– Чем это вы тут занимаетесь? – Мерси уже знала ответ.
– Готовим.
– Кейли попросила у меня рецепт маминых кокосовых пирожных. Сказала, что мама отказалась им делиться.
– Сколько я себя помню, она всегда держала его в тайне, – заметила Мерси. – Говорит, когда будет умирать, оставит его для нас в сейфе.
– Ну, я достаточно долго наблюдала за ней, чтобы понять содержание рецепта. – Слепая Роуз усмехнулась: «наблюдала», как же. – Точные пропорции пока не знаю, но у Кейли есть предположения. Первые два пирожных вышли не очень.
– Ммм… – Мерси заметила на прилавке два забракованных пирожных. Оба были надкусаны. Она нашла вилку и попробовала одно. – Ты права, эфто не очень. – Попробовала второе. – Пофти то, что надо. Ты добавила смесь для ванильного пудинга?
– Ох! – Роуз всплеснула руками. – Совсем о ней забыла!
– Единственное, что я помню, – призналась Мерси. – И как мама настаивала, что кокосовую стружку надо обжаривать.
– Смесь для пудинга быстрого приготовления? – скептически поинтересовалась Кейли. – Эта сухая гадость в упаковке?
– Да, у меня ее нет, но завтра могу купить.
Кейли вздернула нос, сверкнув пирсингом с крошечным голубым камешком.
– Я такое не использую.
Племянница Мерси очень придирчиво относилась к выбору ингредиентов.
– Тогда у нас не получится того самого пирожного. – Роуз понимающе улыбнулась: – Ты хочешь повторить рецепт или создать собственный?
Плечи девочки-подростка поникли.
– У меня эти пирожные связаны со всеми праздниками. Будь уверена, я научусь их готовить. Если все получится, включу в меню кофейни. – Она с любопытством посмотрела на Мерси: – Как думаешь, бабушка не будет против?
– Я не скажу ей. Но Перл все равно заметит. Тебе придется сказать ей правду.
Перл, старшая сестра Мерси и Роуз, заправляла в кофейне, которую Кейли унаследовала от своего отца Леви после его смерти. Его убил тот самый человек, который напал на Роуз.
Кейли посмотрела на гору грязной посуды на кухонном столе и в раковине.
– Думаю, на сегодня хватит, раз уж ванильной смеси все равно нет… Спасибо за помощь, тетя Роуз. Хочешь, отвезу тебя домой?
– Я сама отвезу, – вызвалась Мерси, не обращая внимания на усталость во всем теле. – А ты приберись. Уже сделала домашнее задание?
– Да, мам.
Хоть это и было сказано в шутку, Мерси понравилось такое обращение. За четыре месяца, прошедшие со знакомства с племянницей, Кейли стала для нее как дочь. Перед смертью Леви попросил Мерси позаботиться о ней. Мать Кейли бросила ее в детстве. Растить подростка оказалось нелегко, но Мерси считала, что до сих пор она справлялась на «ура». Руки-ноги у Кейли оставались на своих местах, она не сделала себе новый пирсинг и училась на «отлично». Мерси одобрила ее бойфренда Кейда. Правда, недавно Кейли призналась, что теперь их отношения уже не захватывают дух, как прежде.
Кейд нашел новую работу на стройке в поселке примерно в часе езды от города. Выкраивать время для встреч стало постоянной проблемой.
Добро пожаловать в реальный мир. Тут все не так, как в кино.
Мерси взяла Роуз за руку и повела к двери, заметив, что беременность сестры наконец стала заметной. Живот выпирал еще не сильно, но за последние четыре месяца красивое лицо Роуз приобрело свойственный беременным оттенок. Хотя их сестра Перл жаловалась, что во время беременности у нее появлялись прыщи, а не румянец.
– Вернусь через сорок минут, – сказала Мерси племяннице. Роуз постучала тростью по дверному косяку, и они спустились по лестнице. Слепая шла так же уверенно, как и Мерси.
– Спасибо, что подбросишь, – произнесла Роуз, когда Мерси подвела ее к машине.
– Это тебе спасибо, что развлекаешь Кейли.
– Я ее обожаю. Напоминает мне тебя в подростковом возрасте.
Мерси сочла это комплиментом.
– Она вообще на меня похожа.
– Слышала, у тебя выдался тяжелый день, – сказала Роуз.
Мерси вкратце рассказала ей о случившемся по дороге на ферму, где сестра жила с родителями.
– Оливия Сабин, – пробормотала Роуз. – Где-то я слышала это имя. Оно кажется мне знакомым.
– У нее есть дочь Саломея. Мы пока не знаем, где она.
– Саломея?
– Знаешь ее?
– Да… Не лично, но наслышана о ней.
Мерси вздохнула:
– Только не говори, что тебе рассказывали, будто она ведьма, зачатая от демона.
Роуз повернулась к сестре:
– Да, именно это я и слышала. Теперь припоминаю, что это болтали об Оливии и ее дочери… – Она с отвращением помотала головой. – И, будь уверена, я высказала той сплетнице свое мнение насчет распространения таких идиотских слухов о женщинах.
Роуз редко выражалась грубо.
– А еще что ты слышала?
– В основном всякие домыслы. Местные раньше ходили к Оливии, а теперь – к Саломее, когда у них возникали проблемы в личной жизни или со здоровьем. Хоть все и шепчутся, что они ведьмы, но за помощью идут к ним.
– И как же они помогают?
– Ну… Мелисса Джонсон показывала мне купленный у Саломеи мешочек. Его нужно было держать под подушкой две недели. Я почувствовала запах мяты, розмарина и базилика. Он должен был привлечь внимание одного молодого человека.
– Сработало?
– И да, и нет. Парень, на которого Мелисса положила глаз, так и не заинтересовался ею, но зато она начала встречаться с его лучшим другом. Они до сих пор пара, так что в каком-то смысле сработало.
– Значит, это «средство» просто придало ей уверенности в себе?
– Наверное.
– Еще что-нибудь вспомнишь?
– Кто-то обратился к ней за помощью с загноившейся раной на ноге, которая никак не заживала. Я не помню, кто это был… вроде пожилой мужчина. Саломея не взяла с него денег и велела обратиться в «Скорую». Говорят, он колебался, но в конце концов согласился. Ему ампутировали два пальца.
– Ого! По крайней мере эта женщина не пытается прыгнуть выше головы… А что ты знаешь об ее дочери Морриган?
– Только то, что ты рассказала. Еще я слышала, как кое-кто из мужчин хвастался, что переспал с Саломеей. Для них это прямо достижение – чуть ли не подвиг. Но ее никогда не видели беременной.
– А ты слышала, что она ссорилась с Оливией?
– Нет. Впрочем, все считают, что они два сапога пара. Говорят, Саломея – вылитая копия матери.
– Это не комплимент?
– Нет. А ее правда подозревают в убийстве матери?
Мерси глубоко вздохнула:
– Нам необходимо выяснить, где она находилась в момент смерти Оливии. Не назвала бы ее подозреваемой, но мы… то есть Эдди должен побеседовать с ней. Морриган сказала, что последние годы Оливия не общалась ни с кем, кроме Саломеи.
– Печально, – отозвалась добросердечная сестра. – Теперь я жалею, что не познакомилась с Оливией.
– Роуз, ты очень хороший человек.
Ее сестра с детства была самым добрым и заботливым членом их семьи. Она легко умела успокоить и братьев, и сестер, и родителей. А теперь Роуз радовалась, что у нее будет ребенок… ребенок от человека, который изнасиловал ее и убил ее брата. Он погиб при попытке застрелить Мерси и Трумэна. Мерси почти не сожалела о том, что приложила руку к убийству человека, причинившему ее семье столько зла.
– Не могла бы ты отвезти меня завтра на лесопилку? – прервала ее раздумья сестра.
– Почему бы и нет… А что тебе там нужно?
– Ник Уокер хочет мне что-то отдать.
– Владелец лесопилки? И что же это такое?
– Не знаю. Говорит, сюрприз.
От Мерси не укрылась нотка восторга и любопытства в голосе Роуз.
Это из-за сюрприза или из-за Ника?
Они знали Ника всю жизнь. Он дружил с их братом Леви – или с Оуэном? Насколько Мерси помнила, Уокер всегда был тихоней. Получал не самые лучшие оценки в школе, зато умел работать с деревом. Это и неудивительно: его отец владел местной лесопилкой. Мерси узнала, что теперь ее хозяином стал Ник, когда они с Трумэном отправились за досками для ее сарая. Ник не сильно изменился, но в его глазах поселилась печаль. Позже Трумэн сказал, что жена Ника умерла от рака груди пять лет назад.
Гм.
– С радостью тебя отвезу.
Я тоже хочу удовлетворить свое любопытство.
9
На следующее утро звонок сотового разрядил напряжение, которое уже накопилось в Дейли.
Ответ Мерси на сообщение с пожеланием доброго утра пришел через две секунды после его отправки. Трумэн не хотел снова волноваться, как прошлым утром. Тревога и дальнейшие поиски Мерси лишили его душевного спокойствия.
Это нехорошо.
Или все-таки хорошо? Раз он волнуется за нее – значит, очень заботится о ней. Ни одна женщина давно не вызывала у него таких чувств. А может, и вообще никогда.
Это хорошо.
Теперь, получив утреннюю весточку от Мерси, шеф полиции смог спокойно сосредоточиться на работе, а потом немного порыться в Интернете насчет судьи, чью смерть связали со смертью Оливии Сабин.
Трумэн просмотрел отчет Бена Кули о происшествии в три часа ночи. Автомобильная авария на старой Фостерской дороге. Один из двух подростков – любителей гонок – не справился с управлением на скользком участке, и его машина перевернулась. «Скорая» доставила лихача в больницу, где ему диагностировали сотрясение мозга и перелом руки. Ему еще повезло.
Да кто же в здравом уме устраивает гонки по обледеневшим дорогам?
Будучи подростком, Трумэн никогда не делал таких глупостей. Точнее, делал, но ему очень везло. Никто не погиб и не переломал кости. Максимум ему пришлось несколько раз побывать в местном полицейском участке.
В памяти вспыхнули темные глаза и соблазнительная фигура Саломеи.
Да, эта была одна из моих самых больших глупостей…
К счастью, все обошлось.
Со вчерашнего дня эта женщина часто занимала его мысли. Он не вспоминал о ней лет двадцать, зато последние сутки почти непрерывно пытался выбросить ее из головы. Воспоминания заползали в мозг словно змея и не желали покидать его.
Неужели она убила собственную мать?
После той давней встречи Дейли понял: Саломея опасна. Ее лучше избегать. Он окунулся в этот темный омут лишь чуть-чуть, с самого краешку, но, к счастью, вовремя порвал с ней. Саломея взбудоражила его, потрясла до глубины души.
Это не значит, что она способна на убийство.
Прелестная улыбка Морриган отвлекла Трумэна от мыслей о ее матери. Дочь совсем не походила на мать, но ради блага девочки он надеялся, что Саломея скоро объявится. Жить у незнакомых людей после того, как бабушка умерла на глазах у Морриган… Ребенок такого не заслужил.
Ни одна мать не пойдет на убийство и не бросит десятилетнюю дочь, которая найдет труп.
Верно?
Бен Кули постучал костяшками в дверь кабинета Трумэна:
– Доброе утро, шеф.
– Ты вызвал эвакуатор для перевернувшейся машины? – Дейли обрадовался, что седой полицейский прервал его раздумья.
– Ага. Только эвакуатор долго не ехал. Я чуть задницу не отморозил.
– Мальчишке повезло. Он мог погибнуть или покалечить кого-нибудь.
– Слышал бы ты, как костерил его отец… В ближайшее время ему точно не светит сесть за руль, а как только сломанная рука заживет, то, как пообещал отец, следующие полгода парню придется разгребать навоз.
– Вот и хорошо.
Бен стоял в дверях, теребя перчатки и озабоченно наморщив лоб.
– О чем задумался?
– Об убийстве Сабин. Все в городе только об этом и судачат.
Трумэн пристально посмотрел на него:
– И что говорят?
Бен оглянулся через плечо и тихо произнес, глядя шефу полиции прямо в глаза:
– Что она была ведьмой.
Эта чушь мне уже поднадоела.
– Только не говори, что веришь в ведьм.
– И что все трое занимались магией… мать, дочь и внучка. Что они организовали ковен[4], который передавал ведьминские тайны из поколения в поколение, – прошептал полицейский.
Довольно этих мерзких слухов.
– Черт побери, Бен! – взорвался Дейли. – Ты что, всерьез веришь в это дерьмо? Я видел девочку. Она – невинный ребенок и не заслужила, чтобы о ней распускали такие слухи.
Кули смущенно потупился:
– Сплетни, конечно, бредовые, но, мне кажется, кое-что про Оливию – правда.
Тут Трумэн заметил, что полицейский назвал ее по имени.
– Бен, ты ее знал?
В памяти всплыли слова Огастеса о близком знакомстве Оливии со множеством мужчин. В животе неприятно заурчало.
Бен Кули? Человек, только что отпраздновавший золотую свадьбу? Только не говори, что ты…
– Лично я – нет, а вот мой старший брат знал.
Трумэн облегченно вздохнул:
– Поясни.
Кули рассказал примерно то же, что и Огастес Макги.
Сколько таких историй всплывет в ходе расследования?
Трумэну очень хотелось услышать хоть что-то хорошее о лесных отшельницах.
– Бен, ну и зачем ты мне это рассказываешь? Мы ни на шаг не приблизились к убийце.
Кули начал топтаться на месте, теребя перчатки.
– Знаю. Но если дочь пошла в мать, то наверняка многие мужчины не прочь ей отомстить. Просто мысли вслух.
– А по-моему, просто мерзкие сплетни.
Эти соблазнительные изгибы нежного тела, эти манящие глаза…
– Давай прекратим эту болтовню. Пусть люди знают, что распускать слухи нехорошо. И следствию ими не поможешь. Если у кого-то есть конкретные факты – другое дело.
– Сплетников трудно унять.
– Старайся изо всех сил, – велел Трумэн. – И отправляй всех, у кого есть факты, к окружному детективу Болтону или к агентам ФБР.
Бен встрепенулся:
– ФБР? Почему ФБР?
Дейли прикусил язык, мысленно ругая себя. Схожие обстоятельства гибели судьи и Оливии Сабин пока не стали достоянием общественности. Кули приподнял бровь, заметив, что начальнику неловко.
– А, понимаю… Нельзя разглашать?
– Я и так сказал слишком много.
– Ладно, буду нем как рыба.
– Спасибо, Бен.
Над головой Кули в дверях появилась голова Лукаса. Бывшая звезда школьной футбольной команды ростом в шесть футов навис над пожилым полицейским.
– Босс, к вам посетитель. – Лукас нахмурился: – Журналист «Орегонца». Отказался сообщить о цели визита, так что я сказал ему: у него на все про все одна минута.
– Бен, у тебя всё? – спросил Трумэн.
– Ага. – Кули с трудом протиснулся мимо туши Лукаса, почти закупорившей узкий коридор.
– Собираетесь его принять? – спросил секретарь.
– Почему бы и нет? – Шефу полиции хотелось отвлечься от слухов про ведьм.
– Эй, журналист! – крикнул Лукас, обернувшись в коридор. – Проходите.
Трумэн поморщился.
Появился высокий мужчина примерно того же возраста, что и Дейли. Он неловко протиснулся мимо Лукаса. Трумэн понимал, что секретарь нарочно ведет себя бесцеремонно – обычно это ему не свойственно. Посетитель оказался ростом почти с Лукаса и двигался с уверенностью спортсмена, напоминая скорее ловкого защитника, чем нападающего. Трумэн встал, протянул руку, и мужчины представились друг другу. Майкл Броуди ответил крепким рукопожатием, не сводя с Дейли глаз. Часы на его запястье были точь-в-точь как у шурина Трумэна, одного из директоров «Майкрософта». То есть далеко за пределами финансовых возможностей шефа полиции.
Он может позволить себе такое на журналистскую зарплату?
– Чем обязан? – поинтересовался Дейли, усаживаясь и жестом приглашая гостя сделать то же самое.
Броуди примостился на краешке стула, подавшись к Трумэну.
– Я делаю репортаж о смерти судьи Малколма Лейка. Видимо, вам уже известно о связи между смертями Лейка и Оливии Сабин… – Журналист не отрывал взгляд от шефа полиции, сохранявшего бесстрастное выражение лица.
– Не понимаю, какое это имеет отношение ко мне. Я не веду эти дела.
– Однако вы были в доме Оливии Сабин вчера утром. Зачем выезжать на место происшествия, если не имеете никакого отношения к расследованию? Причем вы приехали туда очень быстро… вести об ее смерти не успели разлететься.
– Кто вам сказал?
– Какая разница? А агенты ФБР появились там еще быстрее. Откуда они знали, что ее смерть как-то связана со смертью судьи?
– Они не… – Трумэн поспешно захлопнул рот.
Взгляд журналиста стал еще пристальнее.
– Если они понятия не имели об этом, то почему агент Килпатрик оказалась в доме убитой раньше всех?