Попало ему тогда крепко. Но зато он навсегда запомнил: если уж решил задержаться на улице, то сначала должен во что бы то ни стало к назначенному времени явиться домой и предупредить близких о том, что ещё чуток погуляет. При этом он должен сообщить конкретное количество этого «чуток».
– Что всё это значит? – с нескрываемым волнением спросила Керри.
– Сейчас. Ох… сейчас… – отдуваясь прошептал Сэм, – Сейчас отдышусь. Уф, ну ты же знаешь, что любая пробежка на расстояние больше пятнадцати шагов для меня настоящий марафон, уф… В общем, Керри, кто-то пытается стереть с лица земли НАШУ школу… Ну, ты поняла какую. Причём стереть – в прямом смысле слова. Вот где твой номер журнала «Школьные ведомости»?
– Э-э-э, понимаешь, – Керри почесала в затылке, – понимаешь… Он лежал на кровати – это точно помню. Даже помню, что, когда я ходила по комнате в ожидании тебя, я видела его. Но сейчас я ума не приложу, куда он запропастился, а ещё…
– В этом всё и дело. Расскажу всё по дороге. Стой! Ты оставила голосовое сообщение перед дверью? – Сэм испуганно спросил Керри и даже замер на секунду, в надежде, что она всё-таки сделала это.
Ведь друзьям не раз приходилось пользоваться этой услугой, точнее, способностью, которая была предоставлена Академией Совершенно Опасных Ситуаций из Нейстрона.
– Что ты оставила в сообщении?
– Что же ещё можно оставить, если я уже начала поворачивать ключ в замочной скважине, я была уверена, что за дверью ты… Конечно, что «…взрослых нет дома, открыть не смогу…» и прочую белиберду, – тараторила Керри, запихивая в рюкзак всё, что казалось ей необходимым – блокнот, пенал, карту города, шарф-спасатель, какой-то мешочек с мелочью…
– Думаю, они будут всячески уговаривать тебя открыть и подписать бумаги…
– А кто за дверью-то?
– Это полиция. В городе сейчас опрашивают всех детей, кто учится в школе нашего района, – тут Сэм поправил себя, – ну, в обычной школе, здесь.
– А зачем они ходят? – Керри продолжала закидывать в рюкзак всё, что попадалось ей под руку – полотенце, ножницы, какую-то коробку. Открыв ящик стола, она начала выгребать оттуда всё, что там лежало: моток ниток, липкую ленту, небольшой набор отвёрток, пластырь, маленький флакон с какой-то жидкостью.
– Я точно не знаю, что случилось… Сначала они просто расспрашивают обо всём подряд: ну, типа, как учишься, много ли друзей, о чём мечтаешь, чем увлекаешься помимо школы. А потом нужно, чтобы именно ученик подписал какие-то бумаги в присутствии родителей или опекунов. Действуют очень осторожно, чтобы не напугать. Если взрослых нет дома, то они спрашивают, ну, вроде как, готов ли ты поставить подпись без присутствия взрослых…
Тут Сэм на секунду замолчал и продолжил говорить уже шёпотом:
– Но я слышал от Кэлвина Баклера, ну, который из нашего класса, – Сэм специально для Керри уточнил, так как она до сих не могла запомнить имена всех одноклассников в обычной школе, – так вот Кэлвин сказал, что всё подписал и без родителей. Ну и, конечно, за что ему хорошенько от них влетело. Мне кажется, эти полицейские умеют действовать на психику, ну, гипнотизируют, что ли.
– Перестань фантазировать, Сэм, ну какой гипноз, думаю, они просто проверяют, насколько ребёнок запомнил правило, что в отсутствие взрослых дома ни с кем из незнакомых нельзя разговаривать, а тем более открывать дверь, вот и всё – просто проверка, – Керри неуверенно пожала плечами.
– Ну не знаю… Я много чего слышал, хорошо, что у нас они ещё не были, так что лучше не открывай.
– Всё это странно, конечно, – Керри почти закончила сборы, – что же ещё… – она опять закусила верхнюю губу и на секунду задумалась. – Конечно! Как я могла забыть! – Керри подбежала к кровати и вытащила из-под подушки небольшую шкатулку, размером со спичечную коробку. Открыв её, она будто что-то в неё прошептала, снова закрыла и сунула во внутренний карман своей куртки.
– Ты уверена, что захватила весь дом с собой? Мне кажется, ещё во-о-он тот маленький стульчик обязательно пригодится, – Сэм решил пошутить.
Но Керри не оценила шутку, точнее, даже не обратила на неё внимания и сделала вид, будто ничего не услышала. На секунду она остановилась и потёрла лоб, как будто стараясь что-то вспомнить, затем схватила Сэма за рукав и быстро сказала:
– Бежим!
Друзья взобрались на подоконник и, обмотавшись одним шарфом-спасателем, исчезли.
Глава 2. Спасение Фосфоруса Минералеса
Женщина в мерцающих длинных одеждах цвета дождя быстро двигалась по нескончаемому тёмному коридору с высокими потолками, стуча каблуками, но разглядеть её туфли не представлялось возможным, потому что платье было таким длинным, что шлейфом волочилось по полу.
Голову женщины покрывал почти прозрачный капюшон плаща, который был чуть темнее самого платья. Длинные волнистые волосы загадочной дамы были убраны назад, отчего казалось, что её уши немного оттопыриваются.
Было заметно, что женщина очень торопится. Тёмно-русые волосы колыхались от её быстрых шагов. Она явно была на чём-то очень сосредоточена, так как почти не моргая смотрела прямо перед собой. Казалось, даже если сейчас перед ней пролетит стая слонов, то она этого даже не заметит.
Одной рукой женщина прижимала к груди книгу, обёрнутую в переплёт из того же материала, как и её одежды. Другая её рука была крепко стиснута в кулак, как будто прятала в нём что-то от посторонних глаз. Сквозь пальцы пробивался слабый свет.
С длинных рукавов платья слетали и падали вниз небольшие серебристые пылинки. Не успевая долетать до пола, они как будто растворялись в воздухе, мерцая и очень быстро угасая.
Благодаря такому мерцанию можно было заметить, что пол устлан паркетом, на котором виднелась то ли карта, то ли просто рисунок, её напоминающий: узкие дорожки и тропинки переплетались между собой. Между тропинками иногда мелькал лес, речки и небольшие домики.
Наконец женщина подошла к невысокой двери в конце коридора. Дверь была сплошь покрыта толстым слоем паутины, её явно давно не открывали. Дама резко и с силой толкнула створку, но дверь оказалась настолько тяжёлой, что открывалась очень медленно, при этом издавая такой неприятный скрип, что женщина даже поморщилась, пробурчав себе под нос: «Кто-нибудь когда-нибудь уже зальёт сюда масла!»
Когда дверь наконец-то раскрылась ровно настолько, чтобы в неё стало возможным протиснуться, женщина буквально влезла в щель и очутилась в небольшой комнате, стены которой были точно такого же цвета, как и её платье.
Комната больше походила на кабинет. В дальнем углу слева стоял круглый стол из тёмного дерева. Прямо над столом располагалось высокое, до самого потолка, окно, стёкла которого были завешаны плотной серебристой тканью.
По обеим сторонам от окна были закреплены открытые полки с книгами и небольшие выступы, где стояли прозрачные банки с высушенными растениями, а также разного размера бутыли с порошками и растворами.
Но всё же в первую очередь в комнате бросался в глаза необычайной красоты камин. Он был украшен резной оправой, покрытой золотистой краской. В завитушках ограждения при внимательном рассмотрении можно было различить фигурки разных животных из семейства кошачьих, умело выкованных неизвестным мастером: семья львов возлежала чуть левее основания камина. Недалеко от них, свернувшись клубочком, лежали подросшие тигрята, охраняемые строгими взглядами пары тигров. Рысь с детёнышами располагались над основанием камина. Там же почивали два взрослых леопарда. По бокам и углам можно было увидеть готовившихся к прыжку гепарда и пуму. Пантера нежно потягивалась недалеко от рыси с детёнышами. Рассматривая каждую кошку, выкованную в обрамлении этого камина, не удивиться было невозможно – настолько чётко мастер сумел выразить на металле заботу взрослых особей о своих детёнышах.
Вдоль стены по правую руку от входа стояли высокая тумба с выдвижными ящиками и глубокое мягкое кресло. На тумбе были разбросаны небольшие стёклышки с приклеенными на них образцами травинок, разного цвета песчинки, крылышки от бабочек и прочие элементы живой и неживой природы.
Женщина стремительно подошла к столу и положила на него книгу. Затем, подняв левую руку вверх, хлопнула ладонью по воздуху ровно над книгой. В месте, где был совершён хлопок, в полуметре над столом появился небольшой чёрный шкафчик. В освободившейся левой руке женщины каким-то образом оказался серебряный, с завитушками ключ, которым она тут же открыла дверцу появившегося шкафа. Она всё проделывала с такой скоростью, что висевшие на противоположной стене часы приоткрыли кошачьи глаза и обратили взор на необычный процесс над столом, а секундная стрелка показала, что даже минута не успела закончиться с момента появления этой дамы в комнате.
Из висевшего в воздухе шкафчика женщина вынула аккуратно сложенную, светящуюся белую ткань, по структуре похожую на мягкое облако. Бережно расстелив «облако» на столе, женщина наконец-то раскрыла ладонь правой руки и очень осторожно поместила в центр ткани предмет, который крепко сжимала в кулаке. Им оказался маленький, с неровными поверхностями камешек бело-голубого цвета.
Камешек, едва коснувшись ткани, мгновенно начал увеличиваться в размерах. Через какое-то время он стал приобретать форму человеческого тела: сначала появились ноги, затем живот, руки и, наконец, голова.
Женщина направила свои ладони на почти прозрачного человека. Затем она как будто невидимым мощным магнитом в своих руках на расстоянии захватила зависшую над столом мерцающую фигуру и перенесла её от поверхности стола к середине комнаты, ближе к месту, где был установлен камин. Затем женщина хорошенько встряхнула руками, после чего фигура медленно опустилась на пол.
Коснувшись ногами паркета, мерцающий образ сразу начал приобретать уже телесную форму человека.
Фигурой из камня оказался мужчина сорока-сорока пяти лет, которого только что буквально «вырастили» из кусочка заледеневшего камня. Как только мужчина открыл глаза, дама, проделавшая столько манипуляций, чтобы придать ему более-менее человеческий вид, очень громко воскликнула:
– Фосфорус! Как ты позволил с собой такое сделать?!!
Она в негодовании стала расхаживать по комнате из стороны в сторону. От её головы то и дело выскакивали маленькие искорки, которые самостоятельно направлялись ко всё ещё мерцавшему человеку.
На расстоянии нескольких сантиметров от лица несчастного мужчины искорки останавливались и взрывались, заставляя его пятиться назад. Так они сопроводили его до самого кресла, упёршись в которое мужчина не удержал равновесие и рухнул прямо в него.
Женщина, усадив таким способом в кресло растерянного мужчину, уверенно направилась к нему.
Фосфорус Минералес… а это был именно он, заместитель директора школы Нейстрона, не выдержав такого напора, умоляюще обратился к женщине:
– Пульсатилла, пожалуйста, перестань кидаться эмоциями, иначе они спалят мне остатки шевелюры! – Мужчина пригладил растрёпанные чёрные волосы на своей голове, после чего начал с силой потирать руки, пытаясь согреть их. – Бррр, как же я продрог-то…
– Скажи спасибо, что не околел! – продолжила ходить по комнате Пульсатилла Арттруд, директор школы Нейстрона.
– Посмотрел бы я на тебя, если бы ты увидела этот ужас… – Фосфорус Минералес поднялся с кресла и подошёл к камину.
Он щёлкнул пальцами, и в его руке появилась искра, которой он запустил в камин и разжёг таким образом в нём огонь. Мужчина подошёл к появившемуся пламени как можно ближе, пытаясь согреться.
Подняв голову к часам над камином, Фосфорус Минералес вдруг обратился к ним с вопросом:
– Честон, сколько я пробыл так?
В одно мгновение часы остановились: большая стрелка переместилась на цифру «XII», затем она с силой стукнула по циферблату два раза подряд, что означало – «два раза по двенадцать». Затем стрелка часов переместилась в обратном направлении и резко остановилась напротив цифры «VIII», и из часов послышался звук, похожий на удар в колокол.
– Спасибо, Честон! Ты никогда не врёшь, – мужчина кивком поблагодарил часы. – Восемь суток значит… М-да… ну что ж, бывало и хуже. – Мужчина отошёл к окну в кабинете.
– Восемь суток! И ты так спокойно об этом говоришь! Школа восемь суток была без присмотра! – продолжала негодовать директор. – Всё что угодно могло произойти за это время!
Пульсатилла Арттруд, выплеснув последние искорки-эмоции, тоже подошла к камину. Глядя на живой огонь, директор понемногу успокаивалась, да и то, что её заместитель был уже в порядке, тоже позволило немного расслабиться.
Директор школы г-жа Арттруд отличалась высокой эмоциональностью, но именно это качество никогда не позволяло ей оставаться равнодушной к чужим бедам. Она всегда старалась помочь всем, кто в этом нуждался.
Из-за её самоотверженного подхода к работе и безграничного трудолюбия ей просто необходимы были эмоциональная разгрузка и отдых. Это понимали все, кто трудился с ней рядом. Директора буквально силой отправляли на каникулы подальше от школы, поклявшись ей сто тысяч раз на Своде законов Нейстрона, что в её отсутствие в школе всё будет хорошо.
На вид этой женщине нельзя было дать и сорока лет. Изумрудные глаза Пульсатиллы всегда излучали доброту и любовь. Тёмно-русые волосы до самого пояса могли переливаться различными оттенками, в зависимости от обстановки, освещения и даже её настроения.
Ещё одной особенностью волос Пульсатиллы Арттруд было то, что если их обладательница с чем-то категорически не соглашалась или была разгневана, то локоны на её голове начинали курчавиться и завиваться прямо на глазах. Когда же г-жа Арттруд успокаивалась или её эмоциональный настрой соответствовал сложившейся обстановке, то и кудри постепенно начинали расправляться до их привычной формы.
В целом сказать, вся её эмоциональная натура настолько тонко реагировала на любую ситуацию и вообще на любые изменения, что по её виду можно было понять, что сейчас происходит в её мыслях.
Когда Пульсатилла Арттруд вела урок (а она лично занималась с первокурсниками ежедневно первым и последним уроком), то по её одежде и волосам было понятно, в каком настроении она находится. Если тема занятий была лёгкой и весёлой, то её одежды начинали искриться, а в необычном плаще цвета дождя можно было заметить даже маленькую божью коровку, которая появлялась всегда, когда на душе директора школы царили спокойствие и умиротворение.
Если же тема урока требовала максимальной концентрации и сосредоточенности, то плащ г-жи Арттруд покрывался восклицательными знаками, глядя на которые ученики и подумать не могли даже на мгновение отвлечься от урока. Всем было понятно: ТО, о чём говорит сейчас учитель, – должен! усвоить! каждый! и запомнить! навсегда! А когда г-жа Арттруд произносила что-то особенно важное, то восклицательные знаки на её плаще начинали активно мерцать, как бы привлекая особое внимание к произносимым в данный момент словам.
Пульсатилла считала, что УВАЖЕНИЕ – это основа любых добрых отношений. Уважение не приходит само по себе, ведь это не смех, который может появиться без причины, не любовь, которая иногда возникает с первого взгляда совершенно бездумно. Уважение – это ОСОБОЕ отношение человека к человеку.
Госпожа Арттруд была убеждена, что гораздо проще взрослому человеку завоевать уважение ребёнка, чем, к сожалению, наоборот – детям заслужить уважительное отношение со стороны взрослого…