Я планировал взять курс на побережье Белого моря, чтобы потом сориентироваться по местности и уже прямиком направиться к лагерю, где меня ждал Боря Сыроедов. Но осуществить задуманное мне не удалось. Я всё ещё летел над водной поверхностью, как вдруг сильнейший удар в основание шеи парализовал меня. От болевого шока всё потемнело в глазах, и я камнем полетел вниз, будто сбитый выстрелом. Я упал в озеро и полностью скрылся под водой, но тут же моё тело всплыло. Я едва двигался. Способностей хватало лишь на то, чтобы не захлебнуться. Но как это произошло? Кто меня так приложил? Ответ не заставил себя ждать. Надо мной кружил Черноклюв. Он не стал садиться и добивать. Посчитал, что этого достаточно, и улетел прочь. Наверное, он атаковал меня сверху, словно ястреб, и ударил сгибом крыла. И попал как раз в самую больную точку на шее, отвечающую за нервный столб. Сгиб крыла у гуся всё равно, что ребро ладони у человека. Умелый боец этим ребром может кирпичи ломать. Черноклюв был умелым бойцом. Для меня наступила тишина. Тишина и боль.
Я был настолько сильно оглушен, что в первые мгновения потерял способность слышать. Тело не слушалось. Я попытался подвигать лапами, удавалось это с большим трудом, но всё же удавалось. Медленно-медленно я плыл к ближайшей кочке на этом богом забытом заболоченном озере. Плыл долго. Потом не помню, как вскарабкался на неё и забылся.
Пролежал без движения до самых сумерек. Никто ко мне не подходил, справиться о моем здоровье было некому. Ну, а чего я хотел? В дикой природе ты либо пан, либо пропал. Потерял бдительность – вот теперь получи. Здесь только родитель придёт на помощь своему ребёнку, остальные уж как-нибудь сами. В моей жизни не было ещё таких ситуаций, когда в самые трудные дни я оставался один. Поругался с девушкой – можно к друзьям. Не поладил с родителями – можно к девушке, а лучше к друзьям, чаще к Борьке. И такого круговорота мне сейчас не хватало. Я почувствовал себя глубоко одиноким. Заскучал по всем, кого знал. В первую очередь по родителям. Уж сколько я с матерью спорил и капризничал, уж сколько я намекал не вмешиваться в мою жизнь. А вот сейчас больше всего на свете я бы хотел увидеть её. Отец всегда был где-то на заднем плане, но я знаю, что мама часто по жизни опиралась на его мнение и руку. Он надёжный. Пусть не так сильно проявлял свою любовь, но сделает всё ради меня. И всегда делал. Жены у меня не было. Девушка вроде как и была, а вроде, как и нет. Ничем она меня не удерживала. Развлекались мы поодиночке, каждый со своими друзьями. Ни о какой совместной жизни друг с другом ни разу не заговорили. Мне двадцать шесть, и родители то и дело твердят про внуков. Все родители одинаковые. Но я пока ещё, наверное, легкомысленный. Потому как нет у меня никакого желания ограничивать браком свою весёлую жизнь. А дети – это снова ограничения. Причем скучные ограничения. Впрочем, сейчас я бы не отказался от жены. Но как же вовремя сообразить, как она выглядит, та, ради которой пожертвуешь всем?
Так я и лежал на сырой прошлогодней траве и рассуждал о нелегкой судьбе. Настроения подобные мысли не прибавляли, хотелось заплакать или, на крайний случай, завыть по волчьи. Пусть меня сожрут лисы, отбиться я не смогу даже от комара. К полной темноте я закончил себя жалеть и решил, что этого достаточно. Пора действовать. Попробовал пошевелить хоть чем-нибудь. Лапы слушались, шея тоже. Я приподнялся на лапах, но тут же сел на брюхо и склонил голову. Я почувствовал сильную боль в области шеи и спины. Вращать головой было тяжело. Подобрал крылья, но подобралось только левое. Правое крыло совершенно не слушалось, и при попытках пошевелить им, простреливало неимоверной болью весь позвоночник. На этом я ревизию своих возможностей приостановил до утра.
***
Борьку мать встретила на пороге. Бросилась навстречу и тут же разрыдалась на плече у сына. Борька ее нежно погладил по спине, утешая:
– Мама, все хорошо. Ну, мам, успокойся.
– Тебя отпустили? Навсегда? – сквозь слезы спрашивала она.
– Ну, конечно, навсегда, – натягивая улыбку ответил Боря. А что ему еще ответить матери? Он и сам не знал, на сколько его отпустили, знал только одно, что работы предстоит много. А точнее сказать, очень много.
Отец сидел на диване и читал какую-то книгу. Увидев сына, захлопнул её, снял очки, потирая уставшую переносицу, и внимательно посмотрел на Борю. Борька увидел по обложке, что книга какая-то криминальная. Странно, отец раньше не интересовался такой литературой. С дивана он не встал, ему был тяжело, здоровье подводило, и Борька сразу увидел, как сильно постарел отец. Он сел рядом и как можно веселее сказал:
– Всё хорошо, пап. Я дома.
– Что ж, нашим уже проще, – и протянул сыну руку для пожатия. Потом сказал матери: – Сын с дороги.
Мать с готовностью убежала на кухню.
– Сейчас мучать не буду. Сам решишь, когда рассказать. Только знай, с профессором твоим, Громовым, я поговорил, – как обычно почти строгим голосом произнес отец.
– С Евгением Петровичем? Я только что от него, – Борька осекся. Он не знал, можно ли рассказывать об этом. Ведь ему же сказали, что не стоит распространяться ни с кем был, ни что делал. Но это же родной отец. Как тут быть. Но отец оказался намного мудрее своего сына.
– Я же тебе сказал, что расскажешь, когда потребуется. Разберись сначала со своими мыслями. Мне твой Громов кое-чего рассказал, что ты там натворил. Словом, держись его.
– Ты ему звонил? – спросил Борька.
– Звонил. Но это было лишнее, ему было достаточно и твоего звонка. Он мне так и сказал, что беспокоиться не стоит, и ты скоро приедешь домой.
– А мне показалось, что он был недоволен, когда я ему позвонил со своей проблемой.
– А много ли ты, сын, знаешь о нем? Знаешь ли ты, как он себя ведет, когда задумчив, когда счастлив и когда раздражен? Как он себя ведет дома и как на работе? Наблюдай за людьми, а не только за приборами. И мир тебе откроется совершенно с другой стороны.
Отец был прав. Каким-то Борька стал ботаном. Людей, как живых существ, он почему-то всегда отодвигал на задний план. На первом месте было лично его увлечение наукой. А он даже своего наставника не знал, как следует. Надо обязательно наверстывать.
– Сколько сейчас тебе? – спросил отец, прекрасно зная, сколько сыну лет.
– Двадцать семь, – машинально ответил Борька.
– Уже двадцать семь, – уточнил отец. – Подумай, как я пригодиться могу. Я знаю, тебе предстоит много работы, но все же, подумай.
Борька ещё раз взглянул на больного отца и горько заключил: "Ничем он помочь уже не сможет".
У профессора Громова была отдельная лаборатория на кафедре микробиологии. Сейчас все достаточно большое помещение было в распоряжении Бори Сыроедова. На первом этапе стояла задача разобраться, в каком состоянии находится главный прибор – лазерная установка. У Борьки не было возможности это понять в полевых условиях. Профессор Громов находился рядом с ним. Борька объяснял:
– Как вы уже знаете, у лазера накачка химическая, так мы можем выработать большую мощность. Но не это главное, нам на выходе нужно получить достаточно безопасное, но эффективное направленное излучение, которое действует на живые организмы через органы зрения и через кожу. Понятно, что излучение не должно затухать, попадая в облучаемый организм и, при этом, неся всю необходимую полезную нагрузку. Проще говоря, облучаясь, организм получает информацию в виде импульса. Этот импульс имеет широкий спектр частот, которые воздействуют на все ткани, на все клеточки, на мозг костей и, конечно же, на центральную нервную систему, которая, в свою очередь, передает импульсы в головной и спинной мозг. Строение клеток костей отличается от строения клеток кожи или, например, от клеток, из которых состоят глаза, волосы, ногти и так далее. Но я выяснил, что все типы клеток имеют одну очень важную особенность: все клетки реагируют на свои определенные частоты. То есть, клетки верхнего слоя кожи реагируют на одну частоту. Клетки внутреннего слоя, на другую, клетки сосудов, на третью. Попадаются, конечно, и такие группы клеток, которые реагируют на одни и те же частоты. Если выразиться точнее, то реагируют не сами клетки, а ядра клеток. А это – самое главное для нас, так как в ядрах находятся молекулы ДНК. Так вот, на ДНК мы можем влиять через колебания ядер клеток. В общем, Евгений Петрович, ничего нового я вам не рассказал. Уже не первый год я этим занимаюсь, вы в курсе.