Погрузившись в темноту и сконцентрировавшись, чтобы не рассмеяться, я проделал те же движения, при этом испытал необычные чувства: сначала пальцами ощутил холодную рельефную поверхность стола, потом на контрасте врезался в мягкое тепло, после, развернув кулёк, отправил кусок в рот. С закрытыми глазами вкус воспринимался ярче, не вкуснее, а именно ярче.
– С абрикосовой начинкой, – поделился я открытием.
– Как ощущения? – Её интерес был неподдельным.
– Непривычные, – признался я, потому что впервые в жизни воспринял мир под другим углом.
– Хорошо. Тогда продолжим. – Она закрыла глаза и приготовила руки, а я потихонечку положил на стол телефон. Нащупав его, спорщица скорчила забавную гримасу, а потом рассмеялась. – Не удержался? – Она взяла телефон и опустила в карман. – Изымаем как вещественное доказательство желания что-то делать.
«Ну и ладно, – подумал я, – всё равно никто не звонит». По очереди мы перепробовали все слойки, каждый раз наслаждаясь новым вкусом. Закончив трапезу, обнаружили, что лекция в самом разгаре.
– Опаздывать к Тишайшему – смертельный номер. Лучше просто в списках не значиться, – определил я положение вещей.
– Это последняя лекция на сегодня?
Я утвердительно кивнул.
– Тогда мы идём покорять сугробы! Кстати, ты когда-нибудь пробовал ходить с закрытыми глазами?
– По сугробам?.. Кладезь идей! – От бессилия я упал лбом на поверхность стола. – Мироощущение сквозь призму шишек и синяков! Начинаю входить во вкус.
Решено было идти в зоопарк. Уверения вроде: «Там нечего делать!» или «Кто туда зимой ходит?» подействовали с точностью до наоборот. «Хорошая тренировка для воображения! Значит, будет свободней», – умело отбивалась она.
В зоопарке почти никого не было. Редкие посетители, наслаждаясь спокойной обстановкой, медленно брели в основном по направлению к выходу. Только ступив на территорию, моя новая знакомая пустилась скакать от вольера к вольеру, восхищённо отмечая:
– И здесь никого! – Она схватилась за ограждение, вскочила на фундамент и, чтобы убедиться в правдивости своих слов, осмотрелась по сторонам.
– Чему радуешься? – Недоумение заполняло моё сознание.
– Готова поспорить, что из всех многочисленных походов в зоопарк ты запомнишь именно этот, потому что побывать в зоопарке, в котором нет зверей, – необычно!
– Необычно – увидеть расхаживающего по снегу жирафа или павлина, на худой конец.
– Порадуйся тому факту, что эти звери сейчас в тепле. – Она передёрнула плечами, подняла воротник серенькой куртки и натянула на уши шапку.
– Так я не в тепле. – Почувствовав напористый ветер, я поправил сползший с шеи шарф.
– Ты когда-нибудь чему-нибудь радуешься? – Она отпрянула и состроила забавную недовольную гримасу.
– Радоваться можно тогда, когда ты находишься в комфортном состоянии.
– Неправда! Радоваться можно всему и всегда. Этому только надо научиться. Можно радоваться даже тому, что замёрз. – Сначала она попрыгала на одной ноге, а потом на другой.
– Это ещё почему?
– Потому что рано или поздно согреешься!
«Вот так-то», – гласил её самоуверенно вздёрнутый подбородок.
– Что, если не согреешься? – Я вспомнил, как читал о погибших в снегах людях.
– Тогда не стоит тратить время на уныние и скорбь, лучше улыбнуться миру, поблагодарив за яркие ощущения уходящей жизни!
«Радоваться тому, что сейчас умрёшь?» Эта мысль была новой, непривычной. По рёбрам, неприятно щекоча за пазухой, загулял холодок. «Неужели она серьёзно так думает? Когда дубеешь от холода, на мысли сосредоточиться трудно. О какой радости в этот момент идёт речь?»
Пока я думал, моя новая знакомая как ни в чём не бывало крутила головой по сторонам, или, запрокинув её, смотрела в зимнее заасфальтированное небо, или, раскинув руки, ловила тихо падающий снег. Чуть погодя она опустилась на лавочку, вытянула с наслаждением ноги и обернулась.
– Мою умную светлую голову посетила идея! – похвасталась она. – Но твой скудный эмоциональный запас не позволит адекватно воспринять и оценить её, так что присядь.
– Не тяни, выкладывай, что ещё меня ждёт?
– Было бы неплохо каждый день менять цвет твоей одежды. Жить подобно радуге!.. Что-то вроде – «каждый охотник желает знать…» Что думаешь?
– Думаю, надо было присесть. – Передо мной вспыхнули яркие образы цирковых клоунов.
– Для завтрашнего дня предлагаю выбрать жёлтый цвет. Он тёплый и яркий, как солнце, и мягкий, как шёрстка домашнего любимца. Зимой не хватает красок. Всё серо и уныло. Давай наполним мир цветами. – Она раскинула руки и растопырила пальцы.
– Предлагаешь предстать в роли цыпленка? Где жёлтые штаны или ботинки достать? – Ох, человеческое воображение: не успеешь о чём-то подумать, а оно уже красочно обрисовало вымышленный образ. В моём воображении, задрав руки вверх, радостно скакал жёлтый человечек с хохолком и хвостом цыплёнка. Освобождаясь от кошмара, я несколько раз энергично тряхнул головой. – Полный бред.
– Не обязательно во всё жёлтое одеваться. Достаточно какой-то одной детали одежды: джемпер, например, рубашка или безрукавка. В правильном сочетании они будут хорошо на тебе смотреться.
– Может, они и будут хорошо смотреться, но без меня. – Её выдумки всё больше отдавали ребячеством.
– С тобой! На тебе! Ты обещал! – От негодования её дыхание участилось.
– Ненормальная! Люди подумают, что я спятил. – Я покрутил пальцем у виска.
– Люди подумают то, что ты до них донесёшь! Человек, использующий яркие цвета в своем гардеробе, – часто яркая и неординарная личность, которой не важно, что подумают другие, потому что у неё есть собственное мнение, за которое она может постоять! К тому же умный человек не будет задавать глупых вопросов, а дураку объяснять что-либо незачем, он всё равно ничего не поймёт!
– Ну и напор. – На секунду я позавидовал энергии, которой она фонтанировала. – Ладно, твоя взяла, у меня всё равно нет выбора. Я слово дал. Теперь придётся выполнять твои «просьбы». Жёлтый – значит, жёлтый. Пойдём.
На её лице появился нескрываемый восторг. Она не шла, а, плавно размахивая руками-маятниками, воспроизводила какие-то телодвижения. Потом, делая шаг со скользящим поворотом, пустилась в подобие вальса.
– Голова закружится, – предупредил я, останавливаясь.
– А ты на что? Ловить будешь! – Она пустилась в пляс-вальс вокруг меня, потом неожиданно замерла и заглянула мне в глаза. – Хороша была прогулка? – Её глаза озорно блестели, а улыбка доходила до ушей. Выглядела она красиво, и это злило.
– Хороша, – нехотя признался я, потом нахмурился и отвернулся. Мне хотелось сбить её с оптимистичного настроя. – Я весь продрог, пока ты носилась по парку.
– Если бы носился со мной, то не продрог бы. – Она не замечала овладевшей мной скованности. Словно Терпсихора, широко раскинув руки, она кружилась в довольно забавном танце, потом остановилась и сладко потянулась. – Пойдём, съедим по горячему пирожку с мясом.
– Это нельзя есть! – Меня непроизвольно передернуло.
– Разве ты пробовал?
– Нет! И не собираюсь.
– Зря. – Она удивленно пожала плечами. – Зимой на морозе хорошо съесть что-нибудь горячее!
– Я не ем на улице.
– Интересно, что ты вообще ешь, зануда? И где?
– Дома, за столом. Свежеприготовленные блюда из натуральных по большей части продуктов.
– Выдал. – Она отвернулась и прыснула. – Это, конечно, правильно, но скучно. Может, временами стоит делать исключения? Жизнь тем и хороша, что в ней есть порыв, желание!
– Для тебя вся жизнь – порыв, – не удержался я от ехидного комментария.
– Никогда не думала, что это плохо, – хмыкнула она. – Зато мне не бывает скучно!
– Не сомневаюсь.
Она покачала головой и обречённо махнула рукой, но спустя секунду её настрой сменился. Она озорно подмигнула, словно знала, что рано или поздно я сдам позиции.
– Мой желудок недовольно ворчит, и, в отличие от тебя, он в своих желаниях эмоционален.
– Предлагаю зайти в кафе. Там готовят более или менее нормальную пищу.
– Если для тебя в кафе более или менее нормальная пища, жуткая ты привереда.
– Какой есть.
– Ты-то есть, – подтвердила она, – а у меня денег нет.
– То-то с утра расщедрилась, трапезу из слоек организовала. – Я сцепил на груди руки. – Где же твоя дальновидность? Или голодная смерть входит в твои грандиозные планы? – Я хитро прищурился.
– Издеваешься? – Она грозно сдвинула брови.
– Нет, думаю о желудке, пострадавшем в битве между эмоциями и разумом. – Я упёр палец в место, где её брови хмурились, и слегка толкнул мечтательную особу. Она отступила на шаг. – Пойдём, умилостивим его, а то, боюсь, мне от него попадёт.
Добравшись до кафе, расположенного недалеко от метро, мы уселись за столик и стали ждать официанта. Моя спутница, отпуская в его адрес забавные замечания, увлеченно изучала меню, но я не имел возможности свободно на них реагировать: мои мысли были далеко. Неожиданно я понял, что не знаю, как к ней обратиться. Её имени я не знал! Оля, Саша, Катя, Вера, Ира… – я мысленно подбирал подходящее, но тщетно. Ни одно ей, казалось, не подходило.
– Мне неловко, – я замялся. – Дело в том… – Как же деликатней задать вопрос, чтобы не обидеть её своей невнимательностью? – Тебя как зовут-то?
– Да-а-а-а-а, – протянула она с явным наслаждением. – Дожили вы, Даня Хватцев. Имени собеседницы не знаете! Ай-яй-яй, как некрасиво! – веселилась она. – Может, попробуешь угадать? – Ирония звучала в каждом слове. Значит, задача была не из лёгких.
– У меня сегодня с воображением туго. – Я разумно отступил.
– С чего взял, что воображение понадобится? – деловито поинтересовалась она.
– Предчувствие.
– Правильно, не стоит, не догадаешься.
– Не томи, выдай уже что-нибудь.
– Эмили.
Желая лучше расслышать, я всем телом подался вперёд.
– Что ещё за Эмили! Ты иностранка?
– Наполовину.
– На какую?
– На всю. Папочка провинился.
– А фамилия?.. Стоп! – Я сделал тормозящий жест рукой. – Попробую догадаться – Забияка!
– Остроумие хлещет фонтаном. Фамилия имени под стать – Грин.
– Эмили Грин?! – переспросил я. – Ты же в России живёшь. Может, твоим родителям стоило другое имя подобрать?
– Не поняла, – её сдвинутые брови предвещали грозу, – тебе моё имя не нравится?
– Нет. Да. Тьфу. В смысле нравится, просто среди наших Лен, Насть и Полин звучит нестандартно.
– Я и сама нестандартная, если ты ещё не заметил! – заявила она. – А по поводу имени… Родители хотели в Америку уехать, на родину отца, но судьба сложилась иначе. Отец был славным малым, но…
– Почему был? – Я предчувствовал печальный конец истории.
– Потому что сплыл к себе на родину.
– Почему вас с собой не взял? – чтобы не задеть её чувства, спросил аккуратно.
– У него надо спрашивать. – Она замялась и добавила: – У отца там есть новая жена и новая дочка.
Повисла пауза. Эмили всё глубже утопала в сиденье. Стоило отвлечь её от гнетущих воспоминаний.
– Откуда моё имя знаешь?
– Вас на лекции всех по имени-фамилии отмечают, кто присутствует, кого нет, а я новенькая, и моего имени в списках ещё нет.
Подошёл официант. Мы сделали заказ и стали ждать, когда его принесут. Разговор дальше не клеился. «Неординарное имя с соответствующей ему личностью. Везёт мне!» – веселился я, посматривая в окно на куда-то спешащих прохожих.
Эмили тем временем полезла в рюкзак и извлекла оттуда тетрадь и ручку. Раскрыв тетрадку, она разделила страницу на две части и стала что-то записывать сначала в правый столбик, а потом в левый. Записей справа было значительно больше. Сначала я наблюдал за тем, что она делала, потом попытался прочесть записи, но читать чужие закорючки, расположенные вверх тормашками, сложно. Почерк я видел впервые и не мог разобрать гуляющие по странице буквы. Любопытство – двигатель диалога.
– Что это? – Я указал на исписанную страницу.
– А-а-а? – Она была увлечена делом и, казалось, про меня забыла. – Это впечатления от сегодняшней прогулки. С этой стороны, – она указала на правую часть листа, – плюсы, а с этой – минусы.
– Зачем тебе эти записи?
– Хочу объективно оценить ситуацию и сделать вывод: хороша была прогулка или нет. – Она перевернула тетрадь и пододвинула ко мне. – Прочти.
В графе «плюсы» значилось: «Ходила в зоопарк, ловила падающий снег руками, прыгала, вертелась и скакала, вдыхала свежий морозный воздух, наслаждалась компанией, вела интересную беседу, согрелась в кафе, надеюсь, поем». Я невольно улыбнулся. В графе «минусы»: «Ноги замёрзли» – и всё.
– Почему не сказала, что ноги замёрзли? Зашли бы в кафе раньше.
– Я обнаружила это только сейчас, в тепле. – Она махнула рукой. – На улице была увлечена и не думала об этом.
Вернулся официант, аккуратно расставил заказ и ушёл. Эмили, умело нанизывая куски на вилку, с таким аппетитом принялась поглощать блинную лазанью, что отвлекать её не хотелось. Да и я проголодался, так что ели мы молча.
– Теперь ты попробуй. – Пережёвывая последний кусок, Эмили скосила взгляд на тетрадь.
– Попробовать что?
– Запиши сюда свои впечатления. – Она постучала пальцем по странице.
– Делать мне больше нечего? Я, не записывая, могу их проанализировать.
– Не сомневаюсь. Но твоя субъективная оценка будет ярче, а это исказит видение. Да что в этом такого, – искренне изумилась она, – ты же не дипломную работу защищаешь. Просто заполни её, а потом прочти. Станет ясно, плюсов больше или минусов. Если плюсов, ты позитивный, довольный своей жизнью человек, если минусов – над ситуацией стоит поработать.
– Ты, случаем, место студента с местом преподавателя не перепутала? – Я не знал, как осадить её. Исповедь, заключенная в решетчатую тетрадь, не по мне.
– Не перепутала! – насупился генератор идей. – Должна же я знать, мой будущий парень позитивный человек или нет.
От неожиданности у меня дар речи пропал, и челюсть отвисла. Я взял тетрадь с одним желанием – замять тему. Выйдя из кафе, мы направились к метро.
– Куда теперь? – поинтересовался я.
– Я – домой, ты – домой. Ты – домой, я – домой, – касаясь то меня, то себя рукой, бормотала Эмили, словно детскую считалочку читала. Потом сорвалась с места, проскакала десять метров, развернулась и помахала на прощанье рукой. – До завтра!
– До завтра, – пробормотал я в ответ.
Так как жёлтого цвета в моём гардеробе не значилось, пришлось отправиться в магазин. Без толку гулять среди красиво развешанной одежды не хотелось, и я сразу обратился к продавцу за помощью. Улыбнувшись, та на некоторое время исчезла в подсобном помещении, а потом появилась с рубашкой золотисто-коричневого цвета.
– Единственное, что могу предложить, – сообщила она.
Осмотрев рубашку, я пришёл к выводу, что это неплохой вариант, и, довольный результатом поиска, отправился оплачивать покупку. Однако, сделав пару шагов, сообразил, что одним жёлтым не отделаюсь, потому вернулся и купил ещё пару вещиц различных расцветок.
Добравшись наконец до дома, я обнаружил, что все домочадцы наслаждаются теплом и уютом родного пространства. Стараясь не нарушать атмосферы, я тихонько разулся, повесил пальто, снял шарф и уже собирался проскользнуть незамеченным, но, сделав шаг, столкнулся взглядом с мамой. Выйдя из гостиной, она холодно приветствовала меня.
– Не поздновато?! Мог бы для разнообразия предупредить, что задержишься.
Тут же за её спиной незримой тенью возник отец. Увлекая маму в обратном направлении, он заметил:
– Взрослый мальчик, сам о себе позаботиться. Оставь его. Вернулся и ладно, – совсем тихо донеслось до моего уха.
Порадовавшись, что избежал неприятного разговора, я быстро поднялся по лестнице и юркнул в свою комнату. Долгожданный покой. Выронив сумку, содержимое которой тут же рвануло наружу, и загораживая незваному гостю проход, я медленно сполз по стене; непривычно наполненный впечатлениями день проносился в сознании слайдами.
– Что это? – на пороге возник брат. Он поднял с пола тетрадь и начал читать: «Мои впечатления от прогулки…»