Время пролетело незаметно. Эван и Эванджелин успели не только посидеть в кафе, но и прогуляться по улицам, дойдя до канала Риджент. Эван умудрился даже несколько раз сфотографировать девушку, пока она смеялась и позировала ему. Впрочем, самому фотографу больше всего понравился кадр, который он поймал незаметно, когда Эванджелин, задумавшись о чем-то, оперлась о парапет.
Вскоре совсем стемнело, и Эван поймал такси для девушки.
– Надеюсь, это не последняя наша прогулка, – сказал он, глядя, как Эванджелин подходит к ожидавшему ее кебу.
Эванджелин обернулась и внимательно посмотрела на него.
– Все возможно, – чуть хрипловато ответила она. В какой-то момент Эвану показалось, что кроме них никого здесь больше нет, он непроизвольно сделал шаг вперед, однако в тот же момент Эванджелин, словно чего-то испугавшись, отступила назад, потупилась и быстро пробормотала.
– Спасибо за прогулку, Эван. Я… Было очень здорово.
Она села в машину, и кеб тут же тронулся с места, так что Эван не успел ничего ответить.
– А ты шкатулка с секретами, Иви, – сказал Эван, глядя вслед увозившей девушку машине. – Но не думай, что я не люблю секреты.
Он усмехнулся своим мыслям, развернулся и неторопливо пошел в сторону метро.
Глава 2
Несмотря на позднее время, жизнь на Тули-стрит кипела. Жители города и многочисленные туристы неспешно прогуливались по одному из центральных районов, любовались на виднеющиеся невдалеке высотные здания Сити, собирались в небольшие говорливые группы возле пабов.
Эван, закинувший на плечо кофр с фотокамерой, медленно шел по направлению к своему дому. На его лице блуждала улыбка, он никак не мог отделаться от мыслей о прошедшем вечере. Он не слишком-то любил работать на приемах в высшем обществе. Слишком вычурно, слишком чопорно, слишком аристократично. Впрочем, в первую очередь Эван считал себя деловым человеком, а потому при выгодном предложении не считал нужным отказывать в фотосъемке из-за личных предпочтений.
И хотя платили там хорошо, на всех этих вечерах Эван практически всегда страшно скучал, наблюдая за аристократами. Однако в этот раз никакой финансовой выгоды фотограф не получил и даже наоборот, раскошелился на благотворительность, причем на весьма солидную сумму, которая равнялась паре неплохих гонораров. В какой-то мере это его напрягало, он не привык так разбрасываться деньгами, но все же Эван считал, что поступил правильно.
Он усмехнулся своим мыслям. Этот вечер выдался весьма интересным. Иви была не похожа на других. И если сначала он подошел к ней просто потому, что она выглядела совершенно убитой и к тому же была очень красивой, то постепенно Эван начал получать настоящее удовольствие от ее общества. И эта ее храбрость и даже бесшабашность… Он снова фыркнул. А ведь сначала так про нее и не подумаешь! Кто бы еще решился вот так взять и сорваться вместе с малознакомым человеком на поиски фастфуда, при этом смог вести себя так достойно и сдержанно? Удивительная девушка все-таки, подумал Эван и решил позвонить ей завтра же.
Пройдя мимо Саутварк-таун-хилл, он повернул к своему дому и зашел в подъезд. В его квартире, расположенной на верхнем этаже, было темно и тихо. После сегодняшней встречи с Иви Эван вдруг почувствовал эту тишину особенно остро. Встряхнув головой, он положил камеру и устало опустился на диван.
Не успели отзвуки этого насыщенного событиями дня умолкнуть в голове Эвана, как раздался звонок мобильного, вибрировавшего в кармане его пиджака.
Он покопался в карманах, достал мобильный, удивленно посмотрел на имя, высветившееся на экране, и нажал кнопку приема.
– Эд? Каким это чудом? – с интересом спросил Эван. – Ты же должен вроде бы быть в самолете.
– А вот и нет, – ответил ему пьяный голос, – я уже три часа как в Лондоне. – И догадайся, что я делаю, ммм?
– Ну я прямо даже не знаю, – хохотнул Эван. – Судя по твоему голосу, отмечание по случаю завершения гонки в самом разгаре, верно?
– Верно! – довольно ответил голос. – Потому что я чертовски устал вести себя как пай-мальчик. В конце концов, у меня целых две недели в запасе, имею право! Так что у меня тут до хрена хороших напитков и три плохие девчонки. Приезжай, помоги мне их воспитать, а то я один не справлюсь!
Эван хмыкнул.
– Это ты-то и не справишься? Да ладно заливать! Ты и не с таким справлялся!
– Ладно, я справлюсь! – в голосе появились нетерпеливые нотки. – Ты меня прямо-таки заставляешь тебе в любви признаваться! Хорошо, хорошо! Я соскучился и хочу тебя видеть. Просто отдохнуть и расслабиться вместе со своим лучшим другом. Доволен? Или мне тебе приглашение на гербовой бумаге с восковой печатью прислать?
– Ладно-ладно, – Эван, поколебавшись, махнул рукой. – Я тоже чертовски соскучился, поэтому сейчас буду. Только я точно так же чертовски устал, поэтому я сегодня не слишком-то веселая компания.
– Давай, приезжай скорее! – подбодрил его голос. – Мы тут с дамами полусвета тебя реанимируем.
Трубку повесили.
Эван вздохнул и поднялся. Ехать особо никуда не хотелось, но его лучший друг Эдгар Мортимер по упрямству не имел себе равных. К тому же они действительно давно не виделись, поэтому Эван стащил с себя пиджак и направился переодеваться.
Спустя полчаса у шумного клуба в Сохо остановилось такси. Оттуда вылез Эван в темной рубашке и джинсах и тихонько присвистнул, прислушавшись к звукам, доносившимся из окон VIP-зала.
– Однако Эд сегодня в загуле, – пробормотал он и направился ко входу.
Он представился секьюрити и был препровожден в святая святых клуба – зал, предоставляемый только особым персонам, которые жаждали развлекаться в узкой компании. Эван толкнул створку двери и вошел. На мгновение глаза заболели от наступившей внезапно тьмы, среди которой во вспышках ультрафиолетовых ламп танцевали четыре фигуры. Громкая музыка выносила барабанные перепонки. Было сильно накурено (хотя вообще-то в клубе курить запрещалось), и сильно пахло пивом – видимо, часть напитка не донесли до рта. Присмотревшись, он понял, что на кофейном столике танцует его друг, почему-то босой, в джинсах и белой футболке, рядом с ним извивалась изящная, точно эбонитовая статуэтка, негритянка, а на паркете, полутанцевали-полуобжимались две девушки, периодически сливаясь в страстном поцелуе. Сказать, что леди были откровенно одеты, – значит не сказать ничего. Фактически на всех них осталось только нижнее белье, а другая одежда была свалена в кучу на большом диване из красной кожи, стоявшем у стены.
Эвана вдруг передернуло. Он вспомнил, как прекрасно провел вечер с Иви, вспомнил это ощущение очарования и нежности, которое исходило от девушки, их легкий флирт. На мгновение ему захотелось развернуться и уйти, но он взял себя в руки и помотал головой, стряхивая это желание. В конце концов, он действительно давно не видел друга.
– Эд! – Эван махнул рукой, привлекая внимание и не повышая голос, поскольку и не надеялся, что сумеет перекричать музыку.
– Боже мой! – Эдгар соскочил со стола, едва удержавшись на ногах. Качаясь, подошел к другу и обнял его. – Слава богу, – воскликнул он, – теперь хоть будет с кем поговорить. Но сначала мы тебя реанимируем, как я и обещал. – Он обернулся и заорал: – Девочки, это мой лучший друг! Давайте ему все там, что надо, по первому классу!
– Эй, эй! – Эван хлопнул друга по плечу. – Притормози! Давай-ка сперва выпьем. Девочки, а вы идите потанцуйте пока. – Он подмигнул девушкам, настойчиво подталкивая их обратно на танцпол, развернулся и потащил друга к барной стойке. – Ну что, герой, мне нальют тут пива? Или ты все выпил?
– Пива нет, – покачал головой Эдгар и хлопнул по плечу бармена, – музыку тише и налей моему другу текилы. И мне заодно.
Бармен услужливо кивнул, что-то повернул на пульте, и музыка понизилась до той громкости, при которой стало комфортно говорить. Над барной стойкой зажглись лампочки, выхватывая из темноты лицо Эдгара – бледное, осунувшееся, с синяками под глазами от явного недосыпа. Несмотря на это, черты его лица спокойно можно было назвать красивыми, без страха погрешить против истины. Тонкий нос, крупный лоб, большие серые глаза и густые волосы того же глубокого каштанового оттенка, что и у Эванджелин, отросшие настолько, чтобы можно было взъерошить их пальцами, но еще недостаточно, чтобы собрать их в хвост, как делал Эван, – все это определенно нравилось женщинам. В нем чувствовалась порода, как чувствуется она в красивых лошадях или собаках.
Бармен поставил перед друзьями две рюмки и наполнил их текилой. За спиной Эдгара извивались в танце девушки, не обращая никакого внимания на друзей.
Эван поднял рюмку.
– За твое возвращение! Тебя тут чертовски не хватало!
Друзья выпили, Эван хмыкнул.
– Я вижу, ты тут уже давненько гуляешь. Или начал еще в самолете? Как это тебя упустили из виду за месяц до конца сезона?
– Да пошли они! – Эдгар присовокупил еще несколько непечатных ругательств. – Я и так для них как кукла скачу, они на мне такое бабло делают, а я еще буду их дурацкие правила соблюдать! Живи, мол, впроголодь, то не ешь, это не пей, туда не ходи. В итоге они мне сказали: «Парень, тебе нужен психолог, ты будешь посещать его регулярно». А я сказал: «Неделю отгула мне дайте – и тогда я буду в порядке без всяких мозгоправов», – он опрокинул стопку и добавил, – сошлись на трех днях. Так что времени у меня мало – я начал еще там, в аэропорту.
– Вот зануды! – подытожил Эван, взял еще одну рюмку и повертел ее в руках. – Правила, конечно, правилами, но они слишком стремятся превратить тебя в непрекращающийся бессловесный и послушный поток денег. Ты до следующего уикенда планируешь приходить в себя? – поинтересовался он, глядя, как Эдгар опрокидывает в себя одну за другой еще две рюмки. – Дейв верещал дурным голосом, когда ты на тестовые пришел тогда после Монако, помнишь? Впрочем, не могу не сказать, что он в чем-то был тогда прав, ты ведь очень живописно вписался в отбойник.
– Да уж, – поморщился Эдгар, – порой шея дает о себе знать после того случая. И я так больше не делаю. Но эти три дня – мои, и я буду распоряжаться собой, как хочу! А там снова тренировки – уже и не выпьешь. Скоро все это кончится, вернусь в Лондон – месяц будем кутить! Обмывать чемпионство, – он рассмеялся, – ну или поражение.
– Да конечно! – расхохотался Эван. – На сколько ты уже оторвался от Кабреры? Бедный парень просто не сумеет так извернуться, чтобы отыграть очки за оставшиеся гонки. Так что если вдруг ты не решишь подарить ему титул, то обмывать будем победу. Мы тут, кстати, на три дня? – спросил он, покосившись на танцующих девушек. – Или к тебе на продолжение?
Эдгар сник:
– Здесь три дня сидеть, конечно, смысла нет. Но домой нельзя. Так что сегодня здесь, а завтра поглядим.
– Почему это домой нельзя? – удивился Эван. – С каких пор тебя что-то останавливает?
– С тех пор, как отец вынудил меня жить с гарпией, – прорычал Эван. – Ну и потом не могу же я привести шлюх в дом, где живет моя сестра.
Эван расхохотался, покосившись на извивающихся на танцполе девушек.
– Да уж, их в приличное место не приведешь, – он с любопытством посмотрел на друга и ехидно добавил: – И каким образом тебя умудрились заставить взять себе в дом сестру? Чем ты так провинился перед родителями?
Эдгар изменился в лице, грозно посмотрел на бармена и велел:
– Оставь бутылку, друг, и пойди потанцуй с девочками, а то им скучно!
Бармен кивнул и тут же исчез, Эдгар разлил текилу и продолжил:
– Я уличил сестру и справедливо укорил за распущенность. А отец просто вникать ни во что не хочет, как всегда. А мама всегда ей во всем потакала!
Эван вопросительно вскинул брови.
– Ты хочешь сказать, что твоя сестрица малость того… неприличного поведения? Ты же мне ее всегда описывал как какую-то чопорную зануду. Как ее зовут-то, кстати, забыл, прости…
– Эванджелин, – проворчал Эдгар. – И я сам принимал ее за недотрогу. Но я слишком много времени провожу вне дома, а отец упустил ее! Это же его обязанность! Он должен был следить за ней, а они повесили ее на меня, еще когда мне было пять! – он выпил текилу, поморщился и налил себе еще. – Дело в том, что в последний мой приезд домой у нее начались боли в животе. Она пошла к врачу, тот ей что-то прописал, какие-то таблетки. Я решил узнать, не могу ли я чем-нибудь ей помочь, пришел в комнату, стал с ней разговаривать. Она стала меня успокаивать, что ничего серьезного с ней не случилось. Дай, говорю, посмотрю, что у тебя за диагноз, может быть, я могу проконсультироваться с кем-нибудь – врачей-то знакомых у меня, как ты понимаешь, хоть отбавляй. Беру я с ее стола медицинскую карту, открываю, а там черным по белому написано, Эван! Черным по белому: «Ведет половую жизнь с 19 лет». С 19 лет, Эван! Два года! А я ничего не знал!
Эван фыркнул и едва не разлил текилу.
– Что-что? – переспросил он, едва сдерживаясь, чтобы не захохотать. – Так ты из-за этого обвинил бедную девчонку в распущенности? Взрослая девица решила заняться сексом, а ты спустил на нее всех собак? Тебе не кажется, что это перебор, дружище? А я-то думал, что она как минимум в оргии приняла участие.
– Ты не понимаешь! – взвился Эдгар. – Да кого она там себе нашла в 19? И я ничего не знал! А вдруг он ее обидел бы? А вдруг бы что-то пошло не так? Я должен был проконтролировать это! Она должна была прежде посоветоваться со мной! Я бы встретился, узнал его планы… Она вообще мне не говорит, кто это был! Я уж молчу про то, что в идеале это должен был быть ее муж.
– Да брось, – Эван не выдержал и все-таки хохотнул. – Что за средневековые установки, Эд? Ты точно не хочешь к психологу походить? А то ты совсем рехнулся! Она взрослая женщина, в конце концов! Ей же уже двадцать один год, а ты над ней трясешься, словно ей пятнадцать! Нет, приятель, у тебя точно паранойя. Ты бы еще сказал, что хотел бы поприсутствовать на процессе лишения девственности!
Эван покачал головой и снова рассмеялся.
– Вот что я тебе скажу, не дури, – посоветовал он. – Твоя сестра не дура, насколько я могу представить по твоим рассказам. А вот ты включил режим безумной мамаши. Так что пока вы не вцепились друг другу в глотки, лучше выключи его.
– Ты не понимаешь! – пьяно заспорил Эдгар. – Я отвечаю за нее! Родители сказали мне: «Следи за ней, Эдгар, ты старше – ты должен за ней следить!» И я следил! Но мне что, и на минуту оторваться нельзя? – он подпер рукой голову. – Пойми, Эван. Ты судишь меня со своей позиции. Но мы не равны! Это не значит, что ты хуже, а я лучше, наоборот, возможно. Но на мне больше ответственности. Ведь зачем в наш век нужна аристократия? Мы уже не предоставляем крестьянам защиту от набегов под сенью наших замковых стен. Мы не являемся больше единственными в стране, кто умеет читать и писать. Ответ очевиден, друг: мы некий эталон, по которому каждый британец может сравнить то, что он должен чувствовать к стране, к ее наследию. Мы такой же символ, как стены Вестминстерского аббатства или вороны в Тауэре, понимаешь? – он пьяно дернул головой, откидывая волосы со лба. – И естественно, что нашим женщинам не дозволено все то, что – как я с тобой согласен – вполне допустимо для других женщин. Они должны быть чисты, прекрасны и святы, чтобы их обожали, чтобы на них равнялись! И моя сестра должна быть такой! И будет! Уж я прослежу!
Эван закатил глаза.
– Эд, уйми свою волынку о столпах общества, ради бога, – сказал он. – Ее теории устарели лет этак на несколько сотен. Очнись, мы в двадцать первом веке! Какая разница, спит она с кем-то или нет! Главное ведь, чтобы не была, как бы так сказать… – он прищелкнул пальцами, – чтобы вела себя с достоинством, пожалуй так. Если уж на то пошло, женщины должны быть не лицом с иконы, а образом, достойным подражания. И если она влюбилась в кого-то и переспала с ним, ну и на здоровье. Главное, чтобы ее не обидели, раз она твоя сестра и ты за нее волнуешься!