– Миледи, нам нужно убраться со сцены, предлагаю аккуратно ползти к краю, вы сможете не поднимаясь с пола? – раздается голос Лиама у меня над ухом, заставляющий вернуться к действительности. Вот только я давно потерялась в пространстве и понятия не имею, где здесь край, а где нет. Только собираюсь что-нибудь ему ответить, как где-то рядом с нами происходит еще один взрыв. Сцена накренилась, и мы начинаем скользить по ней к стене. Пытаясь удержаться за доски, понимаю, что в перчатках никак не могу зацепиться и продолжаю сползать вниз, пока больно не ударилась плечом о брусчатку площади и кирпич здания. Парень приземлился прямо на меня, выбив воздух из легких и придавив своим весом. Чуть развернувшись, пытаюсь оценить ситуацию и найти взглядом Алистера, но кроме нас на покосившейся сцене больше никого нет. Сейчас она играет роль щита от выстрелов, все еще раздававшихся в непосредственной близости, а в стену над нашими головами периодически продолжают врезаться пули.
– Лорд Лей Клен, сюда, – кричит из переулка, где остались машины, гвардеец, он отрывается от стены и пригнувшись бежит в нашу сторону, пока другой прикрывает его из-за угла, но мы не успеваем подняться на встречу. Деревянные перекрытия балкона догорают, и он рушится прямо на нас.
Глава 3. Анна
Проститься с сыном мне не дали, не было возможности даже просто похоронить его по-человечески. Минингит истек кровью на главной улице, в снегу, и никто не успел ему помочь. Ко мне в больницу он попал уже будучи мертвым слишком долго. Мне не дали оклематься или хотя бы прийти в себя. Сразу после инцидента, повлекшего за собой смерть моего сына, монстр с зелеными глазами убил Седого на глазах у всех, кто был там в тот момент, произнес речь и гвардейцы без предупреждения открыли огонь. На территории колонии начался хаос, а нам с доктором Перевым пришлось разгребать весь этот мусор. В результате раненых оказалось куда больше, чем убитых, что радовало, но обыскали не всю колонию, а где-то еще идут противостояния с оставшимися верными руководству гвардейцами. Выстрелы периодически слышны, а я вздрагиваю каждый раз, когда их слышу.
Нас с доктором на всех не хватило, пришлось подключать к помощи других женщин из отдельного крыла. Вызвались не многие, но обрабатывать и перевязывать несложные раны они умели и сейчас значительно облегчали нам жизнь своим присутствием. Леон не покидал операционной, куда один за другим завозили отсортированных мною по тяжести больных. Тут и огнестрельные ранения, и множественные ножевые, переломы. Одна из женщин с трудом успевала мыть и стерилизовать оборудование после каждого пациента, что в текущих условиях казалось бессмысленным. Все кровати первого этажа здания больницы заполнились ранеными, а двери не переставали открываться, приводя новых изувеченных мужчин. Сбившись со счета на пятидесятом пациенте, перестала их считать. Вот что бывает, когда одному упрямцу неймется и он тянет за собой тех, кто в него бездумно верит.
К концу дня я устала, едва стояла на ногах, но работы оставалось еще очень много, что пришлось взять себя в руки. Только к следующему утру, спустя сутки после случившегося, все устаканилось, выстрелы прекратились и колония оказалась под полным контролем Рейнхарда Фейна. Лекарств на всех не хватило, пришлось пользоваться народными методами, но сейчас все, кто выжил, находился в стабильном состоянии, но почти каждый второй мучился от боли и первый этаж тонул в периодическом стоне.
Заглянув в операционную, вижу уснувшего прямо на полу в углу у шкафа Леона, уж он вымотался больше меня и отключился, как только позволила возможность. Женщина, что убиралась здесь на протяжении всего вчерашнего дня, куда-то испарилась, но судя по наведенной чистоте, дело свое сделала прекрасно. Мои помощницы тоже расходились, некоторые отпрашивались поспать, другие уходили без предупреждения. Оставаться в этом аде одной не хотелось, тем более глаза слипались и сон мне тоже не повредит. Скрывшись в ванной, я смываю с себя всю тяжесть прошедшего дня, вместе с чужой кровью и потом, и переодеваюсь в чистую форму. Их осталось не так много, разобрали быстро.
Облегченно вздохнув, смотрю на свое отражение в зеркале и понимаю, насколько сильно устала и как хочу спать. Глаза стали красными, помимо усталости, еще и от вечного напряжения. В приемном отделении недостаточно света, пришлось щуриться и всматриваться во все. Опустив крышку унитаза и использовав его в качестве стула, я позволила слезам скатиться по щекам, больше негде этого сделать. Плакать при заключенных, ставших жертвами в противостоянии принца, слишком унизительно. Своей личной комнаты у меня тоже нет, только общая, на четыре человека, а учитывая хаос и панику, соседки, скорее всего, сейчас прячутся именно там.
После суток столкновений и ведения огня между гвардейцами, зная, сколько было жертв, я не представляла, где искать тело сына. Когда все началось, его отнесли в морг, но затем туда поступало все больше и больше тел, маленькое помещение в подвале больницы было не рассчитано на такое количество. Его уже могли отправить в кремационную печь, или завалить остальными. Как бы сильно мне не хотелось попрощаться, копаться в трупах желания не возникало. Хуже всего для меня оказалось то, как Миша отреагировал на смерть сына. Он тогда тяжело выдохнул, кивнул, взял из рук принца пистолет, развернулся и ушел…Ушел в тот хаос, что творился на улице и больше сюда не возвращался. Я ведь даже не знала, жив ли мой муж или мне нужно оплакивать еще и его? Да, Мин совершил непозволительный поступок, обрек сестру на смерть, если бы ее личность раскрылась сразу, но Скерли повезло. Несмотря на это, Минингит все же наш сын, и я не понимала изменений в чувствах Миши к нему.
Да, он мог в нем разочароваться, но не перестал же любить? Как тогда объяснить полное безразличие после его смерти? У меня невыносимо сжималось сердце, стоило в очередной раз подумать, что моего старшего ребенка больше нет среди нас, и я даже не успела с ним проститься. Я не могла вспомнить, что сказала ему последним и когда это было. Слезы текли из глаз не переставая, они давно хотели, но долг перед жизнями других людей не позволял сорваться. Всему приходит конец, моей стойкости тоже. Нужно взять себя в руки и, не знаю, хоть пару часов поспать. Может подняться в кабинет доктора, там есть диван и он свободен, раз Леон спит в операционной. Да, я потеряла сына, но у меня еще есть две дочери, и нужно к ним вернуться.
Встав с унитаза, я всхлипнула последний раз, хорошо умыла лицо, но оно оставалось красным из-за слез. Не надеясь встретить кого-то в больнице, покинула уборную и сразу пошла на второй этаж, где находился кабинет доктора Перева. Сзади раздавались стоны, но краем глаза я увидела, что пара помощниц еще здесь и решительно ускорила шаг. Будем надеяться, женщины остались ответственные и помогут раненым, хотя бы до моего возвращения или пробуждения Леона. Оказавшись наверху, где звуков с первого этажа почти не слышно, я прислушиваюсь и понимаю, что здесь тоже раздаются голоса, но вместо стона, обычные разговоры. Замерев на пороге кабинета, прикладываю ухо в двери.
– Ты не понимаешь, они уже уходят, выгляни в окно. Берут все, что не приколочено к полу и сваливают. Твои сторонники пытаются их остановить, многие разворачиваются, но есть и те, кто прорывается и уходит. Этим сбродом тебе войну не выиграть, – голос своего мужа я узнаю везде, он жив, прекрасно, и первым делом пошел не оплакивать сына или хоронить его тело, а спорить. Судя по услышанным словам, спорил он с монстром с зелеными глазами.
– Мне что, самому у ворот встать? Какого черта, Олег? – голос Рейнхарда слышался отдаленно, видимо, принц находился дальше от двери в кабинет. Когда только он успел туда прошмыгнуть мимо меня со своим протезом вместо ноги? Слишком увлеклась работой, что не обратила внимания, иного объяснения у меня нет.
– Мои люди решают эту проблему, но вы сами сказали Крокодилу с Седым, что после захвата колонии заключенные могут быть свободны. Мне посылать сюда каждого, кто напомнит об этом? – в голосе третьего мужчины слышалось недоумение, он помолчал какое-то время, и всполошился. – Вот, начинается, я же говорил, сегодня прямая трансляция, Орлов писал об этом в телеграмме, но она не сохранилась во всей этой беготне.
– Я позову Анну, думаю, она должна это увидеть, – очнувшись, когда муж произнес мое имя, я сразу дернула за ручку, очень надеясь, что не буду обвинена в шпионаже. Стоило двери распахнуться, и взгляд присутствующих внутри четверых мужчин уставился прямо на меня.
– Что я должна увидеть? – оправдавшись таким образом, захожу внутрь и закрываю за собой дверь. В личности троих я не ошиблась, это и правда оказались мой муж, принц Рейнхард и майор Олег Деминов, а вот увидеть тут еще и полковника Потапова, руководителя этой колонии до вчерашних событий – не ожидала. Мужчина далеко за пятьдесят, лысый и без признаков растительности на лице ковырялся одной рукой со своим протезом, замещавшим вторую. Получалось плохо, но никто не предлагал ему помощи.
– Казнь нашей дочери, – злобно процедил сквозь зубы Миша, заставив мои брови приподняться. Переведя глаза на принца, буквально сверлю его взглядом, а в груди закончился воздух от возмущения.
– Я не это имела в виду, когда просила исправить ее пребывание во дворце, – с трудом процедила сквозь зубы, на что Рейнхард тяжело вздохнул и покачал головой. Он выглядел еще более усталым, нежели я. Так и не успел умыться и переодеться. Сидел в кресле на колесиках за рабочим столом доктора, вертясь из стороны в сторону в рваном в нескольких местах, и заляпанном грязью и кровью, плаще, волосы выбивались из хвоста, особенно самые короткие и торчали в разные стороны. На пряди, вылезшей ему на глаза, видны следы запекшейся крови. Только благодаря ей заметила разбитую бровь, но рана уже затянулась, должно быть, парень проходил с ней весь день. Оказывать ему помощь, даже если принц и ранен где-то еще, не хочется, пусть его друг, что спит в операционной, это делает.
– Как жаль, что я вас неправильно понял, – в голосе монстра с зелеными глазами слышалось не меньше раздражения, чем в моем. Хоть в чем-то мы с Его Высочеством солидарны. Пока мы препирались, майор прибавил звук телевизора, что висел между книжных полок на стене, а Миша шикнул на нас, призывая к молчанию. Уставившись в экран, не могу поверить своим глазам. Моя девочка выходит из дворца под руку с принцем Леотхелазом и перед ней открывают дверь автомобиля. Выглядит она настоящей принцессой: прическа, макияж, наряд, все аккуратное и свежее. Разве так ведут приговоренных к казни? Машина трогается с места и уезжает за территорию дворца.
– Для той, кого будут казнить, она выглядит неплохо, – озвучил мои мысли Миша, обхватив себя за предплечья и барабаня указательными пальцами по локтям. Это была его стандартная, защитная поза, хоть за кого-то из наших детей он волновался, и на том спасибо. Боль от потери сына и обида на мужа за его безразличие снова кольнули в сердце, но сейчас все внимание обращено на Скерли, я не могла оторвать взгляда от экрана, пусть там уже сменилась картинка на изображение репортера где-то в толпе на площади.
– Что конкретно было в той телеграмме, Олег? – поинтересовался Рейнхард, перекрикивая голос диктора и мешая вслушиваться в бесполезное освещение количества собравшегося на площади народу. Поморщившись, майор почесал переносицу.
– Я не запомнил, бегло пробежал глазами, выцепил дату и время казни и пошел дальше стрелять в своих друзей, – в его голосе слышалось осуждение, но принц никак на это не отреагировал, просто развел руками и развернулся больше к экрану телевизора. Изображение диктора сменилось съемкой сверху двух подъезжающих к площади машин. Камера все отдалялась и отдалялась, пока не показали столицу с высоты птичьего полета. Отыскав глазами стул для посетителей, я подошла и устроилась на него, даже не подумав спросить чьего-то позволения. Судя по недовольному взгляду Рейнхарда, брошенному в мою сторону всего на несколько секунд, его это не очень обрадовало.
– Ну а удалось бы договориться кое с кем, стрелять вообще не пришлось бы, но упрямцев среди наших друзей хватает, – разговаривать на эту тему в нашем с мужем присутствии принц не хотел, это читалось в глазах и тщательно подбираемых словах, почему в таком случае он просто не замолчал, оставалось загадкой.
– Нарушать данную присягу и предавать Императора немного трудно и не в моих правилах, – буркнул в ответ полковник с соседнего стула, возвращая протез руки на место и проверяя его работу. Пока они выясняли отношения, первая машина доехала до цели, из нее вышли двое мужчин и если один пошел сразу к сцене, то другой в сопровождении охраны из двух гвардейцев зашел в подъезд дома. Рейнхард сильнее напрягся и перестал отводить взгляд с экрана. Воцарилась тишина, которую никто не рисковал нарушить. Пока Скарлатина выходила из машины и медленно шла к сцене, я успела почувствовать, что задыхаюсь и постаралась продолжать дышать спокойно, но почему-то постоянно задерживала дыхание. Когда на сцене появился парень с каштановыми волосами и заговорил, я сжала руки в кулаки, прислушиваясь к каждому слову, но ничего существенного он не сообщил, зато передал слово главному диктору сегодняшнего представления. С каждым произнесенным принцем Геннадием обвинением, лицо Рейнхарда становилось все мрачнее. Когда же наследник трона назвал настоящее имя моей дочери и кем она приходится стоявшему рядом с ней парню, я невольно прикрыла рукой рот. Миша нахмурился и его пальцы сильнее сжали собственные локти, а потом на сцену привели осужденного и назвали его имя. Выражение лица монстра с зелеными глазами стало таким суровым, как бывают тучи перед грозой.
– Алистер? Тот самый Алистер, который должен проследить, что она в безопасности? – невольно вырвалось у меня, а взгляд сам перевелся на принца, застывшего в одном положении с самого начала речи брата. Очнувшись, Рейнхард посмотрел краем глаза на меня, но все его внимание оставалось прикованным к экрану.
– Ну, со своей работой он справился прекрасно, раз сейчас казнят его, а не ее, – заметил принц, а у меня просто челюсть отвисла, но возражений в голове не нашлось, – ты приказ Орлову успел отправить или тоже очень занят был? – бросил он в сторону майора, вздрогнувшего от неожиданности.
– Отправил, он должен будет увезти девчонку с казни, номер поезда он сообщил заранее, купил на него четыре билета, от нас требуется только его перехватить, – учитывая, каким взглядом меня наградил принц, майор зря вот это только что озвучил в нашем присутствии.
– Убийца и насильник значит, – тихо пробормотал полковник рядом со мной, косясь на Рейнхарда, – кто бы сомневался, – его слова невольно вызвали улыбку.
– Никого я не насиловал, и даже не пытался, – раздраженно отозвался принц, на секунду покосившись в сторону полковника. Пусть так, главное, что этот человек вернет мне дочь после произошедшей по вине сына оплошности. Тут на экране вблизи сцены раздался взрыв, из динамиков вырвался визг и трансляция прервалась, оставив нас в неведении, что же там происходит. Сидя на стуле и смотря на внезапно появившуюся дикторшу из студии, приносящую извинения за неполадки со связью, хочу задать главный вопрос, но муж меня опережает.