала женщину врасплох и целиком владеет ситуацией? Вот это поворот, подумала Фатима, поднимаясь на площадку с платком в руке. Женщина снова отвернулась, уставилась на море, свистящий и яростный ветер трепал вязаный пояс ее жакета, но совершенно не мог нанести вред тщательно уложенным волосам. Могу поклясться, я не шумела, думала Фатима, ступая по каменистой площадке, я ведь просто стояла. Может, она видела меня раньше, пока я бегала за ее платком? Однако стоять и дальше столбом не имело смысла, поэтому она двинулась вперед, осознавая, что нервничает, или даже смущается. А такого с ней не было со времен… в общем, в жизни Фатимы такого точно не было. Теперь она могла не стараться быть бесшумной, но ревущий ветер всё равно уносил любой звук, и Фатима снова задумалась: а как эта женщина узнала о ее присутствии? Спросить было бы проще, но она вдруг поняла, что не решится. Да, странный выдался денек.
– Думаю, это ваше, – сказала Фатима, поравнявшись с сидящей женщиной, и протянула ей платок.
Несколько секунд незнакомка сидела так же неподвижно, глядя на море, Фатима уже начала думать, что она либо не слышит ее, либо специально игнорирует, но тут она повернулась. На красивом волевом лице больше всего выделялись глаза, такие же черные, как у самой Фатимы, и такие же горящие. В них она увидела мудрость и силу, и что-то, что нельзя было описать словами, что-то, что пронизывало всю ауру этой женщины.
– Да, верно, – она протянула руку, пальцы у нее были длинные и ровные, а ногти ухоженные, отполированные и не слишком длинные. – Спасибо.