– Да я ослушался тебя, Владыка, так как не смог поступить иначе. Тогда вы подняли мои слова на смех, но повторяю: с драконьей самкой я покорю весь Серединный мир, я дойду до его края и земли, которые мы покорим, будут нашей новой родиной!
– Говоря «дойду» значит ли это, что ты собираешься проделать весь путь пешком, ведь большая часть ушедших с тобою кораблей, потоплена, – спросил его Рогнарек, глава медвежьего клана, сам похожий на медведя гигант лет сорока. Великан обладал чудовищной силой и своим двуручным мечом мог запросто разрубить человека напополам.
– Золота у меня нет. На злополучном торговце кроме яиц было так мало ценного, что его едва хватило раздать вдовам погибших, дабы они не нуждались хотя бы первое время.
– Похвально, что ты печёшься о семьях воинов. А самка дракона знает о твоих планах? – насмешливо спросил его Рогнарек. – Как же заставить её идти в бой и, изрыгая пламя сжигать наших врагов? По-моему первым кого она сожрёт будешь ты, ведь это ты посадил её на цепь.
– Я знаю человека, который станет её разумом, что будет управлять ею сидя в специальном седле на холке. Он будет видеть её глазами, и говорить с ней своими мыслями.
– Колдовство никогда не было в почёте на Железных островах – здесь всегда правили Боги, и сейчас из-за тебя оно ворвалось в наш мир с драконами и людьми что управляют ими своей волей. Что ты скажешь потом Каргарону на вечном пиру, что предпочёл мечу магию? – вмешался Вороний Клюв, как всегда в накинутом капюшоне чёрного плаща. Считалось, что это придаёт ему суровый вид, но Рейнгольд подозревал, что старый жрец прячет под ним свою лысину.
– За меня скажут мои дела – те земли, на которых будут жить наши люди, ведь пока мы решаем судьбу дракона острова уходят под воду. Может когда-то они, и восстанут из неё, но нам-то от этого не легче, ведь у нас нет жабр.
– Мы решаем здесь не судьбу дракона, а твою. От того сколько мы снарядим кораблей зависит наше будущее и ты, Военный вождь, лично ответишь за то, что нет ни кораблей, ни воинов, потому-что это ты повёл их за собой в поход, из которого большинство не вернулось.
– Вы можете казнить меня, но уверяю, самка дракона стоила тех жертв, потому что она одна стоит армии, и с нею мы сможем победить любого врага. Драконы не уязвимы для копий и стрел, они быстры как ветер и могут появляться в разных местах. Они не боятся штормов и непроходимых топей, они бесстрашны и их нельзя подкупить.
– Ты говоришь, будто у тебя целая армия драконов. Неуязвимы для стрел и копий только Боги, а то, что рождается, то и умирает, – возразил Комидус, глава Волчьей Стаи, высокий худощавый мужчина в чёрном кожаном плаще, грудь которого защищал кожаный панцирь с металлическими вставками. О принадлежности к клану говорила приколотая к плащу золотая брошь в виде скалящей зубы волчьей головы.
– Когда дракону придёт пора умирать, возможно, пройдёт сотня лет. Но я не собираюсь ждать так долго – как только она вырастет, мы выступим, но до этого я посажу на неё всадника.
– У тебя нет столько времени, – перебил его вождь Медведей. – Тебя казнят не позднее завтрашнего дня, за всё, что ты натворил, в том числе и за то, что привёл сюда дьявола. Ты говоришь, не слыша себя: я приведу Всадника, и драконья самка по его приказу разгромит все армии Серединного мира! У меня ощущение, что ты бредишь! Где этот Всадник? Захочет ли он стать твоим рабом – человеком, что будет сеять смерть по твоему приказу? Уверен, что нет. Отдадут ли его владыки тех земель добровольно? Нет, не отдадут, хотя бы, потому что первыми ярость дракона на себе испытают они! А это значит, придётся гибнуть воинам, гореть Драконам и это ещё больше ослабит наши силы. Лучше сейчас начать захватывать земли, не ожидая пока половина героев, падёт в твоей авантюре!
– Ты собираешься предать смерти Военного вождя Рогнарек, и надеешься на преданность воинов? – удивлённо спросил его Комидус. – Да половина клана Змеи откажется участвовать в набеге, разве что возьмёшь в заложники их семьи. Но тогда ты вряд ли доживёшь до его начала. Это плохая затея, вождь, искать врагов среди соплеменников и на таких победах зарабатывать авторитет. Да, он потерял Драконы, но разве ты на его месте поступил бы иначе, увидев на горизонте торговый караван?
– Страшные вещи творятся теперь на Железных островах, – печально ответил на это Рогнарек. – Ты пытаешься спасти Рейнгольда не-потому, что печёшься об общем благе, а только лишь из-за того что его смерти требую я и согласится со мною ты не можешь, чтобы не натворил этот человек. Ведь твоё главенство в клане тут же поставят под сомнение. И если бы я занял твою теперешнюю позицию, ты бы тут же потребовал немедленной казни.
– Годы, проведённые в постоянном соперничестве, повредили твой разум, вождь, – возразил ему Комидус. – Да, действительно мы с тобой не любим друг друга, но сейчас я говорю искренне и я говорю: перед великой битвой за новые земли пришло время забыть старые обиды, сплотившись в единый кулак. И я протягиваю тебе свои руки для братских объятий, которыми мы скрепим наш союз!
Ушлый вождь Волчьей Стаи перехитрил прямолинейного Медведя, привыкшего идти напролом, и тому ничего не оставалось, как скрепя сердце согласится с этим. Братские объятия вечных соперников вызвали одобрение старейшин, приветствовавших их примирение радостными криками. После того как шум стих Владыка взял слово: – Так что же нам братья всё-таки делать с Рйнгольдом? Грехи его тяжки, значит ли это, что мы милуем его, либо просто откладываем на время решение вопроса?
– Милость Богов не знает предела! – тут же вставил Вороний Клюв. – Человек, который, безусловно, виновен и которого мы готовы были казнить теперь снова выходит сухим из воды. Но не думайте, что вы так решили – этого хотят Боги и я не вправе указывать Им. Но Боги против дракона, он противен Им своей дьявольской сущностью. К тому же он просто объест нас, и я уверен, это из-за него острова уходят под воду. Сейчас он сжирает по телёнку за раз, но скоро он вырастет и когда все стада на островах будут съедены, нам придётся скармливать ему друг друга. К тому же он как хромая лошадь, на которой нельзя пахать землю, но которую жалко пустить под нож. Ведь без наездника он бесполезен – никто не сможет оседлать его и говорить ему, что нужно делать, а чего нельзя.
– Ты прав как всегда, Хранитель, – ответил ему Мильгрем. – Сейчас самое подходящее время избавится от дракона, но, к сожалению, из хромой лошади он превратился и в наше спасение. Если нам удастся подчинить его себе, это даст островитянам серьёзное преимущество над всеми.
– Услышьте себя, братья! – воскликнул Элквист, пытаясь достучаться до разума своей заблудшей паствы. – Вы уже говорите о дьявольском отродье, как о вашем слуге, который будет убивать всех, кого вы пожелаете. И если даже вы сможете посадить на него Всадника, то кто сможет знать, что в душе его, да и есть ли она? Ведь давая ему в руки все сокрушающее оружие, кто знает, не создадите ли вы чудовище, страшнее дракона? Я общаюсь с Богами посредством молитв и жертвоприношений, и Боги говорят: уничтожьте дьявола, пока дьявол не уничтожил вас!
После слов Вороньего Клюва в зале повисла тишина, навеянная мрачным пророчеством, нарушил которую Мильгрем: – Твои слова как раскалённое железо жрец. Плохо лишь то, что мы не можем оставить всё как есть – море забирает нашу землю, возможно за грехи наши, а может быть, указывая новый путь. И именно в этот момент в наших руках оказалась самка дракона, и я не верю в случайность её появления; пока не стало поздно мы должны понять на благо нам это или же на беду. Убить дракона можно будет и через следующее перерождение луны. За это время Военный вождь должен найти Всадника, а мы – принять окончательное решение и по Рейнгольду, и по дракону. Таково моё слово, если же кто против, пусть поднимет руку.
Поднятые старейшинами руки означали несогласие с решением Верховного вождя, и когда таких рук набиралась половина из общего числа, советом Старейшин решение не принималось. Если в течение года не принятых решений было три, Владыка покидал свой пост. В это раз никто не поднял руку и получивший отсрочку Рейнгольд начал готовиться к походу.
***
Единственной информацией о драконьем Всаднике была карта, полученная Рейнгольдом от таинственного незнакомца. Город Аль-Ватан располагался за Азгорским морем что соединялось проливом с морем Семи Берегов. Королевство Виенор лежало на его северном побережье, и названный город был его столицей. Королевство являлось форпостом Серединного мира, ведь дальше на север шли земли диких племён, у которых не было ни высокоразвитой культуры, ни письменности, и из поколения в поколение занятием их являлось земледелие, скотоводство, работорговля да война.
Виенор имел выгодное географическое положение, и самой природой был словно подготовлен для такого соседства. Находясь на далеко уходящем в море полуострове, он лишь узкой полосой болотистой земли соединялось с материком. Эти тридцать миль с незапамятных времён были отгорожены выстроенной из каменных глыб высокой стеной, такой ширины, что конные воины, проезжая по ней без труда разъезжались друг с другом. Почти по всей длине полуостров имел крутые скалистые берега и лишь в южной его части были удобные для швартовки бухты.
Время от времени орды северян накатывали всё сметающей волной на приграничные земли; либо через узкий перешеек, либо высаживаясь с сотни галер на песчаные пляжи. Но в первом случае королевство защищала Стена, а во втором неприступные крепости Аль-Ватана и Адский огонь, которым из сифонов поливали вражеские корабли. Обычно всё заканчивалось разорением фермеров обосновавшихся на приграничных землях (которые каждая из сторон считала своими), и после двух-трёх жестоких стычек противники заключали новый мирный договор, как всегда «До скончания времён». Впрочем, действовал он от силы несколько лет, потом всё повторялось по причине смены племенного правителя или появления новой орды, с которой договор ещё не был скреплен кровью.
Исключением из общего правила был только Проклятый год, со стенанием воспетый в балладах пилигримов. Тогда зима выдалась настолько суровой, что обычно не замерзающее море сковало толстым льдом в северной части и словно по стеклянному мосту полчища язычников, (до сих пор приносивших человеческие жертвоприношения своим богам), в обход стены устремились на земли королевства, сея хаос и смерть. То был страшный год и впервые за свою многовековую историю Аль-Ватан сдался на милость победителя, запросив пощады. «Милость» обошлась в подводы золота, мечей, тонких тканей особо ценимых модницами северян, серебряных кубков и многого другого, что попадало язычникам на глаза.
Основным требованием захватчиков были снос Стены и выплата ежегодной дани, но пока одна сторона настаивала на этом, а вторая всячески пыталась избежать, лёд растаял, часть воинов ушла в свои земли, а на помощь Виенору прибыл военный флот дружественных государств, связанных с королевством родственными и деловыми узами.
Основным доходом для королевства были хлеб, хорошо родившийся в северной части на плодородных землях бескрайней степи, по которой бродили тучные стада домашних животных, виноград, из забродившего сока которого делали ароматное приятное на вкус вино и, конечно же, торговля всем, что имело спрос на противоположных берегах. Виенор являлся связывающим звеном между диким севером и прогрессивным югом, а в его портовых городах можно было услышать речь на десятках языков и увидеть людей всех цветов кожи.
Для своей эпохи Аль-Ватан являлся огромным городом с сотней тысяч жителей, ограниченным в площади морем с одной стороны и крепостными стенами с другой. Из-за этого дороги здесь были узкими, дома высокими, близко стоящими друг к другу и нередко строили здания из добывавшегося здесь ракушечного камня по четыре и даже по пять этажей. Такие дома были доходными, сами же горожане предпочитали одноэтажные жилища с маленьким тенистым садом ближе к морю.
Поднимавшиеся скалистой грядой высокие горы ближе к побережью делили полуостров надвое, и из-за этого северным ветрам не было доступа к южной его части, где лето обычно задерживалось до середины осени, а весна наступала задолго до окончания календарной зимы. Горы были так высоки, что снег лежал белыми шапками на них и зимою, и летом. Это обстоятельство имело как положительные, так и отрицательные стороны – чтобы пересечь полуостров с севера на юг приходилось либо объезжать горы по побережью, либо преодолевать единственный перевал, где даже в самые жаркие летние дни было по-осеннему холодно.
«Серебряный змей» бросил якорь на Птичьем острове в трёх милях от Аль-Ватана, но вообще-то этот пустынный участок суши посредине моря делили между собой птицы, крабы и змеи, питавшиеся птенцами и яйцами облюбовавших для гнездовий это пустынное место птиц. Здесь не было растительности, как впрочем, и земли – почва состояла из песка и камня, сюда редко заходили рыбаки, ведь город был совсем рядом, да и считали этот остров ни чем иным как могилой погибшего Героя. Сына Бога-громовержца и смертной женщины. Было плохим знаком тревожить его могилу, мол, Бог-Отец зорко следит за этим с неба и рано или поздно покарает нарушителя покоя.
Но Рейнгольд молился лишь Каргарону и, хотя относился почтительно к вере других людей, что встречались ему во время странствий, в глубине души считал это бессмыслицей. Спрятав судно в маленькой бухте, он стал ждать вечера, вероятно, оттого что просто не знал что делать дальше. Драконий Всадник был где-то там, в огромном городе – мелкая песчинка сред тысяч других, сбившихся, в целую гору песка и найти его, а тем более привести на Железные острова было трудным делом.
Рыбацкие лодки и торговые корабли то и дело показывались на горизонте, но никто из них не искал здесь пристанища. И вдруг, ближе к вечеру, фелюга с потрёпанным ветрами косым парусом сменила курс, направившись к островку. Дракон не был заметен с моря и возможно это были не рыбаки, а контрабандисты, прятавшие здесь товар или пираты, искавшие временного пристанища. Пожалуй, у этого острова были свои тайны. Обогнув бухту, лодка не стала менять курс, а направилась прямо к «Серебряному змею».
– Позови капитана, – крикнул дозорному на общем диалекте невысокий крепкий рыбак, и Рейнгольд подойдя к борту недовольно спросил: – Чего тебе?
– Далековато же вы ушли от Железных островов.
– И что из этого?
– Я знаю зачем вы здесь, милорд – Мастер Тысячи Лиц сказал мне об этом, – не став ходить вокруг да около важно произнёс рыбак, выплюнув в море изжёванную соломинку что держал между зубами. – Без моей помощи вы будете стоять здесь до скончания времён. Спускайся капитан, я отведу тебя, к человеку которого ты ищешь.
– Клянусь Каргароном, это ловушка, – проворчал старый Грант, видя, что Рейнгольд собирается в путь.
– Возможно; поэтому ты останешься здесь, и если мы не вернёмся до рассвета, снимайтесь с якоря.
– Без тебя мы не уйдём – я переверну эту помойную яму вверх дном, но вытащу вас. – Ответил на это Грант и лицо его словно окаменело. Поняв, что уговоры бесполезны, молодой вождь лишь покачал головой и ничего не сказав спрыгнул в воду. едва доходившую ему до пояса.
Неизвестно что ждало их впереди, и на всякий случай он взял с собой Валоорфа и Авраама – бывалых воинов своего клана. Брать больше людей не имело смысла – либо они справятся с этим делом втроём, либо не справятся вовсе. Правящий лодкой проводник ничего не сказал, лишь вместе со своим напарником усерднее налёг на вёсла. Рейнгольд украдкой разглядывал его, всё больше убеждаясь, что человек этот бесконечно далёк от моря и мог быть кем угодно, но только не рыбаком. Сумерки накрыли серой тенью прибрежную полосу песка вдалеке от порта, на которую Рейнгольд с островитянами вытащили фелюгу. Это место было закрыто нависшими отрогами скал и как нельзя лучше подходило для их миссии.