Сэм энергично закивала, а в глубине души уже явно начала сомневаться в своей затее. В Южной Африке она жила в закрытом квартале, настоящих друзей не имела, общалась в основном со взрослыми, которые считали ее девчонкой, такой она была робкой. Свою подругу по переписке она никогда не видела вживую. Для нее это было всё равно что отправиться в полярную экспедицию, в погоню за химерой, в незнакомых краях за десять тысяч километров от дома.
Она доела завтрак, не сказав больше ни слова, и пошла к лифту.
– Ты не слишком с ней носишься? – спросил Седрик, повернувшись к Кэти. – Мы знаем эту девчонку только со вчерашнего дня. Тебе нет резона опекать ее как родную дочь. Она совершеннолетняя, вакцинированная, на дворе белый день. Я еще понимаю, если бы она гуляла в мини-юбке по проблемному кварталу в два часа ночи…
Голос Кэти зазвучал на странно низких нотах:
– Это сильнее меня. Она напоминает мне мое первое самостоятельное путешествие: мне было восемнадцать лет, выглядела я на четырнадцать-пятнадцать, всего боялась, постоянно паниковала…
– Смотри, посадишь ее себе на шею. Мало нам в самолете умирающих от страха, пьяниц и психопатов, надо еще заниматься подростками на временной посадке…
– В худшем случае, – добавила Сара, – она может ошибиться домом, когда будет искать свою подругу.
– Может быть. И всё-таки, если с ней что-то случится, я себе не прощу. В ней есть что-то такое, что тревожит меня…
– Что такое?
– Я не знаю. Надлом…
Поднявшись в свой номер, Сэм экипировалась в стиле коммандо: джинсы, кроссовки, две футболки, одна поверх другой, старый свитер с капюшоном и новенький смартфон. Она сунула в рюкзак паспорт, бумажник, вентолин, блокнотик и карандаш. Кое-как расчесав курчавые волосы, она состроила перед зеркалом гримасу и приняла, по ее мнению, сексуальную позу. В зеркале отражалась юная метиска, слегка пухленькая, довольно хорошенькая… по крайней мере, так ей говорили.
Она накинула ветровку, подхватила рюкзак и, взявшись за ручку двери, в последний раз оглянулась на свое отражение.
– Саманта Гёз, London explorer[3], в путь!
4
Элиот и Фергюс вышли из паба. Едва они ступили за порог, холод так и набросился на них. Они подняли воротники и втянули головы в плечи.
Фергюс зажег сигарету, сложив ладони лодочкой и пригнувшись, чтобы защитить пламя. Он длинно выдохнул дым через ноздри, закатив глаза к небу.
– Мне позарез нужны бабки. Он не может взять меня в свой рестик, твой братан?
Элиот повернулся на каблуках.
– Ты серьезно? В прошлый раз ты его не убедил. Смылся, оставив половину посуды в раковине! А всю работу пришлось доделывать мне!
– Проблема с Томом та, что он всегда призывает нас на проекты «Миссия невыполнима», прикинь? А кухня у него для садового гнома! Нагнешься открыть мусорное ведро под раковиной и приложишься о стенку сзади. Выпрямишься – поцелуешь ручку шкафчика. А он не находит ничего лучше, чем устроить банкет ветеранов. Не спрашивай, как они все уместились в зале, я так и не понял, даже притом, что стулья у соседа одолжили. И я не знал, сколько они жрут, эти старые солдаты. Желудки на ножках, да и только. Когда они ушли, в рестике было как после циклона.
– Но ты же согласился, разве нет?
– Я согласился мыть посуду, а не драить кастрюли отбойным молотком. Я свалил, пока не заработал двойной тендинит. Это была самозащита.
Элиот взял у него сигарету и так же выдохнул дым, запрокинув голову.
– Если бы он захотел нанять меня на настоящую работу, – продолжал Фергюс непоколебимо кривить душой, – оформленную по закону, постоянную, тогда окей, я его с потрохами.
– Брось. Он о тебе и слышать больше не хочет.
Лицо Фергюса превратилось в маску оскорбленной невинности, глаза устремились на тротуар, призывая его в свидетели. Он сокрушенно покачивал головой, словно говоря: это выше моего понимания.
– У меня, кажется, есть план на четверг, – сказал Элиот. – Разгрузить полуприцеп на одном складе в Севен-Кингс. Управляющего я знаю, он берет только молодежь, платит вчерную. Отстегивает хорошо, но работа не из легких, предупреждаю. Весь груз надо поднять на третий этаж без лифта.
– Что за груз?
– Старинная мебель.
– Вот радость-то, – буркнул Фергюс. – В котором часу начинать?
– В пять часов… Грузовик едет ночью.
Фергюс присвистнул сквозь зубы.
– В пять утра? А если притащимся зря? Видел, что по телевизору показывают? Дороги превратились в катки. Он запросто может слететь в кювет, твой грузовик.
– Ты идешь или не идешь? Он классный парень, мне доверяет.
Фергюс задумчиво смотрел на тающий дым сигареты.
– Пять утра. Мечта, что тут скажешь… Постой, да она совсем без башни, смотри!
– Ты о ком?
– Черная девчонка, вон там. Идет уткнувшись в смартфон.
Элиот посмотрел в направлении, указанном ему подбородком. Он увидел на другой стороне улицы девушку, она шла медленно, уставившись в экран телефона, в уши были воткнуты наушники. За ней на очень близком расстоянии следовал подозрительный тип, а меньше чем в десяти шагах впереди стоял на стреме мальчишка-подросток, прислонившись к стене, руки в карманах, капюшон низко надвинут на лицо.
Всё произошло очень быстро. Мальчишка, как только она поравнялась с ним, прыгнул на нее и выхватил телефон, в то время как его сообщник толкнул ее и попытался вырвать рюкзак. Девушка завизжала. Она потеряла равновесие и проскользила несколько метров по земле, вцепившись в лямку рюкзака.
– Пустите ее, ублюдки! – закричал Фергюс.
Вспугнутые его криком, воришки пустились наутек. Фергюс метнулся следом, но рука друга резко рванула его назад. Красная махина автобуса, вырулившего справа, едва не задела его, взревел клаксон, и фонтан ледяного снега из-под колес обдал обоих до колен.
– Черт, Фергюс, ну ты даешь! Жить надоело?
Они бегом пересекли шоссе, широко раскинув руки, чтобы не поскользнуться. Воришки уже исчезли за углом, их было не догнать.
Фергюс подбежал первым. Девушка сидела на тротуаре, еще оглушенная, и лихорадочно рылась в рюкзаке. Он увидел в ее руке маленький аэрозольный баллончик и отпрянул, заслонив лицо руками, мало ли, вдруг у нее какая-нибудь пакость для самозащиты, с перцем или слезоточивым газом.
Но вместо того чтобы направить баллончик на него, девушка поднесла его ко рту и глубоко вдохнула, зажмурившись.
Он слегка потряс ее за плечо. Еще крепче сжав в руке лямку рюкзака, она съежилась и отшатнулась.
– Не, да ты чё? – возмутился Фергюс, недовольный, что его причислили к ворам. – У нее чердак поехал! – пожаловался он, повернувшись к Элиоту и призывая его в свидетели.
– Она в шоке, Фергюс, – объяснил тот, – ты ее напугал.
Он присел рядом с девушкой. У нее была смуглая, золотистая кожа. Ореховые глаза в обрамлении длинных черных ресниц, скорее удивленные, чем испуганные, смотрели на него так пристально, что он угадывал свое отражение в черных зрачках.
– Всё хорошо, тебе ничего не грозит, – сказал он как мог мягко. – Мы не бандиты.
Девушка быстро провела рукой по волосам, и от этого простого жеста сердце Элиота понеслось вскачь по незнакомым тропам. Она выпрямилась. Он протянул руку, чтобы помочь ей встать.
– Спасибо, – пробормотала Сэм.
От вентолина стало легче, она немного отдышалась.
– Эти сукины дети свистнули твой мобильник, – констатировал Фергюс, указав подбородком на угол, за которым скрылись грабители.
Сэм кивнула. Тот, который заговорил, был повыше, лет двадцати, с квадратной челюстью, насаженной на длинную шею, и гнусавым голосом. На нем были ботинки на толстой подошве, узкие джинсы, куртка-бомбер и вязаная шапочка, натянутая до ушей.
– Ты Фергюс, если я правильно поняла, – сказала она, попытавшись улыбнуться. – А ты?
От неожиданности Элиот едва смог пробормотать свое имя. У него был вид милого мальчика, изо всех сил старающегося выглядеть крутым. Его лицо могло разом просиять под россыпью веснушек, а живой взгляд придавал особую прелесть робкому выражению.
Снег вокруг сыпал не переставая. Прохожих было мало, шины на мостовой странно поскрипывали, а двое мальчишек походили скорее на фашистиков из крайне правых, чем на ангелов-хранителей, однако именно они ее спасли.
Элиот откашлялся.
– А ты… можно узнать, как тебя зовут?
– Сэм.
Она отвернулась, будто искала какую-то точку вдали, и добавила как бы самой себе:
– Мне надо пойти в полицию.
Фергюс шмыгнул носом и повел плечами.
– Зачем? Они были в капюшонах, а в такой снег на камеры наблюдения рассчитывать не приходится. Никто не найдет этих подонков. А ты тоже хороша, разгуливаешь со смартфоном за восемь сотен и даже не смотришь, куда идешь.
– Я должна предупредить родителей, и надо заблокировать мой телефон.
– Держи, – Элиот протянул ей свой, – позвони им.
– Они… Они не отсюда.
– О, Элиот, – рассмеялся Фергюс, – мисс – принцесса из дальних стран. Прикинь, она живет в Австралии или в Новой Зеландии!
– Недалеко оттуда, – сказала Сэм. – В Южной Африке.
Элиот попятился и убрал телефон в карман парки.
– Извини, я не могу влезать в такие долги, не расплачусь до третьего поколения.
– Но мой отец живет в Амстердаме, – добавила Сэм.
– Можно зайти в интернет-кафе, – предложил Фергюс. – Ты нездешняя, если я правильно понял. Что же ты делаешь в Лондоне?
– Я должна была сегодня быть в Амстердаме и праздновать день рождения моего братишки. Дикая история: мой самолет не смог сесть и приземлился в Хитроу.
– Это не объясняет, что ты делаешь здесь. Для прогулок есть места погламурнее Уайтчепела.
– Кончай, я совершеннолетняя, делаю что хочу. Вы знаете, где полицейский участок?
Они красноречиво переглянулись.
– Ты правда хочешь сообщить в полицию?
– По-моему, это обязательно, для страховки. И потом, телефон был совсем новенький.
Она так и видела ход их мыслей, пока они пытались сложить головоломку каждый со своей стороны. Эта девчонка, якобы совершеннолетняя, еще нуждается в своих родителях, живущих в разных концах света. Она гуляет по кварталу, как туристка, со смартфоном последней модели в руках. Результат: ее ограбили, и, разумеется, она хочет пойти в полицию. Выдумщица, ясен пень, во всяком случае, с приветом. Как не согласиться с ними? С виду всё говорило против нее.
Она протянула руку.
– Я сама справлюсь. Спасибо. Пока.
Элиот пожал ладошку и задержал ее в своей на секунду или две дольше, чем было необходимо. Она бы очень удивилась, если бы узнала его версию. Он находил эту девочку очень привлекательной, да, и… мужественной. Нет уж, столько ублюдков ошивается поблизости, что отпустить ее без телохранителей – вряд ли хорошая идея.
– Это на Боу-роуд, в трех станциях метро, – выдохнул он наконец.
Фергюс ухватил его за локоть и метнул сердитый взгляд.
– Пошли, сваливаем. Я уже задницу отморозил.
Элиот вырвал руку. Девочка уже удалялась.
– Сэм! – крикнул он и побежал за ней. – Подожди, мы тебя проводим!
И добавил тише, повернувшись к приятелю:
– Только до дверей, Фергюс.
Тот присвистнул сквозь зубы.
– Окей, только не показываемся. Нарисоваться в легавке – еще чего не хватало. Опять на меня навешают всех собак.
Сунув руки в карманы, чтобы мало-мальски согреться, они нагнали Сэм. Пошли с обеих сторон, словно выгуливали младшую сестренку, только Элиот держался прямее обычного, а Фергюс нарочито поводил плечами.
5
За время короткой поездки в метро Сэм успела их рассмотреть. Фергюс был более угловатым, с усыпанным прыщами лицом. Правую бровь перечеркивал шрам, результат неудачного пирсинга. Элиот утопал в военного образца парке. Он казался более сдержанным, не таким уверенным в себе, но глаза его так и искрились, стоило ему повернуться к ней.
– Ты служил в армии? – спросила его Сэм.
– Не я, мой отец. В бронетанковых войсках, в Ираке.
– Спасибо Тони, – скрипнул зубами Фергюс.
– Какой Тони? – спросила Сэм.
– Тони Блэр. Забей. Это всё древняя история.
– Лучше не говорить нам про арабов, вот и всё, – раздраженно фыркнул Фергюс.
Сэм приняла к сведению, неприятно пораженная гримасой отвращения на его лице.
– Я этого не говорил, – заметил Элиот. – Это не они послали моего старика под пули.
– А как насчет чернокожих? С ними можно говорить? – вдруг спросила Сэм, вызывающе вздернув подбородок. – Или вы предпочитаете только белую компанию?
– Мы не расисты, – запротестовал Элиот. – Я сам наполовину поляк. И еще у меня друзья повсюду, сечешь? – Он стал загибать пальцы: – Пакистанцы, индийцы, итальянцы, латиносы…
Она с сомнением поджала губки, и он продолжил, исполненный надежды, глядя ей прямо в глаза:
– Южноаф…
Фергюс ткнул его локтем, и Элиот залился краской. Сэм отвернулась, пряча улыбку. «Туше!» – сказала она себе. Они вышли из вагона, смеясь, потому что Фергюс продолжал передразнивать Элиота, перечисляя овощи: картошка, порей, огурцы, помидоры… Парни показали ей полицейский участок на другой стороне улицы.
– Вон тот дом.
Сэм набрала в грудь побольше воздуха. Любое столкновение с официальными властями, будь они воспитательными или медицинскими, вызывало у нее опаску, плавно переходящую в ужас.
– Вы подождете меня? – спросила она дрогнувшим голосом. – Я хотела бы вас отблагодарить. Угощаю. Есть неподалеку кафе, куда я могла бы вас пригласить, типа «Старбакса»?
– Мы в такие не ходим, – ответил Элиот. – У нас своя гордость.
– Там дорого, и в этом районе их всё равно нет, – с фатализмом добавил Фергюс.
Элиот указал пальцем в конец улицы.
– Видишь железнодорожный мост? Перейдешь через него. Сразу за ним, справа, есть маленький индийский ресторанчик. Мы будем ждать тебя перед ним.
* * *
Сэм поднялась на крыльцо полицейского участка. Человек десять ждали своей очереди сделать заявление, и телефон звонил не переставая: непогода вызвала много несчастных случаев. Полицейские сновали туда-сюда, бросая «врачебные» взгляды на человеческий материал, с которым предстояло работать.
Наконец перед ней открылась дверь кабинета. Сэм прочла имя на бейджике, приколотом к гимнастерке его хозяйки: Ребекка Бёрдлоу. Женщина поморщилась, узнав, что Саманта иностранка, и поверила ее возрасту, только внимательно изучив паспорт.
Ухитрившись дать относительно точное описание одежды воров, Сэм замешкалась на вопросе о свидетелях. Элиот и Фергюс помогли ей, но ясно дали понять, что не хотят быть замешанными в ее историю.
Заметив ее смущение, полицейская насторожилась.
– Мисс Гёз, я повторяю вопрос: у вас есть свидетели?
Сэм отрицательно покачала головой.
– Вы не хотите говорить? Вам угрожали?
– Нет!
– Как угодно… Но надеюсь, что вы ничего от меня не скрываете. Это было бы не в ваших интересах.
Ребекка Бёрдлоу отодвинула стул и стала рыться в ящике стола.
– Уличные воришки хорошо организованы. Редко бывает, чтобы они нападали только вдвоем. Обычно работают шайками…
Она разложила на столе несколько фотографий и продолжала:
– Вот эти называют себя Джек-Нож-Ангелы. Промышляют в Уайтчепеле и Шэдвелле. Незаконная торговля, карманные кражи. Нескольких мы взяли, но остальные никак не попадутся в наши сети. Посмотрите хорошенько, не спешите.
Сэм никого не узнала.
– Хорошо, мисс Гёз, вы совершеннолетняя и сама себе хозяйка, но эти подонки никогда не нападают наобум, у них шестое чувство на особенно уязвимых людей. Лондон не опаснее любого другого города, но мы не можем держать под контролем все улицы, и плохая погода не помогает.
Сэм воздержалась от комментариев, только состроила гримаску капризного ребенка, которому досталось не по делу.
Полицейская вздохнула. У нее была дочь, такая же юная и хорошенькая, как эта Саманта, и ей бы очень не понравилось, если бы та потерялась в незнакомом городе.
– Помимо вашей семьи есть кто-нибудь, кому вы могли бы позвонить здесь, в Лондоне?
Сэм помотала головой, потом вдруг вспомнила.
– Есть, есть!
– Отлично. Я очень рада. Могу я записать номер в ваше досье?