– Это тебе, Стас. По-моему, я тоже угадал с размером. Проверь-ка.
Станислав поморщился.
– Я не шучу, ребята, – устало сказал Сергей. – Если вы не хотите, чтобы нас тут же задержали, переодевайтесь.
Светлана неуверенно прикинула на себя юбку.
– Надевай прямо на джинсы, – предложил Сергей. – Только засучи их, чтобы не было видно.
Хмурясь, Света натянула поверх джинсов юбку, затянула черный пояс. Юбка ей понравилась. Надела вязаную куртку. За спиной шуршал Стас – тоже переодевался.
– И еще, – чуть смущаясь, сказал Сергей, – тебе надо заплести косу.
Светлана изумленно обернулась.
– Там все ходят с косами. И никто – с распущенными волосами, как у тебя. Я тебе бантик купил. Синий.
Бантик оказался последней каплей. Светка плюхнулась на ящик и расхохоталась:
– Я… я… с бантиком…
Сергей спокойно протянул бант. Света, все еще посмеиваясь, вынула из сумки косметичку, нашла расческу, заплела косу. Прицепила бант. Теперь она все воспринимала, как забавную игру. Достала зеркальце и помаду.
– Подожди, Света, – попросил Сергей. – Не надо помады. Надо вообще стереть всю косметику. Но ты, по-моему, и не накрашена, да? А помаду сотри.
– Как это – «сотри»! Как я пойду? Тоже мне…
– Нельзя с помадой! Там ни у кого нет. Нет совсем. Ни у одной женщины.
Света помолчала, покусывая губы, потом достала из красивой пачки влажную салфетку и, глядя в зеркальце, тщательно стерла с губ остатки помады.
– Все? Теперь я могу надеяться, что меня выпустят посмотреть на этот странный мир?
Сергей внимательно и серьезно ее осмотрел. Обычная девушка. Сейчас, в длинной юбке, имеет гораздо более женственный вид, чем в потертых джинсах. Чуть выше среднего роста. Карие глаза, прямой нос, чуть припухлые губы. Темные волосы, до этого рассыпанные по плечам, аккуратно заплетены в косу. Кажется, все нормально.
– Сумка у тебя слишком красивая, ну да ладно, – вздохнул Сергей, – все-таки черная…
Светлана тоже рассматривала Сергея – с явной насмешкой в прищуренных глазах. Ну, высокий – это хорошо. Зато – фи! – светловолосый, кудрявый, как деревенский пастушок. Да еще глаза какого-то непонятного цвета – не серые и не зеленые, так, серединка-наполовинку. И нос курносый. Правда, фигура, что надо. И мускулы – ого-го! Но если в целом – не ахти…
– Стас, а на тебя посмотреть уже можно?
– Можно, – горько вздохнул Станислав. – Положи мой костюм в сумку, Сереж. Не мни сильно.
Светлана обернулась. Н-да… Что значит – элегантный костюм. В том, сером, Стас выглядел внушительно. А в этом, черном, как-то сразу сник, отчасти потерял свою значительность. Стало видно, что и ростом он особо не вышел…
По смущенному виду Станислава было ясно, что и он это понимает.
– Давайте на всякий случай поделим деньги, – сказал Сергей. – Здешние. Я продал диктофон. Поэтому и ходил так долго. Знаю тут одну надежную комиссионку, где можно загнать, она и тут работает, к счастью. Там и шмотки купил. За диктофон я просил две, но дали только полторы штуки. Сообразили, что мне больше идти некуда.
– Полторы тысячи… рублей, что ли? – переспросила Света.
– Да. По здешним меркам это много. Ты читала, наверное, какие раньше были деньги… В общем, поровну поделим. Я немного истратил – на сумку, юбку, костюм… Вот возьмите по 400 рублей.
Света с сомнением посмотрела на пачку купюр, которые протягивал ей Сергей.
– Бери-бери. Мало ли что.
Света неуверенно взяла деньги.
– Ой, 25-рублевки! – она рассмеялась. – С ума сойти!
– А это тебе, Станислав.
Стас молча сунул деньги во внутренний карман пиджака, сказал хмуро:
– Буду должен. Идем, что ли…
– Э-э, нет. Так не пойдет! С какой стати я возьму твои деньги? – воскликнула Света, обращаясь к Сергею. – Тогда давай я тебе отдам нашими. Сколько надо?
– Нисколько не надо. Если вернемся – разберемся. А диктофон у меня еще есть, я два на всякий случай беру на важные события. С одного расшифровываю, другой пишет. Давай не будем спорить сейчас, а то совсем темно станет. Пошли. Мы вдвоем – впереди, а ты, Стас, метров на двадцать сзади.
И он решительно отодвинул этажерку ящиков от входа.
…На этот раз они пошли другим путем – через узенькую калитку в больших железных воротах, по какому-то извилистому темному проулку. Поворот, другой, гулкий двор… И вдруг как-то сразу оказались на шумном и светлом проспекте. После пустых холодных задворок он показался Светлане праздничным и веселым. Улыбаясь, она крутила головой, пытаясь найти те фантастические перемены, о которых говорил Сергей. Все, вроде бы, привычно, Москва как Москва. И тут Светлана резко остановилась:
– Боже мой!!
Сергей и еще несколько прохожих разом повернули головы в ту сторону, куда смотрела Света. Но только ее спутник догадался, в чем причина изумленного возгласа: над высоткой ярко полыхали красным гигантские буквы: «Слава КПСС!»
– Давненько мы о таком не слыхивали – пробормотала Света себе под нос.
– Стоять не надо, идем, – потянул ее за руку Сергей. И тихо добавил:
– Ты постарайся про себя удивляться… пожалуйста.
Света не обратила внимания на эти слова, поглощенная тем, что внезапно открылось ее взгляду, словно высвеченное, как лучом, партийным лозунгом.
Не те витрины – они бедные, даже нищенские.
Не та реклама – ее мало.
Не те вывески – ни одной иностранной.
Не те люди…
Это, наверное, оказалось самым поразительным: одинаковые люди! Как размноженные и выпущенные погулять магазинные манекены. Наверное, такое впечатление создавалось из-за женщин. Из-за женщин, одетых в одинакового покроя длинные, почти до пят, юбки. Да и мужчины, если присмотреться, мало чем отличались друг от друга – в этот довольно теплый весенний вечер все они словно отправлялись на презентацию – поголовно в темных костюмах и галстуках.
– Боже мой! – бормотала Света, оглядываясь по сторонам.
– Лучше не поминай бога. На всякий случай, – попросил Сергей.
Света невидяще глядела на него:
– Это кошмар какой-то! Маскарад. Всенародное шоу в честь красного съезда.
Сергей слегка поморщился, но промолчал.
– Слушай, – загорелась Света, – давай-ка я сделаю мини-опрос на улицах Москвы – как москвичи относятся…
– Нет! – решительно перебил Сергей. – Ни в коем случае!
Он понизил голос:
– И диктофон нигде не доставай. И никому не заикайся, что он у тебя есть.
– Чего ты меня учишь?
– Света, ну пойми ты, наконец, что мы не дома. Мы… я не знаю, где мы. Не понимаю, куда попали. Сначала я думал, это розыгрыш. Если бы так!
Они не спеша – а куда торопиться-то? – шли по залитой светом фонарей довольно оживленной даже в этот поздний час улице. Сзади, так же изумленно крутя головой, следовал Станислав.
– Говорят, ученые в Кремлевском дворце какие-то опыты ставили. Потому и лифт отключили. Может, с ними все это связано? – задумчиво спросил, скорее сам себя, чем Светлану, Сергей.
– Но тогда нам надо просто вернуться в Кремль! – воскликнула Света. – Как же я раньше не догадалась? Надо попробовать подняться на лифте. Только сначала здесь все хорошенько разведать.
При слове «разведать» Сергей тихо поперхнулся и быстро огляделся: нет, никто не слышал.
– Давай мы с тобой еще немножко походим, – продолжала развивать свой замечательный план Света, – потом переночуем – я и Стас в гостиницах, ты дома. А завтра с утра проведем обратный эксперимент, – Она рассмеялась. – Представляешь, как все упадут, если мы откроем машину вре… нет, это не машина времени, это машина пространства-времени. Так, наверное.
– А ты представляешь, как мы попадем в Кремль?
– У меня же пропуск, – пожала плечами Света. – Авось и здешние часовые на него клюнут.
– Непременно, – мрачно согласился Сергей. – С этими документами мы попадем сразу на Лубянку. Сразу, как их кому-нибудь покажем.
– Да, прямая дорога нам будет в казенный дом… с нашими российскими пропусками, – не без сожаления согласилась Света. – Если здесь период развитого социализма, нас, конечно, дальше Василия Блаженного вообще не пустят. Ну, неужели, правда, снесли Василия Блаженного? За это расстрелять надо!!
– Света, ну пожалуйста, тише! Ты все еще не поймешь, где мы. А насчет кремлевского лифта я тоже думал. Но, нет, это в здешнем Кремле давно бы обнаружили. О-о, смотри – магазин.
Света непонимающе посмотрела на Сергея.
– Магазин, говорю, открыт. Продовольственный. Давай-ка зайдем.
– Ужас! – театрально развела руками Света и едва успела подхватить съехавшую с плеча сумку. – Тут обсуждаются глобальные проблемы, а у него в голове магазин!
– Надо же будет перекусить. А здесь кафе на каждом шагу вряд ли есть, – усмехнулся Сергей.
– Слушай, я как-то не смотрела на этот мир с точки зрения магазинов. Ведь если сейчас социализм… Пошли-пошли, – с энтузиазмом потянула она Сергея к магазинной двери. – Там, наверняка, есть, что посмотреть!
– Стой! – внезапно уперся Сергей. – Погоди! Сначала обещай мне, что в магазине ты будешь молчать. Не скажешь ни одного слова. Слышишь, ни одного!
Светлана рассмеялась:
– Боишься, что я буду критиковать социалистические прилавки?
– Светлана, это очень серьезно.
– Ладно, ладно. Я буду молчать в тряпочку.
– Может, ты правда возьмешь в зубы ну… кусочек картонки, что ли?
– Что-о-о?!
– Ну, хорошо. Только предупреждаю – молчи. Не комментируй ничего. Не восклицай. Не подавай виду! – Сергей говорил тихо, чтобы не услышали редкие в этот вечерний час прохожие.
Станислав их почти нагнал.
– Тьфу! Пошли. Я уже онемела, видишь. Как рыба! – и Светлана решительно направилась к дверям магазина, приглашающе кивнув Стасу.
Сергей обреченно вздохнул и двинулся следом.
Мудрость и дальновидность своего нечаянного партнера Светлана оценила с первых трех шагов по магазину. Здесь было, чему изумляться. Товары за стеклянными витринами бакалейного отдела ее потрясли. Подозрительного вида обшарпанные пряники в пластмассовой вазе землистого цвета. Два – два! – сорта конфет в таких же вазах-близнецах. Какое-то засохшее печенье, представлявшее, видимо, историческую ценность – похоже, его изготовили никак не раньше, чем в 18 веке. А рядом…
– О-о, «Вдохновение»! – обрадовалась Света. – Дайте десять штук, – попросила она продавщицу в относительно белой курточке и белом же чепце… метра полтора высотой.
– Больше пяти в одни руки не даем, – сумрачно буркнула мадам, даже не подняв глаз на свою потенциальную покупательницу.
– Ну, давайте пять, – слегка разочарованно согласилась Света. – Почем?
– Там написано.
– Где? А, да. Ско-о-лько?!
– Нет денег – нечего брать, – злорадно сказала мадам.
– Д-да. Нет… Да, конечно, давайте, – Светлана полезла в сумку за кошельком, но тут ее кто-то слегка оттеснил от прилавка. Она удивленно подняла голову – Сергей.
– Десять шоколадок на двоих, – твердо сказал он, протягивая продавщице купюру в 25 рублей.
– Сдачи нет!
– А на остальное печенье и пряников. Пополам.
– Не надо печенья, – испуганно сказала Света.
– Не мешай, – попросил Сергей. – Пожалуйста, взвешивайте, – поторопил он продавщицу.
– Бумаги нет! – сердито сказал она.
– У меня есть пакеты, – фыркнула Света.
Сергей резко обернулся к ней:
– Какие?
Света удивилась, но потом сообразила:
– Ну тебя! Обычные, какие.
Она достала из сумки два прозрачных полиэтиленовых пакета. Сергей перевел дыхание.
Продавщица скривилась, увидев пакеты, и разочарованно принялась взвешивать пряники. Света смотрела на них скорбно и с глубоким подозрением. От печенья она вообще отвернулась. Но напомнила продавщице:
– Шоколадки не забудьте.
Продавщица высыпала на прилавок десять шикарных шоколадок. Твердая упаковка, в центре – овал и изящная белая балерина в нем. Хоть что-то осталось от сказочного мира изобилия…
Сзади к созданной ими двоими очереди пристроился Стас. Он заранее любезно улыбался продавщице.
Сергей убрал в свою сумку два больших пакета с «деликатесами». Светлана в свою – шоколадки. Они пошли к другому отделу.
Станислав ласково попросил продавщицу:
– И мне шоколадки.
Он достал 25-рублевку. И шепотом добавил:
– Десять штук. Еще конфет – по полкило тех и других. Без сдачи.
Продавщица подозрительно посмотрела на него, стрельнула глазами налево, направо… Быстро убрала купюру и выложила на прилавок пять шоколадок. Когда Стас их спрятал в свою сумку, еще пять.
– Спасибо, – сказал Станислав.
Продавщица облегченно вздохнула, вытащила из-под прилавка газету, свернула из нее пакет и начала взвешивать конфеты.
Света с Сергеем прошли по магазину, но не обнаружили больше ничего, заслуживающего внимания. Только чай в сомнительного вида упаковке, кофейный напиток «Золотой колос», а еще плавленые сырки и «Завтрак туриста».
– Родной! – обрадовано воскликнула Света, увидев консервные банки, про которые читала анекдоты. Продавщица недоуменно посмотрела на нее, а Сергей поспешно взял под руку и повел из магазина.
На улице Светлана хитро спросила:
– Думаешь, я не поняла, чего ты запаниковал насчет пакетов? Решил, что я вытащу какой-нибудь такой… с забугорными надписями? Ну, и что? Неужто в Москве иностранцев совсем нет? Может, мне подарили…
– Вот именно, – кивнул Сергей. – Может, подарили. Может, у тебя знакомый иностранец…
– У меня их десятка три… знакомых.
– Может, он тебя завербовал? Может, тебя надо на всякий случай проверить?
– Проверяй, так и быть! Но сначала давай съедим шоколадку. «Вдохновение».
Она развернула упаковку и, довольно улыбаясь, высыпала на ладонь тонкие, обернутые серебряной фольгой палочки.
– Бумажка не шуршит! Специально сделано, чтобы можно было разворачивать в зрительном зале прямо во время спектакля – и никому не мешать. Ни артистам, ни зрителям.
– А зачем во время спектакля есть шоколад?
– Ну как! Двойное удовольствие – и смотришь, и ешь. А если смотреть нечего, то утешение. Здорово, да? Вдохновение – и утешение. Бери, не проголодался, что ли?
Она обернулась: Стас уже вышел из магазина и направился вслед за ними.
– И куда мы теперь? – спросила Света, разворачивая уже третью шоколадную палочку. – В здешних гостиницах, как я понимаю, для нас «мест нет». И вообще «мест нет», насколько я помню рассказы про СССР. Или, может, нам найдутся?
– Нельзя в гостиницу… У нас документов нет. Ну, здешних.
– Нельзя. В гостиницу – нельзя, съезд накрылся, мой завтрашний репортаж в номер – тю-тю… Меня выгонят из редакции – сорвать такой материал! Что делать-то? Вот это невероятная командировочка получилась!…
– Надо уезжать.
– Но ты же москвич? Где ты живешь? Может, у тебя можно пристроиться? Или у твоих друзей? На одну-то ночь пустят…
Сергей чуть помедлил с ответом:
– Н-нет… Не получится. Я уже все выяснил. Нам надо уезжать.
– Вот уедем, а нас, может, искать будут.
– Нас уже ищут. Наверняка.
– Да нет! Я не здешних имею в виду, а наших. Ученых этих, что ли, или кто там еще? Тех, кто с лифтом эксперименты ставил.
– Там было слишком много прессы, – возразил Сергей. – Слишком много. Кто нас сегодня хватится? У меня некому. Только завтра вечером, когда потребуется материал в номер.
– Да, от меня тоже завтра репортажа ждут… Дыра на полосе будет. Нет, это кошмар! Может, мы попытаемся проникнуть в Кремль? Через стену где-нибудь перелезем, а?
– О чем ты говоришь! Куда собираешься перелезать? – вздохнул Сергей. – К тому же это только наши предположения – о лифте. А если дело не в нем? Может быть, все-таки нам это просто мерещится?
– Ага. Мне, например, мерещится вон тот замечательный лозунг «Все на коммунистический субботник!» Полстены закрыл. Товарищ Зюганов был бы счастлив.
Сергей медленно повернул голову налево, направо, обернулся:
– Нет, мне такое не померещилось бы…
– Черт бы побрал этих коммунистов! – сказала Света. – Так и знала, что они какую-нибудь пакость устроят! Не успели свой съезд провести, а уже опять коммунизм…
…Между тем широкий проспект, по которому они шли, как-то незаметно сузился, превратившись в заурядную улицу, потемнел. Если обернешься – вдалеке что-то светится, словно там еще день. А тут уже наступил поздний вечер. Мимо по-прежнему, хотя и не таким густым потоком, неслись машины с зажженными фарами. Все магазины по пути были закрыты. Прохожих почти не осталось. Только Стас брел сзади, как договорились.