Городские легенды
Сборник рассказов победителей конкурса «Городские легенды»
Джон Раттлер
Сентябрь
Красный лист ребром ударился о грязное оконное стекло и скользнул вниз, застряв в раме. Павел оторвал взгляд от экрана.
Он понял, что сидит перед телевизором уже пару часов – желудок призывно бурчал, требуя пищи. Старый диван заскрипел, и в этом скрипе слышалось облегчение, когда тучное тело поднялось на ноги. Издав жалобный вздох, хозяин выпрямился и побрел на кухню.
Бургер-машина у Павла была самая дешевая – она делала всего два вида бутербродов – с сыром и мясом или просто с мясом. Картриджи с соусами уже опустели на три четверти, значит, и брикеты с замороженными котлетами были на исходе. Павел открыл дверцу морозильного отсека – действительно, осталось всего восемь штук.
Он снова печально вздохнул, закрыл морозилку и нажал на затертую до блеска кнопку, рядом с которой был нарисован чизбургер. Машина начала выполнять программу, издавая громкие и разнообразные звуки. Заработала вытяжка – мясо поступило в камеру температурной обработки. Хозяин устало опустился на стул и включил кофеварку, которая стояла на засаленном столе.
Через три минуты приятно запахло кофе и бутербродами – «Фаст-Бургер 2000» выкатил в лоток три завернутых в бумагу чизбургера, загудел, прочищая форсунки и сливая масло в фильтр, а затем отключился в целях экономии электроэнергии. Павел с аппетитом вонзил зубы в булку. “Величайшие наслаждения жизни нужно восхвалять и ценить!” – повторил он про себя фразу из рекламы машин физического наслаждения и блаженно закатил глаза.
Он бродил по дому, вспоминая, где что лежит. Ему был нужен пакет, сумка с документами, обувь и телефон. Еще не выйдя на улицу, он уже устал – лоб его покрылся капельками пота, сердце стучало, отдаваясь в висках. Наконец Павел собрался и вышел за дверь.
На лестничной клетке никого не было. Отодвинув ногой пакеты с мусором, мужчина подошел к двери лифта и нажал на кнопку. Когда створки разошлись, из шахты потянуло сырым воздухом, порыв ветра поднял пыль и зашелестел старыми рекламными объявлениями, густо устилающими пол подъезда. Запахло промокшими сигаретами.
Павел уже давно не выходил на улицу – с тех пор, как стала работать служба по доставке пищевых компонентов, у него не было причин спускаться вниз. Но позавчера, когда загорелась лампочка на контейнере с замороженными брикетами и Павел позвонил курьеру, автоответчик сообщил, что в этот район доставка временно приостановлена. Восьми котлет ему надолго не хватит. Он вошел в лифт и поехал вниз, разглядывая свое отражение в разбитом зеркале на стене.
На улице было неожиданно шумно. У них был спокойный район, и днем обычно тут никого не было, если не считать чернорабочих, которые следили за территорией. Толпа людей собралась на улице и что-то скандировала. Павел подошел поближе, движимый любопытством.
Люди были какие-то странные, они немного отличались от обитателей квартала, и он даже не сразу понял, чем именно. А потом до него дошло.
Снимали Супер Реалити Шоу “Беспокойные”.
Обычно съемки проходили где-нибудь на окраинах или вовсе за периметром, среди полуразрушенных заводов, определенных под снос как морально устаревшие. И вот тебе пожалуйста – настоящие “Беспокойные” прямо у него под носом!
Мужчина подошел еще ближе и прислушался. Беспокойные кричали, размахивая тряпками с разными надписями. Он прищурился и прочитал: “Мы не хотим быть растениями!”.
Тряпку с этим изречением держала в руках молодая девушка, которая весила не более пятидесяти килограммов. Взгляды их на секунду пересеклись, в ее глазах был вызов и что-то еще, что-то, всколыхнувшее в нем странные и непривычные чувства. Он подумал, что беспокойные – самые непостижимые люди в мире. Первый развлекательный канал наверняка прикладывает множество усилий, чтобы отыскивать этих безумцев и собирать вместе.
Павел усмехнулся, покачал головой и пошел в сторону супермаркета, где продавалось все необходимое для автоматических машин «Фаст-Бургер». В магазине ничего не изменилось. Все те же прилавки с полуфабрикатами, вешалки с модной одеждой для любителей покрасоваться, устройства телекоммуникации на любой вкус по бросовым ценам. Но Павла интересовали только картриджи для бургер-машины. Он прошел мимо рядов ярких, кричащих “Купи меня!” предметов интерьера, прошел сквозь отдел машин физического наслаждения и попал в большой зал, где продавались аппараты полного цикла для автоматизированного изготовления бургеров. Он с легкой завистью пробежался взглядом по полкам. “Фаст-Бургер пять тысяч” мог изготовить за минуту и тридцать секунд роял-чизбургер, за две минуты десять секунд даблбургер с зеленью, а за две минуты и тридцать секунд даблбургер с зеленью и большую картошку фри. Да еще и кофе сварить.
Но это удовольствие стоило ужасно дорого. Павел не работал уже почти четыре года после того, как его фирму “Роботикс Инженералс Групп Чайна” китайское руководство решило расформировать из-за ввода государственных пошлин на продукцию для автоматизации производственных процессов. Как ему объяснили сотрудники биржи труда, выпускать высокоточных роботов-манипуляторов в текущем объеме нецелесообразно, поскольку роботизация сокращает рабочие места в стране. Павел не понял, как так получилось – его уволили, чтобы снизить безработицу.
Он имел опыт работы в очень узкой области и все никак не мог найти подходящую вакансию – все фирмы производители похожего оборудования закрывали филиалы, на рынке труда была высокая конкуренция подобных ему специалистов. Потом он совсем перестал искать и жил на государственное пособие. Поэтому «Фаст-бургер пять тысяч» был для него только мечтой. Но Павел не расстраивался из-за подобных мелочей – его аппарат делал превосходные чизбургеры, по телевизору всегда шли отличные шоу, «Беспокойных» показывали регулярно. Первый развлекательный и хороший гамбургер – что еще нужно, чтобы жить с удовольствием?
Он положил в тележку котлеты, картриджи с соусами и прессованной зеленью, контейнер с готовой смесью для выпекания хлеба. Почти полная тележка ехала с трудом и, дойдя до кассы, мужчина снова сильно вспотел. Он нашел свое удостоверение безработного, дающее восьмидесятипроцентную скидку в категории жизненно необходимых товаров, заплатил и направился на улицу.
У дороги снимали заключительную часть шоу “Беспокойные” – ее пускали всегда после продолжительной рекламы. В этом блоке непременно появлялись служители правопорядка. Они должны были урезонить беспокойных, которые в конце съемки шумели так сильно, что было страшно смотреть на них даже в телевизоре.
Павел решил обойти место съемок по широкой дуге – он слышал в передаче “Откровения”, как режиссер “Беспокойных” говорил, что для большего реализма служители правопорядка используют настоящий слезоточивый газ. Только он об этом подумал, как в толпу разгоряченных беспокойных полетели из бронемашины дымовые шашки. Цепочка закованных в броню служителей теснила кричащих людей, сталкивая их в сизое облако. Задние ряды уже начали кашлять и разбегаться. Служители, стоящие в оцеплении сзади, хватали их по одному и уводили в большую серую машину с решетками на окнах. Режиссер говорил, что если беспокойный сбежит с шоу, он может натворить кучу глупостей.
Павел предусмотрительно увеличил дистанцию. С тревогой поглядывая на место съемок, он открыл дверь, прислонив к замку свое удостоверение, и подпер ее тележкой. В подъезд он войти с ней не мог, торговый инвентарь должен был уехать назад самостоятельно и, когда терял сигнал геолокации, начинал верещать и мигать лампочками. Мужчина взял часть покупок и направился к лифту.
Совершив четыре ходки и загрузив наконец лифт, он нажал на кнопку возврата тележки. Она покатилась в супермаркет прямо сквозь облако газа, которое к этому времени достигло приличных размеров. Последних беспокойных хватали служители, шум постепенно стихал. Павел закрыл дверь и вернулся в лифт.
В кабине кто-то стоял, повернувшись лицом к стене. Мужчина протиснулся и встал рядом. Места почти не оставалось – половину пространства занимали покупки. Он нажал на кнопку своего этажа, и кабина стала подниматься. Между третьим и четвертым этажами человек повернулся, и их взгляды встретились. Павел, и без того весь мокрый, вспотел еще сильнее.
Это оказалась та самая девушка из толпы беспокойных. Ее красные от газа глаза слезились, из носа текла прозрачная жидкость, но смотрела она по-прежнему с вызовом, с каким-то недовольством и яростью. Павел почувствовал, что у него подгибаются от страха колени. Двери лифта открылись, она зажала кнопку блокировки и прохрипела:
– Ты должен меня спрятать!
Голос ее сорвался, и незнакомка зашлась в кашле. Толстяк сделал несколько шагов назад, ноги его подкосились, и он плюхнулся задом на грязный пол, усыпанный рекламными листовками. Она посмотрела на него каким-то бессмысленным взглядом и принялась выкидывать из лифта пакеты. Закончив с этим, беспокойная вышла и отправила кабину в холл.
– Что уселся? Открывай, я помогу занести вещи.
* * *
Павел стоял посреди своей квартиры, не зная, что делать. Девушка умыла лицо, зарядила аппарат едой, приготовила четыре бутерброда и теперь смотрела в окно на то, как людей грузят в машины служителей. Мужчина устал топтаться на одном месте, сел на диван, который при этом жалобно скрипнул, и машинально включил телевизор. Показывали повтор “Беспокойных” от двенадцатого сентября. Люди кричали, трясли плакатами, на которых небрежно были намалеваны надписи – их невозможно было прочитать, буквы расплылись, слова покрывали пятна краски. Можно было прочесть только некоторые слова: «уничтожает», «ненависть», «беспредел», «рабство»… Павел поерзал на диване, вспомнив, что одна из беспокойных сейчас находится рядом с ним. Скосив в ее сторону глаза, он обнаружил, что девушка больше не смотрит в окно, а наблюдает за ним, презрительно ухмыляясь. Заметив его взгляд, она подошла ближе и спросила:
– Что, нравится?
Он виновато и испуганно пожал плечами. Беспокойная ткнула пальцем в телевизор.
– Зачем ты это смотришь?
Павел повторил эхом:
– Зачем?
– Да, зачем? Что ты чувствуешь, когда наблюдаешь за тем, как нас разгоняют служители?
Он ненадолго задумался. В самом деле, что он ощущает? Интерес? Нет. Сочувствие одной из сторон? Тоже нет. Волнение? Тревогу? Эти кричащие люди, эти безумцы, требующие у жизни неизвестно чего? Для чего он смотрит на них, часами просиживая у телевизора? Он посмотрел на беспокойную и ответил:
– Думаю, когда я за вами наблюдаю в телешоу, мне становится спокойнее.
– Спокойнее? Что это значит?
– Я здесь – безработный, толстеющий на бургерах парень без перспектив. А там – вы, безумцы, опасные и сумасшедшие. Вы кричите и бросаетесь на служителей, вас травят перцовым газом. Мне от этого спокойнее – от того, что у меня, по сравнению с вами, все в целом неплохо…
Мужчина снова повернулся к экрану, нащупал рукой пульт и выключил телевизор. Беспокойная смотрела теперь на него с жалостью – плечи хозяина приютившего ее дома опустились, он сидел на своем старом диванчике ссутулившись, пустыми глазами глядя в темный экран. Она в каком-то безотчетном порыве села рядом и обняла его.
– Прости. Я ворвалась сюда, а теперь еще задаю дурацкие вопросы. Я не хотела.
Павел ответил, не повернув головы.
– Тебе не за что извиняться. Просто… я стараюсь не думать об этом, а шоу отлично помогает отвлечься.
Она отстранилась.
– Шоу? Почему ты говоришь, что это шоу?
– Шоу “Беспокойные”. А что? Выходит ежедневно по ПРК.
Девушка вскочила.
– Ты что, совсем слепой? Ты же сегодня все видел! Своими глазами, не в телеке! Что, это было похоже на шоу?
Он пожал плечами.
– Ну да, а что?
Она посмотрела на него так, словно хотела задушить.
– И значит я, по-твоему, что, актриса этого, мать его, шоу?!!
Павел торопливо кивнул. Что она вообще от него хочет? Ее это разозлило еще больше.
– Ты просто еще один идиот. Ну а чего я хотела, с другой стороны? Все вы одинаковые. Ленивые, тупые, жрущие свои чизбургеры инфантильные кретины. И она снова вернулась к окну.
Мужчина с тревогой наблюдал за беспокойной. Внезапные перемены ее настроения были настолько непредсказуемы, что он снова почувствовал страх. Рука Павла машинально стала шарить по дивану в поисках пульта. Он поймал себя за этим занятием и вдруг разозлился сам на себя. Каждый раз, когда ему становилось не по себе, он включал ящик. Как удобно. Универсальное решение – даже если в твоей квартире находится сумасшедшая беспокойная. Он отшвырнул пульт и поднялся на ноги, даже не крякнув, как обычно.
– Простите!
Она обернулась.
– Не волнуйся, я скоро уйду.
Он уставился на нее, озадаченный. Уйдет? Куда она уйдет? Почему? Павел вдруг ощутил невероятную тоску от мысли, что сейчас все закончится, она хлопнет дверью и вернет назад привычное спокойствие, монотонное течение его однообразной жизни. Он вновь сядет на свое любимое место, включит первый развлекательный…
– Нет! – незнакомка удивленно подняла бровь, когда он заговорил. – Не уходи, прошу тебя. Я не хотел тебя обидеть. Останься, дождись, пока служители уедут.
– Остаться? Ты уверен?
– Да, уверен!
Девушка задумалась, наблюдая, как внизу суетятся последние служители правопорядка.
– Если хочешь, чтобы я осталась, попробуй ответить на мой вопрос еще раз, только сначала хорошенько подумай. Что ты сейчас видел там, внизу?
Павел уже было открыл рот, чтобы возразить, но понял, что только окончательно все испортит. Он подошел к окну и стал вместе с ней смотреть вниз, туда, где только что закончились съемки очередной части “Беспокойных”. Она сказала подумать. Как Шерлок Холмс. Он читал эту книгу давным-давно. Дедуктивный метод. Обращай внимание на мелочи. Умей сопоставлять увиденное с другими фактами. Умей отринуть очевидное, чтобы обнажить сокрытое. Сделай выводы и не забудь проверить сам себя.
Что он видел? Толпу беспокойных. Они стояли у дороги и трясли плакатами. Написанные на них лозунги, кстати, были четко видны. Потом приехали служители и переловили всех. Фенита ля комедия.
Что еще? Съемки. На съемках должен быть режиссер, массовка, свет, операторы с камерами… Странно, но ничего этого Павел не заметил. Как привезли туда этих людей? Где вагончики с киношным оборудованием? И кто такие, вообще, эти беспокойные? Он никогда не задавался этим вопросом. Они показывают свое шоу уже очень давно, и всегда было так: беспокойные устраивают дебош, служители их забирают. Противостояние порядка и хаоса, вечная борьба системы и беспредела.
Он посмотрел на незнакомку, но теперь более внимательно. Павел отодвинул в сторону клише, навязанное телевидением, и тут же в голове его возник вопрос.
– Как тебя зовут?
Она усмехнулась, поправила черные короткие волосы грациозным движением головы.
– Уже лучше. Я Вика.
Павел почувствовал, что стена, в которую он смотрел столько времени, видя лишь голый кирпич, начинает разрушаться. От нее отваливались куски, обнажая панораму по ту сторону забора. Девушка смотрела на то, как меняется выражение его лица, и ухмылялась.
То, что он сегодня видел – никакое не шоу. Потому что беспокойные – никакие не беспокойные. Вот она, перед ним. Она – обычный человек. И значит, остальные – тоже обычные люди, с именами, с эмоциями, со своими судьбами. И камер нет. И нет режиссера. И нет автобуса, который привез их на съемки. Зато есть плакаты с гневными лозунгами и служители со слезоточивым газом. Он провел рукой по лбу, который внезапно покрылся капельками пота.