3 мая на северной окраине Махачкалы, около поста ДПС «Аляска-30» друг за другом рванули два заминированных автомобиля, – ВАЗ и «ГАЗель», – под управлением смертников. Погибли восемь полицейских, три спасателя и двое прохожих. Месть была скорой. Уже через пару недель силовики вычислили и ликвидировали нового амира группы Гусейна Мамаева.
Впрочем, не все лидеры джамаата получили пулю. Вторым выжившим после Акавова, пойманного в 2002-м, стал Сиражудин Гучучалиев. Сын известного адвоката, он ушел в лес в 2011-м. Смерть Мамаева открыла ему дорогу к должности амира, на которой он умудрился продержаться ровно год. «Эпоха» Гучучалиева это убийства замминистра спорта республики Насыра Гаджиханова, судьи дагестанского Верховного суда Магомеда Магомедова, зампреда комитета лесного хозяйства Сайгид-Гусейна Омаргаджиева, взрыв пары бомб у здания ФССП, когда погибли два судебных пристава и два полицейских.
31 мая 2013-го Сиражудина блокировали в частном доме в поселке Ленинкент, пригороде Махачкалы. Отстреливаясь, он получил ранения в ноги и попал в плен. А дальше началось нечто весьма любопытное. Буквально на следующий день спецназ ФСБ задержал мэра столицы Дагестана Саида Амирова. По одной из версий, часть показаний на влиятельного чиновника дал именно Гучучалиев. Ничего удивительного здесь нет. К тому моменту местное подполье, с осени 2007-го структурно входящее в состав «вилаята Дагестан» «Имарата Кавказ», пришедшего на смену руководимому ичкерийцами сопротивлению, наработало немало связей со здешним государственным аппаратом. Доходило до того, что моджахеды принимали «заказы» от тех или иных чиновников и силовиков на других чиновников и силовиков. Жертвы числились на российской службе, а потому у исполнителей не возникало сомнений по поводу того, является ли джихадом то, чем они занимаются. Полученные подобным образом деньги шли на жизнеобеспечение групп. При этом некоторые полевые командиры, ради получения «заказов», не стеснялись «сливать» эфэсбэшникам своих конкурентов. Такая вот партизанщина. Что касается Гучучалиева, то в июле неизвестные застрелили его отца, а в апреле 2016-го Сиражудин получил пожизненное.
В течение лета 2013-го джамаат временно возглавлял амир Шамилькалинского сектора «вилаята Дагестан» Арсланали Камбулатов. По некоторым данным, он не нашел общего языка с рядовыми подпольщиками и уступил место своему молодому коллеге – Мураду Касумову. Сын милиционера, потерявшего в бою ногу, Мурад занимался дзюдо, а в свободное от тренировок время отжимал телефоны на улице. Позже он перешел к разбоям и угодил в шамхальскую колонию. Там на него обратили внимание люди, связанные с подпольем. Выйдя условно-досрочно, Касумов подрался с отцовскими сослуживцами и метнулся в лес. Амирствовал он не особо долго, но на пору его лидерства приходится всплеск убийств полицейских, которых, зачастую, расстреливали по двое-по трое за раз. 19 ноября Мурад и пара его подопечных ввязались в серию перестрелок с правоохранителями. К вечеру одного из «касумовцев» загнали в троллейбусное депо и там убили. Остальных окружили в частном доме. На следующий день строение взяли штурмом.
По сути, вслед за смертью Касумова стартовал финальный этап существования махачкалинской группы. Уже в январе 2014-го погиб следующий амир – Махмуд Алиев. Руслан Дарсамов, специализировавшийся на сборе «закята», т.е. военного налога, а попросту – на вымогательстве, протянул до декабря. Никаких громких вылазок в этот период совершено городскими боевиками не было.
И тут на авансцену вновь выдвинулся Камбулатов. К тому моменту он сделался видным лицом в подпольном расколе, поддержав кавказских моджахедов, присягнувших «Исламскому государству» (ИГ). В феврале 2015-го он назначил амиром воссозданной махачкалинской группы боевика-новичка, присоединившегося к террористам всего несколько месяцев назад, 24-летнего Ислама Магомедова. Соответствующий опыт у него практически отсутствовал. А вот у местных силовиков, научившихся щёлкать амиров, словно орехи, наоборот. Потому и уничтожили команду Магомедова очень быстро – в конце марта. В апреле погиб Камбулатов и в городе оставались лишь отдельные выжившие подпольщики, которых постепенно отстреливали. Прежние времена уходили в прошлое.
В августе в Махачкале возникла новая небольшая группа сторонников ИГ. Орудовала она в пригородном поселке Новый Хушет. Руководил ею бывший кадий (шариатский судья) ауховского джамаата Абдул Курбанов. Эти боевики успели убить троих полицейских, после чего сами полегли, угодив в засаду. В октябре в дагестанской столице сформировалась боёвка под началом Абдулгасана Абдулхаликова, ликвидированного в ноябре. В 2016-м появлялись и уничтожались другие маленькие группы – Камиля Магомедова и Гусейна Тагирова. А 11 апреля 2017-го в Кумторкалинском районе, у аула Талги, силовики изрешетили автомобиль с тремя моджахедами. Среди них был Ильяс Халилов – последний амир Махачкалы.
4.
Рано утром возле гостиницы меня ждала машина. Серая легковушка дагестанского филиала правозащитного центра «Мемориал» (признан иноагентом). Рядом стоял среднего роста мужчина, лет 35, водитель.
– Здравствуйте, Денис, – представился я.
– Марат, очень приятно.
Свернув налево у правительственного комплекса, мы оказались на Дахадаева, затем вырулили на Батыря и Танкаева, а там – на проспект Акушинского, длинную, в такой час еще пустынную, транспортную артерию Махачкалы, протянувшуюся на запад, к пригородному поселку Ленинкент. Далее дорога шла вверх, нужно было преодолеть хребет Тарки-тау.
– Вы, значит, журналист? – спросил Марат.
– Верно.
– В командировке?
– Не совсем.
– То есть?
– Ну, в командировку отправляют. А я сам.
– А кто билеты и гостиницу оплачивает, редакция?
– Нет, конечно. Я же не командированный, а в отпуске, фрилансер. Все за свой счет.
– Стоп, – посмотрел удивленно Марат, – вам это зачем, вообще, нужно?
– Просто интересуюсь темой.
– Ни хрена себе, – проговорил он и замолчал.
Тем временем мы преодолели хребет и пылили по равнине. И если до Буйнакска ничего особенного вдоль трассы не наблюдалось, то за ним стали попадаться группы «вэвэшников», патрулирующие шоссе, вновь начинающее «набирать высоту». В конце концов, асфальтированная лента достигла блокпоста, размещенного на въезде в гигантский, четырехкилометровый, Гимринский тоннель.
Внутри создавалось впечатление, будто находишься в метро, но несешься по рельсам не в поезде, а в салоне автомобиля. По соседней полосе, в противоположную сторону, то и дело пролетали грузовики и легковушки. На выезде яркий солнечный свет ударил по глазам и мы очутились на иной планете. От прежнего равнинно-холмистого пейзажа не осталось и следа. Кругом возвышались горные массивы, поросшие редким лесом и увенчанные скалами. Шоссе вилось по дну ущелья. Проехав охраняемый «блоком» поворот на старинный аул Гимры, наша «повозка» миновала безымянный маленький тоннель и чуть погодя затормозила у моста через реку Аварское Койсу.
5.
Прямо через дорогу уместилось между скал небольшое бело-синее здание Ирганайской ГЭС. А вот напротив… Напротив, за парой невзрачных кафешек и зелёным бесхозным вагончиком с надписью серым «Гимры», простиралось море грязи, усеянное деревянными обломками, среди которых возвышались несколько трехэтажных каменных домов с выбитыми окнами.
Это был посёлок Временный. Его воздвигли в 1980-х во время строительства ГЭС. Изначально здесь жили приезжие специалисты, задействованные на стройке. Когда станцию отгрохали, основная часть работников уехала или домой, или на другие объекты. Посёлок передали местным. Позже он официально стал кварталом аула Гимры.
Довольно долго силовики обходили Временный стороной. По большому счёту, до определённого момента, там не представляли себе в полной мере значения термина «зачистка». В отличие от обитателей многих иных дагестанских, чеченских, ингушских, кабардинских сёл. Но в сентябре 2014-го очередь дошла и до упомянутой гимринской окраины.
В середине месяца воинская колонна остановилась около поселка. В операции задействовали дагестанскую полицию и «вэвэшников». Они блокировали населенный пункт и начали подворовой обход. Электричество и воду отключили. 900 жителей согнали на импровизированный сборный пункт, разрешив взять лишь документы и минимальное количество вещей, а затем «депортировали» за пределы аула.
А потом на Временный обрушилась буря. Поселок обнесли колючей проволокой. Провели спецоперацию. В результате, по официальным данным, сгинули семеро боевиков. Правда, их имена так и не назвали, а видео или фото трупов никто никогда не видел. Параллельно велось самое обычное разграбление – из частных домов и квартир выносили всё, что могли поднять. Прочее – поломали. Стекла и двери выбили, стены исписали матом и разрисовали непристойными рисунками. Молитвенные коврики запихали в унитазы, кораны порубили. Кроме того, выкорчевали сады, огороды вытоптали, машины закопали, 16 домовладений разрушили бульдозерами.
Беспредел завершился ближе к зиме. Силовики ушли, оставив после себя полный разор. Весной 2015-го, когда я приехал, сельчане понемногу возвращались. Им предстояла почти пятилетняя борьба за компенсации. В конце декабря 2019-го сотни пострадавших получили свыше 58 миллионов рублей. За учинённый погром никого к ответственности не привлекли.
6.
Есть такое понятие – ПТСР, посттравматическое стрессовое расстройство. Более известное в России как афганский или чеченский синдром. Принято считать, будто им страдают только участники боевых действий, комбатанты. Но, на самом деле, проблема шире. В реальности, ПТСР поражает целые территории. По сути, все люди, оказавшиеся в зоне войны, являются его жертвами. Поселок Временный – ярчайший пример.
– А вот школа наша, – показывает сельчанка Джамиля на одноэтажное бетонное строение, поправляя выбившиеся при ходьбе рыжие волосы, – Они с нее табличку сорвали и прибили к коровнику. Но знаете, что меня больше всего задело?
– Что?
– У нас мемориал есть в честь участников Великой Отечественной и тружеников тыла. Там рядом с именами фото были прикреплен, фото бабушек и дедушек наших. Эти снимки исчезли во время зачистки. Кому они понадобились?
Выкрашенные в светло-розовый многоквартирники Временного на уровне первых этажей покрыты черными и синими черепами и свастиками. Позже сельчане, вернувшись, обнаружили в одном из домов на стене некрупную надпись на аварском «Простите». Говорят, ее сделал кто-то из местных полицейских.
Война плотно засела в сердцах и сознании горцев благодаря проявленной к ним жестокости.
– На улице не фотографируйте, – советуют мужчины.
– Почему?
– На окрестных высотах видеокамеры установлены. Следят. Откуда знаем? А перед вами сотрудница правозащитной организации приезжала. И как только прибыла, сюда сразу из администрации и УВД заявились. Пришлось ее переодевать и вывозить другой дорогой, чтобы они ее не обнаружили. Так что лучше не привлекать внимание.
Квартиры полупустые. Если где-то и осталась какая-то бытовая техника, то и она поломана. Шарапутдин, – сельчанин лет сорока, среднего роста, с проседью, – показывает у себя дома на стиральную машинку. У нее нет крышки.
– Для чего крышку оторвали? Непонятно, – произносит он, – Да мне, вообще, многое непонятно. У них зарплата по 70 тысяч. Для чего им мой телевизор, шторы, которые моя жена вешала? Для чего этим взрослым людям с хорошим доходом коляска моих детей, школьные учебники моих детей? У меня не укладывается в голове.
Там, где располагались деревянные строения, теперь груды развалин. Среди досок, земли и камней можно заметить чудом уцелевшую посуду, книги, детские игрушки.
– Полюбуйтесь, – разводит руками сельская активистка Аминат, – Мы уйму писем отправили и в правительство, и президенту. А толку? Наверное, гимринцы очень плохие? Пусть тогда нас перебьют. И все проблемы исчезнут, наверное.
– А участники зачистки что-то говорили вам?
– Конечно. Когда высадились, сразу спросили: «Где Сулейманов?»
7.
Кадр видеозаписи: на фоне флага «Имарата Кавказ», – на чёрном поле белая сабля и шахада, – сидит мужчина. Ему почти сорок. Обрамлённое недлинной чёрной бородой жесткое, волевое лицо. Смотрит прямо в камеру. На голове чёрная пуштунка. Одет в чёрную куртку, под которой виднеется зелёный камуфляж. По карманам рассортированы гранаты и автоматные рожки. Вот вам портрет последнего амира «Имарата» Магомеда Сулейманова.
Он родился в воскресенье, 29 февраля 1976-го, в старинном аварском ауле Гимры. В 1983-м стал посещать местную среднюю школу, одновременно отец начал учить его Корану. Позже Магомед отправился в аул Учкент постигать шариат. В 1992-м Сулейманов по протекции Духовного управления мусульман Дагестана уехал в столицу Сирии Дамаск, где поступил в один из исламских институтов. Учебу за границей он продолжал до 2005-го. Уже тогда Магомед проявил лидерские качества – учившиеся вместе с ним гимринцы избрали его руководителем землячества. Вероятно, в те же годы Сулейманов познакомился со своим земляком, известным исламским богословом Муртазали Магомедовым, преподававшим в Сирии. До конца жизни Магомедов будет примером для Сулейманова. Мало того, смерть первого окажет роковое влияние на судьбу второго.
Вернувшись домой, Магомед, ставший алимом – мусульманским ученым, читал проповеди в гимринской мечети. Пользовался популярностью в районе. В октябре 2005-го его решили спровоцировать. Вероятно, кому-то не понравилось, что молодой независимый знаток ислама так быстро набирает авторитет среди горцев. Провокация заключалась в следующем – с Магомедом связался житель соседнего аула и попросил о встрече. Местом назначил выезд из Гимринского тоннеля. Сулейманов с единомышленниками выехал туда, нашел просителя. Но тот внезапно предъявил несколько автоматов и скрылся. Тут же, как из под земли, вырос ОМОН. Завязалась перестрелка. Магомед и его друзья сумели уйти в горы.
Партизанил гимринец три года. В 2008-м его уговорили сдаться. Правда, на легальном положении Магомед находился недолго. Вечером 3 октября 2009-го на трассе «Кизилюрт – Махачкала» неизвестные расстреляли авто его старшего товарища Муртазали Магомедова, к тому времени тоже возвратившегося из Сирии и ратовавшего за мир в Дагестане. Данное убийство оказалось сигналом для Сулейманова. Стало окончательно ясно – ситуация не изменится. И Магомед с Алиасхабом Кебековым, также учившимся ранее в Сирии двоюродным дядей Муртазали, опять рванул в лес.
Во второй заход Магомед сделал в подполье внушительную карьеру – дослужился до звания амира горного сектора и кадия (шариатского судьи) вилаята Дагестан «Имарата Кавказ». Его друг Алиасхаб стал кадием всего движения сопротивления. В апреле 2013-го силовики блокировали их в Гимрах, но Кебеков и Сулейманов вышли из окружения. Есть мнение, что их, по какой-то причине, пропустили. Осенью 2014-го Магомеда искали во Временном. Не нашли. Но финал был близок.
К тому времени пост верховного амира «Имарата» занял Кебеков. При нем достигла расцвета практика отъезда кавказских моджахедов на Ближний Восток – в группировку «Исламское государство» (ИГ)2, захватившую часть Сирии и Ирака, и другие джихадистские организации, «работавшие» в регионе. Алиасхаб выступал против. Он считал, что если кто-то из кавказцев хочет воевать, то им не обязательно ехать за тридевять земель, дома и без того полно возможностей.