– Разумеется, – произнес Псамаг, – наш уважаемый канцлер Олтарос даже не подозревал об этом неумелом заговоре. Я говорил с ним сегодня. Он осуждает это. Так что никаких последствий для нашего ценного связного. Понятно?
Возвращаясь к своему месту во главе стола, он громким шепотом произнес: «Удачи в следующий раз, Талассерес». Псамаг внимательно оглядел собравшихся.
– Еще вина! – сказал он, наконец, насладившись мгновением тишины. – И подавайте ужин.
Ксорве была благодарна за возможность ненадолго выйти из комнаты. Ноги казались ватными, будто при высокой температуре. Она приказала себе собраться. Она ведь сказала Сетенаю, что он может рассчитывать на нее. Она уже видела смерть. Встречалась с опасными людьми. Она и сама опасна. С усилием распрямив ноги, она вместе с остальными отправилась за первым блюдом.
На первое, конечно же, подали скальных змей – освежеванных, замаринованных и тушенных в соусе из красного вина. Теперь Ксорве понимала, как Псамаг заслужил подобную славу. У Таймири, которая подавала еду Талассересу Чароссе, был бледный вид. Псамаг с аппетитом доел свою порцию, подобрав соус корочкой хлеба.
Остаток ужина прошел без происшествий. Вслед за тушеными змеями подали безобидного жареного козленка, и присутствующие вздохнули спокойнее.
В конце концов ужин закончился, и Ксорве с Таймири были свободны. Таймири заинтересовала одного из офицеров, и Ксорве пришлось возвращаться в их комнату одной. Но она не возражала: следовало привести мысли в порядок. Можно было бы воспользоваться шансом и осмотреть эту часть крепости, но Ксорве была переполнена впечатлениями и боялась заблудиться.
На полпути она вдруг услышала за дверью кладовки судорожный всхлип. Ксорве остановилась и прислушалась. Всхлипов не было, наступила тишина, а потом послышались удары и грохот, как будто кто-то изо всех сил колошматил ящик с дынями.
Ксорве открыла дверь. Посреди кладовки Талассерес Чаросса изо всех сил колошматил ящик с дынями. Он заметил ее не сразу, и притворяться было уже поздно.
– Убирайся! – буркнул он, вероятно, надеясь, что она испугается. Глаза у него были красными, уши поникли.
– Что случилось? – спросила она.
– Это не твое… это непочтительно, ты знаешь, чертовски непочтительно… тебя кто-то послал? Иди и скажи Шадрану, что он может съесть свой член, я не потерплю, чтобы ко мне так обращалась служанка…
– Что случилось, – повторила Ксорве, – господин?
– Ничего, – ответил Талассерес, – кем ты себя возомнила?
– Вообще-то я не служанка, – сказала она. Ее так и подмывало рассказать ему правду. Иметь союзника – это было так заманчиво. Он наверняка хорошо знает крепость и мог бы помочь ей найти другой вход и выход. Но Талассерес Чаросса был племянником Олтароса. Пусть даже все здесь ему ненавистно, ему нельзя доверять.
– Знаю, – бросил он, – ты посудомойка или что-то вроде того. Ты правда думаешь, что я буду лежать без сна всю ночь и переживать: о нет, я назвал ту девчонку служанкой, а она, боже ты мой, вообще-то не чертова служанка?
Ксорве вспомнила его лекцию о сервировке и едва не рассмеялась.
– Мне жаль, что так случилось с Тенокве, – сказала она, пробуя зайти с другого угла. Если ей нужна его информация, у нее должно быть что-то взамен.
– Да плевать я хотел на Тенокве, – ответил Талассерес. – Этот идиот заслужил был съеденным змеей. Такие идиоты должны сами себя облить соусом, выйти в пустыню, лечь на землю и ждать, пока их сожрут змеи, чтобы всем остальным не пришлось сидеть и выслушивать жалкие потуги Псамага на остроумие.
– И все же, – сказала Ксорве.
– Я не имею никакого отношения к Тенокве, – сказал Талассерес. – Я-то не идиот. Я не виноват, что мой треклятый дядюшка Олтарос решил, что ему не жалко будет от меня избавиться.
– Оу, – сказала Ксорве. Многолетний опыт жизни рядом с Сетенаем научил ее, что иногда достаточно время от времени вставлять междометия, и собеседник сам все тебе выложит.
– Ага, – сказал Талассерес, – Тлаантотский связной, как же. Я здесь заложник.
Он еще раз пнул дыни, ушиб палец и протяжно вздохнул с таким отвращением, что молоко могло бы скиснуть.
– Возможно, стоит уехать отсюда, – предложила она. Он горько рассмеялся.
– И как же мне это сделать? – спросил он. – Можно, конечно, выйти через центральный вход или Врата, и смерть моя будет быстрой, но Псамаг не дождется такого праздника.
– Но есть же и другие пути? – предположила Ксорве в надежде, что он слишком погружен в свою печаль и не заметит, что она слишком любопытна для посудомойки.
– Конечно, есть путь через пещеры, но я уж постараюсь, чтобы меня не сожрала заживо эта чертова змея, – сказал Талассерес. Он всхлипнул, но тут же сделал вид, что откашлялся. – Кто ты вообще такая?
Ксорве отчаянно хотелось узнать, что за «пещеры» он имел в виду, но она решила не испытывать удачу.
– Меня зовут Сору, господин, – сказала она, сделав реверанс.
– Так вот, Сору, – сказал он, – пошла прочь.
В конце концов Ксорве вернулась в спальню. Она чувствовала себя так, будто отстояла несколько раундов против лучших бойцов Синих Вепрей, но сон не шел. Талассерес Чаросса – ее шанс? Вряд ли он станет ее союзником, но, возможно, у него есть слабое место, на которое удастся надавить. Правда, в этом гораздо лучше разбирался Сетенай. Но Талассерес знал схему крепости и совершенно точно нуждался в ком-нибудь, кому можно излить свои жалобы. Она поговорит с ним, хуже не будет. К следующей их встрече она будет во всеоружии.
В последующие дни повсюду разнесся слух, что Тенокве казнили за измену, но Ксорве и Таймири никому не рассказали о том, что видели.
Несколько ночей спустя Ксорве разбудило чье-то присутствие – кто-то поблизости слишком сильно старался не шуметь. Она выглянула из-под простыни и увидела, как Таймири поспешно одевается в свете, пробивающемся из-под двери.
– Что случилось? – шепнула Ксорве. Сил у нее не было, но вдруг опять нужно идти в комнаты Псамага.
Таймири подскочила и заворчала:
– А ну спи… Ой, Сору, это ты. Помоги мне уложить волосы.
Она заплела волосы в четыре косы и попросила Ксорве уложить их затейливыми колечками от лба до затылка и закрепить серебряной заколкой. В полутьме это оказалось нелегким занятием, но Таймири терпеливее, чем обычно, сносила неопытность Ксорве. Пряди были гладкими и тяжелыми, как металлическая сетка. Ксорве показалось, что ей не стоит слишком тянуть, иначе это будет расценено как вольность.
С такой прической Таймири выглядела значительно старше, как взрослая и уверенная в себе женщина. Это слегка обеспокоило Ксорве – раньше она не замечала в подруге другую грань.
Надев туфли, Таймири поманила Ксорве за собой в коридор.
– Не говори остальным. У меня свидание с Шадраном. Капитаном Шадраном.
Ксорве моргнула от удивления и своего рода восхищения.
– Я серьезно. Не говори никому. Это еще не решенное дело, и я не хочу, чтобы они злорадствовали, если все сорвется.
Ксорве кивнула, и Таймири почему-то рассмеялась.
– О чем это я, конечно, ты никому не расскажешь, – сказала она. – Мне удалось удивить тебя. Не думала, что такое возможно.
Пауза. Таймири улыбнулась про себя, словно решая, стоит ли поделиться секретом.
– Ты милая, – сказала Таймири на карсажийском. Ксорве не сразу поняла ее слова и тем самым ничем не выдала себя.
А затем Таймири встала на цыпочки и поцеловала ее в губы.
Ксорве никогда раньше не целовали. Изумление ослепило ее, словно вспышка яркого света. Мгновение спустя все закончилось.
– Пожелай мне удачи! Увидимся завтра, – Таймири снова засмеялась и убежала дальше.
Ксорве вернулась в спальню и села на кровать. Если бы Таймири дала ей пощечину, это не так бы ее изумило. Тогда она хотя бы знала, как себя вести. Через какое-то время она почти убедила себя, что ей все это почудилось, но ей не удавалось выкинуть из головы воспоминание о холодных губах Таймири, их невесомом, как пыль, прикосновении. Ксорве ладонью вытерла рот и постаралась заснуть.
Ей было досадно, что Таймири продвинулась гораздо дальше на пути к своей тайной цели, чем Ксорве. Сетенай доверился ей, а она почти ничего не узнала. Ей нужно вести себя смелее. Нужно узнать, что имел в виду Талассерес Чаросса, когда упоминал пещеры и змею. К сожалению, возвращение в покои генерала было неизбежным.
6
Змея
Ночь в Тлаантоте выдалась безлунная, звезды скрылись за тучами. В кромешной тьме тревожно-желтым светили одинокие огни крепости. С момента казни Тенокве прошла неделя. Работы было много, и у Ксорве не было возможности продвинуться в своем деле, тем более что Таймири не спускала с нее глаз.
Таймири ни разу не упомянула поцелуй, но, с другой стороны, с тех пор они не оставались наедине. Ксорве удалось немного привести мысли в порядок, но она все же чувствовала облегчение оттого, что голова ее была занята секретными планами и ей не приходилось думать еще и об этом.
В конце концов, независимо от ее чувств и желаний, у Таймири были собственные цели и устремления, и Ксорве не собиралась льстить себе, считая себя их частью, точно так же, как Таймири не была частью ее планов.
Незадолго до этого Таймири опять ускользнула на свидание с Шадраном, и Ксорве надеялась, что и ее исчезновение из спальни пройдет незамеченным.
Ночью чучела на стенах в обеденном зале Псамага казались еще более мертвыми. Ксорве кралась под ними, стараясь держаться в тени. Несмотря на рискованность своего замысла, она почувствовала прилив бодрости. Несколько недель она чувствовала себя бесполезной, будто ее завернули в кусок ткани и задвинули подальше в пыльный ящик. Теперь же она шла по острию ножа.
Конечно, вполне вероятно, что она поскользнется на этом острие и никто о ней больше не услышит. Что, если она не первая, кого Сетенай послал в крепость, и забытые кости этих бедолаг усеивают подземелья крепости, как жемчужины в банке? Он никогда не упоминал, были ли у нее предшественники. В ее интересах не провалить эту миссию.
Ксорве тихонько подобралась к яме. Пол внизу был песчаным, и на нем кольцами свернулась Атараис, укрытая цепями, будто драгоценными камнями.
С потолка на цепи свисал железный фонарь. В тусклом свете Ксорве разглядела свидетельства пленения Атараис. Разгромленные стены, белая чешуя покрыта пятнами и шрамами, бурыми от крови и ржавчины.
Ксорве заставила себя отвести взгляд от змеи. Позади Атараис, у дальней стены зиял темный провал туннеля. Ксорве пришла к неутешительному выводу: туннель уводил в пещеры под крепостью. Если и есть другой путь, она его не нашла. В глубине между городом и пустыней раскинулась целая сеть пещер. С их помощью она сможет провести Сетеная в Тлаантот. Яма – ее единственный вариант.
Ничто в этом мире не заслуживает твоего страха, давным-давно сказал ей Сетенай.
– Спасибо, господин, – пробормотала она и спрыгнула. Она приземлилась на гору песка и медленно выдохнула. Шею покалывало. Руки вспотели.
Вокруг, словно живые стены слоновой кости, тут же выросли кольца Атараис. Годы лишений и истязаний не сделали ее менее пугающей. Чешуйки, каждая размером с ее ладонь, сверкали в лунном свете. Ксорве прижалась к стене и медленными шажками двинулась ко входу в туннель на противоположной стороне.
Где-то на середине пути Ксорве услышала низкий приглушенный вздох. Она замерла, а Атараис развернулась как натянутая струна. Она смотрела на Ксорве умными красными глазами.
– Бойся, – прошелестел голос змеи в голове Ксорве, будто журчащая вода. Рот ее раскрылся, обнажив два длинных и тонких, как берцовая кость, клыка. – Ибо рок твой довлеет над тобой. Мы – Атараис, древнейший и благороднейший отпрыск Эчентира.
Ксорве поклонилась и, выпрямившись, посмотрела змее в глаза. Несмотря на опасность, девушка почувствовала проблеск удовлетворения от своей правоты.
– Добрый вечер, госпожа, – сказала Ксорве, скрывая дрожь. Она надеялась, что Атараис не проснется, но к возможному разговору подготовилась. – Для меня большая честь находиться рядом с вами.
Глаза Атараис на мгновение подернулись пеленой.
– Местные ничтожества утратили манеры. Они перестали оказывать нам почтение. Что ты за создание?
– Я никто, – ответила Ксорве. – Ничтожнейшее из творений моего создателя.
– Как же тогда он посмел отправить тебя к нам? – заметила Атараис. – Наше величие заслуживает лучшего посланника.
– Конечно, – ответила Ксорве. – Это моя вина. Мне так хотелось увидеть вас, госпожа. Мне доводилось бывать в Эчентире.
Огромная голова начала приближаться к ней, пока морда Атараис не оказалась на расстоянии вытянутой руки от Ксорве. За спиной была стена. Бежать было некуда.
– И что же открылось твоему взору в разрушенном мире, что ты смеешь открыто взирать на нас? Желаешь посмеяться над нашим затруднительным положением?
– Нет, госпожа, – честно ответила Ксорве. – Это… это… – она подыскивала нужное слово, способное описать странное величие Эчентира и остаться при этом несъеденной. – Эчентир очень внушительный. Я видела Королевскую библиотеку. Мне захотелось увидеть вас и узнать, каким был город раньше.
Атараис высунула язык, раздвоенный кончик чуть не уткнулся Ксорве в лицо.
– Нет, – разгневанно прошипела змея, – мы узнали тебя. Ты лжешь.
– Клянусь, мадам, – прошептала Ксорве, вжавшись в стену. – Я говорю правду.
– Ты прислуживала этому паразиту. Блоха может возомнить себя королем и заставить других блох скакать вокруг и кусать своих приближенных, но перед нами блоха – не более чем прах! Мы – последняя дочь нашего мира. Мы пережили гнев Ирискаваал! И мы заставим страдать это ничтожество Псамага! – хвост ударил по песку, подняв удушающее облако.
– Я не служанка Псамага, – ответила Ксорве. – Меня послал сюда мой господин. Он, как и вы, желает Псамагу смерти.
Возможно, она приукрасила действительность. Конечно, Сетенай не пролил бы ни слезинки на похоронах Псамага, но он никогда не просил Ксорве убить его.
– Господин? Какой еще господин? Не смей лгать нам. Наш народ поклонялся Тысячеглазой еще на заре вселенной, и за это нам было даровано истинное зрение. Нас невозможно обмануть.
– Мой господин – Белтандрос Сетенай, – сказала Ксорве. – Законный правитель Тлаантота.
Ксорве действовала наугад, она не собиралась раскрывать свои секреты, но в блестящих красных глазах Атараис засветилось узнавание.
– А-а-а-а, – протянула она. – Сие имя нам знакомо. И как же поживает достопочтенный Белтандрос?
– Неплохо, – ответила Ксорве.
– Отойди от стены, мышка, и дай нам как следует рассмотреть тебя, – сказала змея. Она чуть отодвинула голову, и Ксорве пришлось выйти на середину ямы. Атараис обвилась вокруг нее, каждая клеточка ее тела излучала живейший интерес.
– От тебя исходит знакомый запах волшебства, – в конце концов произнесла Атараис. – И желание покончить с этим самозваным воителем. Хорошо. Ты не способна осознать всю глубину нашего великодушия. Мы могли бы съесть тебя. Но в знак нашей благосклонности к Белтандросу мы отпустим тебя. Ты, конечно же, желаешь пройти дальше по туннелю, в те узкие проходы, куда мы попасть не можем.
Ксорве не заметила, когда успела затаить дыхание, но теперь она с облегчением выдохнула. Такая непочтительность только позабавила Атараис.
– Да, госпожа, – сказала Ксорве. – Но… есть еще кое-что.
Хотя она ужасно боялась умереть или разозлить Атараис, ей пришла в голову новая идея.
– Ты и в самом деле похожа на него, – заметила Атараис. – Дерзкое, самонадеянное, упрямое маленькое создание. И все же это приятная перемена для нас, когда такая наглая мелочь обращается к нам с должным почтением. Спрашивай же.
– Госпожа… ядовиты ли ваши клыки?
– Ах, – вздохнула Атараис. – Священный ужас. Благословение Ирискаваал. Добрая смерть, холодный огонь, разрушающая сладость… они ядоносны, птенчик.