Предки рода Казанцевых переселились на Урал в 17 веке из-за религиозных преследований. Не случайно старообрядцев еще называли двуперстниками, поскольку крестились они двумя пальцами или перстами, как говорили раньше. Указательный и средний пальцы скрещивались, и люди осеняли себя крестным знамением.
Отец Петра 1, царь Алексей Михайлович, проводил совместно с церковью реформы, согласно которым надлежало отныне креститься тремя перстами, как мы сегодня и делаем. Конечно, возмущению многих не было предела: как же так, мы что, неправильно веруем? Такая бестактность, а реформа проводилась грубо и жестко, быстро и беспощадно, на столетия оттолкнула многих русских людей от официальной православной церкви.
Настя, запыхавшись, вошла в комнату со словами:
– Бабушка, несу, нашла!
Она с трудом вышагивала, девушке было тяжело из-за большой коробки с надписью «Gold Star».
– Еле-еле достала. Там темень такая, в подвале, слов нет, – говорила Настя. – Ладно, что хоть лампа не перегорела. А то бы я еще долго не появилась. Все архивы нашей семьи здесь, – гордо хлопала она по коробке. – Мы почти все сохранили. То есть то, что смогла сохранить бабушкина мама.
Вера хлопала глазами – какие сокровища в старой коробке из-под бытовой техники! Любой музей заберет. И еще даже заплатит. Настя тем временем доставала вещи, нежно раскладывая их на полу: блестящий розовый сарафан со стеклянными пуговицами, какие-то деревянные палочки, стопку толстых на картонке – как раньше печатали – фотографий, перевязанных лентой и прочие разнообразные сокровища.
– Это все, что осталось от былого богатства золотопромышленников Казанцевых, – прокомментировала Ирина Александровна, произнеся без сожаления, без грусти, только как голый факт. – Мы очень дорожим этими вещами, – добавила она.
Теперь в голосе чувствовалась гордость, что она помнит, что сохранила эти вещи и не жалеет о потерянных в революцию деньгах, а скорее гордится живой памятью о предках. Ирина Александровна листала альбом с фотографиями, желтыми и потрескавшимися от времени: где-то были вклеены вырезки из газет, еще письма, написанные неизвестной рукой.
– Самая ценная вещь, – предупредила Настя, доставая и бережно разворачивая на ковре большую генеалогическую схему.
Кое-где были потертости и дырки, особенно на сгибах, бумага выглядела желтоватой и мутной. Развернув схему, чтобы бабушка видела, Настя уселась рядом:
– Сейчас слушайте внимательно. Я много раз слышала эту историю, с детского возраста, но каждый раз, когда бабушка ее рассказывает, я хочу еще.
Ирина Александровна надела очки, подвинула свое кресло поближе и начала рассказ.
Колодец
Все заводское дело на Урале было поставлено руками старообрядцев.
Наша семья поселилась здесь в 1685 году. Часть староверов от гонений церкви, которую поддерживала власть, или же, наоборот, от гонений власти, поддерживающей церковь, осела на Урале, не доехав до Сибири, а другая часть уехала в противоположную сторону – в Польшу. Вы заметили, что вторая моя фамилия польская? – спросила Веру Ирина Александровна. – Так вот, в конце концов, две разные ветви рода соединились – событие это произошло уже в начале 21 века. Мой отец владел этим домом до самой революции, а построили его еще в далеком 1818 году. Вот мы до сих пор здесь, в родовом гнезде, уже двести лет живем.
В нашей семье, из поколения в поколение, передается легенда о потайных ходах, скрытых в усадьбе Казанцевых, о подземельях, расположенных под домом. Только сами подземелья никто до сих пор не видел.
Мой любимый отец скончался двадцать лет назад. Будучи мальчиком, он с соседскими мальчишками облазил весь дом – а жили тогда так дружно! Вы помните Советский Союз с коммуналками и общими кухнями, где делились новостями и вместе варили обеды? А вечерние посиделки во дворе и игры в домино или баскетбол? Как всем двором чинили машину соседа или воспитывали чьего-то пьяного мужа? Так вот, в это время, все про все знали – кто, где и как живет. Дети росли вместе, в летние каникулы играли на улице допоздна, ложась спать с рассветом.
Однажды папа с друзьями, обследуя старые дворовые постройки усадьбы, стоявшие особняком за главным домом и флигелями, в одном из помещений, приспособленном жителями под кладовку, заметил на полу каменную плиту, ничем особенным от остального пола не отличавшуюся, но с железной скобой сбоку.
В старых постройках, которые были когда-то амбарами и конюшнями, сегодня жители хранили лыжи, автомобильные шины, кто-то приспособил свою кладовку под сапожную мастерскую и ставил набойки всему двору. У нашей семьи кладовка была почему-то с каменным полом – такие прямоугольные куски гранита, напоминавшие старинную мостовую, но очень большого размера, примерно метр на метр. Там мама хранила деревенские запасы – камень давал приятный холодок и банки с малосольными огурцами со своего огорода, закатанные летом, подавались к столу холодными, отчего огурцы казались еще вкуснее.
Скобу было почти не видно. Ее долго никто не замечал. Но мальчики, на то и мальчики. Проникнув в кладовку в поисках самой вкусной банки, чтобы угостить друзей и поесть вволю самому, папа с друзьями случайно обнаружил плиту. Сколько не тужились мальчишки, поднять ее десятилетним пацанам было не под силу. Пришлось звать взрослых.