Через много лет после того, как мы заблудились в Нью-Мексико, я поняла, как чувствуют себя некоторые потерявшиеся люди и насколько необходим для них такой инструмент, как GPS. На севере Австралии я познакомилась с пожилой женщиной из племени джаун, Маргарет Кэтрин. Ей было уже за восемьдесят, но все детство она кочевала вместе с семьей в окрестностях реки Манн. Однажды я спросила ее, что она делала, когда терялась в буше. Рассмеявшись, она взяла мой блокнот и нарисовала, как термитники всегда ориентированы по оси север – юг, как звезды указывают направление ночью, как все скалы, деревья, теснины и холмы были созданы ее предками, путешествовавшими по миру во Время сновидений. Их маршруты и ориентиры запечатлены в песнях, которые Маргарет учила и запоминала всю жизнь. В этом месте, которое казалось мне однообразной пустыней, лишенной каких-либо отличительных признаков, она просто не могла заблудиться – это был ее дом.
Впоследствии Кен Макрури, изучавший иннуитских собак и искусно управлявший собачьей упряжкой, описывал похожий уровень глубокого знания местности у иннуитов. Проведя несколько десятилетий вместе с охотниками в Канадской Арктике, он отмечал: «Они не могут заблудиться. И собаки не могут, никогда. Пятнадцать или двадцать лет назад, когда люди начали сбиваться с пути, старые иннуиты отказывались верить, что это правда. Они не представляли, что такое возможно»[12].
Антрополог Томас Видлок объяснял мне, что люди склонны рассматривать навигацию с точки зрения западной культуры, когда некто пытается нанести на карту неизведанную территорию. За годы путешествий с бушменами по пустыне Калахари он, наверное, ни разу не сталкивался с тем, чтобы они не знали, где находятся. «Вы уезжаете на выходные в национальный парк Йеллоустон, и вам требуется найти дорогу в незнакомом месте, которое вы считаете диким. Нам, западным людям, очень трудно не считать универсальным свой подход “давайте завоюем мир”, – говорит он. – Попытка нанести на карту территорию, с которой вы еще не знакомы, – это на самом деле очень специфическая историческая ситуация. Этот навык полезен империалистам, стремящимся основать колонии. GPS – также очень полезный инструмент для путешествия по незнакомым местам». Но стремление исследовать неизведанное – это «совсем не такой тип мышления, как у аборигенов Австралии, бушменов или северных народов, – продолжает Видлок. – Они не стремятся колонизировать мир и захватить места, в которых никогда не были. Они мобильны, но в ограниченном смысле, в границах более или менее определенного космоса. Они не заходят на неизведанные территории. Они делают нечто совсем иное»[13].
Я решила поговорить с людьми, которые практикуют «нечто совсем иное». Многие из этих уникальных практик были забыты или утрачены в результате культурной ассимиляции, угнетения и исчезновения языков. В современном мире исчезают местные культуры, меняются и создаются новые границы, сокращаются маршруты или открываются абсолютно новые. Двигатель внутреннего сгорания, скорость движения по проложенным дорогам, картография, GPS, колонизация – все это изменило методы навигации, которыми пользуются люди, будь то на американском Среднем Западе или на островах в южной части Тихого океана. В некоторых местах я находила людей и организации, которые считают возрождение практик традиционной навигации частью самоопределения и сохранения культуры. Беседуя с ними, я надеялась лучше понять ценность и значение этих практик в нашу эпоху сверхмобильности или даже испытать то, что Робин Дэвидсон считает настоящим путешествием: «Взглянуть на мир иначе, хотя бы на мгновение»[14].
Не существует термина, способного охватить все разные процессы и системы навигации у людей. Антропологи, нейробиологи и психологи продолжают спорить о процессах, определяющих, что и как мы делаем, и в книге я исследую их дебаты. Впрочем, я думаю, что наиболее полно суть явления передает такое понятие, как нахождение пути. В общем случае нахождение пути – это использование и организация сенсорной информации из окружающей среды для понимания того, в каком направлении нам двигаться. Географ Реджинальд Голледж определял нахождение пути как «способность определить маршрут, запомнить его и пройти по нему по памяти туда и обратно, приобретая знания об окружающей среде»[15]. В более глубоком смысле это понятие предлагает новый способ осмысления нашей связи с миром.
Четыреста лет назад французский философ Рене Декарт пытался объяснить восприятие человека и начал с теории о том, что душа может находиться в непосредственном контакте только с мозгом, но не с миром за пределами нашей головы. Согласно декартовской модели, восприятие – процесс механистический, и мы представляем внешний мир в своем разуме потому, что он являет собой образ, созданный посредством физиологического процесса. Это основа картезианского дуализма – идеи о том, что сознание нематериально, а разум и тело фундаментально отделены друг от друга. Прошло несколько столетий, прежде чем была опровергнута научная догма о том, что восприятие есть результат мыслительных операций.
Американский психолог Джеймс Гибсон, родившийся в 1904 г., интересовался зрительным восприятием, но его не устраивало предположение о дуалистическом различии между двумя мирами: материальным и ментальным. Изучая водителей и летчиков, Гибсон пришел к выводу, что восприятие и поведение представляют собой единый биологический феномен, а люди и животные напрямую воспринимают свое окружение в акте познания или посредством контакта с ним. Человек – это не разум, помещенный в тело, а организм, который является частью окружающего мира. Гибсон назвал свою теорию экологической психологией, и она привела к новому пониманию навигации.
Гибсон описывал процесс навигации как составление схемы окружающей среды из движущегося наблюдательного пункта. При перемещении из одного места в другое у человека формируется оптический поток того, что Гибсон назвал превращениями, совокупностью связанных последовательностей, в которой мы видим то, что может быть поворотом дороги или вершиной холма. Эти превращения связывают перспективные виды, открывающиеся нашему взору. Превращения и возможности дают нам информацию, необходимую для управления движением и навигации. «Органом зрения принято считать глаз, связанный с мозгом, – писал он в работе “Экологический подход к зрительному восприятию” (The Ecological Approach to Visual Perception). – Я же собираюсь показать, что органом зрения является система, в состав которой входят глаз, голова и тело, способное передвигаться по земле. В этой системе мозг – всего лишь один из ее центральных органов. В том случае, когда нам не мешают, мы можем свободно рассмотреть то, что нас заинтересовало, подойти к этому предмету, обойти его вокруг, рассмотреть его со всех сторон и отправиться дальше. Такое зрение я буду называть естественным»[16]. Позднее Гибсон отверг идею существования в мозгу когнитивной карты и для описания пространственной навигации использовал термин нахождение пути. Разум неотделим от окружающей среды, а восприятие от знания; нахождение пути – это способ прямого восприятия, предполагающий объединение в реальном времени восприятия и движения. Свою книгу «Чувства как воспринимающие системы» (The Senses Considered as Perceptual Systems) он посвятил «всем, кто хочет искать себя»[17].
В настоящее время немногочисленная группа антропологов и психологов приняла из экологической психологии Гибсона модель навигации, в которой поиск пути считается малоизученным аспектом нашего повседневного материального бытия в пространстве. А поскольку именно через поиск пути мы получаем доступ к окружающему миру и выстраиваем согласованные действия по отношению к реальности, этот поиск особенно важен сегодня, когда нас так и тянет все время смотреть вниз, на всякие устройства с аппаратами, а думаем мы только о своем индивидуальном бытии. Теперь я считаю, что поиск пути – это деятельность, которая способна привлечь наше внимание к местам, укрепить нашу связь с ними.
В эпоху социальных перемен и экологических нарушений возможность воссоздания связей с окружающей средой кажется невероятно важной. Но есть и прагматические соображения. Нейробиология не только открывает разнообразное и прекрасное влияние гиппокампа на жизнь человека, но и показывает, что может произойти, если мы неосмотрительно примем технологию, из-за которой снизим активность этой части мозга и будем использовать гиппокамп лишь для выполнения пошаговых инструкций. Растущее число исследований, раскрывающих тайны восприятия пространства, а также памяти и старения, указывает на серьезные неврологические последствия пассивности гиппокампа: со временем может уменьшиться его объем, и это неблагоприятно скажется на нашей способности решать пространственные задачи. Например, группа ученых из Университета Макгилла в Монреале в серии исследований, проведенных в 2010 г., показала, что тренировка памяти и ориентации в повседневной жизни увеличивает объем серого вещества в гиппокампе, а вот недостаточное использование этих функций может способствовать развитию когнитивных расстройств у людей пожилого возраста. Атрофия гиппокампа связана со множеством проблем, в том числе с болезнью Альцгеймера, посттравматическим стрессовым расстройством, депрессией и деменцией. (Одна из исследователей, Вероника Бобот, рассказала корреспонденту газеты Boston Globe, что больше не использует приборы спутниковой навигации для определения маршрута.) Могут ли пошаговые инструкции GPS в долговременном плане оказывать слабое и потенциально негативное влияние на нашу жизнь? Исследований, предназначенных для прямой проверки этой связи, не проводилось, но научные данные указывают на возможность того, что со временем полный переход на технологию GPS повысит риск нейродегенеративных заболеваний.
Тем временем исследователи, изучающие развитие ребенка, все чаще рассматривают способность к исследованию, к самостоятельной игре и самостоятельному передвижению как важные аспекты когнитивного созревания, усиливающие память и способность строить модели психического состояния и для себя, и для других. Однако свобода и возможность передвижения детей во всем мире, от Японии до Австралии и от Европы до Америки, все больше ограничиваются такими факторами, как избегание риска и сокращение доступа к улице. Для людей из «поколения смартфонов» путешествие без GPS становится таким же неудобным в повседневной жизни, как письмо от руки или обращение к энциклопедии в поисках информации.
Гарри Хефт, специалист в области экологической психологии, работавший с Джеймсом Гибсоном, говорил мне, что его раздражают современные студенты. «Я почти не преувеличиваю: они не могут найти дорогу, если у них нет GPS. И к тому же меня тревожит еще один аспект: они и истории почти не знают. Для меня история очень важна: она дает мне почувствовать, где я нахожусь. Не думаю, что они получили хорошее историческое образование, и я не понимаю, как они определяют свое место в мире. GPS – лишь маленький пример. Меня беспокоит, что у моих студентов нет ориентиров. Думаю, это основа бытия: человеку необходимо чувствовать, где он пребывает»[18]. Тристан Гули, британский писатель и приверженец «естественной навигации», говорил мне, что исчезновение традиций ориентирования и их замена современными технологиями указывают на культурное и философское обеднение. «Когда мы находим путь по GPS вместо ориентиров, доступных в самой природе, мы обесцениваем опыт путешествия», – считает он[19].
Антрополог Тим Инголд рассматривает современные высокотехнологичные средства передвижения с их постоянным стремлением к большей эффективности и удобству как дальнейшую коммерциализацию нашей жизни. «Мы хотим двигаться все быстрее и быстрее, потому что думаем, что в это время ничего не происходит, – говорит он. – В этом есть и политический аспект: современное путешествие – это условие развитого капитализма. Время, проведенное в самолете, – это упущенная возможность, ведь его можно было бы потратить на другое, например – на зарабатывание денег». Инголд, который преподает в Абердинском университете в Шотландии, много писал о роли движения в жизни человека. Он говорил мне: «Жизнь – это движение, которое происходит в реальном времени, и это следует ценить»[20].
Возможно, идея о том, что каждая поездка, прогулка, исследование, экспедиция, миграция, путешествие и одиссея, которые могут занимать минуты, часы или годы нашей жизни, исполнены смысла, – это романтическая фантазия, пронизанная ностальгией по воображаемой старине, по давно минувшей эре кочевничества, пеших прогулок и паломничества.
А может, нахождение пути – это столкновение с тем чудесным фактом, что мы есть и что мы живем на этом свете? Может, оно требует с вниманием оглядеться вокруг, вовлечься и мыслями, и чувствами в окружающий мир, будь то дикая природа или город? И может, оно даже зовет вспомнить о том, как мы любим свободу, исследования и родной дом?
Часть I
Арктика
Последнее бездорожье
Британскому каперу Мартину Фробишеру потребовалось пять лет подготовки и 56 дней плавания, чтобы в 1576 г. «открыть» Баффинову Землю в Арктике. 440 лет спустя реактивный Boeing 737, преодолев разницу широт в 23 градуса, доставил меня туда за 12 часов. С борта самолета я не могла разглядеть город Икалуит: белые облака были столь густыми и низкими, что я увидела аэропорт, только когда шасси самолета уже почти коснулись взлетной полосы. Крепость из желтых блоков, похожих на кубики LEGO, – это самый оживленный аэропорт на землях иннуитов, территории Нунавут на востоке Канадской Арктики; за год он принимает около 100 тысяч пассажиров – в два с лишним раза меньше, чем нью-йоркский аэропорт имени Джона Ф. Кеннеди за день. Мы спустились по металлическому трапу навстречу ледяному ветру, швырявшему нам в лицо мокрый снег. Внутри я стояла у одинокой ленты для багажа и смотрела, как пассажиры ждали, пока из самолета выгрузят гигантские сумки-холодильники с замороженными продуктами, закупленными в Оттаве. Меня уже предупреждали о ценах на еду в Икалуите: пакет апельсинового сока стоит 20 долларов, а томатный соус на вес золота. Я с трудом подняла свой вещмешок, до отказа набитый сухофруктами, вяленым мясом и пакетиками супа, закинула на плечо и пошла к ждавшему меня в холле Рику Армстронгу, тридцатипятилетнему жителю Арктики и директору Исследовательского института Нунавута. Армстронг любезно пригласил меня поселиться в его спальне для гостей. Я забросила сумки в кузов его пикапа, и мы поехали по улицам города.
Икалуит, расположенный на берегу широкой бухты рядом с устьем реки, раньше был исходным пунктом для охоты на северных оленей. С наступлением лета люди, стремясь добраться до кочующих оленьих стад, уходили отсюда примерно на сто километров в каменистую тундру, взяв с собой собак, нагруженных мясом и другой провизией. Сегодня стада северных оленей не столь многочисленны, а город полон легковых автомобилей и грузовиков, несмотря на то что самая длинная дорога проходит из одного его конца в другой. По словам Армстронга, поездка по ней занимала 20 минут. Большинство улиц были грунтовыми, и лишь немногие имели название. Адрес определялся по номеру, присвоенному в порядке возведения домов с момента основания города в 1942 г.