Познакомилась я с ним, кажется, лет в пятнадцать, когда еще ходила в муниципальную школу для бедных, где научиться можно было разве что потреблению дури. В тот год моя мама сбежала с любовником в соседний округ и даже не звонила, а папаша, если не сидел в баре с друзьями, то валялся дома пьяный. Когда я продавала вещи, он этого не замечал. Сначала удалось сбыть кое-какие мамины платья, но деньги быстро кончились, и потому пришлось спереть папино обручальное кольцо прямо у него с пальца – хорошо, что он его не пропил.
Настоящие неприятности начались после того, как мой парень Крис, убегая от полицейских, выбросил пакет, за который его могли отправить в тюрьму для малолеток. Пакет принадлежал одному типу по кличке Кокс, и Крис сразу же задолжал этому Коксу кучу денег.
Мне на Кокса было плевать, и дурь я почти не пробовала, но Крис был моим первым парнем, и когда он попросил помочь ему обчистить богатый дом в соседнем городке, я согласилась.
Мы не знали, кто там живет, точнее, Крис мне не сказал. Ночью он вскрыл окно и мы залезли на первый этаж. Пока я собирала в мешок серебряные вещички, мой парень вытащил очень хорошую электронную отмычку и попытался сунуться к сейфу, но, видимо, одной отмычки оказалось маловато, потому что в особняке сработала сигнализация.
Враки, будто в такие минуты гудит сирена, стояла полная тишина, просто нас обоих в минуту скрутили такие мальчики, о сравнению с которыми Кокс – просто безобидная мартышка.
Криса били сильнее, меня же не колотили по крайней мере по лицу, наверное, чтобы не портить товар. Отлупив, нас закрыли в подвале порознь, и я ревела там почти до самого утра, не столько от боли, сколько от страха и злости.
Утром дверь открылась и меня поволокли куда-то на верхний этаж, в те комнаты, которые мы даже обворовать не успели. Вот там я впервые увидела Артиса.
Он носил очень дорогую рубашку, сидел в очень дорогом кресле и курил сигару, наверное, тоже дорогую, но я в сигарах тогда не разбиралась. У Артиса были слишком черные волосы, слишком светлые глаза и особая улыбка, похожая на оскал. Рядом, на обычном стуле устроился какой-то белесый невыразительной внешности тип в джинсах. Артис протянул руку (я еще успела заметит у него на среднем пальце кольцо-печатку), взял меня за подбородок и заставил поднять опухшее от рева лицо.
– Сойдет? – спросил он у белесого.
Тот дернул плечом и брезгливо сморщился.
– Ослаблена. Труслива. Скорее всего, родители – дегенераты и алкоголики. Боюсь, у нас она и полгода не протянет.
Я не сомневалась, что эти люди собираются продать меня в шлюхи – куда-нибудь в бордель подальше, где меня никто не отыщет, и где я потихоньку издохну. Чем так, лучше, если убьют сразу, поэтому я изо всех сил укусила Артиса за руку.
Охранники лупили меня по чему придется, это было больно, но от боли зубы сжались ее крепче. Белесый мужчина в джинсах охнул и попятился. Артис же, не издав не звука, схватил меня второй рукой за шею и придавил за ушами, отчего челюсти разжались сами собой.
Кожу этому типу я все-таки прокусила, причем, глубоко. Он равнодушно стряхнул алые брызги на белый ковер.
– Лион, ты, кажется, говорил, что она ослаблена… Да это настоящая бешеная сучка.
Я облизывала испачканные кровью Артиса губы и чувствовала себя скорее уж затравленной лисой.
– Я не буду вашей шлюхой.
Артис коротко хмыкнул.
– Ты, детка, не годишься мне даже в посудомойки.
– Возможно, она подойдет как пробный материал, – вмешался тот, кого звали Лионом. – по крайней мере, для первых экспериментов… Правда, немного старовата, но сойдет.
Артис коротко кивнул, вытащил платок и приложил к руке, которая все еще кровоточила.
– Хочешь получить настоящую работу? – уже деловито спросил он, – Если будешь покладистой и умной, мы отпустим твоего друга, а у тебя появятся деньги и многое другое.
…Был этот Артис по сути бандит, пусть и выбившийся в полуэлиту. Но, если не отворачиваться от темной части собственной души, то следует признать – хоть и сбежала я от босса через пять лет, все же о тогдашнем выборе не пожалела. Несмотря на весь будущий кровавый ужас, несмотря даже на то, что потом сделали с Крисом – все равно не пожалела ничуть…
…Если же вернуться к старой истории, то Лион проработал со мною два года – примерно столько ушло на биологическую модификацию. Денег это стоило громадных, а результат получился немного не тот. Способность выживать, конечно, сильно выросла, ловкость, сила – все как надо, зато внешность у меня в момент опасности становилась не лучше, чем в фильме ужасов. Да что там в момент опасности… иногда стоило сильно психануть, и зрачки делалась вертикальными, кожа роговела, а на руках вырастали когти.
Лион от этого тащился и называл меня «наша химерочка». Артис держался поспокойнее, и, если эти эксперименты по выживанию затеял ради себя любимого, то скажу точно – двинуть по накатанной мною дорожке он не решился, уж очень броским на вид получился результат.
Но это только в передрягах. В нормальном состоянии была я девушка ничего так, все при мне, к тому же научилась носить приличные платья, получать удовольствие от музыки и книг, а так же пользоваться дорогой косметикой, пистолетом и ножом.
Артис тоже мною пользовался – и как телохранителем, и как киллером, и как шпионкой, а потом и как одной из любовниц, потому что ценил экзотику во всех проявления и моих вертикальных в кое-какие пикантные моменты зрачков не пугался…
В общем, все шло терпимо и весело, о будущем я и не думала. Босс меня выделял из других, называл жемчужиной коллекции и живой бы точно не отпустил. Впрочем, я и не хотела уходить, потому что привыкла к его деньгам и ко всему, что можно за деньги купить. Временами было немного погано, временами кроваво и сильно погано, а потом Артис устраивал большую вечеринку с фонтаном шампанского, или даже соколиную охоту… такой уж у него был вкус. Курорты и другие лучшие места мира смешались у меня в голове.
Я бы прожила у Артиса в питомцах еще сколько-то – пока бы его не грохнули, или пока бы не грохнули меня, но судьба распорядилась иначе.
Письмо от моего первого парня, от Криса, пришло на тайный сервер, о котором даже Артис не знал. Там было немного «соплей в сиропе» о том, как нам раньше было хорошо, я все это пропустила и сосредоточилась на главном…
По словам Криса получалось, что босс меня трахал, обманывал и собирался вот-вот продать. Покупателем выступала военная корпорация, так как я единственный удачный образец человеко-рептильской химеры, и деньги за меня предложили хорошие, а также прощение некоторых артисовых грехов.
Своему бывшему я верила, но как бы и не вполне, однако, факт, что он слишком много знает, меня и насторожил…
…Нелепо, но спустя годы мне все труднее вспоминать лицо Криса – черты словно тают, и все попытки удержать их в памяти дают только бледное подобие. Зато я помню огромный зал и нас двоих под куполом…
Мы встретились в пустом недостроенном вокзале. Мой первый парень сказал мне, что с дурью давно завязал и у него все лады. Что работает на владельца «Акэти Энртерпрайзис», в общем, на хозяина, по сравнению с которым мой Артис – обычный бандит. Еще Крис сказал, что все еще любит меня и хочет спасти, хотя и понимает, что со мной сделали. Нет, конечно, ему не все равно, и он охотно бы отомстил, но моя переменчивость по части вертикальных зрачков и внезапно прорезавшихся когтей, это очень даже интересно…
Если Крис врал, то красиво врал.
Боюсь все же, что именно врал.
По его словам, стоило лишь согласиться – и ждали меня новые документы, и новая жизнь, и никакой больше крови, и его, Криса, любовь-морковь. Я вдруг подумала – а почему бы нет… Новый Крис был хорош, свободный и раскованный, со светлыми волосами и чуть нахальной улыбкой, загорелый, дорого одетый. Мне вдруг захотелось удрать с ним, не оглядываясь, не оставляя ничего интересного за спиной. Чтобы поддержать марку, я медлила, через цельное, во всю стену стекло рассматривала силуэты двух вертушек и плела Крису что-то о трудном выборе (уже понимая, что согласна).
В этот момент полыхнул взрыв, и острые осколки стекла полетели веером. Это, мать ее, сработала ловушка.
Я успела прикрыть руками лицо, потом упала на колени. Мои руки опалило огнем, из кожи торчали острые осколки. Крис захрипел от боли, его ноги превратились в кровавое месиво… Он, вроде, просил его не бросать, но у меня началась полная трансформация в рептилию, а это не способствует сообразительности. В общем, Крис так и умер у меня на руках, или на когтистых лапах, но я даже в этом не уверена, потому что память будто подернулась туманом.
Так я и сбежала от Артиса – зализывая раны, щуря вертикальные зрачки на закат, и не потому, что очень уж хотела, а потому что поняла – иначе мне конец.
С того дня момента миновало уже четыре года. Мне стукнуло двадцать пять, я все еще в бегах, в чужом мрачном городе. Недавно переделанные фальшивые документы очень хороши – настолько хороши, что позволили устроиться в местную охрану, что-то вроде муниципальной полиции. Ирония вышла неплохая – я тут ловлю такую же шпану, какой сама была в ранней юности. Артис наверняка не успокоился, и гулять приходится с опаской. Вчера вечером возле подъезда меня встревожила облаченная в черную кожу девица. То, что блеснуло у незнакомки в руке, показалось мне пистолетом, но это был только смартфон. Когда к девице подъехал парень на байке, сделалось еще хуже – мои когтистые пальцы уже искали оружие, нижние клыки оттопырили губу. В таких случаях не знаешь, что лучше – глядеть во все глаза или стеснительно прятать лицо.
По счастью, парочке на меня было плевать. Подружка байкера уже карабкалась на заднее сиденье, потом обняла парня покрепче, и он придавил газ…
Оставалось только выдохнуть и вдохнуть. На этот раз ложная тревога.
Я побрела в свою убогую квартирку, решив больше не нарываться. Темнело тут по-южному быстро. Старая стена соседнего дома оказалась вся заляпана свежим граффити. Пожарную лестницу оплел настоящий дикий виноград, частично облагораживая сцену разрухи. В этом вся суть Элама – еще красивая местами оболочка и сердцевина, пораженная гнилью.
* * *
Утром, на службе, мне пришлось отчитываться перед незнакомым инспектором безопасности. Инспектор выслушал доклад, снизошел до короткой речи о стратегических задачах, а потом выдал мне, будто ценность, файл с ориентировками на местную третьесортную шпану.
Зато командир у меня оказался основательный и категоричный мужик.
– Я краток, дочка. Людей у нас мало, поэтому берем почти всех, и все-таки… порою ты резковата, биография твоя – темновата, а потому сходи-ка на гражданский тест и проверься на лояльность, иначе тебе доступа к документам больше не видать, и вообще, все мозги за…, в смысле, будет волокита.
– А если провалю?
– Только попробуй нагадить, всерьез пожалеешь. А я пока даю тебе старт и свободный вторник в придачу…
* * *
Они собирались влезть в мое подсознание, но я не возражала. Нате, пожалуйста, получите ведро дерьма. Лояльность городу проверить хотите – ну, проверяйте. Вся моя, обращенная на Артиса нелояльность, к городу отношения не имела, да и все равно значила не больше, чем прошлогодний снег.
Центр тестирования – одинокое здание посреди площади Госалы. Фасад у него без окон и без архитектурных изысков, зато датчики исправно отреагировали на мой приход и дверь ушла в стену.
– Вытирайте обувь о стерилизующий коврик. Оставьте вещи и верхнюю одежду в контейнере.
Со мною явно разговаривал автомат. Куртку я стащила, уложила, куда надо, и осталась в футболке. Вокруг – ни души и почти идеальная чистота.
– Закрепите шлем ремнем у подбородка.
Устройство связи с машиной полностью закрыло лицо, изображение всплыло перед глазами.
– Даете ли вы предварительное согласие на прохождение теста Госалы?
Голос у Машины оказался мягким и вкрадчивым, дублирующая строка объемного текста, сверкая гранями, вылезла из пустоты.
– Отдаете ли вы себе отчет, что предложенные вам тестовые испытания способны причинить вам моральный, а также физический дискомфорт?
– Да.
– Мы не отвечаем за возможный ущерб вашему сознанию. Вы подтверждаете свое согласие, несмотря ни на что?
– Да начинай уж, машина…
* * *
…Он (она? оно?) стартовало жестко. Я оказалась на галерее смутно знакомого, богато обставленного дома – растерянная, оглушенная треском стрельбы. Дяди в дорогих костюмах, похожие на киношную мафию, вовсю отстреливались от полицейской группы захвата короткими и длинными очередями. Я попыталась вникнуть в события, постепенно вживаясь в это мираж. Трансформация в иллюзорном мире, слава богу, не наступила. Ствол в руках оказался неизвестной модели, на теле, как в шутере, облегающий костюм из эластичного волокна, а поверх – легкий бронежилет. Командный компьютер бойко гнал информацию на экран шлема. Пули выбивали каменную крошку из стен, наглядно намекая, что если я сниму шлем, то получу удар по башке.
В центральную зону моя полицейская группа прорывалась с боем, этот, второй зал прятался где-то за поворотами галерей, но я странным образом видела, что там происходит.
Мужчина (высокий, прекрасно сложен, в осанке высокомерие и уверенность) откинул полу дорогого пиджака и привычным движением вынул пистолет. К нему жалась некая роскошная брюнетка в вечернем платье и с точно таким же, как у мужчины, стволом. Галерея закончилась. Я ворвалась в зал, и тут определитель «свой-чужой» отключился из-за неразрешимой задачи: я глядела на Артиса и на его брюнетку – свою собственную идеальную копию.
За такое промедление я по закону жанра получила сполна – Артис выстрелил, бронежилет помог, но не слишком, и я повалилась на пол.
Больно было так, что из глаз искры посыпались – оставалось только лежать и хватать воздух ртом. Сквозняк уносил из зала остатки порохового дыма. Во внезапно наступившей тишине раздался стук башмачков. Девочка, разряженная в кружево кудрявая куколка, похожая одновременно на Артиса и на меня, ойкнув, переступила через руку раненого полицейского и, подобрав подол, засеменила дальше. Я попыталась встать. Тот, через кого переступила малышка, зашевелится тоже. Я хорошо видела его искаженное лицо и ствол в окровавленной руке.
– Страшно, страшно… – залепетала девочка, обращаясь к Артису, который тут же заслонил ребенка и женщину собой. На губах моего бывшего босса появилась знакомая злая ухмылка, на лице с высокими скулами – готовность защищать свою собственность.
Ловец за их спинами медленно, будто бы во сне, принял годную для стрельбы позу. Я понимала, что если сейчас дернусь – получу пулю от Артиса, если не дернусь – штурмовик достанет пулей кого-нибудь из них троих: девочку, ее отца или «меня другую». Я выстрелила, больше не задумываясь. Одновременно со мной спустил курок и мой любимый босс, и я не успела увидеть результат…
Иллюзия погасла.
– Тестирование закончено, можете снять шлем и получить чип, – раздался синтетический голос.
…В раздевалке я едва не забыла куртку, а потом вышла под ясное небо, шатаясь, будто пьяная. Если Машина не мухлюет, значит, мне всегда хотелось платье в пол, замуж за Артиса и хорошенького ребенка. И это при всем при том, что мой дорогой хозяин посылал меня убивать и воровать, а на пьянках показывал своим друзьям ради хвастовства, в том числе с когтями и голой.
За ближайшим углом я согнулась пополам. Без сомнения, превращение в химеру рвоте не помеха – меня вытошнило так, что внутри сразу стало пусто и легко.
* * *
– Вот и славненько, вот и хорошо. Приступим к нашим делам.
Иен, наш инспектор по внутренней безопасности, вынул из нагрудного кармана ретро-очки в тонкой металлической оправе.
– Хотите конфетку? – внезапно просил он, потом пошарил в другом кармане и протянул мне самый настоящий леденец.