Раньше мы назывались Дикими котами из Бьюкенен. А теперь мы будем называться Лосём из Бьюкенен.
Миссис Робинсон продолжила делать объявления. Все повернулись к ней, кроме Зои, всё ещё глядевшей на меня.
Моя кузина сжала губы и нахмурилась, как бы пытаясь заглянуть в мою душу:
– О чём ты думал?
– Не знаю! – начал я оправдываться. – Я думал, мы получим преимущество, поскольку другие школы не будут относиться к нам серьёзно!
– Но почему лось? – спросила Зои с явным отвращением.
– Мне это показалось хорошей идеей! – ответил я.
Зои улыбнулась и покачала головой. Хоть она и была расстроена, я знал, что она также считает всё это немного забавным. Наконец Зои сказала:
– Самое странное, что это звучит так, будто ты говоришь только об одном лосе. Единственном лосе. Лось из Бьюкенен. Бьюкененский лось.
– Знаю, – сказал я. – Но в этом случае имеется в виду, что «лось» – это и единственное и множественное число![2] Верь мне! Я пытался убедить директора Дейвиса назвать нас Бьюкененские лоси, но он отказался!
– Потому что в английском языке нет такого слова «лоси»! – сказала Зои.
Я откинулся на спинку стула и резко возразил ей:
– Неправда. Множественное число для гуся – гуси, значит, для лося – лоси.
Я видел, как Зои открыла рот от удивления, но продолжал.
– Это так здорово: говорить «лоси»! – настаивал я. – Мы можем сказать: «Вот летит стая гусей!» Значит, можем также сказать: «Вот идёт стая лосей!»
Зои сглотнула и сказала:
– Боже мой, впервые в жизни я на самом деле чувствую, что глупею, беседуя с тобой! Стая – так можно говорить только о птицах!
Я пожал плечами.
– Ну извини, – сказал я с сарказмом. – Тогда, думаю, это будет толпа лосей.
– Нет такого слова «лоси»! – сердито воскликнула Зои.
Миссис Робинсон прервала свои объявления для класса и снова повернулась к нам.
– У вас там на задних рядах всё в порядке? – спросила она озабоченно.
Зои, покраснев, повернулась к ней:
– Да, всё в порядке, извините.
Классная руководительница помолчала несколько секунд, пристально глядя на меня и мою кузину. Зои, сжавшись на своём стуле, ещё раз пробормотала извинения, после чего миссис Робинсон наконец заговорила снова. Когда она набрала свой привычный темп, я наклонился вперёд к Зои.
Достав шахматную фигурку из рюкзака, я постучал ею по плечу кузины:
– Смотри, что я нашёл утром в своём шкафчике.
Зои, не оборачиваясь, ответила:
– Меня это не интересует.
– Да ладно, – прошептал я, поднося фигурку к её лицу. – Гляди! Этот конёк был на куче бумаг в моём шкафчике.
Зои так и не обернулась, и я не видел выражения её лица, но знал, что она смотрит на шахматную фигурку.
– Ну и что? Это шахматный конь, – сказала она.
– Но кто-то открыл мой шкафчик и оставил его там, – сказал я. – Что это означает? Как ты думаешь?
– Это означает, что твой шкафчик ожил и хочет поиграть с тобой в шахматы, – ответила она с явной насмешкой. – Может быть, школа что-то имеет против тебя.
Я тихонько хихикнул:
– Забавно, потому что у меня были похожие мысли. Если это так, то плохо. Но вдруг это какой-то знак? Может быть, таким способом кто-то сообщил мне, что я их рыцарь на коне и в сверкающих доспехах?
Зои фыркнула. Несколько ребят покосились на неё, пока она старалась сдержать смех.
– Рыцарь в сверкающих доспехах – это хорошая шутка.
– Как бы то ни было, – вздохнул я, откинувшись на спинку стула, – это возможно. Вдруг это робкая девочка, не решающаяся заговорить со мной, и она…
Зои оборвала меня:
– Взломала твой шкафчик, чтобы класть туда шахматные фигурки? Сомневаюсь.
Я не ответил.
Зои обернулась и тихо сказала:
– Извини, я не хотела тебя обидеть. Вероятно, это какой-то розыгрыш. Ты не знаешь кого-то ещё, с кем произошло подобное?
– Кого-то, кому подложили шахматную фигурку? – переспросил я. – Не знаю, у меня не было времени расспрашивать ребят.
– Ничего страшного, – продолжила Зои. – Я поспрашиваю своих друзей, слышали ли они о чём-то подобном, но на твоём месте я бы не стала никому рассказывать, будто это сигнал от тайной поклонницы. По крайней мере сегодня.
– Записка была подписана «Весёлый Шум», – добавил я.
– Так там была и записка? – спросила Зои. – С подписью «Весёлый Шум»? Может быть, «весёлый» означает «счастливый»? Счастливый Шум?
– Странно, правда? – сказал я.
– Возможно, Гевин знает об этом больше, – ответила мне Зои, подмигнув. – Я его найду после уроков и спрошу!
Я приподнял брови и уже собирался сказать что-нибудь ироничное, но, на моё счастье, прозвенел звонок об окончании классного часа. Поэтому я просто улыбнулся, подумав: «Прозвучал спасительный удар гонга»[3].
Зои схватила свой рюкзачок и выбежала из класса. Я положил шахматного коня в свой рюкзак и застегнул молнию, пока одноклассники выходили из класса. Брайден сидел в первом ряду, так что он обычно выходил одним из последних – дверь была в конце класса. Когда я встал, то оказался прямо позади него.
– Привет, приятель, – сказал я.
– Как дела? – спросил Брайден.
Я кивнул ему и пожал плечами:
– Ничего. Ты смотрел в последнее время какие-то хорошие фильмы про монстров?
Он покачал головой, глядя в пол:
– Ничего, что стоило бы упоминать.
Я вздохнул.
– Классно, – сказал я, пока он шёл впереди меня к двери.
Он не замедлил шага и пошёл по коридору, так и не обернувшись ко мне. Было понятно, что он всё ещё не хочет со мной разговаривать, но я не видел причин, чтобы ещё больше усугублять ситуацию. Пока он уходил, я ещё раз пробормотал:
– Классно.
Понедельник, 8:25, урок рисования
Я – тренированный ниндзя, поэтому и успел войти в класс изобразительных искусств за несколько секунд до того, как прозвенел звонок. Зои уже сидела за своим столом, приготовив рисовальные принадлежности. Брайден тоже уже был на месте и водил кистью по листу бумаги.
Я прошёл мимо Брайдена к своему столу и сел рядом с кузиной.
– Итак, что сказал Гевин? – спросил я её, опуская рюкзак на пол.
Зои оторвалась на секунду от своего рисунка. Она вздохнула, опершись подбородком на руку:
– Он сказал, что подумывает о том, чтобы пройти отбор в команду по американскому футболу…
Фу. Было уже достаточно противно видеть, что моя кузина втрескалась в какого-то парня, но слышать, как она об этом говорит, было ещё хуже.
– О шахматной фигурке! – напомнил я сурово.
– А, – сказала Зои с глупой улыбкой. – Я забыла его спросить.
Брайден повернулся на стуле лицом к нам:
– Шахматная фигурка?
Я удивился, что он заговорил со мной. Я с трудом подбирал слова, доставая черного шахматного коня из рюкзака.
– Я, ну да, эта штука, гм, оказалась в моём шкафчике сегодня утром.
Брайден уставился на шахматную фигурку. Наконец он сказал:
– Я тоже нашёл нечто похожее в своём шкафчике.
– Правда? – спросил я. – Это был ещё один конь?
Брайден сунул руку в карман и вытащил из него шахматную фигурку, о которой была речь. Она отличалась от моей.
– Мне подложили не коня, – сказал Брайден, – а вот эту маленькую пешку.
Я знал достаточно о шахматах, чтобы вспомнить, что пешки – это мелкие фигурки, стоявшие перед королём и ферзём. Они были все одинаковые, с шариком наверху.
– Что это означает? – спросил я.
Зои повернулась на своём стуле, заинтересовавшись нашей беседой. Она глядела на шахматную фигурку Брайдена:
– Пешки считаются малозначимыми фигурами, которыми в игре легко жертвуют. Я часто играю в шахматы со своим папой, так что кое-что о них знаю.
– Великолепно, – вздохнул Брайден. – Я получил слабенькую фигурку, а Чейзу достался крутой конёк. В этом вся история моей жизни, так ведь?
– Не конёк, а конь, – уточнил я.
– Не важно, – ответил Брайден и поставил шахматную фигурку на мой стол. – Возьми её. Что бы это ни было, мне всё равно.
Я не хотел на этом заканчивать разговор:
– Это всё, что ты получил? Может быть, было что-то ещё? Возможно… записка или что-нибудь другое?
Брайден покачал головой:
– Нет, записки я не получил, но была ещё тонкая палочка рядом с пешкой.
– Тонкая палочка? – спросил я, недоумевая. – О какой именно тонкой палочке ты говоришь?
Брайден поставил свой рюкзак на стол и расстегнул молнию. Он достал оттуда палочку, о которой шла речь, и положил её рядом с шахматной фигуркой:
– Вот это было рядом с пешкой, но я не знаю, что это такое.
Я рассматривал палочку и тоже не мог понять, что это.
– Может, это половинка набора палочек для еды? – пошутил я.
Зои выхватила палочку из руки Брайдена и, зажав её между большим пальцем, указательным и средним, постучала по столу:
– Это дирижёрская палочка!
Я уставился на Зои, пытаясь понять, что означают её слова. Очевидно, моя кузина точно знала, о чём говорит, но я всё ещё не имел представления, что она имела в виду. Моё недоумение было очевидным.
Выпучив глаза, Зои сказала:
– Этой маленькой палочкой дирижёр руководит оркестром.
– Кто-то руководит оркестром? – переспросил Брайден. – А зачем?
Моя кузина закатила глаза, задрав вверх подбородок, и пояснила:
– Это парень, который стоит лицом к оркестру и добивается того, чтобы все играли в лад.
– О! – сказал я, внезапно всё поняв. – Я знаю этого парня. Он машет руками и пританцовывает, пока все играют на скрипках, виолончелях, и всё такое!
– Именно, – сказала Зои, имитируя движения дирижёра, размахивающего своей палочкой. – Они используют её, делая вот это.
– Но почему это оказалось у меня? – спросил Брайден.
Зои пожала плечами:
– Не знаю. Шахматная фигурка и дирижёрская палочка? Странное сочетание.
Я задумался на секунду, вспоминая записку на листочке, приклеенную к моей шахматной фигурке. Я начал было говорить:
– А ведь у меня тоже была… – но оборвал себя.
Брайден ждал, пока я закончу фразу, но я промолчал. В записке говорилось: «Игра уже идёт», но я решил пока не рассказывать об этом, по крайней мере, пока не узнаю, кто написал записку.
– Что ещё? – спросил Брайден.
Я покачал головой и повернулся на стуле к своему столу.
– Ничего, – буркнул я. – Я просто подумал, гм… что всё это затеянный кем-то глупый розыгрыш.
Я подождал, добавит ли Брайден что-нибудь, но он промолчал. Я слышал, как он встал и пошёл за рисовальными принадлежностями к шкафу в другом конце класса. Пока он отсутствовал, я взглянул на его рисунок. Это был человек, превращавшийся в оборотня, – ну конечно. Это ведь был не кто иной, как Брайден.
Остаток урока прошёл спокойно и тихо. Это был день сдачи работ, поэтому все были поглощены работой над своими проектами. Такие дни были классными, потому что учитель рисования разрешал нам слушать музыку в наушниках с наших плееров.
Брайден больше ничего не сказал о шахматной фигурке. Я решил, что если он продолжит меня игнорировать, то и мне не стоит пытаться ему помочь. Может быть, вообще всё это пустяки, верно?
Да, верно. Если бы это только было так просто.
Понедельник, 11:45, конец обеденного перерыва
Я решил забыть обо всех этих шахматных фигурках и, если честно, почувствовал себя лучше. Где-то в глубине души мне хотелось продолжить расследование и помочь Брайдену, но ещё больше меня привлекала возможность просто ни о чём не беспокоиться.
Проглотив обед, я направился в школьный коридор, где мистер Купер, учитель физкультуры, беседовал с директором Дейвисом. Они оба поздоровались со мной и помахали мне, когда я проходил мимо. В этом месяце они постоянно наблюдали, как я выходил из столовой досрочно и шёл в западное крыло школы. Я проходил мимо них, и они мне это разрешали, потому что я был основателем клуба, который собирался во время обеденного перерыва.
Да, это верно. Я создал клуб в школе Бьюкенен. В ежегоднике будет наша фотография и другая информация о нас.
Вообще-то создавать клубы – это на меня не похоже, и некоторые из вас, наверное, сами так подумали. И, наверное, многим из вас хотелось бы знать, какой клуб я создал.
Я подошёл к двери пустого класса английского языка и огляделся. На дверной ручке уже висело объявление. Оно было написано от руки, и в нём говорилось: «Пожалуйста, тише, идёт семинар „Тонкости марсианского языка“».
Да, верно. Клуб, который я основал, назывался «Тонкости марсианского языка». Если честно, если бы вы узнали о семинаре с таким названием, он бы вас точно не заинтересовал, потому что это производило впечатление жуткого занудства.
Но именно в этом и состоял замысел. Название было таким, чтобы у ребят не возникало желания узнать, что именно в клубе происходит. Почему? Потому что клуб обеспечил новое место для тренировок ниндзя.
Я открыл дверь и вошёл в класс. Остальные члены моего клана ниндзя уже тренировались в парах, но, увидев меня, замерли.
После того как по приказу президента школы Бьюкенен прежнее убежище ниндзя было разрушено, нам было необходимо найти новое место для тренировок. Один из моих ниндзя предложил использовать пустой класс во время обеденного перерыва, но это мне пришла в голову светлая идея создать для этого клуб, в который никому не захочется вступать. Поскольку нам было теперь негде хранить нашу форму ниндзя, мы стали носить её под обычной одеждой, как это делают супергерои.
– Сэр! – выкрикнул один из ниндзя.
Я поднял вверх руки.
– Спокойно, – сказал я. – Я знаю, что сегодня немного опоздал, поэтому не смогу тренироваться вместе с вами, но мне бы хотелось, ребята, задать вам вопрос.
Другие ниндзя остановились и посмотрели на меня. Некоторые из них обратили внимание на мой озабоченный тон и сняли свои чёрные маски.
Я был не готов пока рассказать им обо всём, но хотел, чтобы они были наготове и внимательно следили за тем, что происходит вокруг.
– Что-то происходит в коридорах нашей школы Бьюкенен, – сказал я. – Я пока не знаю, что это означает, возможно, и ничего существенного, но я прошу вас сообщить мне, если вы заметите что-нибудь подозрительное.
– Что, например? – спросила одна из лучших девочек-ниндзя, Наоми.
Я поглубже вдохнул:
– Я пока не хочу раскрывать подробности. Просто сообщайте обо всём, что покажется… ну, странным.
Все они согласились помочь, и я был этому рад. Клан чёрных ниндзя за последний месяц уменьшился, но ребята, оставшиеся со мной, были преданными и сильными. Я бы выбрал именно их, а не каких-нибудь качков.
Понедельник, 12:05, класс естествознания
Я оставался со своими ниндзя и болтал с ними до конца обеденного перерыва – всего пятнадцать минут. Я не сказал им ничего о шахматных фигурках, полученных Брайденом и мной, и о записке.
Я поставил свой рюкзак с учебниками на пол и сел рядом с Фейт.
Она повернулась ко мне и спросила:
– Как дела?
Я хотел рассказать ей о шахматной фигурке, но не стал.
– Ничего, – вздохнул я. – А ты как?
Она покачала головой и показала на миссис Олсен, стоявшую у учительского стола.
– Не спеши устраиваться с комфортом, – сказала она. – Сегодня мы меняем напарников для лабораторных работ.
Моё сердце замерло.
– Что? Ты это серьёзно? – простонал я, чуть не соскользнув со стула.
Единственной, кого я ещё знал на уроках естествознания, была Зои, но у меня не было ни малейшего желания быть напарником своей кузины на лабораторных.
– Зачем она это делает?
Фейт улыбнулась.
– Это не конец света, – сказала она. – Тебе будет полезно познакомиться с другими людьми, правда?
Скрестив руки, я надулся как маленький:
– Не хочу я больше ни с кем знакомиться.
Зои подошла ко мне сзади:
– Список мест висит у доски, и он – классный. Когда я искала своё имя, то нашла там и твоё тоже.
– Великолепно, – сказал я, снова поднимая рюкзак. – И к кому меня определили теперь?
– К Оливии, – усмехнулась Зои. Она указала на свободное место в другом конце класса рядом с девочкой, которую звали Оливия. – Она милая, Чейз. Только не разбивай больше сердца.
Я набросил лямки рюкзака на плечи и прошептал:
– Будь что будет…
Петляя между столами, я наконец добрался до пункта назначения – до девочки, с которой я никогда прежде не говорил. Она не была странной – ничего такого, но Оливия была одной из самых тихих школьниц в Бьюкенен. Хотя… как я мог осуждать её? Ведь я был сам в этом на неё похож.