Я говорил только об искусстве. Не потому, что считаю его наиболее важным, и не из-за издания, где публикуются эти размышления, а просто потому, что в свете быстрых перемен, резких скачков оно, вместе с наукой и философией, представляет собой вернейшее средство коммуникации, трибуну для всеобщего понимания, инструмент формирования если не характеров – на это его сил никогда не хватало, – то, по крайней мере, восприятия. А если и оно развалится, превратится в явление провинциально-локального значения, то пропадут шансы и на универсализм будущего, и на общность человеческого восприятия, а то, что останется, будет жалким наследием сохранения «свободы рождаемости» – но какой ценой?
Дело в том, что о размере цены, которую будущее должно будет заплатить за решения, принимаемые уже сейчас, уже сегодня, именно сегодня, а не когда-то потом, – следует дискутировать.
Мы говорили о творчестве, об искусстве; эта проблема – если не рассматривать её полемически, что мы и делали, – подчинена более широкой: проблеме свободы. Ликвидация крупной собственности открывает путь в сферу свободы особенной – из-за её иерархичности. Свобода эта двояка: с одной стороны, это свобода от бедствий и забот, что очевидно, с другой стороны – в положительном, активном понимании – это свобода деятельности, не обязательно в интересах чьего-то кармана или группы, класса, в дальнейшем – в будущем – не обязательно даже в интересах одного только народа, государства или целого континента. Особой интеграции планирования и мышления будет требовать её последний вид, та вершина свободы, возникающая как неизбежность выбора и решения, – и ясно, что разрушение барьеров, ограничивающих человеческие возможности, окажется не только освобождением и наверняка не открытием врат рая, некоего Шлараффенланда, а проблемой, равной которой ещё история не знала. Эта свобода, в таком понимании, окажется, быть может, наибольшим вызовом, брошенным роду человеческому, пустырём для застройки, для заселения, огромной трудностью для преодоления, кто знает, не равнозначной ли той, с которой борется мир наших дней.
Но мы совершили бы ошибку, считая, что это станет поворотным пунктом, распутьем. Нет, будет цепь таких, следующих один за другим пунктов, через которые будет продвигаться человечество, постоянно изменяясь, постоянно оставаясь таким же, так как завоевав себе свободу, должно будет неустанно до неё дорастать.
От составителя III
«Сумма технологии»
Первоисточник опубликованного выше:
Куда идёшь, мир? – Lem S., Dokąd idziesz, świecie? – Życie Literackie (Kraków), 1960, nr 46.
А вот здесь уже пришло время (настоятельно рекомендуем) освежить в памяти или впервые ознакомиться с философско-футурологической монографией Станислава Лема «Сумма технологии» – ну или хотя бы пролистать её, задерживаясь на заглавиях и на заинтересовавших фрагментах текста… Поэтому перечислим главы этого шедевра науки и литературы в целом и футурологии в частности: Дилеммы; Две эволюции; Космические цивилизации; Интеллектроника; Пролегомены к всемогуществу; Фантомология; Сотворение миров; Пасквиль на эволюцию…
Первое издание на польском языке – Lem S., Summa technologiae. – Kraków: Wydawnictwo Literackie, 1964, 470 s. Второе расширенное издание – там же, 1967, 580 s. Перевод на русский язык выполнен на основе второго издания. При этом по инициативе Станислава Лема русский текст отличается от польского. Вот как сам Лем предложил эти изменения – в сопроводительном письме редактору издательства «Мир» Девису Е. А.:
«Краков, 16 IV 68 [Письмо написано на русском языке. – В.Я.]
Уважаемый тов. Девис!
Большое Вам спасибо за полученные мной экземпляры моей книги, изданной «Миром», как и за любезное письмо. Я его прочитал как раз в этот момент, когда, по договорённости с Директором Вашего Издательства (с ним мы недавно беседовали в Кракове) готовил некоторые вещи для русского перевода «Суммы технологии». Вот и прилагаю всё, подготовленное мною по этому поводу, до сего письма.
Это, во‑первых, введение, написанное специально для русского издания. Кроме этого, ещё особый текст для окончания книги. В польском её издании (я говорю о втором её издании, по которому Вы, насколько мне известно, и готовите перевод) окончание слагается из трёх частей, вместо заголовков, имеющих только цифры (1, 2, 3). Вот я и прошу Вас, чтобы первую (под номером «1») часть этого окончания (от страницы оригинала 490 до стр. 510 включительно) выбросить, а вместо этого фрагмента вложить текст, который я к этому письму прилагаю. Фрагмент, который предлагаю выбросить, является, в сущности, философской полемикой моей с некоторыми эпистемологическими взглядами проф. Л. Колаковского, он относится к конкретным высказываниям Колаковского, имеющимся в его книге «История позитивизма», которая, хотя и прекрасна, но всё же незнакома советскому читателю. В таком положении терялся бы смысл всей полемики. Вместо этого фрагмента предлагаю новый, особый текст, рассказывающий о перспективе моделирования таких сложных процессов, как биологической эволюции и формирования общественных формаций. Таким образом получается тематическая цельность, т. к. окончание тоже состоять будет из трёх частей, причём первая говорит о проблемах применения кибернетического метода к социологии, вторая – об этических проблемах технологического прогресса, третья же – о «языке» как орудии конструирования; таким образом окончание подводит итоги всего главного, о чём говорится в книге.
Кроме того, предлагаю следующее: чтобы из русского перевода выбросить раздел, наименованный «Искусство и технология». Это не столько потому, что он может вызвать у вас много возражений, а потому, что меня убедили в том, что я неправ, или же прав только частично (как известно, если кусок правды предлагать как целую, получается фальшь). Но это последнее только моя просьба, и если редакторы книги пришли к выводу, что вычёркивать раздел не стоит, он может быть в русском издании оставлен.
Так как я спешу с посылкой этого письма, на другие вопросы, имеющиеся в Вашем письме, постараюсь ответить отдельно.
С уважением, Ст. Лем»
На русском языке к настоящему времени (апрель 2021 года) в полном объёме «Сумма технологии» издавалась 15 раз. Так как состав книг немного отличался в части сопроводительных статей, то приведём здесь содержание всех изданий.
1. М.: Мир, 1968, 608 с. Содержание: Парин В., К советскому читателю / Предисловие автора к русскому изданию / Предисловие [автора] к первому изданию / Предисловие [автора] ко второму изданию / «Сумма технологии» / Бирюков Б., Широков Ф. О «Сумме технологии», об эволюции, о человеке и роботах, о науке… (Опыт оценки).
2. Лем С., Собрание сочинений: Том 13. – М.: Текст, 1996, 463 с. Содержание: От издательства [Здесь отмечено, что правильнее было бы писать по-латыни, как у Лема, «Summa technologiae», что в переводе означает «Итог искусствознания»] / «Сумма технологии» / К.Д. Библиографическая справка. [В ней отмечено, что в подразделе «Конструирование трансценденции» восстановлен фрагмент, изъятый в публикации 1968 года по цензурным соображениям.]
3–9. М.: АСТ, серия «Philosophy» (2002, 2004, 2006, 2008), серия «С/с Лем» (2004, 2006, 2008), 669 с. Содержание: Ютанов Н. От редакции. Сумма будущего / Парин В., К советскому читателю / Предисловие автора к русскому изданию 1968 года / Предисловие автора к первому изданию / «Сумма технологии» / Послесловие [автора]. Двадцать лет спустя / Переслегин С., Того, что достаточно для Геродота, мало для Герострата…
10–13. М.: АСТ, серия «Philosophy» (2012), серия «С/с Лем» (2012), серия «Философия-Neoclassic» (2018, 2019), 640 с. Содержание: «Сумма технологии» / Послесловие. Двадцать лет спустя.
14. М.: АСТ, 2018, 736 с., серия «Эксклюзивная классика». Содержание: «Сумма технологии» / Послесловие. Двадцать лет спустя.
15. М.: АСТ, 2020, 736 с., серия «Лем – собрание сочинений (Neo)». Существенно расширенное издание за счёт четырёх Предисловий и четырёх Послесловий, которые первоначально предполагалось опубликовать в настоящем сборнике «Дилеммы XXI века». Добавлен также небольшой текст в раздел «Конструирование языка» из третьего и последующих польских изданий. Содержание: Предисловия: Вступление; Предисловие к первому изданию; Предисловие ко второму изданию; Предисловие автора к русскому изданию 1968 г.; Предисловие к третьему изданию; Предисловие к немецкому изданию; Предисловие. Двадцать лет спустя / «Сумма технологии» / Послесловия: Введение в дискуссию; Послесловие к дискуссии; Послесловие. Двадцать лет спустя; Послесловие. Тридцать лет спустя; Послесловие. Прошлое будущего.
В это же время Станислав Лем опубликовал относящиеся к тематике настоящего сборника две большие статьи, впоследствии включённые в качестве дополнения к польским изданиям (начиная со второго) монографии «Диалоги». Эти статьи опубликованы и на русском языке.
1. Этика технологии и технология этики / 1) В книге: Лем С. Этика технологии и технология этики. Модель культуры. – Пермь: РИФ «Бегемот» и др., 1993, с. 5–46. 2) «Диалоги». – М.: АСТ, 2005, с. 373–440. Первоисточник: Lem S., Etyka technologii i technologia etyki. – Studia Filozoficzne (Warszawa), 1967, nr 3.
2. Биология и ценности / «Диалоги». – М.: АСТ, 2005, с. 441–522. Первоисточник: Lem S., Biologia i wartości. – Studia Filozoficzne (Warszawa), 1968, nr 3/4.
Нельзя не упомянуть относящуюся к этому же времени ещё одну философскую монографию Станислава Лема – «Философию случая» – Lem S., Filozofia przy-padku. – Kraków: Wydawnictwo Literackie, 1968, 611 s. На русском на основе третьего изменённого издания 1988 года: Лем С., Философия случая. – М.: АСТ, 2005, 767 с., серии «Philosophy» и «С/с Лем».
В Предисловии к «Философии случая» автор написал: «Книга эта является моим вторым – после «Суммы технологии» – безрассудным предприятием. Безрассудность обеих в том, что являются – или хотят быть – попытками «общей теории всего», как выразился один из моих знаменитых друзей. Потому что в «Сумме» не столько сама корректно выделенная технология является предметом рассуждений, сколько даёт относительно целостную позицию, с которой можно было бы подойти ко «всему». А в данной книге такая позиция намечена по отношению к вопросам литературы».
Следует отметить, что упоминаемый выше раздел «Искусство и технология» Лем изъял и из третьего (1974 г.) и всех последующих изданий «Суммы технологии» на польском языке. Не публиковался он и на русском языке. Об изъятии Лем позднее пожалел, и потому обширные фрагменты из этого раздела включил в третье издание монографии «Философия случая» (см. с. 402–407 русского издания).
Уэллс, Ленин и будущее мира
Сейчас появляется новое направление в науке, называемое футурологией. Его возникновение обусловлено реальной необходимостью, ибо мир людей и, прежде всего, его научно-технический фундамент характеризуется постоянным ускорением темпов перемен, причём в настоящее время темпы уже таковы, что те изменения, которые появляются в жизни, уже нельзя не заметить, когда приходится решать политические, культурные, социальные и технологические задачи сегодняшнего дня.
Сто лет назад жившее поколение всё ещё могло думать, что мир, который примет от него последующее поколение, будет в основном таким же самым, с отличиями только исключительно количественной природы; что будет в нём немного больше людей, дорог, машин, городов, но на этом и всё. Сегодня такое суждение абсурдно. В прошлом можно было думать, что каждое поколение должно решать свои собственные проблемы, которые не являются проблемами следующих поколений. Теперь мы видим, что сегодняшние задачи неразрывно связаны с завтрашними, и то, что мы делаем или НЕ ДЕЛАЕМ сегодня, будет в определённой мере определять, каким будет завтрашний мир и какие задачи будут стоять перед его жителями. Однако можно сказать, что футурология, именно как отрасль науки, зародилась в девятнадцатом веке в виде марксизма, и особенно – в той его части, которая называется историческим материализмом. Думаю, что это именно так.
Однако исторический материализм, как общая теория социального развития человечества, не является «теорией всего», так же как не является «теорией всего» вообще любая теория в науке. Исторический материализм показывает и предсказывает последствия эволюционных или революционных изменений – в пределах инструментальных технологий человека, то есть средств производства. Он не является, однако, теорией развития этих средств, которые бы предсказывал, и не прогнозирует, какие природные и технологические открытия наиболее вероятны – во временных рамках, скажем, ближайших ста лет. Эта теория показывает, как построено человеческое общество и, соответственно, какими путями оно будет развиваться; её аналогом в науках, которые не занимаются общественными явлениями, может быть, скажем, астрофизика, информирующая нас о том, как устроен космос, каковы законы движения звёзд и планет и их трансформаций. Естественно, без такого рода знаний нельзя было бы конструировать космические корабли. Но теория построения космических кораблей не является ведь частью астрофизики.
В этом смысле футурология историческому материализму не противопоставляется и не игнорирует его, но может стать дальнейшим более конкретным уточнением наших знаний, прогнозируя будущее в пределах общей теории, в рамках, обозначенных историческим материализмом в общем виде.
Возникает интересный вопрос: действительно ли футурология – это наука, вырастающая в некотором смысле на «пустом месте», или, может быть, скорее её следует считать определённым уточнением, придающим научный характер уже давно существующим в культуре Земли иным направлениям человеческой мысли, конкретно – так называемой «научной фантастике», одному из литературных жанров.
На этот вопрос трудно ответить лаконично «да» или «нет». В принципе, возможны три, очень по-разному развивающиеся направления научно-фантастического творчества.
Возможно такое направление, которое исходит из детального, в соответствии с умением и способностями автора, изучения текущей ситуации в конкретной области с целью определить, какой ход дальнейших событий в ней возможен, и показать максимально правдоподобно пути их реализации.
Возможно и такое направление, которое не ищет наиболее возможных и правдоподобных путей реализации, но ищет такие, которые ведут к максимально драматическим, трагическим, комическим или просто необычным ситуациям, именно потому, что в наивысшей степени отклоняются от текущего состояния.
И, наконец, возможно направление, которое сознательно принимает фантастические предположения, полностью оторванные от текущего момента, и из этих предположений делаются выводы: именно эти выводы и являются содержанием и сутью литературных произведений в этом ответвлении «научной фантастики».
Только первое из этих трёх направлений в некоторой степени пересекается с основами той отрасли знаний, которая, возникая, сегодня называется футурологией. Однако положение дел таково, что писателей, работающих в данном направлении, никогда не было много.
Поэтому во всемирной коллекции научно-фантастических книг крайне мало таких, которые имели бы определённую ценность для ученого-футуролога. Интересно найти ответ на вопрос, почему именно так представлена эта литература, но в данный момент не это нас занимает.