Все трое утвердительно закивали головами, чем вызвали негодование брюнетки.
– Я под стол не полезу, – отрезала Катя.
– Хорошо бы, конечно, домой добраться, пока все не затопило. Только менять одну многоэтажку на другую – не очень резонно, – Ева пустилась в рассуждения, рисуя в своем богатом воображении самые страшные картины землетрясений, когда-то промелькнувшие в новостях перед ее взглядом. В детстве она частенько любила свернуться на диване рядом с мамой и маленькой сестрой и смотреть по телевизору все на свете, впитывая, как губка, виды дальних стран, диковинных животных и неизученных чудес.
– Как это домой? – раздался голос из-под стола. – А работа? У нас же завал, вы что!
– Не знаю, как в твои, а в мои планы умереть на работе не входило, – ответил Леша, – поедем ко мне, я в Подмосковье живу, в своем доме, там особо и разрушаться нечему.
– Ле-е-еша, – ехидно протянула Катя, – да ты – завидный жених! Свой дом – это достойно!
– Ты поменяешь свое мнение, когда мы доберемся, – бросил Леша между делом и устремил свой взгляд на Еву, – ну что, едем?
– А я-то что? – удивилась девушка. – Сидеть здесь – не вариант, лезть на мой пятнадцатый этаж в такую погодку тоже, так что я согласна!
Катя, схватив подругу за руку, согласно замотала рыжей головой, и только оставшаяся безымянной для всех брюнетка, совсем недавно приступившая к своим обязанностям, осталась сидеть под столом, утверждая, что работа превыше всего.
Ранним утром следующего дня, расположившись в Лешином деревенском доме, совсем не похожем на коттедж, какой представила себе Катя, ребята узнали, что в центре Москвы из-за неожиданного землетрясения магнитудой в восемь баллов, вызванного смещением тектонических плит где-то в Гренландии, просело полгорода, похоронив под завалами тысячи людей. В том числе, и их офис.
7
Питание, как важнейшая часть культурной жизни Ковчега, проходило не в скромной столовой для рядовых, а в офицерской кают-компании. Впрочем, людей, имевших хоть какое-то отношения к флоту, среди населения ледокола было немного, а простые смертные не вникали в корабельные тонкости. Только капитану поначалу было тяжело свыкнуться с мыслью, что он принял под свое крыло разношерстную толпу, желавшую только одного – выжить любой ценой, будь то в воде или космосе.
Ева с помощью пританцовывавшего возле нее Леши выставила пять громадных подносов с четко выверенной порцией омлета и кусочком свежего хлеба – ни больше, ни меньше, каждая съестная крупинка расписана и учтена. Она никак не могла понять, почему, несмотря на аскетичную еду, суровый климат и серьезные физические испытания, выпадавшие на долю жителей Ковчега, большая часть мужского состава команды пребывала в своей далеко не лучшей форме.
Пожалуй, первым, на что она смотрела в мужчине, было телосложение, и только потом внешность, голос, характер. Вот такая глупая избирательность. Если уж говорить прямо, капитан выигрывал у всей команды с лихвой; а потому, увидев его впервые, хоть и накинув ему десяток лет, находясь в испуганном и совсем измотанном состоянии, Ева больше не могла воспринимать ни одного мужчину на борту.
«Эх, был бы он помоложе!» – пронеслось тогда в ее голове, отчего она смутилась и рассмеялась одновременно, что так не соответствовало ситуации.
Кают-компания, где проходили все трапезы и общие собрания, представляла собой просторный зал в классическом советском стиле – стены обиты светло-коричневым ДСП, плохо маскирующимся под дерево, такие же столы, покрытые клеенкой в мелкий цветочек, плоские мерцающие лампы, окрашивающие все вокруг в оттенки желтого, и в довершение – плакаты в красных тонах с призывами к действию, как сейчас бы выразились, мотивирующие. «Требуйте долива после отстоя пены» – был всеобщим любимчиком.
Завтрак вечно голодная команда уничтожила за считанные секунды, и зал наполнился веселой болтовней – торопиться было некуда, вокруг бескрайние мерзлые водные просторы и абсолютная неизвестность впереди.
Работы на борту хватало, но вся она была простая и не отнимала много времени – ловля рыбы, уборка, жалкие попытки поддерживать жухлую зелень на импровизированных грядках в свете тусклых ламп. Ответственный пост занимал только сам капитан и его команда, настоящая команда моряков и механиков, знавших специфику ледокола. Именно они сутками пропадали на центральном посту управления и в ходовой рубке, контролируя курс движения и работу энергетической установки, благодаря которой все вокруг вообще могло существовать. Случались, конечно, ситуации, когда абсолютно всей команде приходилось объединяться и бороться со стихией – штормами, обледенениями, ураганными ветрами, будь ты хоть клерком, хоть балериной в прошлой жизни. Но последнее время было тихо, слишком тихо; ледокол лениво бороздил безграничные просторы изменившейся планеты, а его жители так же лениво попивали растворимый кофе, запасы которого неумолимо заканчивались, и болтали о ерунде.
8
– Скорее! Скорее! – торопил Леша девушек, сбегавших вниз по лестнице офисного центра. Катя безуспешно пару минут тыкала кнопку вызова лифта, но та отказалась реагировать.
– Да куда мы так бежим? – возмущалась она, босиком топая по кафельным ступеням.
– Мы же хотим отсюда уехать, а не уплыть, да и трещина в стекле доверия не внушает!
– Леша прав! – на Еву накатывал животный страх перед надвигающейся стихией, и сбежать от свалившегося на город ненастья как можно дальше стало казаться ей очень привлекательной идеей. – Чем быстрее выберемся отсюда, тем быстрее будем в относительной безопасности. Леш, ты на машине? Или как вообще ты сюда добираешься?
– На машине…, – парень смущенно снизил голос и, будто оправдываясь, добавил, – только она в двух кварталах отсюда.
– Ты серьезно? – завизжала Катя. – В двух кварталах? Ты, может быть, не в курсе, но нам оплачивают подземную парковку!
– Я знаю, – все так же смущенно пискнул Леша, – но я стесняюсь ее здесь ставить.
– Стесняешься? – не унималась рыжеволосая красотка. – А таскаться километр до офиса ты не стесняешься?
– Давайте успокоимся и просто доберемся до машины, – как можно спокойнее предложила Ева, сама закипая от злости и негодования.
Наконец, вся троица оказалась под стеклянным козырьком офисного центра, подозрительно покрывшегося трещинами. Вода бурными потоками сбегала вдоль улицы, заливая собой подземные переходы, тоннели и все, что можно наполнить до краев, выгнав оттуда людей. Дождь в сопровождении не затихающих ни на минуту раскатов грома, эхом отражающихся от стеклянных многоэтажек, и слепящих вспышек молний, потоками хлестал по земле. На улице не было ни души – все предпочитали наблюдать за разгулом стихии из комфортабельных офисов и надеяться, что сегодня все же доберутся домой.
Не раздумывая, Леша и Ева по колено погрузились в бурлящие реки, еще с утра бывшие мощеными плиткой улицами. Катя же, не выпуская из рук лакированные туфли, как самое ценное в жизни, пальцами босой ноги потрогала воду, словно пытаясь войти в холодное не по сезону море. На нее уставились две пары удивленных глаз, и она, смирившись с обстоятельствами, с брызгами опустилась рядом с коллегами.
Попытки укрыться Евиным зонтом не увенчались успехом – уже через несколько метров его сначала вывернуло наизнанку, а вскоре вообще вырвало из рук ураганным ветром и унесло в неизвестном направлении, кружа вместе с пакетами и прочим мусором.
Одежда на ребятах промокла насквозь за считанные секунды, волосы прилипли к голове, стихия не пощадила никого – ни Лешины густо уложенные гелем волосы, ни Катин боевой макияж, и только Ева, вот уже почти тридцать лет обходившаяся без косметики, почти не пострадала в этой схватке с природой.
Наконец, мокрые и грязные, со сбитыми на ногах пальцами от попадающихся в толще воды преград, они добрались до машины, припаркованной в соседнем спальном районе, вдали от шумных офисов, кофеен и фитнес-клубов.
– Залезайте скорее, – Леша виновато нажал на брелок, и машина приветственно пикнула, – пока не залило двигатель, есть шанс выбраться из этой ловушки!
– Это что такое? – Катя в недоумении стояла возле серебристого фургона.
– Машина, разве не видно? – Леша, краснея, переминался с ноги на ногу, смотрясь совсем худым в мокрых брюках в облипку.
– Ты ездишь на ЭТОМ? – не унималась Катя. – Это же что-то отечественное!
– Да, Лада Ларгус, – Леша становился уже пунцовым, – поэтому и паркуюсь здесь. Мне удобно на ней дрова возить в деревне, да и не каждая машина у меня там проедет.
– Что ты на ней возишь? Леша, какого черта? Мы знакомы пять лет, а я только сейчас узнаю про твою колымагу!
– Нормальная машина, – обиделся Леша, – залезая на водительское сидение. Сейчас вообще тебя не повезу никуда.
– Ну ладно, ладно тебе, – заторопилась Катя, распахивая заднюю дверцу и с пренебрежением залезая в салон, не выпуская при этом из рук свои шпильки, – ты что же, и своего… э-э-э… партнера на ней возишь?
– Кого? – не понял Леша, заводя двигатель.
– А, неважно! Сматываемся скорее в твою деревню! – Катя развалилась на заднем сидении, а Ева, удивленная не меньше подруги подробностями Лешиной жизни, предпочла промолчать и запрыгнула на переднее сидение.
9
Деление на морских и сухопутных, по возрастам и социальным уровням очень быстро сошло на нет от осознания, что никого, кроме друг друга, ближайшие годы обитатели Ковчега не увидят. Да что уж там, возможно, никогда не увидят. После окончания завтрака разношерстная толпа разбилась на кучки поменьше: кто-то обсуждал погоду, некоторые изо дня в день крутили ручку радиоприемника в надежде услышать, что они – не одни, третьи играли в шахматы, совершенствуя и развивая свой навык. Капитан, как всегда, сидел в кресле в углу, крутя в дрожащих руках кружку с жидкостью, претендовавшей на высокое звание «кофе», погруженный глубоко в себя.
Ева на правах дежурной собирала пустые тарелки, тщательно вытирая со столов хлебные крошки. Пусть это и совсем не похоже на ресторан высокой кухни, но хотя бы чисто. Последним в очереди был стол капитана. Ева воздушными шагами приблизилась к нему, не желая мешать – почему-то манера капитана уходить в себя всегда вызывала у нее трепет.
Девушка только протянула руку, чтобы забрать пустую тарелку, как тут же ощутила на себе взгляд капитана, вернувшегося в реальность. По всему телу пробежали сотни мурашек, и краем глаза она заметила, что волоски на руках поднялись дыбом. Быстро спрятав тарелку за спину, чтобы он не заметил, Ева подняла глаза и улыбнулась.
– Спасибо, очень вкусно! – искренне похвалил капитан.
– Такой же омлет, как и каждый день, – пожала плечами Ева.
– Нет, ты готовишь по-особенному, с душой.
– Все потому что у меня особенный будильник, – выпалила Ева и тут же прикусила язык, снова ощущая эти предательские мурашки.
– Тогда буду будить тебя чаще, – капитан протянул ей пустую чашку, с усилием сдерживая руку от тремора, – еще раз спасибо!
10
Машина, рассекая водное пространство под колесами, уносилась прочь от затопляемого города. Входы в метро, тоннели, переходы – все наполнилось до верха и больше не вмещало в себя грязные слезы стихии; решетки, служащие для стока воды, поднимались на несколько метров вверх бьющими из ливневой канализации фонтанами. Город уплывал, запирая своих верных подданных в неприступных башнях из стекла и бетона.
На возвышениях под колесами даже проступал асфальт, но стоило только спуститься чуть ниже, как вода стремилась достичь капота, вызывая вспышки ужаса в Лешиных глазах. Проскакивая очередное водное препятствие, вся троица ликовала, чувствуя себя героями фильма-катастрофы.
Свернув с федеральной трассы, ведущей в Питер, машина принялась бороться с раскисшей, но еще не затопленной грунтовкой, и вскоре остановилась, забрызганная плотным слоем рыжей грязи, возле покосившейся деревянной хибары в самой обыкновенной деревне.
– Приехали, – радостно сообщил Леша, счастливый, что ухитрился выбраться из Москвы, и совсем забывший о том, как жилье не сочетается с его имиджем.
– Ты здесь живешь? – с надеждой на отрицательный ответ спросила Катя, обреченно глядя из распахнутой двери на хлюпающую рыжую грязь под ногами.
– Да, – виновато пожал плечами Леша, – я же говорил, что не совсем коттедж.
– Я правильно понимаю – здесь живет человек, читающий в офисе модные журналы и рассуждающий о показах каких-то дизайнеров, имена которых я в жизни не слышала? – вступила в разговор плюхнувшаяся в лужу возле машины Ева.
– Не надо только издеваться, – Леша стал красным как помидор, – дом от родителей достался. Когда-то мы тут жили с братьями, но они разъехались по разным городам, и я остался один. Зато экология идеальная! Заходите уже, хватит мокнуть!
11
– Ну что, какие планы? – Леша задиристо нарезал круги вокруг моющей гору посуды Евы. – В офис или по магазинам? А может, махнуть за город?
– Очень смешно, – покачала головой Ева, рассыпав соломенные волосы, собранные в хвост, – блин! Вода соленая, кажется, опреснитель снова полетел! – она слизнула с губ брызнувшую каплю. – Вот тебе и планы!
– Что-то он зачастил, – протянул Леша, – пойду расскажу брату новость!
– Нет-нет, – остановила его Ева, – я сама.
– Да мне несложно, зачем тебе гоняться.
– Я сказала – сама! – повысила тон Ева.
– Ну, сама, так сама, – обиделся Леша, – я все равно собирался к нему зайти, так что пойдем вместе.
Натянув закатанные рукава толстовки на мокрые по локоть руки, Ева удалилась в сопровождении навязчивого друга, весело шлепающего позади.
Застать капитана в каюте в дневное время было практически невозможно: все свои силы он тратил на изучение карт в попытках найти хоть кусочек суши, оставшейся от могущественной в недавнем прошлом человеческой цивилизации, или на поддержание в рабочем состоянии многочисленных агрегатов центрального поста управления, испещренного приборами, кнопками и рычагами, позволяющими этой не слишком новой посудине оставаться на плаву.
К Евиному удивлению, в привычных местах капитана не оказалось, как и в ходовой рубке, где их с Лешей приветливо встретил заместитель капитана, улыбчивый и по-модельному красивый, Александр, заявивший, что после завтрака капитана не видел, и куда тот делся, не знает.
Встревоженная и расстроенная, Ева отправилась напрямую к механикам, которые уже второй месяц подряд чинили опреснитель стабильно раз в неделю, но каждая их попытка приводила к новой поломке. Леша устало поплелся за ней, пожалев, что проявил инициативу, но так и не сдавался.
Выходить на мерзлую палубу, как и всегда, не хотелось, но путь через улицу был гораздо короче скитания по бесчисленным коридорам ледокола, и Ева, натянув шарф до самых глаз, с усилием распахнула дверь, ведущую на свежий морозный воздух.
– Да ладно тебе, потерпит эта агрегатина, а там и брат найдется, только не на улицу, прошу! – взмолился Леша, почуяв пронизывающие до костей завывания ветра.
– Леш, я дело доведу до конца, продуктивнее будет разделиться – я к механикам, а ты поищи капитана внутри. Нельзя оставлять всех без воды, – Ева была рада наконец-то избавиться от навязчивого преследования.
Собравшись с духом, она шагнула на скользкую палубу, местами покрытую тонкой наледью, сделала пару неуверенных шагов, успев пожалеть о выбранном пути, и, поскользнувшись в неподходящих для вечной зимы кроссовках, с криком полетела вниз. Понятно, почему желающих побегать в этот день не нашлось, несмотря на строгий контроль капитана за физической активностью команды. Воображая, как заработает ушиб, а то и сотрясение, Ева неожиданно для себя приземлилась прямо в сильные мужские руки.