– В любом случае мы с Мэдди не встречаемся, – Маэль кивнул в ее сторону. – Понятия не имею, почему Мэдди так себя вела.
Ну, есть у меня одно предположение…
Будильник на телефоне Маэля зазвенел.
– Нам пора? – понуро спросила я.
Маэль отключил сигнал.
– К сожалению, да. Нужно немного поторопиться. До улицы Реми Дюмонсель идти чуть дольше, чем до площади Денфер-Рошро.
– Неужели вы все попадаете сюда через «Кроличью нору»?
– Конечно, – усмехнулся Маэль.
– А техника и снаряжение?
– И они тоже. – Он потянул меня в сторону выхода. – Думаю, ты неправильно представляешь себе «Кроличью нору». Нам не придется прыгать в темную дыру. Это обычный широкий туннель со ступеньками, ведущими к выходу. Большую часть времени выход закрыт решетками. Чтобы никто случайно не упал.
Да, я и правда представляла себе «Кроличью нору» несколько иначе.
Маэль раз или два поднял руку, издали с кем-то прощаясь. Мэдди стояла к нам боком и болтала с каким-то типом, на лбу которого располагался фонарик. На нас она даже не взглянула.
– Смотри под ноги. Сейчас снова будет темно, – сказал Маэль, включая фонарик, и шагнул в туннель.
Я последовала за ним. Пожалуй, фонарь на лбу – не такая уж и плохая идея…
– А зал, в котором проходит выставка… Там раньше тоже был оссуарий?
– Нет. Эту часть катакомб использовали только для добычи известняка. Скорее всего, в том зале складировали инструменты.
– Вы, катафилы, ходите и туда, где хранятся скелеты?
Маэль, не останавливаясь, кинул на меня быстрый взгляд.
– Мы ходим повсюду. Но ты очень заблуждаешься, если думаешь, что мы ведем себя как вандалы, разрисовываем стены и разбрасываем мусор. Каждый год мы находим или откапываем новые туннели. Некоторые из нас периодически сотрудничают с археологами из университета. За последние несколько лет благодаря катафилам было найдено два клада с ювелирными изделиями, керамикой, средневековыми монетами… Сейчас они выставлены в музеях.
– Тогда почему городские власти так вас не любят? По твоим словам, вы просто пытаетесь помочь…
Маэль резко засмеялся.
– Мы не благотворительная организация. Здесь, внизу, мы творим, что пожелаем. У нас собственный кодекс. Государство не имеет права запрещать людям находиться на общественной земле, вот мы и выступаем против. Доходит даже до несчастных случаев и травм. Понимаешь, почему власти нас не любят?
– Я читала, что существует специальный отряд полиции, который работает только в катакомбах.
– Да, существует. Полицейские, конечно, порядком раздражают, но толку от них не больше, чем от кротов на поверхности земли. Они так топают своими набойками на сапогах, что за несколько километров слышно.
Теперь понятно, почему Маэль и его «братья» носят обувь на мягкой подошве. Маэль вообще двигался очень элегантно и по-кошачьи бесшумно. Такое ощущение, будто он точно знает, в каком месте находится камень, а в каком – яма. Я же двигалась с грацией слона в посудной лавке.
– А те мальчики, которых мы видели… это твои настоящие братья? – поинтересовалась я и тут же ударилась ногой о камень, торчащий из земли. – Ой, больно!
– С тобой все в порядке? – Маэль бегло провел по мне лучом фонаря. – Нет, мы не кровные родственники. Но я считаю их братьями, мы давно общаемся и хорошо знаем друг друга. Клеман – мой лучший друг. Он на два года старше. Изучает философию в Сорбонне.
Я призадумалась, вспоминая, о ком речь.
– А, это такой темно-русый? С кудрями?
– Да, это он. Мы познакомились в лицее Людовика Великого. Именно Клеман привел меня сюда… – произнес Маэль и неожиданно замер. Я притормозила и чуть не уткнулась носом ему в спину.
– Впереди несколько ступенек, они очень крутые. Между ними расстояние.
– Надеюсь, света фонарика хватит, чтобы осветить дорогу нам обоим.
– Конечно, хватит, – отозвался Маэль и поднялся на несколько ступенек.
Так, стоять!
– Тебе помочь? – спросил Маэль. Его взгляд говорил о том, что этот вопрос – не пустая вежливость. Маэль вернулся вниз и протянул мне свободную руку.
– Спасибо… – сказала я, окидывая Маэля недоверчивым взглядом. – У тебя что, глаза на затылке?
– Глаз. Один. Но мне и одного хватает.
– Ты просто невозможен! – я не выдержала и рассмеялась. – У тебя такое выражение лица, что я даже готова в это поверить.
– Я покажу тебе его, когда мы познакомимся поближе, – ухмыльнулся Маэль.
– Ты просто невозможен, – повторила я.
Похоже, Маэлю нравится меня злить. Он легонько щелкнул меня по кончику носа.
– Смотри под ноги, а не на меня. Всегда смотри, куда идешь. Будет обидно, если твои красивые зубки останутся на ступеньках.
При мысли об этом меня охватила дрожь.
– Нам еще долго?
– Осталось всего несколько метров. – Маэль в очередной раз нахально ухмыльнулся. – Сейчас пройдем чуть вперед, затем будет лестница, которая ведет к выходу. Ты устала? Хочешь, я тебя понесу?
– Очень смешно, – ответила я, изо всех сил стараясь казаться равнодушной. – Спасибо, я в порядке.
* * *
Возвращение на поверхность оказалось резким и неприятным. Примерно таким я представляла падение на кактус со всего размаха: выход из «Кроличьей норы» находился между двумя огромными кустами можжевельника. Щеку обожгло болью, и я резко вдохнула.
– Ой-ой, – сочувственно глядя на меня, сказал Маэль, который без малейших царапин стоял между колючими ветвями. Он что, неуязвимый, как супермен?! – Злой куст тебя поцарапал. – Маэль провел пальцем по ранке у меня на щеке. – Ничего, скоро заживет.
Мне было так больно, что на этот раз я не отреагировала на его прикосновение. Я вспомнила о родителях и не удержалась от возгласа:
– Проклятье!
– Нет, выглядит не так уж плохо. – Маэль ловко отодвинул в сторону несколько задиристых ветвей.
Я не ответила. Мои родители просто с ума сойдут! Мало того, что я испортила свои балетки и заставила водителя ждать, так еще и поранилась! Я чувствовала, как опухает кожа вокруг царапинки.
«Что плохого я вам сделала?» – подумала я, раздосадованно дотронувшись до щеки. Кусты отодвинулись. И почему я вечно забываю, что с недавних пор у меня телепатические способности?! Я искоса посмотрела на Маэля. К счастью, тот стоял лицом к дому и ничего не видел. Он помахал, с кем-то здороваясь. Я с любопытством подняла голову, но никого не заметила.
– Ну, ты идешь? – Маэль шагнул вперед, придерживая ветви можжевельника.
Я пошла следом, чувствуя легкую грусть. Совсем скоро я сяду в машину и уеду. А что потом? Я знаю, какая у Маэля фамилия, знаю, где он учится. Наверняка я смогу найти его в Интернете. Но захочет ли он этого? Захочет ли снова увидеться со мной? Он до сих пор не спросил мой номер телефона. Судя по истории с Мадлен, Маэль не будет заморачиваться, если девушка сама позовет его на свидание. Не уверена, что у меня хватит на это смелости. Наверное, не хватит. Если он не попросит у меня номер, то на этом наше общение закончится. Так почему же он все еще не попросил?! Почему молчит?! Сейчас мы совсем одни… но Маэль целеустремленно шагает к калитке, скоро мы окажемся на оживленной улице. Может, он вообще не собирался спрашивать у меня номер?
Маэль открыл калитку и вежливо пропустил меня вперед. Все, возможность упущена. Я понуро опустила голову.
– Во-о-он там находится улица Реми Дюмонсель, – указал налево Маэль после того, как мы вышли на тротуар. – Если пойти с этой стороны, то будет казаться, будто мы вышли из главного выхода. Мы опоздали минут на пятнадцать. Это плохо?
– Нет, Жак обязательно меня дождется. Он очень милый. Если я попрошу, он скажет родителям, что мы задержались из-за пробок.
– Отлично, – Маэль закрыл калитку и улыбнулся. – Идти нам недалеко.
«Вот сейчас, – подумала я, у меня оставалась последняя надежда. – Спроси же мой номер!» Но Маэль этого не сделал. Он был на удивление молчалив. Мы шли бок о бок, так близко, что наши руки то и дело соприкасались.
Вскоре в поле зрения появился припаркованный на обочине черный лимузин, и мое настроение сразу упало до нуля.
– Значит, домой ты поедешь на этом танке? – поинтересовался Маэль, указав на машину.
Я коротко кивнула.
– Ну и ну! – Маэль восторженно присвистнул. – Да эта штуковина проедется по минам и целохонькой останется!
Я пожала плечами. Нет, Маэль не попросит у меня номер телефона. И правда: вместо этого он завел светскую беседу о машине. Я взглянула на часы. Опаздываю уже на семнадцать минут. Жак сейчас, наверное, нетерпеливо барабанит пальцами по рулю.
– Мне пора, – выдавила я. Испытываемое мной разочарование, казалось, можно руками потрогать. – Хочешь, мы тебя подбросим?
– Нет, – и Маэль оглянулся на «Кроличью нору», словно ожидая, что кто-то последует за нами. – Мне нужно вернуться вниз. В конце концов, я обещал помочь с установкой стеллажей.
Сердце кольнуло ревностью.
– Ясно…
Вот Мэдди-то обрадуется!
– Что-то не так?
Маэль наклонился ко мне, но я опустила голову. Не хочу, чтобы он увидел на моем лице ревность, неуверенность, страх…
– Ливия, – голос Маэля прозвучал тихо, но в то же время настойчиво.
Я невольно вскинула глаза.
– Да?..
– Не могла бы ты вернуть мне пуловер?
На мгновение тело будто окаменело. Я думала, Маэль даст мне свой номер телефона, а он просто захотел получить обратно пуловер… Мне казалось, между нами что-то происходит, но, видимо, это мои фантазии… После такого я уже не осмелюсь взять инициативу в свои руки и попросить у него номер…
– Ах, да. Конечно. – Я принялась машинально расстегивать пуговицы. Пожалуйста, пусть разочарование не отразится на моем лице!
Маэль положил ладони поверх моих.
– Я не сказал, чтобы ты вернула его прямо сейчас.
– Что?.. – Боже, сколько же отчаяния прозвучало в моем голосе!
– Отдашь мне пуловер в нашу следующую встречу. – Перехватив мой взгляд, Маэль вдруг опустил руки и напрягся. – Если не захочешь меня больше видеть, то оставишь его себе. У меня таких два.
Я задержала дыхание, чтобы не броситься Маэлю на шею с радостным хихиканьем. Вытащила телефон и протянула ему. Сейчас или никогда.
– Дашь мне свой номер?
Маэль тихо рассмеялся. Охватывающее его напряжение исчезло, подобно внезапно рассеявшемуся туману.
– С удовольствием.
У него в руке мой телефон казался крошечным. Вскоре Маэль вернул его, и я увидела, что он вбил в телефонную книжку свое имя и фамилию – все как полагается. Я открыла «Вотсап». Что же написать? Свое имя? Контактные данные, включая адрес и городской телефон? Или просто смайлик? Я выбрала последнее и отправила Маэлю смайлик с изображением пуловера. Впрочем, он больше напоминал смокинг, к тому же черный, а не синий, но я не сомневалась: Маэль поймет мое послание. Его телефон запищал. Маэль взглянул на дисплей. Улыбнулся и заговорщически подмигнул:
– Мы понимаем друг друга.
Я почувствовала облегчение и, поддавшись настроению, задала вопрос, который занимал меня весь вечер:
– Ты катафил и знаешь катакомбы вдоль и поперек. Почему ты пошел на ту экскурсию?
Маэль выпрямился, расправил плечи и криво усмехнулся:
– Просто так.
– Шпионишь за врагом? – поинтересовалась я.
Он покачал головой, его ухмылка становилась все шире и шире.
– Или планируешь стать перебежчиком? – продолжала я. – Возьмешься за ум, пройдешь стажировку в археологическом музее и будешь водить туристов?
Хрипло засмеявшись, Маэль пригладил волосы.
– Я польщен столь лестным мнением о своей особе, но… – Но тут Жак нажал на клаксон, перебивая его. – Как бесит! – Настроение Маэля изменилось за долю секунды, спокойный тон перешел в грозное рычание. Маэль уставился на машину, пытаясь испепелить взглядом.
– Если превратишь моего водителя во фрикасе, то родители разозлятся и больше никогда не выпустят меня из дома.
– Тогда я все равно найду способ с тобой встретиться, – отозвался Маэль.
Ни секунды не сомневаюсь.
Маэль снова вытащил телефон, посмотрел на экран и улыбнулся. Потом убрал телефон обратно в карман и выпрямил спину, отчего стал казаться еще выше, а его плечи – шире.
– Хорошего тебе вечера, Ливия Эстель Маккензи.
Он уже посмотрел в «Вотсапе» мое полное имя!
– И тебе, Маэль Анжу.
– Скоро увидимся.
Не вопрос, а утверждение.
Я ни капельки не возражала и потому кивнула.
Жак снова нажал на клаксон, на этот раз дольше, настойчивее. Думаю, Жак хотел как лучше – в конце концов, он хорошо знал моих родителей.
Маэль тяжело вздохнул и закатил глаза.
– Можно подумать, он твоя нянька.
– Жак – хороший человек. Просто мама легко поддается панике. Знаешь, мне и правда пора идти.
– Ладно, – улыбнулся Маэль. – Хорошо добраться домой.
– И тебе, – ответила я. – До скорого.
Я заставила себя отвернуться и пошла к лимузину. На это потребовалось куда больше сил, чем у меня оставалось. Казалось, я иду по свежеуложенному бетону или по глубокой грязи. Распахнув дверцу машины, я оглянулась и бросила на Маэля прощальный взгляд.
У меня снова возникло ощущение нереальности происходящего. Должно быть, это сон или галлюцинация. Подобные мысли появились не потому, что я не хотела верить в знакомство с таким красавчиком. Или в то, что притяжение между нами слишком сильное, чтобы быть настоящим. Нет. Просто меня охватило странное чувство… Его нельзя назвать приятным, напротив. Оно выбило у меня почву под ногами, напугало. Кажется, будто на плечи положили тяжелое мокрое полотенце, оно сковывает движения и тянет меня вниз…
Маэль помахал мне. Я на секунду напряглась, но поспешила помахать в ответ. Затем села на мягкое кожаное сиденье рядом с водителем.
Только после того, как лимузин влился в оживленное движение, я нашла определение охватившему меня чувству. К тому времени розовый туман рассеялся, дурманящий адреналин испарился из крови. Как холодно… Я поплотнее запахнула пуловер. Мне не давало покоя гнетущее ощущение приближающейся беды, она накроет меня черным бурлящим потоком… Я вздрогнула. Как бы я ни бежала, этот поток все равно меня настигнет.
* * *
Как я и ожидала, дома родители устроили настоящий концерт. Мама дважды оглядела меня, прежде чем поверила в то, что поцарапанная, покрытая пылью девушка в большом странном пуловере и правда ее дочь. Потом она испуганно вздохнула и с отвращением дотронулась до пуловера.
– Ливия, на кого ты похожа?! И что это на тебе надето? Почему ты так поздно? – спросила мама и широко распахнула глаза от удивления. – Откуда у тебя на щеке эта царапина? Ох, какая же она огромная! У тебя воспаление начнется! Роджер, – позвала мама, отвернувшись от меня. – Подойди сюда! Посмотри на это!
Из кухни появился папа, с его плеча небрежно свисало полотенце для посуды. Он был в бежевых хлопковых брюках, в футболке с логотипом Йельского университета и… босиком. Папа, как и я, родился в семье состоятельных дипломатов и никогда не раздувал шумихи вокруг своей особы. В отличие от мамы, выросшей в крошечной рыбацкой деревушке в Бретани.
– Что случилось, Сюзанна?
– Ты только посмотри на это! – Когда мама расстраивается, ее французский акцент становится заметнее. Она взволнованно захлопала угольно-черными ресницами и повернулась к отцу. Кстати, под «этим» мама имела в виду меня.
Я росла в двуязычной семье, обычно мы с родителями общались на дикой смеси французского и английского. Мы называли этот язык «франглийским».
Мои родители познакомились в Вашингтоне. Папа тогда был юным выпускником дипломатической академии, а мама – французской журналисткой и моделью. Ничего удивительного, что брак родителей вызвал большой резонанс в кругах интеллектуальной элиты. Думаю, все ожидали, что мама с папой произведут на свет красивого, высокого и умного ребенка. Но… родилась я. Родители, наверное, решили, что с них хватит. В детстве я была крошечной и круглой, как шарик. Не хотела есть с ложки, не хотела ходить и уж тем более не хотела говорить. Со временем я, к счастью, переросла худшие из своих изъянов.