Ты здесь чужой - Елена Долгова 7 стр.

Это ни о чем не говорило, телефоны и провода у нас не под запретом. Ну, забыл человек свой кейс в управлении… Допустим, расстроился чрезмерно.

И, все-таки, было в этом Дэне Мартине нечто сомнительное. Может, именно это, сомнительное, меня и привлекало. Бандит? Наркодилер? Радикал? Так, кто у нас в списках врагов еще? Ах да, существа такого типа, который обозначают в ориентировках просто – ксенон.

Ксеноны были историей совсем отдельной, как из названия следует, все они проходили по части ксенологического бюро. Я, по правде говоря, в ксенологиескую угрозу не верила, зато понимала, что в бюро есть должности с окладами и кабинеты с хорошей мебелью, где можно отсиживаться без риска схлопотать пулю в живот.

Результат работы бюро был так себе – последний тип, которого они посчитали пришельцем, отправился в мир иной при обстоятельствах довольно мутных, не удовлетворив следственного любопытства ничем, кроме вскрытия, а что вскрытие показало – секрет. Официальная фотография останков – зрелище средней поганости, качество изображения тоже.

Я снова представила лицо Дэна. Он был красив и человечен. Ну да, на первый взгляд, да и мне-то какая разница? Настоящая проблема – это ищейки Аритса и близкий печальный конец, все остальное – игра в другую личность, вино, сыск, парни, переезды – только средство забыться.

Инвентарную бирку я с кейса сняла и переместила ее на ящик с отвертками – такие здесь продаются в любом хозяйственном магазине. Кейс решила украсть и оставить себе, поэтому обернула его блестящей бумагой в виде подарка – не подкопаешься.

…Вечером подул ветер с гор. Стемнело раньше обычного. Дождь зашлепал по стеклу редкими тяжелыми каплями. Я вскрыла бутылку вина, уселась с бокалом у окна не осталось в моей голове ни единой связной мысли.

Глава 6. Накануне конца света. Версия Дэна

Голограмма на стене изображала пустынный пейзаж, очень похожий на настоящий. Макото Акэти молча ждал, это свою паузу он выдерживал естественно и и спокойно.

– Я буду называть вас «гость», – предложил он, наконец, с легкой ноткой иронии.

– Почему?

– Вымышленное имя не интересно, а ваша истинная природа мне понятна. Знаете, почему?

– Я об этом не задумывался.

– А зря. Люди – довольно неправильные существа, если их не улучшать искусственно. Но в вас нет искусственности, только легкая чужеродность, едва заметная – именно то самое совершенство, превосходящее норму.

Макото Акэти без церемоний разглядывал меня в упор.

– На вид вы антропоморфны, но не заблуждайтесь, гость. Вы были таким не всегда.

– Разве?

Я не хотел впутываться в ненужный спор, потому что мои воспоминания уже поплыли, неустойчивые, будто марево воздуха над раскаленной равниной. Акэти заметил мое состояние и использовал его, перехватив инициативу:

– Я уверен, ваша память искажена. То, что было вашим прошлым, неописуемо в наших терминах. Мне кажется, чтобы выжить, вы забыли правду. Вы не человек. Вы ксенон.

Он не пытается продолжать, потому что сомнение уже посеял. Я попытался вспомнить лицо матери, голоса друзей, тонкий профиль Рене, такой прекрасный и человечный, но насколько эти воспоминания относились к потерянной реальности?

– Простите, что отвлекся, – продолжил Акэти. – Философия – тяжелая вещь. Давайте, перейдем к делу – для начала объясните, как вы меня нашли.

– Искал по имени. Уже здесь, в Эламе, я изучил вашу личность и биографию, пользуясь данными, полученными из сети.

– В них много лжи.

– Возможно.

– У вас имелся серьезный риск наткнуться на однофамильца.

– Таких интересных людей с таким именем и вашего масштаба, больше нет.

– Вы не обнаружили других?

– Ни одного.

– Сколько вы потратили времени?

– Полтора года.

– Поздравляю, если учесть, что вам пришлось приспосабливаться к чуждой среде, это очень хороший результат. Что касается меня, то ваше появление – фамильный рок. Или судьба, то есть, карма. Моего отца тоже звали Макото, в каждом поколении семьи Акэти один сын носит это имя. Вас отправили не ко мне, а к абстрактному Макото Акэти, поскольку хотя бы один всегда существует. Так чего вы хотите?

– Помощи. Помогите мне вернуться в мой мир.

Акэти улыбнулся, ирония была хорошо заметна и показывала, что он не считает меня человеком.

– В вашей логике изъяны, гость. Вы явились сюда всего полтора года назад, не зная языка, не имея иммунитета к земным болезням, без необходимых знаний и опыта существования. Вы могли умереть десятки раз, однако, проявили завидное упрямство и способность к выживанию… Вы преодолели трудности и нашли меня только для того, чтобы вернуться обратно?!

– Я вернусь с опытом, которого в Кэйто не имеет никто.

– Великолепно. Но сейчас, насколько я понял, это путешествие без возврата. Так? Вы молчите? Не хотите отвечать?

– Да.

– Да, не хотите отвечать? Или да, путешествие без возврата?

– Путешествие без возврата.

– Для изменения ситуации вам нужна техническая помощь, мощный источник энергии, возможность безопасно работать и средства сохранить результат в тайне, за этим вы и явились ко мне.

– Это правда.

– Занятно…

Он замолчал, и я замолчал, мы оба испытывали смутную неловкость, слишком просто и быстро приступив к сути вопроса.

– Как только такое перемещение, как ваше, станет обратимым, оно может сделаться массовым.

– Да.

– У вас есть гарантии, что это не представляет опасности для нашей цивилизации?

– Только мое слово. Я сам в роли заложника.

– Этого не достаточно.

– Вы мне не верите.

– Не просто не верю, я не заинтересован. Что даст нам этот ваш переход?

– Постоянный контакт с другим миром – разве такого мало?

Макото Акэти задумался, при этом он смотрел словно бы сквозь меня и сохранял полную неподвижность, не шевелились даже его пальцы, но эта имитация покоя меня не обманывала.

– Смотря что этот мир нам принесет, – отозвался он, и в его корректной манере говорить впервые появился явный оттенок цинизма. – Кстати, почему вы не обращаетесь в официальные структуры?

– Официальные структуры Элама?

– Элама или любой другой страны.

– Я искал именно вас.

– Это глупо.

– Почему?

– Я всего лишь бизнесмен, пусть даже очень успешный. Фигура не того масштаба.

– Ситуация слишком деликатна.

– Да, деликатна. Вы мечтаете о «дверях» между мирами, которые открываются с обеих сторон, но ключ собираетесь оставить себе.

Он терпеливо ждал, мне же не хотелось сводить общение с этим неординарным человеком к банальному торгу. Акэти вдруг утратил свою неподвижность и сменил позу в кресле, в его движении (пусть на миг) мне почудилась агрессия.

– Да бросьте вы уклоняться, – продолжил он. Такие предложения не делаются наивными людьми. Допустим, я позволю убедить себя в целесообразности совместной работы, надо сказать, очень сомнительной с прагматической стороны. А что вы способны предложить взамен?

– Технологию перехода между реальностями. Вы станете монополистом.

– Внутри одной реальности это работает?

– Думаю, нет.

– Значит, с полетами в космосе не конкурирует.

– Я же сказал, что вы станете монополистом.

– Допустим, но что мы можем получить извне? Ресурсы?

– Знания – тот же ресурс.

– Только если они приносят практическую пользу. Вы, полагаю, понимаете – как только я впутаюсь в вашу авантюру, мои личные риски возрастут. Придется поставить на кон репутацию, финансы, возможно, жизнь. Ради какой выгоды?

…Акэти был насквозь прагматик, здоровый человек в расцвете сил, с личным состоянием, которое (если оставить в стороне несовместимость ценностей) вполне сравнимо с казной Кэйтианской короны. Он был очень умен и не подвержен патологическим формам тщеславия.

– Можно мне подержать это фото? – осторожно спросил я.

– Которое?

– Вон то, в рамке, у вас на столе.

– Просьба наглая, впрочем, ладно, подержите.

…Это был портрет молодой женщины в альпинистской куртке, но с непокрытой головой. Волосы платинового оттенка. Тонкое, сильно загоревшее лицо, изумительный прозрачный взгляд, в котором заметное только мне мерцающее предчувствие боли.

– Это ваша жена?

– Моя невеста, Стэйси. Погибла два года назад. Тело искали долго и то, что нашли потом, оказалось мало похожим на этот портрет.

– Очень жаль. Как это случилось?

– Профессия спасателя. Я хотел и настаивал, чтобы Стэйси бросила эту работу. Помешала ложно понятая гордость. Теперь уже поздно. Исправить можно все, кроме смерти.

– Если вы мне поможете, я вернусь в Кэйто, о повторю переход между мирами и приду к вам не сегодня, а два года назад. Вы успеете вмешаться и спасти свою невесту.

Акэти замолчал, рассматривая пространство за окном, его зрачки сфокусировались на мерцающем фонаре, на оцепеневших скулах плясали отблески света. Потом он покачал головой, уже без иронии и цинизма, но и без отчаяния.

– Нет.

– Почему?

– Не хочу.

– Говорят, в душе вы холодны как лед.

– Возможно. Кстати, мне интересно, о чем торговались ваши предшественники?

– А они были?

– Вполне возможно, что и были. История рода Акэти сохранила предания… о личных демонах. Теперь природа этих демонов стала для меня более понятна. Не спорю, то, что вы предлагаете, заманчиво, но… я вам не верю.

– Правдивость проверяема и я не стану возражать…

– Мое неверие – более общего характера и не сводится к подозрениям в примитивном вранье. Хорошо, вы исполните обещанное – что изменится для ныне существующего меня? Откроется дверь и войдет женщина, тело которой я похоронил два года назад? Два года – большой срок, и все, что произошло за это время, уже не изменить.

Мысли Акэти оставались для меня непроницаемы, а в его словах я чувствовал нечто гипнотическое.

– Вы не читали древнюю повесть «Пионовый фонарь»? – внезапно спросил он

– Нет.

– Прочитайте на досуге. Это сказка о влюбленном привидении, и довольно отвратительная. Я не хочу ее воплощения, даже будь такое возможно. Кроме того, не считаю возможным ставить под удар свое дело, свою компанию и свой устоявшийся мир. Слово «лояльность» не пустой звук, а угроза, которую вы представляете, может иметь любые размеры.

…Я все не мог отделаться от странного ощущения незавершенной игры. Все, что говорил Акэти, взятое по отдельности, оставалось правдивым. Текст под названием «Пионовый фонарь» наверняка существовал, так же, как и предрассудки, касавшиеся жизни и смерти. Цинизм вкупе с верностью принципам выглядел странно, но такое иногда бывает, и не только в Эламе. Более прочего мне не нравилась невероятная осведомленность Акэти. Он ждал меня? Но почему?

– Это отказ?

– Да, отказ, и, прошу вас, обойдитесь без эмоций. Мой охранник уже вернулся и вполне способен вам навредить, это лишенный воображения, но прекрасно подготовленный человек.

– Вы ставите меня в отчаянное положение.

– Отчего? Я, как могу, мешаю враждебной стороне, которая, в свою очередь, управляет вами. Вам же, как мыслящему существу, оставлен превосходный выход – бегите, скройтесь и молчите. Я не буду на вас доносить. Смешайтесь с людьми, возможно, вы приспособились к этому миру и сумеете в нем выжить.

– Мое невозвращение будет истолковано крайне негативно, город станет точкой приложения ответного удара. В Эламе миллионы жителей – их судьба вас не волнует?

– Блеф. Пока портал не совершенен, вы бессильны нам навредить. Впрочем, я не собираюсь задерживаться в городе, когда приходится выбирать между двух зол, я выбираю меньшее. Всего хорошего и удачи.

В общем, он дал понять, что мне пора убираться, и я ушел в предрассветную ночь – мимо ошарашенного охранника («эй, стой, я кому говорю!»), мимо все еще расслабленного в полузабытьи портье.

* * *

Город все еще спал. Улицы ночью вымыли и они были очень чистые, а все вокруг серое, как это бывает в сумерках. Я мог уехать, на это, пожалуй, хватило бы времени. Я представил «решительные меры» Даркина и оружие Супремы, обнулитель, в действии. В первую очередь он поразил бы конструкции зданий, потом людей и зверей, электроника могла продержаться чуть дольше, и мой сбежавший кибер-голубь стал бы последней птицей в Эламе.

Вероятно, толпы беженцев запрудят горные дороги. Никто не остановится, чтобы подобрать больных. Полумертвые будут затоптаны так же, как и усталые.

* * *

Следующим вечером я решился сделать кое-что, о чем давно уже подумывал. Купил на один раз дешевый планшет и оправил в канцелярию Координатора письмо следующего содержания:

Сделав дело, планшет я уничтожил, обломки выкинул в мусорный бак чужого квартала, вернулся в квартиру и провел в ней очень тревожную ночь. К утру, по крайней мере с виду, ничто не переменилось, наверное мое письмо еще не прочитали или сочли злой шуткой.

Следовало поискать подпольных торговцев и приобрести еще один поддельный чип, поэтому я покинул дом, втиснулся в переполненную подземку и притворился дремлющим, стараясь не замечать совокупный ментальный шум толпы. Худой, подвижный парень в бесформенном балахоне крутился неподалеку. Его разум казался девственно чистым – без единой мысли. Ничего не поделаешь, сегодня я не в форме, но осторожность все же не повредит.

Вагон затормозил, толпа эламитов устремилась к выходу. Изобразив внезапное пробуждение, я кинулся в давку и, расталкивая соседей, одним из первых очутился на платформе, перебежал ее поперек и запрыгнул в полупустой поезд, который шел в обратном направлении. Парня в балахоне рядом не оказалось, и я сел на скамью, стараясь не думать на философскую тему «кто же мог меня заложить». Донести мог как раз кто угодно – Ани, Ливнев, Макото Акэти. Вагон остановился на следующей станции, двери раздвинулись. У колонны в расслабленной равнодушной позе стоял все тот же парень в безразмерном балахоне.

– Эй, привет! – дружелюбно обратился он ко мне.

– Доброе утро.

– Можно с твоего смартфона позвонить моей подружке? Я заплачу.

Он напоказ порылся в карманах, вынул мятую купюру довольно большого номинала и выжидательно протянул ее мне.

При попытке передать деньги этот парень мог защелкнуть на мне спрятанные в широком рукаве наручники. Я не собирался облегчать такую задачу, поэтому лишь мягко улыбнулся:

– Извините. У меня нет смартфона.

Наверное, этот человек был новичок. Он смотрел слишком открыто и слишком сердито, я же, не дожидаясь развития событий, быстрым шагом двинулся в сторону подвесного перехода.

– Стой на месте! – заорал он мне вслед.

Это зря. Такие крики окончательно проясняют ситуацию. Я перестал изображать примерного гражданина и рванул бежать со всех ног. Вокруг были люди-люди-люди. Я имел шанс добраться до другой линии, запрыгнуть в вагон и даже получить полчаса форы. Все установленные поблизости видеокамеры с разных ракурсов снимали мое лицо. Арки контроля чипов наверняка уже заработали, но они не способны удержать беглеца. Чтобы поймать меня, товарищам балахонистого парня пришлось бы пострелять, а они не могли стрелять, потому что вокруг было слишком много гражданских.

Так думал я – до первого звука выстрела. Пуля отскочила от каменных перил. Недовольный шум толпы сменяется истерическим криком. Я краем глаза видел, как женщина с бледным лицом, немного похожая на Ани, прямо на бетонном полу покатилась в эпилептическом припадке. У паники свои законы. Кого-то сбили с ног. Кого-то отволокли в сторону. Эламиты, хватаясь за помятые ребра, нецензурно выражали свое отношение к ситуации. Они, в целом, были правы – я мысленно с ними соглашался и бежал, не пригибаясь. Смертельное попадание избавило бы меня от финальных неприятностей.