Заскочив в замковый зал с высокими потолками, я выругался – потому что навстречу мне вывалилась толпа из не менее десятка безносых мутантов-стражников. Еще несколько появилось из боковых дверей – оказавшись у меня за спиной и преграждая путь к отступлению.
Я выставил вперед руку, ощущая, как быстро материализуется в сжатом кулаке клинок кукри. При виде изогнутого ножа по толпе стражников прошла легкая рябь волнения, но я это заметил краем – потому что физически чувствовал, что сейчас уже сзади появится сильный демон, добивший фон Колера.
Размахнувшись, я бросил клинок – разбивая высокое витражное окно. Закрыв глаза, я остался беззащитным перед столпившимися монстрами. И импульсом желания, словно отрывая от себя часть души, потянулся к улетевшему прочь кукри – одновременно со страхом ожидая удара в грудь или спину. Все получилось – на миг я оказался в невесомости, мир вокруг завертелся, а чуть погодя тело снова налилось тяжестью, когда за мгновенье я телепортировался к брошенному ножу.
Трюк, который придумал я сам (по памяти старого мира) и который смог освоить с помощью фон Колера за последний месяц. Вот только получалось у меня через два раза на третий. Но, что радует, – в этот раз случилась именно третья попытка.
О минувшей только что опасности уже забыл – потому что подо мной оказалось глубокое ущелье, ко дну которого я сейчас летел. Полет продолжался довольно долго – не меньше десяти секунд, показавшихся мне вечностью. Перед самой землей, когда скальная поверхность уже стремительно приближалась, я извернулся спиной вниз и снова бросил кукри вверх что было силы. Закрыв глаза, снова потянулся к клинку, спиной ощущая страх приближающихся камней.
Не успел – мелькнула мысль перед самым ударом. Но вместе с захлестывающей паникой вновь пришла легкость невесомости, и я материализовался на месте брошенного ножа, как раз в тот самый момент, когда он завис в высшей точке броска. В этот раз разгоняться в полете до земли осталось метров семь. По сравнению с преодоленной бездной немного, но и не сказать, что низко – как из окна третьего этажа выпрыгнуть.
Приземлился я не очень удачно. Взвыв от боли в подвернутой ноге и от удара коленом в камень, я поднялся на ноги и, хромая, побежал прочь. Болело все жутко, но оставаться на месте просто нельзя. Ситуация – или беги, или умри. Обернулся только один раз – глянуть, что сверху ни камней, ни файерболов не летит.
Ни камней, ни файерболов вслед не летело. Зато, ясно видная на фоне красного неба, падала темная туша с волчьим телом и черными перепончатыми крыльями. И в когтистых лапах рухнувший демон держал изуродованное, разъеденное кислотой тело фон Колера.
– Вася, ты… молодец, – только и буркнул я, наступая на широкую кость опущенного крыла – словно на подножку, чтобы забраться демону на спину.
Взмахнули широкие перепончатые крылья, и рывком демон оторвался от земли. Я только перехватился за короткую жесткую волчью шерсть, стараясь сохранять равновесие.
Ощущение неожиданности его «предательства» хорошо запомнил. Но сейчас понял абсолютную правильность принятого демоном решения: пользуясь тем, что краснокожий убийца погнался за мной, Вася забрал тело фон Колера. Сделать это было необходимо, ведь с захваченным трупом создавшего гексаграмму профессора ее можно было вскрыть. Непросто, долго, но можно. Особенно для того, кто может меньше чем за пару минут сформировать из демонического пламени целых четыре полноценных копья.
Без тела же фон Колера для краснокожего демона – каким бы он ни был могучим, вскрыть защиту будет нереально, по крайней мере в ближайшее время. А если не в ближайшее, то оставшиеся на арене мои спутники и так умрут от жары и жажды. Так что Василий молодец, меня вроде как бросил, а остальных спас ненадолго, умыкнув труп фон Колера.
Превратившийся в устрашающего волкоголового монстра Василий между тем поднимался ввысь, к багряным облакам, – с каждым ударом крыльев унося нас все дальше и дальше от возвышающегося на скале замка.
– Мы сейчас куда? – чтобы хоть как-то отвлечься от боли во всем теле, мысленно спросил я, непроизвольно наклоняясь к волчьей голове демона.
– Не знаю, господин. Я сам здесь впервые.
Глава 5
Я стоял на небольшой площадке на самой вершине горы. Куда ни кинь взор, по сторонам расстилалась красная пустыня, изрезанная шрамами глубоких каньонов. Единственное заметное движение вокруг – демон, парящий над пропастью в нескольких сотнях метров ниже. Изредка он взмахивал широкими перепончатыми крыльями, набирая потерянную высоту. Но и парящего демона, если смотреть вскользь, можно было принять за темную мушку в глазу или колебания плавящегося от жара воздуха.
Да, за моей спиной еще лежал труп профессора темных искусств. Но его за компанию считать никак не получалось – оживать фон Колер определенно не собирался. Как и (почему-то) не собиралось развеиваться в прах его тело.
Профессор был мертв гарантированно: как только здесь приземлились, я снял с его руки массивный перстень с черным пауком на печатке. У одаренных (одержимых) его уровня ранговый перстень настолько един с телом и Источником, что снять его можно лишь по желанию владельца. Или с мертвого, бездушного тела. Это Аверьянову хватило пары ударов для разбитой концентрации, после чего я смог сдернуть у него с пальца его ранговую печатку.
Происходящее, вернее ничего не происходящее, с профессором навевало самые плохие мысли: ведь если фон Колер обладает слепком души, он должен был или уже воскреснуть, или отправиться на перерождение к прикрепленному алтарю. Не думаю, что настолько сильный одержимый, как он, нуждается в помощи для самостоятельного воскрешения – как было со мной после того, как умер от рук Степана.
Если фон Колер не может воскреснуть или отправиться на перерождение, то смогу ли это сделать я, если погибну? Не могу сказать, что я вот прямо сейчас собирался умирать, но времени оставалось мне не так много. Адреналиновый шок схватки давным-давно прошел, и я чувствовал себя как предварительно обжаренный кусок мяса в процессе тушения на медленном огне. Жарко здесь было, как в сухой финской сауне. А горячий ветер, изредка задувающий сюда, на вершину горы, вовсе создавал эффект открытой дверцы в раскаленной духовке. И ни воды, ни еды поблизости не наблюдалось.
Демон насчет последствий физической смерти именно здесь ничего дельного подсказать мне не смог. В этом мире он раньше не появлялся и, в каком из нижних планов мы находимся, даже не предполагал – с определенностью заявив только, что мир мертвый. Но у меня было подозрение, что Василий что-то явно недоговаривает. Возможно, для того, чтобы поберечь мои нервы и сохранить душевное спокойствие.
Мир – мертвый. Есть у мертвого мира изнанка? Вот и я не знаю. А если я сейчас нахожусь здесь и физически, и в виде астральной проекции, не окажется ли моя физическая смерть здесь истинной, окончательной?
Пришедшая на ум догадка оказалась проста как три копейки. Настроение подобные мысли совсем не поднимали – и думать об этом мне совершенно не хотелось. Не хотелось думать и о том, как приходится остальным, оставшимся на арене в защитных коконах. Но я держал в уме, что им гораздо хуже, чем мне. Сам я хотя бы обладаю иллюзией свободы, они же там как в клетках и в полной неопределенности. Хорошо еще местного солнца не видно: ведь если разлитый по небу багрянец – это признак вечера или ночи, то даже не знаю, что за ад будет здесь тогда, когда наступит день.
В очередной раз я попытался сглотнуть. И в очередной раз не получилось, настолько пересохло горло. В этот момент треснула верхняя губа, и я почувствовал на языке солоноватый вкус крови. Вариант со смертью казался все реальнее – воды вокруг нет, жар такой, что все плывет перед глазами, а от кровопотери накатывает болезненная слабость. С которой помогает справиться только адски саднящая боль от ран и ожогов.
Силы у меня, если честно, были уже на исходе. Но страх варианта возврата в родной мир через смерть подстегивал, пугая. Не до отчаяния – моя душа все же связана с родовым алтарем, и есть обоснованная надежда, что именно на алтаре я смогу возродиться. Но в этом случае я не смогу забрать перстень фон Колера – который останется здесь вместе с моей одеждой и телом. А именно по перстню любой опытный навигатор может навестись на труп фон Колера здесь.
О том, где и как буду искать навигатора, причем в сжатые сроки, я пока не думал. Надо сначала этот мир покинуть, а потом уже решать остальные вопросы.
Закрыв глаза, я облизал губы и глубоко вздохнул. Широко размахнулся, собираясь в очередной раз зашвырнуть кукри в пропасть. Мог бы сказать – из последних сил, но из последних сил уже было попыток десять назад. В этот момент на лицо дохнуло горячим воздухом, и я открыл глаза.
«Господин», – чуть склонил волчью голову подлетевший ближе Василий. Говорил он, используя мыслеречь, так что клыкастая пасть оставалась неподвижна.
Сам демон помочь мне с перемещением через границу ничем не мог. С обычным, в пределах этого мира, – без проблем. Мы с ним и так достаточно пролетели под багряными облаками, удаляясь от замка с ареной, где погиб фон Колер. Но лететь куда-то в неизвестность, чтобы найти здесь работающие врата или навигатора… это, учитывая мертвую скалистую пустыню вокруг, за хороший план спасения и поиска выхода точно не считалось. А за все преодоленные по воздуху километры пейзаж снизу не менялся – мертвая скалистая пустыня. И пытаться отыскать здесь оазис с едой и водой тоже казалось глупой идеей.
Демон был существом более низкого порядка, чем одаренные или одержимые люди, и открытие границ ему было неподвластно. Тем более что Василий был подчиненным демоном, а клятва привязывала демона ко мне. Он даже самостоятельно пересечь границу без меня не мог, найдя открытые врата – разрывая нашу связь в пределах одного мира.
Вот у меня ситуация другая – для меня собственная реальность открыта, тем более что частичка моей души привязана к алтарю рода Юсуповых-Штейнберг и работает как яркий маяк. И кроме того, возвращаться в родной мир гораздо легче, чем открывать ворота в чужой, – именно поэтому я раз за разом пытался сделать это, не теряя надежды на успех.
– А? – выдохнул я почти беззвучно, с вопросом глянув на Василия.
В этот раз ответил мне демон уже не мыслеречью, а мыслеобразом. В замедленной раскадровке картинок я увидел, как демон показывает мне то, что я пытаюсь сейчас сделать. А пытался я пробить ткань изнанки. Сделать это, при умении, было возможно – вспомнить хоть, как фон Колер выкинул змееглавую плетку во время первой демонстрации этого плетения седьмого ранга, просто разорвав ткань реальности.
Василий (язык не поворачивался назвать дракона с волчьей головой Васей) показал мне сейчас образами то, как я пытаюсь покинуть этот мир. Как в процессе воплощения в новом месте, когда происходит телепортация, я, одновременно войдя в скольжение, пытаюсь в этот же момент разорвать ткань реальности, чтобы окончательно воплотиться уже в другом мире.
– И? – едва слышно прошептал я, чтобы не тратить лишние силы.
Желтые волчьи глаза демона пристально на меня посмотрели. Вновь он использовал передачу мыслеобразов, и еще раз в замедленном отображении я увидел картину, как перемещаюсь в пространстве с кукри в руке и стараюсь поймать тот краткий миг, когда еще не полностью воплотился, перекинув себя в этот момент за границу мира. И еще, уже в третий раз, я снова увидел передаваемые демоном мыслеобразы. В которых происходящее сейчас концентрировалось на том, как именно я телепортируюсь – а делал я это, представляя себя с кукри в руке. По аналогии создания простейшего плетения из элементарной школы темных искусств.
«Ты это к чему?» – мысленно спросил я.
В ответ на это демон показал мне новую череду образов. Прикрыв глаза, теперь я наблюдал воображаемую картину, как одинокий клинок, медленно вращаясь, в полете прорезает ткань реальности. Кукри в демонстрируемых Василием мыслеобразах прошел через границу миров к алтарю рода Юсуповых-Штейнберг, и только после пересечения границы ножом я должен был воплотиться в другом мире следом за ним.
Сразу я даже не понял, что мне хочет сказать и показать демон. Как связать себя с клинком и тем более как отправить кукри в другой мир и потом перенестись к нему, я не соображал. Только после еще нескольких замедленных показов уяснил для себя – необходимо перемещаться не с представлением о клинке в руке – как делал я до этого, а банально самому стать клинком.
– Давай попробую, – негромко произнес я, пытаясь собраться и сконцентрироваться.
Замерев, решил предварительно прокрутить порядок действий. Оказалось непросто – мысли путались, продираясь через вязкую паутину накатывающей слабости; в голове шумело, и сосредоточиться оказалось очень и очень непросто.
До этого момента я раз за разом кидал кукри в пропасть и пробовал телепортироваться в наш мир. И раз за разом у меня не получалось. Но, как спортсмен, упорно пробующий взять высоту, я повторял и повторял, впав в своеобразный транс и не прекращая попыток. Круживший ниже демон каждый раз меня подхватывал и возвращал обратно на скалу, после чего я с обреченным упорством начинал снова. Без этого – без полетов, было никак не обойтись. Потому что телепортация к клинку, уж не знаю почему, у меня получалась только в тот момент, когда нож находился в движении.
Широко размахнувшись, я крепко зажмурился и бросил кукри вниз. Рукоятка ножа соскользнула с ладони, словно прощаясь, а я – выждав секунду, потянулся к клинку. Не представляя его в кулаке, как до этого момента, а стараясь самому стать ножом. Получилось неожиданно легко – я перестал чувствовать тело, появилось… странное чувство тяжелой легкости; я ощущал себя стиснутым внутри клинка, который летел, стремительно вращаясь.
Осознав, что у меня получилось воплотиться в клинке, я отогнал испуг – а вдруг останусь в таком виде? Страх иррациональный – разумом я понимал, что управляю телом и клинком настолько хорошо, что стоит представить нож в руке, как вернусь к своей естественной форме.
Испуг мелькнул и исчез, а я потянулся в мыслях к алтарю рода Юсуповых-Штейнберг. И вдруг, словно по наитию, подумал о юной прекрасной девушке с веснушчатым носом – матери Олега. Сразу меня потянуло прочь от себя, появилось чувство невесомости, будто оказался в скоростном лифте; нет, не так деликатно – скорее, как в чаше распрямившегося рычага катапульты. Меня перекрутило словно в бурлящей воронке водопада, и я на краткий миг отчетливо осознал момент пересечения границы миров.
Едва чувство пересечения границы ушло, как инстинктивно потянулся прочь из плена в клинке, воплощаясь в собственном теле. Зря – здесь я все еще летел, кувыркаясь как брошенный нож.
Пролетел, правда, совсем недолго: почти сразу врезался в камень спиной, причем в положении вниз головой. Из груди вышел весь воздух, и я даже не успел сгруппироваться, когда съехал вниз по камню дольмена алтаря. Так, как и влетел в него, – ногами кверху. Но падал вниз недолго, потому что приземлился вниз головой в бассейн алтаря, сложившись как гуттаперчевый мальчик.
Я как раз в этот момент настроился что-то сказать – в подобной ситуации промолчать сложно. Погруженный в бассейн алтаря, я попытался выбраться – но сделать это вверх ногами оказалось невероятно сложно. Я извернулся, пытаясь встать, и непроизвольно хлебнул воды… нет, не воды. Даже застыл, ошеломленный, – потому что никаких неудобств не испытал и у меня без проблем получилось дышать здесь. Жидкостное дыхание – даже в нашем немагическом мире такое возможно, слышал об этом.