От кандидатов в люди требовалось жить в сообществах, где хотя бы в эволюционной перспективе может быть нужен и важен каждый. Для того чтобы могло появиться представление о том, что ничьей жизнью нельзя пожертвовать, необходима биологическая основа – стадо едва ли подойдет. Но и анатомическая, и функциональная сегрегация наподобие муравьев не могла бы служить биологической основой для представления о равном достоинстве каждого перед Создателем. Будь у наших предков сообщество вроде пчелиного роя, расизм XIX—XX вв. показался бы нам детской шалостью… Так или иначе, мы post factum видим, что Создатель призвал существо, жившее в структурированном сообществе не слишком большого размера. Такие сообщества ведь требуют определенного устроения индивидуальной психики, и я думаю, что это было важно.
г. Иерархия, будь она неладна
За редкими исключениями почти все известные нам современные приматы живут в иерархически организованных сообществах. Как правило, в таких сообществах выделяется лидер, чаще всего – самец, которого обычно называют альфа-самцом. Впрочем, иногда, как у горилл, самец в группе один-единственный, альфа, он же бета, он же омега… Чаще, однако, в группе присутствуют несколько самцов, в разной степени имеющих доступ к пище и размножению (строго говоря, к сексу, а не размножению: у приматов это далеко не одно и то же) – и то, и другое регулируется альфа-самцом. Нередко наблюдается совсем немного (например, один) бета-самцов; в межгрупповых конфликтах, чаще всего возникающих из-за кормовой территории, самцы во главе с альфой выступают «единым фронтом», забывая на время о внутригрупповых конфликтах.
У многих приматов наблюдается аналогичная иерархия среди самок. В некоторых случаях, как у наших ближайших (из ныне живущих) родственников, бонобо, альфа-самки являются лидерами группы в целом. Иерархия самок обычно распространяется и на их детенышей, по крайней мере в детстве. У некоторых видов приматов в группе существуют одновременно обе иерархии – и среди самцов, и среди самок. В этом случае наибольшие преимущества в доступе к пище и сексу имеют альфа-особи.
Помимо регуляции доступа к ограниченным ресурсам, альфа-особи обычно выбирают маршруты передвижения, ищут места скопления пищи, защищают группу от врагов – хищников (насколько это возможно) или конкурентов… Функции их могут отличаться у разных видов, но польза альфа-особей с точки зрения выживания группы несомненна.
Механизмы поддержания иерархии могут быть довольно разнообразными и изощренными, но ключевым среди них является перемещенная агрессия. Попросту говоря, более сильный, или более наглый, или более хитрый, или более агрессивный самец завоевывает лидерство в схватках с сородичами. Обычно, впрочем, таких схваток бывает не так много и только в начале «правления» соответствующего самца. В дальнейшем ему бывает достаточно показать клыки, чтобы добиться подчинения. Собственно, этот факт и объясняет существование иерархичности: она позволяет поддерживать относительный порядок путем замены реальных драк демонстрациями. Занимающие подчиненное по отношению к альфе положение самцы, в свою очередь, поколачивают еще менее статусных, и все вместе – подростков. Среди самок обычно агрессия проявляется не так явно, но суть примерно та же.
Поскольку вероятность передачи своих генов следующему поколению для альфа-особей выше, отбор благоприятствует стремлению особей занять альфа-положение. Может быть, правильнее будет сказать, отбор благоприятствует тем чертам личности (чертам характера, если вы не хотите называть индивидуальность обезьян личностью), которые способствуют доминированию. Это, очевидным образом, влечет за собой нарастание внутригрупповой агрессии – или как минимум ее неубывание.
Сказанное в полной мере относится и к человеку. Генетически обусловленное стремление к доминированию ради репродуктивного успеха характерно и для нашего вида, особенно – для многих, хотя и не для всех мужчин. Вообще говоря, это странно, потому что у нашего вида репродуктивный успех давно уже не зависит напрямую от лидерского социального положения – но психический механизм остался прежним. Впрочем, «Между вами да не будет так» сказано всего 2 тысячи, а не 10 миллионов лет назад. Грустно признать, но наиболее яркие примеры групп, построенных по принципу перемещенной агрессии, демонстрируют люди. Например, в тюрьме. Или в классовом государстве. Или, например, в детском коллективе: то, что в наше время называют школьным буллингом – это оно и есть. Иногда надзиратели или взрослые сознательно используют этот механизм; в таком случае это называют макаренковской педагогикой… Так что этот тип социальности унаследован нами от предков (к счастью, далеко не только этот), только мы порой доводим его жестокость до крайности.
д. Друзья мои, прекрасен наш союз…
На самом деле сообщества, построенные только на перемещенной агрессии, обречены. Чаще всего они просто погибают, потому что их члены истребляют друг друга, как пауки в банке. В других случаях постоянный стресс делает их менее жизнеспособными, и их либо вытесняют конкуренты, либо съедают уже не раз упомянутые леопарды. В реальных сообществах приматов, в том числе и у наших предков, перемещенная агрессия дополняется по меньшей мере двумя другими механизмами (или одним, но с вариациями).
Во-первых, у приматов чрезвычайно распространено такое явление, как груминг, вычесывание и очистка шерсти друг друга. Помимо очевидных гигиенических функций (избавление от эктопаразитов), груминг приносит прямо противоположный агрессии результат: уменьшение стресса, по крайней мере у одной, а то и у обеих особей. Груминг является тактильным выражением приязни, своего рода позитивным взаимодействием, уравновешивающим последствия перемещенной агрессии. Весьма вероятно, изначальной формой груминга был уход за детенышами24 – но этим дело отнюдь не ограничилось. Эволюционная функция груминга, помимо сказанного, связана еще и с тем, что стресс у приматов весьма негативно сказывается на способности к размножению, и если это влияние не нивелировать путем груминга, резко падает плодовитость, а с ней и эволюционные перспективы. Для потомков нашего предка, включая нас самих, это было чрезвычайно важно, тем более что плодовитость у нас все эти 10 млн лет снижалась по другим причинам. Кроме того, вполне очевидна и связь груминга с проявлениями сексуальности – последняя, кстати, также снижает негативный эффект внутригрупповой агрессии. Не исключено также, что большая эффективность тактильных взаимодействий типа груминга могла быть одной из причин уменьшения лохматости… Наконец, в сообществах приматов важную роль играет порядок груминга: кто кому чистит шерсть, определяет социальный статус не хуже клыкастого оскала, а вреда в виде стресса приносит несравненно меньше.
Еще один механизм уменьшения внутригрупповой («перемещенной») агрессии хорошо известен и у человекообразных обезьян, и у людей, так что есть веские основания экстраполировать его на общего предка. Речь идет о способности к образованию союзов – неиерархических (или не вполне иерархических) объединений, члены которых оказывают помощь друг другу в самых разных обстоятельствах. Такие дружеские компании вместе противостоят агрессии вышестоящих самцов. Участники этих союзов-компаний занимаются грумингом вместо того, чтобы драться друг с другом. Исключительно важны эти союзы-компании в борьбе с конкурирующими группами. В рамках этих компаний возможно и разделение пищевых ресурсов (до определенной степени, конечно – совместные застолья с горячительными напитками еще далеко впереди).
На самом деле, завоевание лидерства у потомков накалипитека, особенно у людей, зависит от способности и склонности к сколачиванию союзов в большей степени, чем от перемещенной агрессии25. Иначе говоря, лидером скорее станет не тот, кто побил всех самцов в группе – такого «лидера» будут ненавидеть, но не сотрудничать с ним – а тот, кто подбил26 достаточное количество своих приятелей изгнать надоевшего старого вредного альфа-самца. Трудно сказать, насколько эффективно этот механизм работал 10 млн л. н., но со временем он заработал в полную силу, по крайней мере у людей. Дерзну предположить, что в линии предков человека за последние 10 млн лет значение перемещенной агрессии в организации социума скорее снижалось, а значение сотрудничества – скорее возрастало. Между прочим, эта внутристайная политика гораздо настоятельнее требует развитых средств общения, чем нужда предупреждать сородичей о появлении хищника. С точки зрения выживания очень важно не только уметь сговариваться, но и обсуждать друг друга (попросту говоря – сплетничать о том, кто заслуживает или не заслуживает доверия), а значит – и запоминать особенности каждого. Впоследствии этот фактор станет исключительно важным в становлении людей такими, какие мы есть. Способность и склонность к сотрудничеству и согласованию интересов, внимание к ближним, а может быть, и язык – эти важные человеческие задатки берут начало в особенностях социальной структуры наших предков.
е. Граница на замке
Само собой разумеется, что одновременно жило довольно много групп накалипитекоподобных предков. Различные группы, занимающие одну или близкие экологические ниши, так или иначе конкурируют друг с другом: в соседнем лесу фрукты всегда вкуснее, а по мере роста группы для ее прокормления требуется все большая территория. Предки, как и их потомки – что обезьяны, что люди – наверняка конкурировали друг с другом за кормовую территорию. Это приводило к довольно жестоким схваткам при встрече. Современные шимпанзе нередко устраивают набеги на соседние стаи, в том числе доходящие до смертоубийства; нет оснований полагать, что у предков было иначе. Отчасти это связано с тем, что снижение внутригрупповой агрессии часто связано с возрастанием межгрупповой – похоже, это связано с тем, как работает мозг27. У современных людей этот феномен тоже, увы, наблюдается.
ж. Лови момент
Размножение и все, что так или иначе с ним связано, – важный аспект жизни любых организмов; эволюционная линия от предка до нас не является здесь исключением. Хотя всерьез обсуждать эту сферу можно только по аналогии с обезьянами, семейные структуры, процесс взросления дет [еныш] ей, принципы отношений между полами и т. п. слишком важны, чтобы не задумываться над этим. У современных людей здесь наблюдается целый ряд удивительных отличий, часто в форме эволюционной тенденции, а не установившегося факта; сами эти отличия, их возникновение и то, что с этой сферой происходит сейчас, должны быть предметом серьезного размышления.
При взгляде на всю эту публику, от предка до нас и шимпанзе, бросаются в глаза несколько важных вещей, особенно если сравнивать гоминид28 с другими млекопитающими. Во-первых, говоря о размножении, нужно обратить внимание на то, что собственно размножение, рождение и вскармливание потомства (в нашем случае – воспитание) и секс – далеко не одно и то же; лучше называть эти разные вещи разными словами. Гоминиды – одни из немногих существ, у которых секс служит далеко не только для размножения, но и исполняет важные социальные функции. Гоминиды (не только люди) занимаются этим гораздо чаще и больше, чем было бы необходимо для того, чтобы произвести потомство; когда некоторые люди пропагандируют, что секс должен происходить только с репродуктивными целями, они явно идут против собственной природы. Это, впрочем, далеко не означает допустимости для нашего вида беспорядочного секса и разных экстравагантных его форм – однако в определенных рамках он нужен отнюдь не только ради потомства, но и ради взаимоотношений участников.
У человекообразных обезьян (как и у других обезьян) время для размножения/секса определяется тем, когда у самки наступает овуляция. Чаще всего этот момент характеризуется внешними признаками: изменением цвета или вида определенных частей тела, изменениями запаха и поведения и т. п. Все эти признаки являются для самцов сигналами, что в данный момент с данной самкой стоит заняться сексом. Между прочим, для альфа-самцов это означает также необходимость отгонять других самцов от самки (гориллы, у которых в группе, как правило, один самец, сильно упростили себе эту задачу). У шимпанзе самцы не самого высокого ранга то и дело пытаются заняться сексом с подходящими самками втихаря, пока альфа-самец занят чем-нибудь посторонним. В другое время, вне благоприятного для зачатия периода овуляции, самки обезьян обычно не идут на такие контакты. У бонобо, однако, это не совсем так, и они занимаются сексом очень часто, если не сказать постоянно – но у них социальная функция секса выражена намного ярче; для них он сродни обычному грумингу. Между прочим, физиологические механизмы секса и груминга в самом деле тесно связаны…
У современных людей момент наступления овуляции не виден внешне, так что стремление к сексу по объективным причинам наблюдается более или менее постоянно (по крайней мере, у самцов – или надо говорить у мужчин?). Это порождает целый ряд характерных особенностей устройства семьи, потому что у всех гоминид вскармливать чужое потомство желающих нет – это было бы серьезным эволюционным поражением. Кроме того, в отличие от обезьян, привлекательность потенциального партнера выражается у людей иначе, и сигналами, побуждающими заниматься сексом, у нас могут быть весьма разные вещи. Этим обусловлен целый ряд проблем человеческой сексуальности. Скрытая овуляция привела к тому, что мужчины (женщины тоже, хотя в меньшей степени) склонны к беспорядочному сексу, что, в свою очередь, негативно сказывается и на их семьях, и на их социальных союзах. Однако та же скрытая овуляция в семейных союзах повлекла за собой удивительную важность секса именно «ради взаимоотношений участников». Насколько можно судить, люди не только призваны к осознанному и ответственному поведению в этой сфере, но сама эволюция подталкивает нас к этому.
Принято думать, что у предка в этой сфере все было устроено подобно тому, как это наблюдается у шимпанзе (или бонобо), а особенности людей возникли в нашей эволюционной линии довольно поздно (не более двух-трех миллионов л. н., а то и еще позже). Поскольку у других приматов, наши общие предки с которыми гораздо древнее, в этом тоже много общего с шимпанзе, такая точка зрения представляется вполне обоснованной.
з. Дети обходятся дорого
В результате сексуального контакта, произошедшего в подходящий момент, наступает беременность, которая длится от 7,5 месяцев у шимпанзе до 9,5 месяцев у горилл (мы в этом отношении чуть ближе к гориллам). Надо полагать, для общего предка были характерны приблизительно такие сроки беременности – может быть, ближе к нижней границе диапазона, потому что предки были несколько мельче. Заметим, что беременные самки, особенно на поздних сроках, становятся довольно уязвимы и нуждаются в определенной заботе со стороны стаи или со стороны ответственного за эту беременность самца – у шимпанзе скорее первое, у горилл – преимущественно второе, а у людей… все же скорее второе, хотя и первого никто не отменял. Здесь надо еще учитывать характер родственных связей в группе: чем ближе родство, тем теснее сотрудничество.