У Тайтелин был с собой универсальный пульт – как она думала, та самая хитрость, которая должна была ей помочь. Байю отдал не свой, а какой-то дополненный, или же неловко отремонтированный, с прикрученной черной плашкой сзади и рычажком.
На плече в специальном ремне под рукавом у нее была спрятана складная коса, старая добрая коса, немного подржавевшая у пятки. В потрепанном кожаном рюкзаке болтались бутылка воды, сухари и несколько упаковок фруктовых батончиков – Тайтелин забралась в продуктовую лавку в одном из неблагополучных районов и набрала того, что не вызвало бы подозрений.
Оттуда же она махнула дальше, решив, что по безопасным, но заваленным улицам идти глупо. А Байю сказал при случае разведать, как там все.
Да как везде, откуда ушли обычные люди. Мусор, мусор, еще мусор, брошенные машины, тени подменышей за окнами и в переулках. Выбитые стекла в домах. Разве что почти все ограждения между районами работали – сюда боялись соваться и воровать генераторы. Тайтелин аккуратно выключала и включала ограждения, чтобы пройти, пульт не сбоил.
Ветер менялся. Мягкий южный уступал место более порывистому восточному, но пока что было спокойно.
Тайтелин снова шагала посреди улицы, теперь намеренно громко топая. Подменыши, которые жили тут, боязливо смотрели на нее из проемов окон, иногда пытались идти следом, но Тайтелин, как только ей надоело бормотание за спиной, достала косу, собрала и потащила за собой в опущенной руке.
Обушком коса скребла по камням мостовой, и этот пронзительный звук пугал подменышей, они больше не приближались.
При такой погоде подменыши вели себя спокойно, даже иногда возвращались в свои дома, ходили по улицам, будто бы по делам. Но Тайтелин по опыту знала: еще день-два, и они начнут сбиваться в крупные стаи, будут бродить по окрестностям, ломать двери, искать обычных.
До нужной улицы она добралась засветло. Тайтелин собиралась день-два понаблюдать за входом в Филиал, поэтому прошла дворами к подъезду дома напротив ворот и поднялась на четвертый этаж. Оттуда было смотреть удобнее всего.
Ей не понравилось, что все двери на лестничной площадке были открыты – не хотелось бы встретиться с мародером или агрессивным подменышем. Тайтелин предпочитала нападать первой и не подставлять спину.
Но внутри было тихо, и Тайтелин не надо было глотать порцию лилейного экстракта, чтобы услышать это. Пусто. Все обитатели давно покинули квартиру. Запирая за собой дверь изнутри, Тайтелин поймала себя на неприятном ощущении стесненности.
Слишком привыкла к просторным комнатам и коридорам Дома-с-маятником. К бескрайнему небу и морю, которые там были так близко.
Здесь было тесно. Пахло пылью и плесенью, и совсем слабо пробивался старый запах этого дома.
Тайтелин поела на кухне, глядя через окно на массивные закрытые ворота Филиала. Сквозь слабую дымку пространственных искажений над оградой было видно, как с наступлением сумерек зажигаются теплые огоньки окон.
Сама Тайтелин сидела в сгущающейся темноте – чтобы не выдать себя, она не зажигала фонарь.
Во мраке медленно тонула обстановка вокруг: полосатые обои, разломанные ящики и шкафчики, фотографии в круглых рамочках, которые, видно, никому не пригодились, и их оставили нетронутыми. Плохо различимые лица супружеской пары и двоих детей разной степени взрослости глядели на Тайтелин, пока совсем не стемнело.
Огни в зданиях Филиала показались таким непривычным зрелищем, что Тайтелин задержалась немного, бездумно наблюдая за картинкой из прошлой жизни, когда можно было себе позволить включать свет когда угодно просто так, чтобы не было темно.
Потом она проверила замок на двери, дошла до спальни, собрала остатки разного тряпья, отряхнув от пыли. Сама кровать стояла нетронутой. Тайтелин набросала сверху собранное тряпье гнездом, положила косу рядом, упала не раздеваясь и почти сразу заснула.
3. Гриль против шашлыков
Пашка с Маринкой нашли в кладовке гриль и увлеченно собирали его, забыв почистить мангал.
Приехавшие немного раньше запланированного Ада и Гриша разделились: Ада поддержала идею с грилем, а ее друг потребовал обещанных шашлыков.
Ада вообще была весомой величиной с непререкаемым авторитетом, и Саша вдруг поймала себя на том, что ждет, как Ярослав с его неодолимой склонностью властвовать, столкнется с ней.
Мягкий тихоня Гриша называл свою подругу «мон женераль» и, хотя совсем не боялся спорить с ней, обычно уступал. Хрупкая, изящная как балерина, молодая женщина была старше Саши и Маринки, но если не знать об этом, то нипочем не догадаешься. Огромные темные глаза, мальчишески короткие черные волосы, точеная шея – и жесткий неумолимый характер настоящего полководца. Саша и восхищалась ею, и побаивалась – а общение у них не задалось с самого начала. Ада, видимо, чувствовала Сашину неуверенность в себе – одно из качеств, которые совершенно не уважала, – и потому относилась к Саше в лучшем случае с нетерпеливым снисхождением.
Но противостояния двух больших боссов не случилось – приехал еще один школьный друг, Степа. Привез двух молодых людей, никому не известных, гитару, ящик пива и мир.
Степу невозможно было не любить, несмотря на его определенные заморочки в жизни, он всегда находил, чему порадоваться. Был он человеком спокойным, надежным и негромким. Вот он командовать не любил, всячески избегал этакого счастья, но запросто мог разобраться в любой ссоре.
И сейчас он легко развел спорщиков, достал из машины кастрюлю с маринованным мясом и порезанными овощами, определил, кто будет делать шашлыки, а кто гриль, откупорил бутылочку пива и пошел знакомиться с Ярославом, прихватив по дороге Сашу, чтобы та напомнила дорогу до кухни. Его спутники, вертя головами по сторонам, последовали за ними.
– Сашка, я так рад тебя видеть! – весело сказал Степа. – Смотри, я тут привез своих коллег, ребята чудесные, а этот вообще твой тезка. Так что мы тебя, друг, будем сегодня называть Алек, не против? Не девушку же требовать переименоваться? А это Тимофей.
Они уже как раз дошли до кухни, и Ярослав, который в это время мыл шампура, недоуменно поднял голову. Степа выглядел как молодой дед мороз – крепкий, с намечающимся животом, густой бородой и добрыми глазами. Его спутники были молодые люди лет двадцати пяти, один невысокий и темноволосый, второй – повыше, с модной стрижкой и выбритыми висками.
– Я готов на что угодно, – ласково улыбнулся высокий юноша, Сашин тезка, пожимая ей руку, – если это ради прекрасной дамы.
Ярослав очень выразительно закатил глаза, и Саша поторопилась его представить – наверно, это должна была Маринка сделать, но она как раз хохотала во дворе с Пашкой.
– Это Ярослав, – сказала Саша, замялась, не зная, как лучше продолжить, и так и оставила, без пояснений. – А это Степа, мы в одной школе учились.
– Наслышан, – бодро отозвался Степа.
Они все обменялись рукопожатиями, потом Степа огляделся.
– Тим, продукты неси сюда, – сказал он, – сейчас будем помогать. А то вечер на дворе, а у нас ничего. Сашка, не уходи, без тебя там не подерутся. Давайте какую-нибудь музыку включим?
Степа давно не приезжал на встречи, поэтому было что наверстать. Саша сначала боялась, что Ярославу будет неприятно слушать чьи-то воспоминания, но он довольно благожелательно участвовал в разговоре и даже подшучивал, особенно над историями о Маринке.
А о Маринке можно было рассказывать бесконечно, и вспоминать случаи из детства, и недавние совсем, скучал только Сашин тезка, который явно нацелился на Сашу и всячески старался перевести разговор на нее.
И улыбался постоянно.
Саша сначала вежливо улыбалась в ответ, потом стала делать вид, что не замечает. Ей было неловко.
Они переместились на открытый воздух, откупорили вино и включили музыку на древнем музыкальном центре, который когда-то переехал на дачу, морально устарев.
Маринка, хихикая, толкнула Сашу в бок:
– Обрати внимание, этот длинный хипстер глаз с тебя не сводит.
Саша пожала плечами.
– Не нравится? – удивилась Маринка. – Вроде симпатичный и не дурак.
– Не знаю, Марин, мы eле знакомы, – сказала Саша и задумалась.
А собственно, что не так? Ну младше на пару лет, ну прическа забавная, с гулькой на макушке, но даже идет ему. Может, дело в том, что они вообще не знакомы? По гульке же не поймешь, хороший ли это человек или так себе, чем он живет и что любит… Хотя вот, к примеру, когда она только-только познакомилась с Ярославом, ничего этого и не потребовалось…
Саша досадливо поморщилась, выловив эту мысль. Вот отчего ей было неловко, когда Алек улыбался ей и так недвусмысленно поглядывал. А она-то думала, что уже все задавила, а вот нет, поди ж ты, еще осталось что-то. И Саша вместо того чтобы думать о своем будущем, все варится в мыслях о всяких разных мужчинах, один из которых вообще не ее.
Клин клином? Саша покосилась на тезку. Профиль красивый, не поспоришь, и язык подвешен. Покладисто соглашается помочь, но это вот не показатель, сейчас он вовсю пытается показать себя с хорошей стороны. Саша достаточно повидала Маринкиных ухажеров, в разных состояниях, чтобы легко считывать такие вещи.
Нельзя сказать, что это плохо – пытаться показать себя с лучшей стороны. Это даже получается неосознанно, помимо воли, Саша по себе знала.
Да нет. Глупости это все с выбиванием клиньев. Ввязываться в какие-то отношения просто так? Вот радости-то.
***
Около шести вечера заморосил дождь, сначала неуверенно, будто пробуя их на вкус, потом разошелся, неприятно холодный и настойчивый.
Стол перетащили на веранду, Пашка с Маринкой притащили телевизор с проигрывателем и поставили фоном старый фильм-ужастик.
Саша достала пледы, чтобы можно было уютнее устроиться и пожалела, что включили телевизор – в багаже Степы она заметила гитару и понадеялась, что тот будет играть. А может, и споют что-нибудь все вместе, как в старые времена… У самой Саши голоса не было, но ей очень нравилось подпевать, теряясь в сильных голосах Степы, Гриши и Маринки.
Тихонько сожалея об этом, но надеясь на следующий вечер, Саша набрала в тарелку печеных овощей, взяла шашлык и села рядом с Пашкой.
– Ни вашим, ни нашим? – весело спросил тот, заглядывая в ее тарелку и имея в виду недавнюю перепалку о гриле и мангале.
Саша хмыкнула.
– Я в этой войне Алой и Белой розы не участвую, – сказала она.
Рядом ожидаемо сел Алек, за ним Степа. Саше вручили стаканчик с белым вином, и дальше она перестала беспокоиться: день, можно сказать, прошел, что случилось, то случилось, а теперь можно было просто сидеть, чокаться бумажными стаканчиками, произносить глупые тосты, смеяться с друзьями и вспоминать старые-престарые истории.
Они все время отвлекались на кино и хохотали над спецэффектами, постоянно напряженными лицами героев и аляповатым гримом зомби.
– Ты боялась его, Сашка, помнишь, да? – не унимались Степа и Пашка. – Заставляла Маринку ходить с тобой в туалет ночью, после того, как мы его посмотрели первый раз.
– А вам бы все издеваться, – фыркнула Саша. – А ты, Пашка, «Звонка» боялся, помнишь? Маринка тебе потом специально звонила и сопела в трубку.
– Да знаю я, – буркнул он. – Хотя тогда не сразу догадался, зараза, чуть не поседел.
Во время одного из перекуров, когда Степа и Пашка отправились дымить на улицу, Саша перебралась к Маринке и Аде. Они о чем-то сплетничали и хихикали. Ада размяла Маринке плечи и сделала несколько замечаний Саше по поводу ее осанки.
Ада последнее время всерьез увлеклась йогой и работала тренером в фитнес-центре.
Когда она отошла поговорить с Гришей, Маринка придвинулась к Саше поближе и подхватила ее под руку.
– Слушай, знаешь, что? – сказала Маринка, и по ее хитрющему довольному виду сразу было понятно, что она что-то задумала. – Давай я этого твоего тезку-хипстера прощупаю, расспрошу и все такое, и если он не унылое дерьмо, то ты к нему обещай присмотреться, ладно?
Маринке раз в полгода приходила в голову мысль стать купидоном для сестры, и Саша обычно покорялась, тем более, что ничего из этого обычно не выходило. Маринка просто патологически часто обманывалась в мужчинах.
Саша вздохнула.
– Не вздыхай, ну! А то я не вижу, какое у тебя усталое и грустное лицо последнее время.
– Марин, ну… ты правда думаешь, что отношения что-то поправят мне в жизни?
– А чего у тебя в жизни такого случилось, что поправлять надо? – резонно возразила сестра. – Или ты чего-то не рассказываешь? А, Сашк? Ну, может, помочь чем надо?
Саша осеклась.
«Я влюбилась в твоего парня, ага. И все никак не проходит. А он меня терпеть не может, а еще я устала от работы, и мне кажется, что я так и умру, делая каждый день бессмысленные вещи: графики, схемы и концепты, которые на самом деле никому не нужны. А жизнь как море будет прокатываться волнами где-то мимо меня».
– Да не… я выразилась неверно. Я имею в виду, что я и так устаю, и заводить отношения «для интересу» мне не нужно. Это неправильно. Если тебе нравится человек, то тогда нужно заморачиваться, а если для галочки… да ну.
– Это тебя «да ну», – фыркнула Маринка. – Тебе взбодриться надо, ты наверняка просто закопалась в рутине. Тебе влюбленность нужна, гормоны, вспышка, страсть и приключения – и ты сразу посмотришь на мир иначе.
– Ага, через розовые очки, – буркнула Саша. – Все влюбленности проходят, Марин, и потом сидишь с тем, что осталось, и думаешь, нафига во все это ввязался.
– Ну тогда и отвязываешься, – легкомысленно отозвалась Марина. – Раз длинные отношения не нужны, бросаешь его и идешь себе дальше.
Саша фыркнула.
– Это неправильно. Люди не игрушки, чтобы их то подбирать, то бросать, когда хочется.
– Вот ты заладила, неправильно, неправильно! Саш, жизнь у нас одна-единственная, и ты можешь жить как «правильно», только не забывай, что это «правильно» тебе кто-то другой определил, и для тебя самой это не всегда на самом деле то, что нужно. И ты будешь все время делать, что от тебя хочет общество и мораль, а потом окажется, что ты ни одного дня не радовалась, а все следовала каким-то правилам.
Саша нахмурилась. Ей не нравились эти разговоры. Она видела, что Маринка по-своему права, но…
– И все равно, – упрямо сказала она, – пользоваться людьми и выбрасывать их, потому что тебе нужны гормоны, неправильно. Это не кто-то сказал, это я сама думаю. Я бы не хотела, чтобы мной так пользовались.
– Ой, ну все, – засмеялась Маринка. – Мы залезли в философию, а я уже слишком выпила, чтобы спорить. Короче, давай так: доктор Марина Ефимова прописала тебе встряску гормонами, а ты должна слушаться старших, понятно? Я все разузнаю, и если дам добро, то ты пойдешь в атаку. Я понятно выражаюсь?
Саша закатила глаза, но и ей уже спорить не хотелось.
Если совсем честно, то Саша, бывало, и завидовала Маринке.
Ее легкости и быстрым решениям. Нет, бывало, что Маринка ошибалась и отступала от этих решений, но редко. Маринка знала, чего она хочет и для чего она живет.
И что нужно сделать, чтобы достичь желаемого, а чего делать не надо.
Она словно лань легко перепрыгивала через ямы, пробегала по головам крокодилов и прочно вставала там, где хотела.
Саша представляла саму себя неповоротливым буйволом, который не знает, куда ему надо, и идет туда, где есть дорога, которая его выдержит. Бредет, бредет, а потом оказывается, что дорога оборвалась перед рекой, которую не перепрыгнуть. И снова надо стоять, тоскливо поворачивая тяжелую рогатую голову туда-сюда, пытаясь решить, что делать дальше.