Мистер Чарльз спрашивает, есть ли добровольцы.
– Я пойду, – вызывается Сюзанна, подняв холёную руку с пурпурными ногтями.
Мистер Чарльз жестом просит её выйти вперёд. Мэйси шепчет что-то Сюзанне вслед, та хихикает, надувает пузырь из жвачки, лопает его и откашливается.
– Э-эм…
– Стоп! – командует мистер Чарльз. – Выплюньте жвачку.
– Мне так проще сосредоточиться!
– Выплюньте.
Сюзанна вздыхает, неторопливо идёт к мусорке и выбрасывает свою жвачку. Потом, выставив диораму на стол, чтобы показать её классу, достаёт тонкую стопку карточек с текстом.
– Как я уже сказала, – начинает она снова, – моя диорама изображает волчицу с волчатами. Весной среднестатистическая волчица приносит до девяти волчат. Логово она предпочитает устраивать у ручья или в узких тёмных…
Я понимаю, что наблюдать за шестиклассниками, раскачивающимися на уличных турниках, куда интереснее, чем слушать монотонную трескотню Сюзанны, от которой меня тянет в сон.
Должно быть, я всё-таки засыпаю, поскольку, услышав грохот распахнутой настежь двери, от неожиданности подпрыгиваю чуть ли не до потолка. К счастью, замечает это только Герман.
А Сюзанна так и остаётся стоять с раскрытым ртом, глядя на девчонку, которая в эту распахнутую дверь вошла.
– Ой, – говорит девчонка, раскидывая руки и ноги в стороны на манер морской звезды. – Я и забыла, что эти двери от малейшего пинка отлетают. Надеюсь, не перебила?
– Вы, должно быть… – поднимается мистер Чарльз.
– Так точно, сэр, Корали Джессап. Прибыла для несения службы. Рада знакомству, сэр.
– Тебя не должно здесь быть! – шипит Сюзанна, в запале уронив одну из своих карточек. – Ты же в Атланте!
Корали, не ответив, обходит Сюзанну по большой дуге и пожимает мистеру Чарльзу руку. Для седьмого класса она выглядит слишком маленькой и тощей, и я спрашиваю себя, не в шестой ли ей было нужно. Локти и колени торчат из длинных шорт – точнее, обрезанных брюк – и розовой футболки, каштаново-смуглое лицо обрамляют десятки тоненьких косичек, на губах играет хитрая улыбка.
Сюзанна растерянно переводит взгляд с Корали на мистера Чарльза, словно пытается решить в уме сложную математическую задачу.
– Нет, ты почему здесь? – не унимается она. – Ты же больше у нас не учишься! И вообще живёшь в Атланте!
Корали, наконец обратив на неё внимание, вскидывает бровь.
– Правда? – переспрашивает она. – Найденные доказательства не подтверждают вашу теорию.
Рядом со мной фыркает Герман. Кто-то из ребят хихикает, другие перешёптываются.
– Вижу, с научными методами вы знакомы, – говорит мистер Чарльз. – Но, может быть, пока присядете? Мисс Кэрроуэй как раз дошла до самого захватывающего момента своей презентации, и мне не хотелось бы оттягивать его ещё дольше.
– Спасибо, мистер Чарльз, – вздёргивает подбородок Сюзанна. Впрочем, интонация мистера Чарльза заставляет меня сомневаться, что он захвачен её презентацией. – Как я уже сказала, волчица предпочитает устраивать логово у ручья или в тёмных…
Корали вприпрыжку мчится по проходу в мою сторону и падает на свободный стул.
– Это моё место! – вопит Сюзанна.
Корали отдёргивает руки и подскакивает, словно села на раскалённые угли.
– Надеюсь, ничего не подхватила! – хмыкает она, вызвав ещё несколько смешков. Мэйси кривится так, будто съела лимон, но не отрывает взгляда от Корали, которая перебирается на соседний стул, по диагонали через проход от меня.
– Устраивайтесь потише, мисс Джессап, – ворчит мистер Чарльз.
Корали молча показывает ему два больших пальца и оборачивается, чтобы перекинуть через синюю пластиковую спинку стула рюкзак. Потом замечает меня и с минуту разглядывает.
– А ты, значит, новенький.
– Как и ты, – отвечаю.
Она качает головой.
– Как многого ты ещё не знаешь, новенький.
Путешествия во времени
На английском Сюзанна пишет мне записку: «Го сёдня хавать?☺»
Кейси тоже писала мне записки.
Только скатывала их в шарики, как футбольные мячи, а не складывала квадратиком, как Сюзанна. И бросала, когда учитель отворачивался написать что-нибудь на доске. «Pizza después de la escuela?»[8], если мы сидели на испанском, или «См0Зшь сег0дня мат4?» на математике.
Буквы у Сюзанны огромные, скачущие. А у Кейси почерк был ровный, бисерный – сразу и не скажешь, мальчик пишет или девочка. Он до сих пор иногда встаёт у меня перед глазами, словно эти аккуратные буквы процарапаны прямо в мозгу.
Я сминаю записку, пока её не заметила мисс Сильва. Сюзанна поглядывает выжидающе, остальные дописывают словарный диктант. Я едва заметно киваю и неловко ухмыляюсь.
Мисс Сильва раздаёт нам по экземпляру романа о путешествиях во времени, который я уже читал в старой школе. Но я молчу. Во-первых, не хочу, чтобы она дала мне другую книгу. Во-вторых, роман мне очень понравился. И в-третьих, в последнее время я вообще не особенно разговорчив.
Корали, сидящая в другом конце класса на подоконнике, поднимает руку. Похоже, никто не вспомнил, что ей тоже нужна парта.
– Да, Корали? – спрашивает мисс Сильва.
– Мисс Сильва, но это ведь книга о путешествиях во времени?
– Верно, – кивает мисс Сильва. На ней сегодня оранжевое платье, волосы собраны в небрежный пучок.
– Но при этом пишут, что это историческая проза, – говорит Корали, демонстрируя задник обложки. Я переворачиваю оборотной стороной свой экземпляр с оторванным углом – и, разумеется, надпись в правом нижнем углу гласит: «Историческая проза».
Сосед Дэниэла, которого, как мне помнится, зовут Джон или Джонни, закатывает глаза.
– Вот придурочная, – бормочет он.
– Так в чём твой вопрос, Корали? – терпеливо переспрашивает мисс Сильва.
– Ну, раз речь идёт о путешествиях во времени, не следует ли её классифицировать как научную фантастику, а не как историческую прозу? Разве исторической прозе не положено быть реалистичной? Получается, издатель считает, что путешествия во времени реальны?
Мисс Сильва прикусывает ноготь, потом, спохватившись, начинает постукивать им по нижней губе. Кажется, она очень серьёзно отнеслась к словам Корали, поскольку отвечает не сразу.
– Вопрос, конечно, интересный, – наконец объявляет она. – Но, может, мы ответим на него, когда прочтём роман? Тогда всем классом и решим. Когда закончим, ты ещё сможешь вспомнить, о чём спрашивала?
– Это что, вызов? – ухмыляется Корали.
– Кто знает, кто знает, – улыбается в ответ мисс Сильва. – Может, к тому моменту мы все уже поверим в реальность путешествий во времени.
Но я знаю, чем заканчивается книга. И это нисколько не заставляет меня в них верить.
Хотя мне очень хотелось бы.
Что бы я исправил, если бы мог путешествовать во времени
1. Я мог бы убедить Кейси, что нам не нужно идти на ту дурацкую вечеринку.
2. А если бы это не сработало, я мог бы пробить гвоздём колеса в машине её отца, чтобы он не мог нас туда отвезти.
3. Или мог бы сказать ей, что хочу остаться на вечеринке с остальными ребятами.
4. Или упасть с лестницы и нарочно сломать ногу, чтобы ей пришлось везти меня в больницу.
5. Или просто не брать её на слабо.
6. Я бы столько всего исправил, будь у меня такой шанс.
Друзья нужны всем
В своё время в Бостоне доктор Горман дала мне разграфлённый блокнот и велела начать составлять списки. «Это может помочь тебе разобраться в своём мире и в себе самом, – сказала она. – Итана, которым ты был раньше, может, больше и нет, но у тебя есть шанс познакомиться с новым Итаном».
Сомневаюсь, что доктор Горман оценила бы мой список путешественника во времени. Сказала бы, что я «зацикливаюсь». Именно это слово она использовала, когда я рассказал, что пялюсь на окно Кейси.
Впрочем, она была права. Списки и правда помогают. Иногда я записываю их в блокноте, иногда составляю только в уме.
Вот и сейчас, в очереди в столовую, в голове у меня список продуктов, которые я любил в Бостоне и которых мне здесь не хватает: 1) овсяное печенье без изюма, испечённое миссис Рид, – Кейси ненавидела изюм; 2) сосиски с жареной картошкой.
Эти размышления помогают мне отвлечься от истекающего жиром куска пиццы, выглядящего так, будто в нём можно обнаружить волос или ещё что похуже.
Поэтому, лишь добравшись до кассы, я замечаю, что денег на обед, мятых однодолларовых бумажек, в углу моего подноса больше нет. Оглядываюсь по сторонам, ещё на шаг приближаясь к кассе. На металлической стойке нет. На полу нет. Под тарелкой с жирной волосатой пиццей тоже нет.
И вдруг слышу чей-то смех. Оборачиваюсь – а там стоит дружок Сюзанны, Дэниэл, со своим соседом, коренастым таким парнем: кажется, это его подпевала. Оба зловеще хохочут.
Из-за их спин выглядывает, закусив губу, Сюзанна.
Всего два человека отделяют меня от кассы.
– Гм… Ты не видел моих денег? – спрашиваю я Дэниэла.
Тот прекращает ржать и с невинным лицом оборачивается к приятелю.
– Я не видел, Джонно. А ты?
Джонно искоса поглядывает на меня и качает головой, демонстрируя щербатую ухмылку.
– Слушайте… – начинаю я.
Но не успеваю я сделать вялую попытку убедить Дэниэла вернуть мои деньги, как Корали подходит к нему сзади, хлопая по плечу.
Дэниэл оборачивается и глядит на неё, как на жужжащего над ухом комара.
– Чего тебе, пигалица?
– Верни новичку деньги. – Она едва достаёт ему до плеча, но, решительно уперев руки в боки и чуть расставив ноги, глядит на него снизу вверх, как непреклонное деревце перед лицом урагана.
– С чего бы это? Кто меня заставит? – усмехается Дэниэл.
– Не похоже, чтобы с бабками у тебя было туго, – говорит Корали, ткнув пальцем в недешёвый лейбл на его рубашке. – Так в чём дело? Запугиваешь его, потому что решил, будто твоей девушке он больше нравится?
Я инстинктивно вскидываю голову. Так вот почему Сюзанна хочет со мной общаться? Я ей нравлюсь?
Бросаю на неё всего один взгляд – впрочем, достаточно долгий, чтобы увидеть, как она краснеет. Дэниэл расправляет плечи, ухмылка постепенно сползает с его лица.
– Она вовсе не моя девушка, – говорит он, тяжело дыша. – И вообще, откуда ты знаешь, что я не для тебя эти деньги спёр, а, Корали? Может, я хотел сделать тебе приятное. Мы все понимаем, как они тебе нужны.
Я мало что знаю о Корали, но вижу, что это уже за гранью.
– Эй, – говорю. – Это было…
– Давай уже, парень! – На меня в упор смотрит кассирша: подошла моя очередь. Я медленно тащу поднос вперёд.
Корали прищуривается.
– Может, и нужны, – говорит она. – Но не думаю, что мистер Бизли обрадуется, когда я скажу, что вы травите новенького. Разве травля теперь не запрещена?
– Два доллара пятьдесят центов, – сипит кассирша. На одной руке у неё болезненная сыпь, которую она всё время чешет. Тот невеликий аппетит, что у меня был, пропадает окончательно.
Я собираюсь было пробормотать, что передумал, но тут Дэниэл швыряет мне мои деньги и приходится их ловить, прижимая долларовые купюры к груди. Я передаю их кассирше, и та перестаёт чесаться – ровно на столько, чтобы взять деньги.
Пока она отсчитывает сдачу, я слышу, как Дэниэл что-то бурчит себе под нос. Всей тирады я разобрать не могу, но улавливаю слово «стукачка».
– А, не слушай его, – говорит Корали. – Он злится, поскольку знает, что я могу надрать ему задницу. И надеру.
Я забираю поднос и начинаю высматривать стол с наименее неприятными незнакомцами.
– Дэниэл с Джонно просто шутили, – лепечет подошедшая Сюзанна. – Это ерунда. Ты просто садись за наш стол, и они сразу поймут, что ты крутой, что ты один из нас.
Но я почему-то не хочу быть одним из них.
– Я вон там сижу, – слышится с другой стороны: это Корали указывает на розовый ланч-бокс тремя столиками дальше. – Хочешь со мной?
Корали уходит. Я на секунду задумываюсь, потом срываюсь с места, нагоняя её.
– Эй, – говорю я, – с чего такая щедрость?
Должно быть, вид у меня смущённый, потому что она смеётся и подталкивает меня в спину, направляя к столику.
– Друзья нужны всем, новенький. Даже таким чудикам, как ты.
Приглашение
Я сажусь, делаю глоток молока, и мир вокруг снова обретает фокус. Вот Сюзанна шепчется с Мэйси, потом бросает на меня короткий взгляд, откидывает назад волосы и отворачивается. Напротив, спиной ко мне, сидят Дэниэл и Джонно. Столик в дальнем углу делят Герман и его чипсы. Мистер Чарльз, поглядывая по сторонам, медленно кружит по столовой. Смех и болтовня накатывают на меня пенными волнами, словно океанский прилив.
А сидящая напротив Корали, открыв свой ланч-бокс, смотрит на меня, и в её глазах, совершенно мультяшных, с длиннющими густыми ресницами, сквозит беспокойство.
– Эй, ты как? – спрашивает она. – Выглядишь не очень.
– Я в норме.
– Как скажешь. – И она откусывает приличный кусок сэндвича с арахисовым маслом.
– Спасибо, что помогла, – добавляю я. – Хотя это было вовсе не обязательно.
– Как это не обязательно? – пожимает плечами Корали. – Дэниэл и Джонно постоянно деньги воруют, это всем известно. А Сюзанна – она… ну, Сюзанна. И знаешь, ты ей действительно нравишься.
– Вовсе нет, – твёрдо заявляю я. Ещё не хватало быть втянутым в какой-нибудь любовный треугольник.
– Тогда с чего бы ей рассказывать Мэйси, какой ты милый и загадочный? Я сама слышала в туалете.
Я не отвечаю. Вообще не хочу об этом говорить.
Но чувствую, что должен поддержать разговор, сказать что-нибудь нормальное, чтобы Корали не считала меня окончательным придурком.
– Пицца выглядит отвратительно. Жаль, не подумал взять обед с собой.
– Я всегда ношу своё, потому что вегетарианка, а в школе вегетарианское не готовят. Можешь себе представить? Разве это не полнейший идиотизм?
Я киваю, хотя, честно говоря, не испытываю особых эмоций по поводу отсутствия в меню запеканки из тофу.
– Что, даже не спросишь, почему это я вегетарианка? – подмигивает она.
– Ну так и почему?
– Потому что люблю животных. Особенно лошадей. Как считаешь, лошадям место на пастбищах или между булочками для гамбургеров? Кстати, знаешь, в некоторых странах действительно едят лошадей! И даже собак, морских свинок – да кого угодно. Какое домашнее животное ни возьми, его обязательно кто-нибудь где-нибудь ест. В паре мест в округе подают даже гамбургеры из аллигатора, что меня особенно злит, потому что я когда-то держала аллигатора.
Я пытаюсь угнаться за Корали, но она тараторит слишком быстро, особенно для Джорджии.
– Ты, наверное, мне не веришь, – продолжает она. – Ты не думай, многие не верят, только это всё равно правда. Я его совсем маленьким на окружной ярмарке выиграла, он был там призом в конкурсе, кто точнее мячик бросит. Назвала Крошкой и держала в ванне, пока он из неё не вырос. Потом пришлось отпустить, и больше я его не видела. Разве не грустно?
– Круто, – наконец отвечаю я. Это первое слово, которое мне удаётся найти, но, к моему удивлению, не последнее. – В смысле, сам факт, а не то, что ты его больше не видела. Вот моя мама тоже вегетарианка, но не думаю, что она бы мне позволила держать аллигатора в ванне.
– Круто, – эхом откликается Корали. – Насчёт мамы. – И ухмыляется. – А ты животных любишь?
– Думаю, да.
У Кейси был котёнок по кличке Трусишка, но сами мы животных не заводили из-за папиной аллергии на шерсть.
– Небось обидно, что пропустил экскурсию и не видел рыжих волков, а?
– Ещё как, – честно отвечаю я. – Мне было бы ужасно интересно.
– Вот кого стоило бы пожалеть, – заявляет Корали, потягивая сок из пакета. – Своим наплевательским отношением, охотой, капканами люди довели этих животных почти до полного истребления, а никто и слова не сказал! И ведь даже охотились на них не ради еды! По-моему, за каждым живым существом должен кто-то присматривать: кормить, ласкать. Как ты считаешь?
Я киваю.
– Тебе стоит поспешить, – говорит она, глядя на мою пиццу. – Обед почти закончился.
– Ну и ладно. Я не голоден.
Правда, мама вовсе не считает это поводом выйти из-за стола. После трагедии я почти перестал есть: что ни положи в рот, всё на вкус как уголь, – так она грозилась отвезти меня в больницу и кормить через трубочку. И до сих пор любит следить за моей тарелкой и щёлкать зубами, заставляя доедать.