– Понял? Деловой, такой!
В комнату заглянула медсестра и озабочено махнула рукой.
– Тише тут, голубки! Сейчас тут всем будет не смешно! Девушка пересядьте на стул, а то вы совсем его зажали, ему же дышать нечем.
– А, он в моем присутствии, – Ольга повернулась к медсестре, – и не дышит вовсе.
Медсестра улыбнулась и погрозила им пальцем.
– Готенька, а почему?
– Что почему?
– Фигушки.
– Ну, ты представь, Гош, я такая вся из себя красивая, воздушная и рядом мумия в бинтах, – она засмеялась, – разбегутся же все.
– Бинты снимут.
– Вот как снимут, так и поговорим. Коренев, ты что? Моя фамилия будет какая? Готя Чучелова?
– Ольга Коренева будет твоя фамилия.
– Звучит, не плохо. Гоша ты только не волнуйся так, тебе нельзя. Я тебя ненавижу все сильнее и сильнее. Все будет хорошо.
– Вот же, – Игорь отвернулся к стене, – вредина.
– Ну, другой-то у тебя все равно нет?
– А мне и не нужно больше никого.
– Гош?! Не хотела тебе говорить. Сегодня педсовет, а перед ним линейка, – Ольга виновато опустила голову, – Роману и Сергею вручат медали за отвагу при пожаре.
Игорь пожал плечами.
– Ну, и что?
– Герой вот тут лежит весь в ожогах, а медаль вручают сбежавшим трусам. Их фамилии Зинаида согласовала, пожарные то и не видели тебя толком им вот все равно.
– И мне все равно. Я лежу тут держу руку любимой девушки, которая мне улыбается, людей мы спасли, все живы. Понимаешь, Готенька?! Все живы! Какие линейки? Какие герои? Мне вообще наплевать. А им вот с этим жить.
– Да и будут жить, жить и врать всему свету, долго и счастливо.
– Ну и слава богу! Пусть живут! И, здоровья им!
– С какой ты планеты? Я не понимаю!
– С твоей, Готя, с твоей.
Она положила голову ему на грудь и вздохнула.
– Ох. Чучело, ты мое чучело. Беда с тобой.
Игорь погладил ее волосы, спадающие ему на грудь.
– Тебя выгонят из школы!
– Ну, и что? Ты же не выгонишь меня? Мама не выгонит?
– Глупый, ты, Гошка!
– Ну, и плевать направят в другую.
Она поднялась поправила одежду. Она грустно смотрела на него.
– Я сейчас тебя там предам.
– Это не предательство, это хитроумный план по обезвреживанию врага. Мы сегодня вырвем ядовитое жало у змеи. Тебе пора?
– Да, Гош, пора, – она наклонилась и поцеловала его, – порадуй меня завтра снятыми бинтами, ну хоть чуть-чуть!
– Хорошо, мумия завтра будет голой.
– Хороший мальчик, послушный!
– Ты обещала мне, не забудь.
– Забудешь тут. Жуть такую.
На линейке представители пожарно-спасательной службы, вызвали из строя Романа и Сергея и торжественно вручили им медали. Пожарник в парадной форме долго рассказывал, какую опасность представляет собой пожар и как хорошо, что рядом оказались, двое молодых героя комсомольца. Потом Зинаида Петровна горячо и «искренне» поблагодарила ребят за спасение своей семьи. Затем секретарь школьного комитета комсомола рассказывал, как Роман и Сергей верные традициям отцов и дедов не щадили своих жизней и бросались в огонь спасая людей. Ольга стояла и с презрением смотрела на всю эту «шутовскую» постановку. Слезы текли из ее глаз, когда она думала о лежащем в больнице обожжённом и раненом Игоре. Но стоящие рядом подруги приняли ее слезы по-своему, Роман ухаживал за Ольгой, и они считали, что это слезы гордости за своего парня. После линейки она шла по коридору, возле класса ее перехватили «герои». Весь класс собрался, чтобы посмотреть медали.
– Видела? Вот так, страна должна знать своих героев!
Ольга отстранилась от него. Но Роман продолжал наседать.
– Может отметим награду, сегодня? Предлагаю у меня.
Ольга какими-то шальными заплаканными глазами посмотрела на новоявленных героев. «Какие же вы твари!»
– Почему же у тебя? Можно и здесь! Знаешь, Рома, насчет тебя я Гошке ничего не обещала. Так, что извини.
Она с презрением резко «влепила» ему звонкую пощечину. Роман отшатнулся, держась за щеку. В глазах промелькнул страх и ужас. Ольга смотрела на него с холодным презрением.
– Ну, что герой? Драться с девчонкой полезешь или как?
– Ну…, ты…, – Роман развернулся и пошел в класс, – больно надо с тобой связываться.
Девушки окружили Ольгу.
– Это, что было? За, что ты его? Обидел?
– Оль!? А, Гошка, это кто?
– Да, никто! – она направилась в класс, – симулянт один, больным притворяется! Блин! Хорошо то как! Ух!
Перед педсоветом их вызвала Зинаида. Когда они вошли, там уже сидела завуч. Зинаида гневно посмотрела на Ольгу.
– Пряхина! Ты за, что ударила Орлова? Ты, что девочка, моя передумала в институт поступать?
– Нет, Зинаида Петровна, конечно не передумала. Это личное, больно уж приставучий.
– Ты девушка видная, – Антонина Сергеевна улыбнулась, – такое бывает. Ну если все всё знают, тогда можно начинать?
Зинаида обвела строгим взглядом ребят.
– Вы сейчас решаете свою судьбу, подумайте об этом хорошенько.
Ольга смотрела ей прямо в глаза. «И твою конечно же».
– Мы всё поняли.
Педсовет оказался весьма расширенным присутствовали представители различных структур власти, партии и комсомола. Зинаида действительно постаралась придать делу широкую огласку. Не большая заминка ввиду отсутствия самого Коренева быстро решилась в пользу педсовета, в виду присутствия матери. Обсуждения сразу перешли в бурные выступления по заверениям в полной преданности Марксистко-ленинской идеологии и коммунистической партии. Однако учитывая не зрелый возраст Игоря некоторые учителя сомневались в его «подрывной» деятельности. Только после выступления ребят по происшествию в парке окончательно убедили всех, что Игорю в советской школе не место. Мать категорически отрицала вину Игоря, характеризуя его как тихого и спокойного мальчика. Однако факты и свидетельские показания были просто «убийственные». Большинством голосов Коренев был исключен из школы, представитель инспекции по делам несовершеннолетних принял представление и обещал возбудить разбирательство по парку с возможным возбуждением уголовного дела. Сотрудник «комитета» пригласил директора школы на индивидуальную беседу «к ним». Все прошло по «грандиозному» плану Антонины. Вечерело. В небе набежали тучки, громыхнула сильная молния. Погода портилась. Видимо там на небесах, кому-то тоже не нравилось происходящее в этом зале действо, а может был просто ненастный вечер.
Глава 5
Игорь шел на поправку все быстрее и быстрее. Молодой организм справился с ранами и ожоги быстро заживали. В один из дней в обеденное время в палату буквально ворвалась Ольга. Она бросила тяжелую сумку на стул и сладко потянулась. Игорь сидел на кровати опершись на стену палаты и читал книгу.
– Привет, Чучело! О! Да ты уже сидишь? Гошка! Я так рада!
Игорь опустил книгу постучал себе по голове и указал все еще перебинтованной левой рукой на куда-то в угол палаты. Парень виновато улыбнулся и пожал плечами. Только тут Ольга поняла, что в палате кто-то есть. В раковине из крана журчала вода.
– Не сидит еще, но благодаря тебе, негодная девчонка скоро сядет! Что она тут делает? Кто вообще ее сюда пустил?
– Ой! – Ольга испуганно присела на стул рядом с кроватью, – я ему учебники принесла.
– Вот и познакомились, – Игорь развел руками, – блин! Мама, это моя девушка, Оленька, это моя мама! Ирина Сергеевна!
Девушка растерянно смотрела на Игоря, от неожиданности она не знала ни что говорить, ни куда себя вообще деть. Мать тоже испытывала некоторую неловкость, с одной стороны такое неожиданное заявление сына, а с другой еще стоявшие в ушах слова заплаканной Ольги на педсовете. Они так и сидели, и молча смотрели друг на друга. Первой нашлась мать.
– А, ты в курсе про ее выступление на педсовете?
– Да! Я сам ее об этом просил, она долго упиралась и отказывалась. Мы даже немного поссорились. Не знаю, как, но как-то мне удалось ее убедить, и она мне со скрипом пообещала, что сделает это. Я все знаю мам.
– Простите, меня, – Ольга виновато смотрела на Ирину Сергеевну, – пожалуйста.
– Сговорились значит за спиной у матери? Спелись? А, мне значит знать ничего не обязательно? Хоть умри там от позора? Сын пьяница и насильник, и как матери слышать такое?
– Ну, мам! Мы бы обязательно все тебе рассказали.
– Когда? На моей могиле? После слов прости, мама… мы не хотели?
– Ирина Сергеевна! – Ольга всплеснула руками, – ну что вы такое говорите? На какой еще могиле?
Мать тепло посмотрела на сына потом на Ольгу. Она протянула им по одному только что вымытому у раковины яблока. Они взяли, почти одновременно откусили и шумно жевали сочный фрукт. Ольга осторожно улыбнулась Игорю. Тот посмотрел на мать.
– Мир?
Ирина Сергеевна наклонилась обняла их и прижала к себе.
– Что ж мы наделали родные? Как все теперь сложится?
Ольга протянула яблоко Игорю и взяла сумку. Она достала учебники и передала их ему, забрав назад яблоко. Откусив еще кусок, постучала пальцем по виску.
– Учиться будем.
– Учиться он и без нас тобой будет, уговаривать его не надо. Теперь на нем бирка заметная на километр «политический». Ему закрыты все двери, даже самые старые и гнилые. Сломали они парню жизнь. Вот и все.
– Ну, это мне решать, – Игорь улыбнулся, – мне, а не им. Вернее мне и вам.
Мать вдруг хитро прищурилась.
– Ну и давно это все у вас? А, я-то думаю, что такое, я ему еду, а он сыт, и утром накормлен и вечером. Погрызет яблочко и все. А тут оказывается вон что!
Ребята пожали плечами. Ольга задумалась.
– Думаю, с того злополучного парка, ну по крайней мере у меня, а у него не знаю. Разве поймешь, что у него там в его ненормальной голове? Всю душу для всех и за всех порвет, а себе вот бинты и мази.
– Это точно, – мать покачала головой, – непутевый.
– Я человек мира, человек земли, – попытался пошутить Игорь.
Но шутку его никто не принял мать, и Ольга переглянулись, девушка легко щелкнула его в лоб пальцем.
– На данный момент, ты Чучело гороховое, отпетый выгнанный из школы хулиган, и не благонадежный гражданин, состоящий на учете. И тебя человека земли сейчас не пинает только самый ленивый.
– Это точно, – Игорь улыбнулся, – но люди-то живы.
– Улыбается, – мать показала Ольге на него рукой, – посмотри на него, смешно ему.
Ольга кивнула и в знак согласия безнадежно махнула на Игоря рукой. Мать позвала ее к столу и стала объяснять, что в сумке, как и что нужно греть, Ольга кивала головой и просила ее не беспокоиться. Игорь внимательно следил за Ольгой, которая внимательно слушала маму и кивала головой, только по слегка покрасневшим щекам, он угадывал ее легкое волнение. Он был рад, что знакомство состоялось, пусть и так неожиданно и своеобразно. Мама вскоре попрощалась и шутливо погрозив им пальцем ушла. Ольга села на кровать и поцеловав его вздохнула.
– Денёк тот ещё.
– Меня выписывают на следующей неделе.
– Здорово!
– Инспектор приходила, и милиционер тоже.
Ольга вздохнула.
– Нафига только я согласилась, – она грустно улыбнулась, – затаскают тебя теперь, разберут на винтики.
– Все мы правильно сделали, не сомневайся. Все правильно. У тебя все будет хорошо, а я им не по зубам. Не дождутся.
– Со всем миром воевать собрался?
– Не воевать, а мириться, – Игорь обнял ее, – никому зла не желаю.
– Они сожрут тебя, Гош! И не подавятся, даже не поперхнутся!
– Готя, их не за, что осуждать. Они просто люди! Обычные люди, не герои, не богатыри, не спасители. Им страшно, как и всем, они хотят выгоды для себя, как и все, зависть, корысть, ненависть, равнодушие. Все как у всех. Разве, то, что они думают и делают не так как, думаю и делаю я превращает их в моих врагов. Кто я такой вообще, чтобы осуждать их и призывать к ответу? Они выбрали себе такую жизнь, это их выбор. Мой выбор, другой. Но они мне не враги.
Глава 6
После выписки из больницы Игоря вызвали в инспекцию по делам несовершеннолетних и официально уведомили о приводе в милицию за хулиганский проступок. Возбуждать дело против него не стали в связи с категорическим отказом Ольги писать заявление в милицию. От помощи в трудоустройстве на механический завод в качестве разнорабочего он отказался. Однако через неделю ему предложили продолжить обучение в профессионально-техническом училище и стать радиомастером. Возможность продолжить обучение и получить среднее образование порадовало его, а особенно Ольгу. Девушка тактично промолчала и не сказала Игорю, что лично Иван Иванович ездил к своему другу директору училища и просил за него. Несмотря на характеристику, написанную Зинаидой Петровной, директор согласился принять Коренева, предупредив при этом Ивана Ивановича, что это все, что он может сделать для парня, все остальное в его собственных руках. Учился он хорошо, хотя сразу и попал в список неблагонадежных. В учебной группе он слыл нелюдимым и малообщительным, вел себя тихо и спокойно, никакой активности в общественной жизни училища не проявлял. Одногруппники, мастера и преподаватели относились к нему ровно и нейтрально. В целом жизнь приобретала спокойное плановое течение обычного ничем не выдающегося гражданина, в планы которого входила спокойная и размеренная жизнь, школа, армия, семья, работа, пенсия, а смыслом в жизни становились дети и внуки. Любое отклонение от такого плана являлось аномалией для общества и принималось неоднозначно, то ли из зависти, то ли от злости, вызванной невозможностью что-то в этой жизни изменить. Хочешь жить спокойно – живи как все. Хочешь проблем – живи по-своему. По-своему думай, по-своему решай, но и помощников тогда особо не жди. Хотя ради справедливости нужно заметить, что, несмотря на принципы, всем будет ужасно интересно, что же у этого человека выйдет, и, если уж совсем честно, всем будет жутко любопытно, не то сможет ли он или нет, а когда же он сломает себе шею, чтобы еще раз убедить всех, что высовываться не стоит. Огромная человеческая масса от юношеского задора и максимализма, покидая пределы школы и родного дома под чутким неусыпным контролем государства, сталкивалась с суровыми реалиями жизни, сразу и зачастую болезненно переходила к взрослой практичности. У кого-то получалось, у кого-то не очень, а кто-то и не мог с этим мириться всю жизнь, и как правило оказывались на обочине жизни, а может и на свалке. И тут вступал в силу его величество случай, в простонародье называемый судьбой. Многие тысячи талантливых и неординарных людей своим упорным трудом и настойчивостью неоднократно доказывали свое право на жизнь, но даже тут их общий процент демонстрировал общую жизненную тенденцию к элементам везения. Просто так сложились обстоятельства, и что было странно в эпоху всеобщего атеизма, так складывались «звезды». Однако отношение тех кому повезло, было просто несоизмеримо с теми, кому повезло меньше, и с теми, кому вообще не повезло в этой жизни. Видимо именно такой абсолютно не человеческий образ жизни рождал и создавал людей, которые за своим везением не стесняясь шли по человеческим судьбам и «головам». Их везение с лихвой оплачивали другие, а иногда совсем не причастные люди, которые просто оказывались не в то время и не в том месте. Хождение по «головам» превращалось в своего рода мастерство, и даже черту характера. Страх, зависть, корысть становились «козырными» картами в колоде жизни таких людей. Их становится все больше и больше не взирая на государства, границы территорий, принадлежность к определенной партии, занимаемой должности и национальности. Общественный уклад жизни, с его общечеловеческими принципами оказался не в силах бороться с ними, потому как они считали себя выше всей этой серой, тупой, рабской массы, и конечно же им должно повезти больше чем другим, они ведь такие умные, образованные, высококультурные, заслуженные, достойные, не то, что остальные. Общечеловеческие принципы, законы развития общества были не для них, они созданы для той самой серой безликой толпы.