– Мне уже страшно, – шепнула Фелиста на ухо Оникс, – ближайшие деньги обещают быть очень интересными, уж Мелиса постарается!
***
В замке было заведено правило, что завтракают, обедают и ужинают принцессы в отдельной, специально выделенной для них столовой. Отец редко составлял им компанию и только в те дни, когда хотел в непринуждённой обстановке сообщить какую-нибудь неожиданную новость. Обычно это было что-то забавное или серьёзное, но никогда ничего плохого. В этот раз отца с ними не было, завтрак шёл своим чередом.
В самый разгар завтрака в комнату королевским фрегатом вплыла Альберика. Так и есть: прическа ни на миллиметр ниже моды, на губах блестит улыбка, которую по утрам Альберика наносит раньше помады. Создавая книгу «Этикет при дворе», знаменитый модник Альф Лер то и дело бегал к ней за советами. Ровно девятнадцать лет назад Альберику, Фиалку, Кантелию и Горгию в плетёных корзинках-лодочках прибило к берегу реки в королевском саду. Это означало одно: богиня-мать ниспослала благословение на короля Роберта, лишившегося любимой жены. Так случалось в королевстве, река или вечерний ветер приносили детей тем, кто потерял уже всякую надежду обрести их. Чудесные дети всегда походили на того, у чьего порога появлялись корзинки. Один чудесный ребёнок одному человеку. Но чтобы четыре сразу, да ещё в королевском саду, такого не бывало! Но этого оказалось мало.
Спустя два года та же река принесла ещё две корзинки. В одной из них была Оникс. Тайком от всех, нарушая свои собственные запреты, король послал за гадалкой. И та предсказала ему, что появится ещё восемь корзинок. Ещё восемь дочерей. И ни одного сына.
Хотя об этом знали единицы, по королевству поползли слухи, что это не последнее появление чудесных детей в королевской семье. Так и вышло, предсказание сбылось. Люди сочли это хорошим предзнаменованием. Дети, появившиеся чудесным способом, даже у простых людей становились особенными. Талантливыми учёными, успешными торговцами и воинами, менявшими исход сражения. Бывали и плохие примеры, но о них старались не вспоминать. Но все чудесные дети были яркими личностями. Одним из них был молодой вестник Михаил, недавно возглавивший церковь, не смотря на более умудрённых годами противников.
– Где пропадала так долго? – поинтересовалась Ольгерд с набитым ртом. От этого вопрос её прозвучал «гфе профавала а голг»…
Альберика скривилась, но нотации читать не стала.
– Отис имел несколько вопросов по оформлению бальных зал. Я была рада ему помочь, – степенно промолвила она, накладывая себе немного овощей.
– Возьми сладкие бобы и побольше земляной груши, – посоветовала Снежна, – она сегодня удалась.
– Нет уж, – Альберика даже покраснела от возмущения. Предлагать ей такие вещи, когда вокруг столько гостей!
– Опять будешь мучить себя? – полунасмешливо-полусочувственно спросила Ольгерд. В отличие от толстушки сестры она всегда была по-мальчишески тощей, словно не питалась вовсе.
Альберика проигнорировала вопрос и принялась за свои овощи.
***
Ближе к вечеру принцесса ощутила беспокойство. Чтобы это могло значить? Неужели снова её дар?
Принцесса ни за что не могла взяться, с трудом слушая щебет сестёр. Голоса, копошащиеся внутри её головы, что-то навязчиво шептали. Она узнавала всё больше о том, что случиться. Это произойдёт где-то на улицах города. Она чувствовала, как внутри её поднимается болезненная жгучая волна. Опять насилие, опять смерть…
И всему этому она будет свидетелем. Перед глазами проносились немые сцены, словно всё что она видит, уже произошло. Это ближайшее будущее. Так уже бывало, она знает.
Неужели все тёмные ведьмы переживают такие же проблемы как она? Видения чужих смертей, большинству которых не миновать, да и стоит ли пытаться что-то изменить? И почему это мучает её? Есть ли в этом какой-то смысл?
Голоса были с ней с тех самых пор, как она себя помнила. Иногда она шептали еле слышно и были сродни шороху листвы, иногда перекрывали собой все остальные звуки. Она заметила, что в сложные минуты жизни, не всегда, но часто, они подсказывали ей что делать. Сперва она делала вид, что не слышит их, она никому ничего не сказала, хотя это было так сложно. Но время от времени голоса сообщали ей такое, что сложно было их игнорировать. «Ал в большой опасности. Если она сядет сегодня утром на трирога, то сломает обе ноги», – услышала она однажды и приложила все усилия, чтобы уговорить Ал не ехать. Когда та не послушалась и всё же собралась на прогулку, она подговорила Мелису и вместе с ней заперла сестру в комнате до обеда. Предсказание голосов сбылось – вместо Ал на трирога сел один из её приятелей, та понесла, и он сломал обе ноги. Чувствуя свою вину к постороннему человеку, Оникс тайком послала ему зелье, которое быстрее поставило бы его на ноги.
Другой случай был трагичнее. Голоса сообщили, что одна из горничных попадёт под повозку, и Оникс не удалось её спасти, как она не пыталась. В другой раз она поймала вора на горячем, тоже благодаря голосам, за что чуть не поплатилась жизнью, но вовремя была спасена.
После нескольких подобных случаев Оникс с большей осторожностью стала прислушиваться к голосам. Иногда кто-то пел в её голове, и чаще всего, пение это успокаивало её, хотя она не знала языка, на котором были написаны все эти песни. В детстве ей пел детский голос, но постепенно у неё создавалось ощущение, что певец рос вместе с ней. Ей было любопытно кто он и где живёт. В этом ли мире? Она искала ответ в книгах, но все попытки претерпели неудачу. Пару раз в её голове сильно кричала какая-то женщина, создалось ощущение, что она произносит заклинания, от этого становилось жутко, и она просила кого-то из сестёр остаться с ней на ночь. К пятнадцати годам голос женщины перестал её мучить. Она хотела знать, что с ней, но думала, что может она умерла, голос был глубокой старухи. К чувству облегчения примешивалось лёгкое чувство вины.
«Глупо винить себя в том, к чему не имеешь никакого отношения», – думала она в такие смутные времена.
«Да, но ведь ты хотела, чтобы это закончилось», – возражал ей другой, ещё более назойливый голос, отличный от тех, что мучили её. Её собственный внутренний голос.
Мрачная от своих раздумий, Оникс не сразу заметила, что к ней подошла Фелиста.
– Тебя что-то тревожит? – спросила она.
– Ничего, к чему я не привыкла бы, – пожала плечами Оникс. Она не хотела лишний раз обращать внимание на своё проклятие, – а как ты догадалась?
– Ты всегда забиваешься в самый угол и сидишь как мышка, когда переживаешь о чём-либо. И у тебя такое лицо… – что не так с её лицом, Оникс так и не удалось узнать, потому что в этот момент на них обрушилась Ольгерд:
– Девчонки, а пойдём погуляем? Хватит сидеть дома, может даже сумеем обмануть стражу, и выбраться в город одни…
– В город не пойду, – сказала, как отрезала Оникс, – только если в наш сад.
– Фи! Как скучно! – возмутилась Ольгерд, но спорить не стала.
В дверях Фелиста задержала её:
– Я ведь не просто так к тебе подошла. Держи, это я сделала для тебя.
В руках сестры блеснула круглая брошь величиной с большую монету. Подобно паутине, её оплетало несколько золотых нитей, образуя в центре что-то вроде птицы.
– Она на удачу, – мягко улыбнулась Фелиста, – и не говори больше, что ты невезучая.
– Спасибо! – Оникс прижала сестру к себе, – ты лучше всех!
***
Скуориш – один из трёх крупных городов-столиц Благодатного королевства, издавна считался городом защитников и вестников, иначе сказать воинов и священников. Благословленный богами, поддерживаемый королём, обосновавшимся в нём надолго, город процветал. Во второй столице, Евтаре, жили торговцы, ремесленники и крестьяне из тех, кто научился выращивать в подвалах ценные виды грибов и теневых овощей. Постепенно торговцы и некоторые ремесленники проникли и в Скуориш, но здесь, почитая вестников и опасаясь защитников, вели себя тихо, селились на улице, отведённой для них, не кричали, предлагая свои товары. Наиболее вольготно жилось в Скуориш ювелирам, которые обеспечивали всю городскую знать и продавали за рубеж шкатулки из феолита, упряжки в Драву, сапоги с леонтовыми пряжками и прочие ценные предметы, без которой жизнь становится тосклива и тускла.
Евтар, город большой и суматошный, привлекал Мелису. Она каждый раз, когда король Роберт собирался туда по делам, преследовала его по пятам, вымаливая разрешение поехать с ним. Король, любящий Мелису едва ли не больше других дочерей, обычно соглашался. Приезжая оттуда, Мелиса несколько дней не умолкала, делясь переполнявшими её впечатлениями. Если бы её заставили замолчать, она наверняка лопнула бы.
Остальные сёстры относились спокойно ко второй столице. Кантелия, Альберика и Фелиста говорили, что столица там, где король, а Скуориш – законодатель моды, так что ещё нужно? Оникс боялась людных мест, помня о своём проклятии всегда и везде, Горгия же бредила Бохом, городом трёх университетов. А другим сёстрам вовсе не нужны были никакие города.
На трёх центральных улицах города, образовавшихся естественным образом и разделённых притоками реки Гиш, даже ночью было светло благодаря масляным фонарям, мостовые были вымощены мелкой коричнево-жёлтой галькой, вдоль мостовой склонялись пышные, достающие до земли ветви дерева виса, а на аккуратно постриженных кустах словно маленькие светящиеся капли сидели ваелоры, маленькие жучки, которых разводили садовники и использовали как украшение улиц. Три центральные улицы – защитников, вестников и ювелиров, сходились на центральной площади, на которой был расположен главный из храмов города, храм семи богов. Храм был построен до смуты, поэтому состоял из семи равных частей, которые раскинулись в стороны и стремились вверх, подобно лепесткам гигантского лотоса. Богов же в нём обитало всего шесть.
Но не все улицы Скуориш были одинаково красивы и чисты. Улица Покинутых была местом мрачным и выглядела заброшенной, базарная улица не отличалась чистотой, трактирная улица, хоть и была широкой и нарядной, соседствовала с десятком переулков поменьше, на которых ютились ремесленники, бедняки и простые обыватели, люди незнатные, у которых не было ни времени, ни денег, на то, чтобы сделать свой дом местом, приятным глазу.
Здесь легко было затеряться, вдоль домов крались тени то ли людей, то ли мифических чудищ. Одна из них, тонкая и вытянутая, внезапно вынырнула из-за угла, заскользила вдоль домов, и, наткнувшись на препятствие, метнулась обратно. Но было уже поздно.
Гигант в одежде защитного цвета, в красных сапогах сгрёб мальчишку-оборванца не глядя, как овощи на рынке, не обращая внимания на сопротивление. Паренёк визжал, извивался в его ручищах, пытаясь укусить великана за палец. Вместо этого он вцепился зубами в перчатку, но тут же выплюнул её. Бой был проигран, это было ясно всем кроме паренька. Он молча боролся. Старые грехи мешали ему позвать на помощь.
Великан лениво стукнул его кулаком по голове, парень затих.
– Готово, – пророкотал он, – кто следующий?
– Может, хватит на сегодня? Куда мы их денем?
– Не твоя забота, – рыкнул тот, – следующий?
– Здесь их нет. Может, на площади…
Он не договорил и осел на землю. Великан склонился над ним, чтобы выяснить, в чём дело. Это спасло его. Второй горшок пролетел в сантиметре от его головы.
– Что за…
В это время на крыше за трубой притаилась Оникс. Стараясь быть незамеченной, она выбирала время для ещё одного удара. У неё в запасе было ещё четыре горшка, которыми украшал крышу своего дома гончар.
Громила запрокинул голову вверх, всматриваясь. Оникс вжалась в трубу, моля богов, чтобы он её не заметил. Фосфоресцирующий зелёный свет на миг залил улицу. Оникс заморгала, пытаясь вернуть зрение. Она осторожно выглянула. Мужчины на прежнем месте не было. Тот, второй, всё ещё был без сознания.
«Неужели упустила?» – разочарованно подумала она.
Всё оказалось гораздо хуже. Услышав топот множества ног, принцесса стала медленно переползать на соседнюю крышу. Пора спасать себя, тут уже не до геройства.
– Что с ним? – спросил один из новоприбывших, высокий мужчина в плаще.
– Вырубили. Вот этим, – великан пнул горшок. Мальчишка безвольно болтался у него в руках.
Мужчина повёл себя странно. Оникс сверху удивлённо наблюдала, как он сделал несколько плавных движений, похожих на танцевальные па. Принцесса ускорила попытки, но черепица на соседней крыше уходила вверх, да ещё скользила.
– Девчонка вон там, наверху, – остановившись, спокойно сказал танцор.
– Давайте её сюда, – приказал гигант.
– Нет, – возразил другой, – она сама слезет. Приготовьтесь ловить.
При этом он так жутко ухмыльнулся, что Оникс стало не по себе.
«Колдун» – поняла она. Принцесса слышала, что маги могут подчинять своей воле, если захотят того.
Она закрыла глаза и вцепилась в черепицу. Мужчина засвистел, сначала чуть слышно, потом громче. Мелодия, которую он высвистывал, была такая грустная, что у Оникс сердце рвало на части. Она хотела заткнуть уши, но тут же соскользнула бы и упала. Оставалось слушать. Мелодия, идущая из глубины времён, говорила с ней на своём языке, въедалась в душу как чернила, заполняла своей безысходностью.
Всё пустое. Внутри – сосущая пустота. В груди сидит зверь, выпивающий желания и эмоции до дна, взгляд его чёрный и засасывающий. Безысходность…
Когда мелодия полностью, от носа до кончиков пальцев заполнила её сосущей горечью, принцесса разжала пальцы и погрузилась в забвенье. Это длилось недолго. В следующую минуту она уже билась в руках бандитов.
Мужчина прекратил свист, подошёл к ней вплотную, рассматривая. Верхнюю половину лица занимала маска. Великан за его спиной беспокойно завозился.
– Что ещё? – спросил главарь.
– Кхм… паренёк, похоже, того. Не выдержал свиста.
«О нет! – у Оникс всё оборвалось внутри, – так вот почему её сегодняшнее видение было таким странным!»
Мужчина выругался.
– Жаль, – сказал он, – приведи этого болвана в чувство, Каин. Кажется, птичка-то непроста.
Гигант по имена Каин приподнял лежащего без сознания мужчину и что-то негромко сказал ему. Тот застонал, хватаясь за голову.
– Нянчится с головой позже будешь. Взгляни-ка лучше на неё.
– Вижу отсюда. Ведьма, сильный тёмный дар. Настоящая находка. Это она меня так?
– Кто же ещё. Прекрасно! Берём её и уходим. Здесь слишком шумно.
– Отпустите меня или пожалеете! – прохрипела Оникс, голос подвёл её в последний момент, – меня будут искать!
– Конечно, будут, сокровище, – ласково заверил главарь, – только не найдут.
– А ну-ка отпусти её! – повелительно произнёс кто-то.
К ним неторопливой походкой шёл мужчина. Кто он такой, сложно было сказать. Случайно или специально тот стал спиной к фонарю, свет бил ему в спину. Одно Оникс поняла, к страже он не имел никакого отношения.
– Каин! Возьми девчонку, – приказал главарь.
Великан грубо дёрнул Оникс на себя. Не удержавшись на ногах, она упала прямо на него. Тот легко перехватил её точно также как он раньше держал оборванца. Принцесса, после нескольких неудачных попыток, перестала вырываться. Она уже поняла, что это бесполезно. Возможно, если какое-то время она затихнет, великан забудет о ней и получится застать его врасплох.
Неужели незнакомец не видит, что их слишком много? Как он справится с такой толпой, да ещё магами?
– Кто ты и что тебе нужно? – громко спросил главарь. Он сделал несколько неловких шагов навстречу незнакомцу.
Воздух был словно наэлектризован. Казалось вот-вот грянет молния. Или драка.
– Мне нужна девушка, разве я неясно сказал? Отдадите её – никто не пострадает.
Главарь рассмеялся. И неожиданно, ладонями наружу, выбросил вперёд руки.
Ничего не произошло. Незнакомец так и продолжал стоять. Видимо, главарь ожидал чего-то другого. Оникс ощутила его раздражение и гнев. Нота за нотой, вновь начал нарастать свист. Принцесса в ужасе закрыла уши, но это не помогло. Она всё равно слышала. Каждая клеточка её тела наполнялась безысходной, выворачивающей душу наизнанку тоской. Она застонала.