Какие тематические области находятся в компетенции WOP®?
• Общая целевая группа – это здоровые люди, которые знают, что в уходе нуждается не только тело, но и душа; что последняя ни в коем случае не может жить только благодаря расслаблению, но и, прежде всего, благодаря живому духу. Ведь постоянно меняющиеся жизненные ситуации требуют настраиваться и перенастраиваться.
• Специфическая целевая группа – это здоровые люди, пребывающие в экзистенциальной фрустрации, которые не видят (больше) смысла в жизни. Проблемы, которые встречаются в этой группе, – кризисы жизни и смысла в их разнообразных формах, например, проблематика самооценки, сомнения в смысле, кризисы развития, среднего возраста, переломные моменты, связанные с переменами в жизни, кризисы отношений, конфликты воспитания, страх перед жизнью и смертью, потери, скорбь, экзистенциальная вина, данности судьбы.
WOP®на данный момент практикуется:
• в индивидуальных беседах с терапевтом;
• в группах самопознания и познания смысла;
• в работе с детьми;
• в образовании взрослых;
• в «Школе жизни»;
• в пастырской деятельности;
• в консультировании персонала;
• в работе с общественностью.
«Куриный двор» нашего времени
Куриный двор, как правило, огорожен забором. Всё, что находится за забором, к курятнику не относится, поэтому кур не касается. А орлиный «двор» (я имею в виду орла, который парит в воздухе), напротив, просторный, как мир. Он не знает границ.
Что характерно для «куриного двора» нашего времени? Я ограничусь лишь некоторыми моментами. У вас ведь есть свой опыт.
Деньги для многих кажутся самым главным. Поэтому те, кто живет в современном курятнике, делают все, чтобы «обезопасить», хорошо «вложить» свои деньги. Они страхуют себя от ситуаций, в которых их можно было бы чего-то лишить. Бессонные ночи – жертва в денежную копилку.
Для обитателей этого двора большое значение имеет также озабоченность своим здоровьем. Поэтому охота за «стопроцентно» действующими средствами, лекарствами, пилюлями, примочками, порошочками и т. д., кажется, относится к особо важным формам заботы о себе. Но это также может привести к постоянному страху ожидания.
Другой признак современного «куриного двора» – это «псевдо-легкость» в обращении с разнообразными формами культуры. Назову лишь несколько аспектов: вспоминаются, к примеру, определенные агрессивные «бестселлеры», которые находят покупателей больше и быстрее, чем это делает настоящая литература, и которые относятся к «художественным» произведениям. Я думаю об оглушающей «музыке», действие которой, надеюсь, скоро будет исследовано нейробиологами (если это еще не произошло). Я думаю об огромных дверях в торговых центрах, которые могут повредить спину человеку, если тот, кто уже прошел перед ним, не придержал ее. Невольно вспоминается небрежность в мыслях и речи. Язык – это высшая форма выражения культуры, как говорил известный социолог и психолог Эрих Фромм. Я замечаю, что даже те, кто получает возможность высказываться в СМИ, обращают мало внимания на эту мысль.
Эти или другие сравнительно безобидные примеры на тему «культура» (или «бескультурье»), кажется, подтверждают смысл того, что Эрих Фромм уже когда-то говорил: большинство людей не заинтересованы в том, чтобы развивать свою личность. Причина этого в недостатке готовности сталкиваться со своим внутренним сопротивлением. Орлу сначала тоже казалось достаточным быть на уровне с курами, клюющими зерно во дворе. Так он мог жить и дальше. Но он не мог видеть солнца и чувствовать мощь своих крыльев, пока знаток птиц не напомнил ему о его сущности.
Когда я пишу эти строки, я вспоминаю о господине К. из «двора». Тогда ему было около 40. Сейчас его уже нет в живых. У него была заметно тяжелая походка, которая передавала груз всей его жизни. Этот человек был умен, но несмотря на это, все время лишался работы в своей коммерческой области. Однажды я поручился за него, уверив его нового начальника в том, что господин К. продержится долго, получи он эту вакансию. Господин К. продержался 6 лет. Я в него «верил». Поэтому он оставался там так долго.
Господин К. был сиротой. Однажды его усыновили. Его детство прошло безрадостно. Жену он себе не нашел. В какой-то момент он выяснил, где живет его настоящая мать. Встреча с ней прошла так же, как проходила вся его жизнь. На ее похоронах он разразился смехом. С каким удовольствием я с ним поработал! Он ничего не знал об орле внутри себя.
Мир по ту сторону «куриного двора»
Ежегодно 58 000 жителей ЕС кончают жизнь самоубийством. Количество попыток суицида превышает совершенные примерно в десять раз.
Ежегодно 18,4 миллиона человек в возрасте от 18 до 65 лет в границах ЕС страдают от депрессий[6]. Эти числа меня потрясают. В каком же мире мы живем!
Мы живем во время, когда страх стал чувством, определяющим жизнь. Я имею в виду страх перед масштабами собственной души, страх перед другими людьми, перед миром, в котором мы живем. Это касается не только наших широт, но и всего мира. И причина не только лишь в экономических кризисах. Мы знаем об этом не только из книг или СМИ. Каждый, кто проводит терапию или консультации, или остался открытым к бедам современности, знает об этом.
Страх среди людей настолько же велик, насколько сильна нехватка смысла. А смысла не хватает, потому что так мало в жизни того, за что можно держаться, потому что поиск смысла усложнился из-за запутанности жизни и кажущихся скрытыми путей к нему. Поскольку пути к смыслу представляются такими скрытыми, страх среди нас настолько силен, а чувство идентичности настолько слабо. Есть ли реальные основания для этого процесса?
Никогда еще люди не испытывали таких разнообразных перемен, как сейчас. Изменения приносят как радость, так и отчаяние. Мы свидетели стремительного технологического развития, всеобъемлющего превращения общества в информационное, интернационализации жизни, радикальных перемен в мире экономики и занятости, огромного разнообразия мировоззрений.
Эти и другие процессы являются совершенно новым вызовом человеку. Нужно заново осмыслить жизнь и заново к ней приспособиться. 11 сентября 2001 года – день, когда рухнули башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке – изменил представления о жизни людей на всей планете. Перемены для многих людей означали то, что они перестали понимать, кто они и какой смысл имеет жизнь, что они больше не знают, что они чувствуют и где их место в жизни. Они больше не разбираются в собственной жизни, не говоря уже о мире. Эти процессы поднимают глубокие вопросы, такие как: куда все «это» ведет? На что я могу положиться? Каковы законы в этом новом мире? Кто я «на самом деле»? Как мне остаться здоровым? Какой жизнью я был бы доволен, и какая имела бы смысл?
Проблема нашего времени состоит не в недостатке ценностей и смысла, а в недостатке доступа к ценностям и смыслу. Они будто скрыты, спрятаны от многих наших современников. Но они открываются в той мере, в которой их открывает дух. Поэтому столкновение с духовным измерением и с коренящимися в нем силами ценностей является необходимой задачей нашего времени. Что конкретно это значит? Развитие личности, которое одновременно является предпосылкой для поиска смысла и возможностью для предотвращения расстройств. Эта задача стоит перед теми, кто теоретически и практически занимается благополучием человека. Она стоит не только перед врачами и психологами, но перед всеми, кто сопровождает людей или руководит ими. Я хотел бы относиться к этим людям.
Страдания от болезней – экзистенциальные страдания
Психиатр и теолог Манфред Лютц в предисловии к книге Георга Псота «Широкий горизонт души» относит «к компетентному обращению с темой (психических заболеваний) знание о том, что возросло не столько количество тяжелых психических заболеваний, сколько тенденция нашего общества превозносить жизненные проблемы до уровня психических болезней».
Лютц иллюстрирует свое высказывание ярким примером: «Если женщину резко бросает мужчина, это может ее сильно потрясти, и иногда это хуже, чем глубокая депрессия, но это не болезнь, а здоровая реакция на ужасную ситуацию»[7]. Здесь, как и во многих других случаях, мы говорим о жизненной ситуации, не о проблеме болезни. Еще философ и психиатр Карл Ясперс говорил, что недопустимо приравнивать все человеческие беды к душевным заболеваниям. Нужно различать страдания от болезни и экзистенциальные страдания. Виктор Франкл выразил мысль, которая имела для меня лично большое значение: «Нужно, чтобы было что-то, что предупреждало бы поход человека к психиатру». (Мне жаль, что я не смог найти доказательство этой фразы ни в одной из книг Франкла. Но он сказал ее мне! Я вижу, как Франкл ходит передо мной в своей квартире. Он сказал эти слова как бы между прочим.)
Тогда я не придал большого значения этим словам, а сегодня они дают мне мужество для передачи собственного опыта, как я надеюсь, большому числу читателей.
Спустя около 15 лет после завершения обучения экзистенциальному анализу и логотерапии у Виктора Франкла в Медицинском центре Университета Вены, директором которого был Франкл, я приступил к работе над превентивным концептом, начало которому дал он. Перед тем, как представить вам свою работу, я хочу рассказать, что на меня повлияло, чем я руководствовался в своей долгой жизни, чтобы суметь поделиться с вами этим превентивным концептом.
Часть 1
Что на меня повлияло – как я пришел к своей профессии
Разговор со звездами
Это, в первую очередь, звезды. В последние два – три года школы я почти каждый вечер наблюдал за звездами с полей и лугов нашей деревни. Меня не интересовали их названия. Не было и какой-то конкретной звезды, которая привлекала бы меня больше всех. Я любовался именно всем звездным небом. Часто я останавливался и смотрел долго-долго. Тогда мое дыхание становилось спокойнее, глубже, медленнее. Возникали вопросы: двигаются ли звезды или стоят неподвижно? Кто или что удерживает их? Откуда они вообще взялись? Сколько им может быть лет? Насколько они далеко от меня? Насколько я мал, и насколько велико небо надо мной! Если бы я мог попасть за кулисы звездного неба, был бы там конец? И что было бы тогда?
Только теперь, спустя несколько десятилетий, мне открывается, какое значение имели для меня те вечерние прогулки. Ведь те вопросы мне все еще интересны. Для чего нужен этот мир? Он создан или появился сам? Есть ли режиссер? Если он есть, кто или что это? Странно только то, что еще тогда эти вопросы меня не страшили. Они скорее давали мне почувствовать, что я окружен «добрыми силами».
В то время у меня оказалась книга Вилли Крампа «О внимательной жизни»[8]. В ней автор высказывал мысли, которые я перечитывал, и я думаю, что они повлияли на мое мышление, отношение к людям, которые стали доверять мне: «Когда на вечернем небе появляются первые, едва различимые звезды, мы не видим их, если смотрим прямо на них, но лишь когда скользим взглядом в сторону и они отходят на задний план. Таково загадочное правило игры: мы не получаем что-то, если напрямую стремимся этим обладать. Нужно с почтением относиться к другим существам, к чужой судьбе, всегда помнить, что вещи, создания, человеческие судьбы наполнены энергией другого, уникального, из чего они черпают жизнь»[9].
Когда человек встречает другого человека, он пытается «составить о нем представление». Может быть, он ему кого-то напоминает, может, к нему сразу возникает симпатия или неприятные чувства или же он сразу его отвергает.
Сущность человека мы не можем узнать мгновенно, так как она скрыта под всем тем чуждым, что годами наслаивалось на его душу. Поэтому в этом вопросе для меня действует то же, что и со звездами: я не «пялюсь» на своего собеседника, не «регистрирую» то, что он мне «сообщает». Когда он начинает говорить, я его принимаю, воспринимаю, жду движений его души, которые передает мне его тело, я начинаю его узнавать.
Как на меня повлияла теология
Раз в год в лесу близ моей деревни проходил праздник миссионеров. Африканские миссионеры с большим воодушевлением рассказывали про свою работу. Оркестр с тромбонами сопровождал действие, и я каждый раз испытывал сильный страх. Почему? Потому что я боялся, что через пару лет тоже стану миссионером и должен буду уехать в Африку.
При этом никто никогда мне о такой перспективе не говорил. Был ли это первый знак того, кем я когда-то стану? Эти люди были так убедительны, так беззаветно преданы своему делу, и это заражало… Но вместо этого я подумывал об изучении теологии. Об этой возможности со мной тоже никто не говорил. Еще в школе я с особым вдохновением читал книги по теологии. Все больше я ощущал необходимость передавать другим то, о чем я узнавал из книг. Два парня из обувного магазина внимательно слушали меня, когда мы прогуливались по полям, лугам и лесам, и то и дело останавливались, глядя в задумчивости на бесконечное мерцающее звездное небо. Мое решение изучать теологию становилось все крепче.
В итоге я выбрал теологию, потому что меня сильно впечатлил вопрос Мартина Лютера: «Как мне добиться благосклонности Бога?». Я учился прилежно, но не получил удовлетворительного ответа на этот вопрос от научной теологии. Позже я не получил его ни от прикладной теологии во время своей двухлетней службы священником в гамбургской церковной общине, ни в университете Гамбурга. То, что действительно было полезно, – это лекции моего начальника Гельмута Тилике. Он был великим антропологом и специалистом в области социальной этики. Более 5 лет я наслаждался возможностью работать с ним. Кроме того, он прекрасно умел найти подходящие слова. Его искусство заключалось в том, что он мог «вчувствоваться» в людей любого круга. Он приводил в движение души людей, которые его слушали. После работы с ним я стал счастливым священником в вузе, пока не понял, что работа со студентами слишком однообразна для меня.
Была ли дорога через теологию к моей сегодняшней профессии слишком долгой? Я с удовольствием вспоминаю тот час, когда я смеялся со своими солидными коллегами в аудитории Марбурга-на-Лане. Мы переводили текст с иврита и обсуждали его языковую банальность. Своим смехом я заразил остальных. Мы хохотали так громко, что пришла серьезная студентка и сделала нам замечание по поводу нашего неприличного поведения. Потом мы еще долго смеялись по поводу того, что мы так много времени вложили в изучение древних языков. Ведь многие важные работы древности были отлично переведены на немецкий.
С другой стороны, я не могу сосчитать все лекции, во время которых у меня по коже бежали мурашки, например, когда наш профессор в области Ветхого завета со слезами на глазах стоял у Стены плача в Иерусалиме и оплакивал горе Израиля. Постепенно я познакомился с разных перспектив с основами потускневшего христианского Запада и приобрел умение мыслить более широко. Но среди всего этого было нечто выдающееся по своей значимости: мысль, что нет ничего важнее, чем вопрос Гёте о «внутренней связи мира», что нет ничего важнее, чем это: встретить Бога в человеке. Я не жалею о том, что изучал теологию, несмотря ни на что.